Абсолютная защита Хатаке Какаши.

       Сказать слова любви и понимания. Хотя Ниа и не представляла ещё пока какие слова конкретно, но что-нибудь, а сложится. Невозможно составить заранее такое. Она могла пойти на многое, чтобы изменить что-то в сердце своего напарника, чтобы что-то восполнить, такое необходимое каждому человеку.       Вечернее солнце обволакивало золотом две фигуры под деревом. Девушка что-то напевала совсем тихо, а мужчина отдыхал. Идиллический пейзаж и образ взаимной любви. Так ли это? Ведь очень похоже на правду. В конце многих сказок пишут: «И жили они долго и счастливо», а как это – счастливо? С «долго»-то всё ясно, но про «счастливо» всегда хотелось бы поподробнее. Удастся ли им изобразить свой вариант этого? Они постараются.       Золото постепенно превращалось в пурпур, а эти двое - всё там же. Напевание сменилось тихой беседой. Лес не мешал им, ветер не мешал им, всё способствовало покою и ясности. Даже птиц не было слышно, даже цикады не противились тишине. Тонкий месяц уже показал свои рожки на зарождающейся сини. А солнце всё ещё не теряло надежды дослушать разговор до конца. Не суждено ему было получить своё. Кажется, что они проговорят всю ночь на этом самом месте. Ниа задала свой вопрос: - А ты сам влюблялся? – и наблюдала, поменяется ли что-нибудь в лице Хатаке. Она уже по движению глаз, изгибу бровей, по мельчайшим чёрточкам научилась догадываться о его эмоциях. И как бы ни работал их резонанс чувств, но всё равно, оттенки мыслей, как и сами мысли, невозможно было прочитать полностью. Какаши молчал. И было не ясно, он не хочет отвечать, не может, или просто думает, чтобы лучше выразить словами то, что нужно было бы ответить. - Так как? Твоё молчание означает, что ты не хочешь говорить? - Нет. - Так как же? - Нет, значит не случалось. - Совсем-совсем? А мне казалось, что…, впрочем, это я о другом, - она вспомнила про чтиво Какаши и немного недоумённо приподняла бровки. - Так уж случилось. Мне совсем не до того было. Иногда, я видел весьма красивых представительниц женского пола. Но знаешь, красота красотой, возможно даже влечение, но влюбиться, это особое дело. Вот есть некто Джирайя, думаю ты понимаешь, о ком я; так мы с ним как-то это обсуждали. Он меня что-то похожее спрашивал, – Какаши сбился с темы немного, отвлёкся мыслями и замолчал. - Может и так, я даже верю. Выпытывать у тебя почему так сложилось хочется, но я не стану этого делать, - Ниа так тактично продолжила попытки разузнать то, что ей хотелось. - Как раз это просто – некоторое количество событий, назовём их «достаточно негативными», занимали большую часть моей эмоциональной жизни. Начиная с гибели отца, потом товарищей, да и война была, когда я был в том возрасте, когда обычно мальчики и девочки начинают видеть друг друга в свете романтических отношений. Всё сложно. А потом мне особо легче не стало, только притупилось и ушло вглубь, - Какаши слишком много сказал о себе, больше, чем хотел. Хотя на самом деле он и собирался больше рассказывать о себе, чем раньше. Может, он первый раз мог поделиться этим, облекая в слова. - Да-а-а, - девушка вздохнула и ещё раз провела рукой по его волосам, размышляя о том, стоит ли ей именно сейчас отвлечь его поцелуем. Потом передумала что-то предпринимать и задала следующий «неудобный» вопрос: - Вот в тебя-то уж девчонки наверняка влюблялись? - Она так подумала, попыталась представить своего любимого младше лет так на десять и призналась себе, что она ещё тогда могла бы в него влюбиться. Наверное, он был милым… Вот увидеть бы. «Вдруг у него фотографии есть», - мелькнуло в голове, и она оставила это желание впрок. Потом разузнает. Если уж они говорят на такие темы – теперь всё возможно, возможно. - Я за девчонками особо не следил. Я тренировался и хотел чего-то достичь, убрать эмоции и выполнять свой долг как можно лучше, и учиться, учиться, совершенствоваться. Загонять себя до изнеможения? Нет. Только необходимое, но до результата, – Какаши помедлив, продолжил, - Вообще-то была одна девочка, она всё же была неравнодушна… ко мне. Только мне это было совсем не нужно. Увы. - Расскажешь? – Ниа оживилась, но боялась выдать насколько ей было искренне любопытно. - Ничего особенного. Мы были в одной команде, много времени вместе. Всё время старалась заботиться обо мне, затевала много разного. По-моему, так зря. Только теперь я думаю, что у неё отчасти были поводы обижаться на моё безразличие. Хотя, я не знаю ничего точно, что там она думала. Теперь этого не выяснить, а тогда - я смотрел мимо неё. Я был занят собой. Когда же она погибла, у меня долго потом были кошмары. Я как-нибудь расскажу, потом… Потом, - Какаши прикрыл тыльной стороной руки глаза и Ниа пожалела, что задала этот вопрос. - Давай о горестях по кусочку, по крошечному, по малюсенькому кусочку воспоминаний. Я сама не могу всего и сразу вспоминать. – Ниа опять хотела его обнять покрепче и опять сдержалась. Тихо ждала, пока он не захочет говорить дальше.       А ночь близилась. Пурпур отступил в синь ночи, включились искорки светлячков. Солнце убралось за горизонт, обидевшись, предоставив Ниа и Какаши сидеть в полутьме.       Солнцу хотелось увидеть напоследок что-то более радостное и романтическое, а не грусть прошлого. - Её звали Рин и я непременно тебе расскажу, и не только про неё, ведь именно она мне помогла, когда я потерял свой левый глаз, и не только она. Долгая история. Потом… Скажи-ка мне, не пора ли нам домой? – ему явно не хотелось говорить больше ни о чём. Это было очевидно, по настойчивым ноткам в голосе и тому, как он поднялся и сел. - Как хочешь, – Ниа помнила о своём обещании и надеялась, как только они окажутся у неё дома, как только он доберётся до постели, что-то изменится и он отпустