Сквозь линию жизни

4 курс (где-то после бала и перед вторым испытанием) Ветер обнимает холодными объятиями осенней поры. Солнце почти исчезло с горизонта, и лишь одинокие парни остались на поле для квиддича, чтобы отработать побольше. Или просто от нежелания возвращаться туда, где не ждут. Туда где совсем не хочется находится. И ты. Черт бы тебя подрал. Ты. Стоишь, улыбаясь не своему вислому Уизли. Не золотому Поттеру. И уж тем более не мне. Твои растрёпанные волосы от ветра не слушаются. Ты прячешь ладошки от холода, натягивая рукава своей маггловской куртки. Слегка ёжишься, но не подаешь вида. Только я все вижу. Вижу, как ты переминаешься с ноги на ногу, лёгкая улыбка сменяется на застенчивую. Он сделал тебе комплимент. Я уверен. Ублюдский Крам. Твои щеки краснеют. И ты все также улыбаешься. А ведь у тебя красивая улыбка. Он что-то тебе рассказывает. Наверное, про свои подвиги и достижения. Уверен. Тебе интересно, ты очень внимательно слушаешь. Он жестикулирует, и хочет поднять свою метлу. Но твоя холодная и точно нежная ладошка касается его руки (моей руки) Ты громко смеешься, у меня от этого мурашки. И так же заливаясь смехом, говоришь: — Не надо! Ухмыляется и касается твоей талии. Обнимая, он поднимает тебя и кружит. Ты прижимаешься к нему, заключая его шею в свои объятия. Что-то надорвалось во мне. Противно. Он опускает тебя, и ты улыбаешься. Ничуть не фальшивя, ты искренняя. Даже слишком. Я даже не заметил, как оказался ближе к вам. И ты смерила меня непонимающим взглядом. Твои глаза коснулись меня. В них не было ненависти, в них не было страха. Непонимание. Всего лишь непонимание. После того как я тебя встретил после бала, ты даже не смотрела на меня. Ни на общих уроках, ни на ужине в Большом зале, ни в коридорах. А я смотрел. Крам шепнул тебе что-то на ухо. И ты слегка дернулась от неожиданности, но взгляд не отвела. Он что-то предложил, и ты согласилась, кивая головой. Касался твоих волос, словно он владеет тобою. Это ведь не так? Он увел тебя, все так же обнимая за талию. У него похотливый взгляд. Я уверен. — Хренова грязнокровка. Ненавижу. «А ненавижу ли?» Трансгрессия. Хлопок. Тяжело дыша, молодые люди завалились на землю. Перед их глазами всё ещё стояла черная дама с косой. Они все ещё ощущали привкус смерти. Они все ещё чувствовали тепло зелёного луча непростительного, который почти что попал. Почти что столкнулся с Малфоем. Вдох. Выдох. Словно они бежали несколько часов подряд. Ни один из них не смотрит друг на друга. Но знает, что придётся нарушить это молчание. Только вот ощущение безысходности дальше преследует их. Грейнджер первая поднимается с земли. Слишком резко. Гермиона дрожит сильнее чем там. Рядом со смертью. Поворачивается лицом к тому, кого защищала ценой своей жизни. Драко лежит, пытаясь успокоить свое дыхание. Смотрит на неё.Она плачет, рыдает в захлёб. Слёзы текут, словно тот ливень за окном Малфой Мэнора. — Ты жив? Он поднимает брови, прокручивая в голове всевозможные ответы. Понимает, что во время трансгрессии она увидела приближающийся зелёный луч. И думала… она думала, что Малфой мёртв. Что они не успели уйти. В её бедной голове роилось столько мыслей, казалось, что это невозможно. Ей казалось, что невозможно так сильно переживать, словно цепи вокруг шеи. Его образ. Платиновые волосы. Слишком яркие. Острые скулы. Эти вкусные губы, что так иронично ухмыляются ей. И взгляд. Его взгляд всегда был томным, усталым и надменным. Теплые руки, что касались её щеки. И лишь когда Драко начинает двигаться, спустя секунду (вечность) раздумий, она понимает. Жив. В порядке. Он в порядке. Истерика накрывает с головой. Рыдает и опускается на колени рядом с ним. Так страшно. Страшно как тогда, в день войны. Когда они потеряли родных и близких. И сегодня, чувства вернулись. — Грейнджер… Всхлип. Руками пытается себя обнять, прикрывая глаза. Она больше не здесь, больше не понимает, что ей надо делать. Как себя успокоить. Боль окутывает тело. Он ближе к ней. Касается её мокрых щек. — Посмотри на меня. — Казалось, что его голос дрожит. Девушка нехотя поднимает веки. Боль и страх в её взгляде. Эти розовые щечки, мокрые и слипшиеся от слез ресницы, словно маленькая девочка. — Мы живы благодаря тебе. Слышишь? — Он прижимает к себе, обнимает и вдыхает её аромат. Тихо-тихо, его руки блуждают по её спине, он целует девушку в лоб, в макушку. Слишком сладко она пахнет. Ваниль или персик. Или может ему так кажется. — Ты тоже дрожишь. — Голос надрывается. — Я знаю. Крепко. Он держит ее в своих руках очень крепко, обнимает и прижимает к своему горячему телу. Слегка пошатываясь, словно убаюкивая девочку. Его девочку. Она лежит, вдыхая его парфюм. Сжимая рукой его рубашку, все ещё плачет. Всхлип. Тише. — Грейнджер? — Он снова повторяет вопрос, на который нет ответа. Всхлип. — Нет. — Голос звучит почти не слышно, тихо. — Что «нет»? Парень продолжал пошатываться, обнимая его маленькую девочку. Наклоняясь, он прижимается щекой к ее волосам. Легко. Почти невесомо целует в лоб. — Я не в порядке. Ты ведь это хотел спросить? Так похоже на неё. Этот тон отнес его в те времена. Когда она была той гриффиндорской зубрилой, а он тем противным хорьком. И почему-то он улыбнулся. И она почти ощутила на своем теле эту улыбку. — Чего ты улыбаешься? Ее голос почти не дрожит и всхлипы почти исчезли. Но из объятий Малфоя уходить совсем не хочется. — Потому что ты такая Грейнджер. Возможно не будь он Малфоем, не будь он таким черствым и змеиным, он, наверное, признался б себе и ей в чувствах к ней. Возможно он бы оставил ее рядом с собой и никогда не отпускал бы. Но к сожалению, он Малфой. — Это какая? «Добрая, теплая и такая красивая» Ему так хотелось это сказать. Хотелось закричать на весь мир. — Безумно смелая. Извини что так получилось. Ещё один поцелуй в лоб, и он тихо вздыхает. Ведь знает, что сейчас их идеальный покой нарушат. Сейчас её заберут у него. Ту чей голос срывался в истерике из-за него несколько минут назад. — Он был с тобой, — сглатывает подступивший ком, пытаясь отогнать слёзы, — Гарри? — Да. — Гермиона громко вдыхает, пряча лицо в пиджак Малфоя. Нет. Она не плачет, слишком много волнения за последних пол часа. — Он был рядом со мной, он всё слышал, как и я. Тело девушки ломит от боли, едва ли может поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядами. «В его руках кажется так безопасно» — Малфой? — Что, Грейнджер? — Тихий, но безумно саркастичный голос. — Мне больно. — Шепчет, прикрывая веки. — Где? Он касается её щеки, волос. Девушка кривит губы от боли и тихо постанывает. Её пальчики касаются головы, массируя виски. Этим движением отвечает на вопрос. — Тихо, у меня есть какие-то зелья, — Драко плавным движением поднимает Гермиону на руки, — только подожди минутку. Он смотрел ей в глаза и понимал. Пусть этот взгляд и полный удивления и непонимания, но он не тот что был на четвертом курсе. Сейчас в этих глаз много боли и тоски, но ещё больше нежности, и на этот раз к нему. И теперь его руки касается её нежная ладошка. И да, он был прав, он нежная и холодная, как и в тот осенний день. Он уверен. Блондин садит Грейнджер на диван, касается её волос, убирая пряди с лица. Ухмыляется. И эта ухмылка предназначена ему самому, его поведению. Он быстро ищет зелье, подходящее девушке, слегка метится. Он не понимает почему так волнуется. С каких пор она стала ему так важна. Почему её боль почти пронзает его. Воспоминания окутывают. 5 курс (2 недели после встречи в башне) Шумиха вокруг раздражала его. Почему-то в голове был образ рыдающей Грейнджер. Он изо всех сил пытался убедить себя, что ему нет дела до её обиды. Но это так глубоко засело в голове, что начинало тошнить. Каждый раз вспоминая девушку, он вспоминал слова отца «Они грязь, они должны быть истреблены. Они гадкие создания, недостойны нашего мира» Противно. Он кривит улыбку. Рядом с ним что-то лепечет Пэнси, рассказывая Блейзу очередную историю об ужасном уроке с Макгонагалл. Ему противно от невозможности убрать её со своих воспоминаний. Драко почему-то замечает в толпе рыжую голову, что обнимает эту затрёпанную Браун. Недалеко от них идут, о чём-то разговаривая, Поттер и Она. Его плечо автоматически задевает вислого, на что тот сразу же открыл рот, вереща что Малфой ублюдок и хорёк. И слизеринец лишь ухмыльнулся, потому как видит испуганное лицо Грейнджер. Ему нравится, как она защищает своих зверьков, как убеждает их что Малфой того не стоит, убеждает не обращать на него внимания. Ведь она так и делает. Вот только это выводит его из себя ещё больше. — Блять, испачкался, — он словно отряхивает мантию от грязи поднимает презрительный взгляд на Уизли, — придется выбросить мантию. — Да что ты говоришь, хорёк? Это ведь твоя слизеринская морда толкнула меня. Ухмылка и он опускает взгляд, пытаясь сдержать злость. — Ну так правильно, ты только то и можешь что молчать и прятаться за папенькиной спиной. Ты трус, Малфой, таких ещё надо поискать. Злость. Уже не сдерживается. — Да ты только то и можешь что пищать о моей трусости и зажиматься с этой вот, — он кивает головой в сторону Браун и кривит губы в отвращении, — не видя перед своим носом ничего. Встречается с ней взглядом. Она почти плачет. Понимает, что он может ляпнуть лишнего. Ведь чего ему волноваться за неё. Но правда такова. Он почему-то волнуется. — А тебе завистно, — Рон так и не понял намека, — ведь у тебя ничего подобного не будет. Такого как ты, наверное, даже собственная мать не может терпеть. Взгляд полон гнева. Секунда. Его кулак вздымается над рыжей головой. Почти что, столкнувшись с лицом. «Тупой ублюдок» Происшествие не успевает произойти, между мальчиками оказывается Грейнджер. Тихая мольба в её глубоких и добрых глазах. Почему-то она оказалась лицом к Малфою. Почему-то разрешила себе взглянуть на него. Так взглянуть. Словно умоляя его. И уж не знает, что, то ли прекратить, то ли все-таки продолжить начатое.  — Грейнджер, уберись. — Не надо… — слишком тихо, из-за спины послышался хохот и шёпот «грязнокровка», Малфой едва ли поморщился от этого слова. Драко шепчет «ты ведь тоже этого хочешь». Девушка почти не слышит, но прекрасно знает, что он сказал. — Герми, отойди, дай я проучу этого хорька. «Как же ужасно звучит её сокращенное имя. Гермиона, интересно». — Уизли, угомонись. — Она громко фыркнула на своего друга, девушка была зла за это представление, за его поведение, а главное за Браун, поэтому будь её воля, она б позволила Драко ударить. Взгляд нацелен на блондина, который почти что задыхается от злости. Он смотрит на неё, не понимая почему ещё не оттолкнул, не назвал её грязнокровкой и не ударил этого дурака. — Малфой, — он выдохнул, разрешая ей договорить, — не надо, иди куда шёл. — Словно от безысходности. Блондин громко фыркнул и уничтожил её взглядом. Ему хотелось обматерить её, этого Уизли и Поттера что едва ли сдерживался чтобы не ударить Малфоя. — Кого кого, но тебя, — сквозь зубы, — слушать я не собираюсь. Но к тому же марать руки об этого недалекого не буду. Он ещё раз оценил девушку с головы до ног, пытаясь скривить губы в отвращении. Но получилось не очень. Драко развернулся на носочках своих дорогущих лакированных туфель, прошипел что-то Блейзу. От чего тот с ехидной ухмылкой осмотрел Гермиону. И они направились прочь. — Вот и славно, ведь другого от тебя и не ждали. — Она знала, что он услышал, но ему слишком не хотелось ещё раз смотреть в эти глаза. В глаза где, казалось, он потерял понимание реальности. Укрытие Малфоя. Он держит в руках кружку с зельем, которое предназначается Грейнджер. Она смотрит на свои ладошки, которые все ещё не зажили после нападения в Министерстве. Хлопок. Трансгрессия. Он видит, как девушка дергается от неожиданного звука. Слегка поворачивает голову, замечая знакомый образ. «Гребаный Поттер» В нем что-то ломается. Постоянно. Вот уже сколько лет. Не уж то из-за неё? Она заставляла его бороться постоянно. Именно её замечания выводили из себя. Именно её приторно сладкий голосок раздражал больше всего. Но тем не менее только она умела заставить его быть лучше. Когда он пытался обойти её в учебе. Когда его и мать защитили в суде, как он позже узнал благодаря Грейнджер, которая убедила Поттера помочь. Когда согласился сотрудничать с Министерством. Из-за неё. — Гермиона. — Она улыбается, на душе облегчение. Он жив. — Гарри. — Тихо шепчет и парень почти что подбегает к ней. Рука брюнета касается её щеки, он счастлив. Девушка тянется к нему, и медленно обнимает. — Я рад что ты жива. Только Мерлину известно, что этот чокнутый мог с тобой сотворить. — Малфой хмурит брови от ужасной поддержки Поттера. — Дорогая, тебе надо к доктору, у тебя ссадины и раны. «Дорогая, дорогая, как же убого» — Я… да, Малфой как раз готовил зелье… — не дав ей договорить мальчик-что-выжил поднимает свою подругу и смотрит в сторону блондина, едва ли сдерживая неприязнь. — Пускай сам пьет свое зелье. Оставаться у него я тебе не позволю, из-за него ты была в опасности. Его передёргивает от этих слов, словно его наотмашь ударили по лицу. Унизили перед всеми. Он все также держит в руках кружку, и почти чувствует, как та хрустит. Он зол. — Гарри, ты чего… — Гермиона смотрит на него, часто хлопая своими длинными ресницами. — Грейнджер, а ты думала твой Золотой мальчик пожмет мне руку и похлопает по плечу, словно старого приятеля? — Не время язвить, ты так не считаешь? — Поттер выпрямляет спину, как будто готовясь к битве. — То, что я говорю не должно было тебя волновать. Так как там в Мэноре. — Он делает к ним шаг, кривя губы в ухмылке. — Ты боялся начинать операцию, пока мы не услышали её крики, не так ли, Поттер? А что если бы это были её последние крики? Нотт бы с преспокойной душой убил твою дорогую подружку. — Малфой, закрой пасть и лезь назад в свою берлогу. Твоих услуг больше не понадобится. — Как прискорбно. — Хмурит брови. — Сейчас расплачусь, — он вытирает вымышленную слезу со щеки и подходит к ним ближе, смотрит на девушку, — забирай в охапку Грейнджер и катитесь отсюда на все четыре стороны. Ты ведь тоже хочешь уйти с ним? Ведь так? Кажется, на его аристократично бледном лице появился пурпурный румянец от злости. Он так не злился, когда тот же Поттер следил за ним в поезде, когда Грейнджер ударила его, когда отец заставлял следовать его приказам. — Малфой… зачем, зачем ты это говоришь? — Он видит подступившие слезы на её глазах. Красивые глаза. — Я не… — Он опять смотрит на неё, словно и не замечая рядом брюнета. Извиняется взглядом. Она понимает. — Уйди с Поттером, тебе действительно надо в больницу. От этого зелья едва ли станет лучше. Воительница. Но глаза маленькой девочки. Рука Поттера крепко прижимала к себе, не давая сделать шаг ближе к блондину. «Почему враг мой кажется ближе, чем кто-либо?» Его тон до сих пор доносился неприятным ощущением в барабанных перепонках. Голос у него размеренный и спокойный, плавный немного с ленцой, протяжный — даже когда он злится. Но он знает, что говорит. — Малфой, ты слишком много на себя берешь. — Голос Гарри, словно больно ударил пощечину, вырывая его из мыслей. — Поттер, тебе не кажется, что твой нос в моих отношениях с Грейнджер сейчас ни при чем? — Да, какие у тебя с ней могут быть отношения?! — Взрываясь эмоциями, мальчик-что-выжил попытался сделать рывок в сторону Драко, но рука девушки не пустила его. — Что? Правда глаза колет? Что ты у себя под носом не заметил, как лучшая подруга крутит шашни с бывшим Пожирателем, приспешником Лорда, человеком которого ты и который тебя люто ненавидел всю жизнь? Ты слеп, Поттер! Ты даже не замечал, что это все началось с Хогвартса. Ни ты, ни ваш убогий Уизли не заметили ничего! — Он громко выдохнул, столкнулся взглядом с Гермионой и уже не извиняясь, продолжил. — То как она кидала на меня взгляды на спаренных уроках Гриффиндора и Слизерина. На какие я отвечал. Как ни странно. Как она стала защищать меня в ваших глазах. Как перестала убегать с башни старост к вам. А то почему с Уизли разошлись? Говорила? — К концу речи она почти не дышала. Нет, она не плакала. Ведь знала, что этим все закончится. Она даже не злилась на него. Только по Гарри было заметно, как болезненно побледнело лицо. Он с удивлением посмотрел на девушку. Не разочарование, что-то другое. Возможно обида. — Это правда? Она молчала, не хотелось даже моргать. Хотелось исчезнуть. — Да, Гарри, правда. Как бы там не было. Это длится слишком долго. Можешь орать и прочищать мне мозги. Можешь этого не делать. Но это ничего не поменяет. Только вот что, когда-то это должно закончится. Хорошо или плохо. И уж не знаю есть ли в этой ситуации вообще «хорошо». В них что-то надломилось. Она шагнула вперёд, касаясь ладошкой его груди, что вздымалась часто и резко, но он казался спокойным. Излишне спокойным. На лице у нее смешанные чувства. Ей было тошно от того что она делает. — И закончим мы это сейчас. — Ну, уж нет, Грейнджер. Не тебе заканчивать то что начал я. — Он мазнул жестким взглядом по её измученному лицу. — С тебя хватит Уизли. Хотела закончить? Так будь любезна начать. А на сейчас окончен только разговор, попрошу вас уйти.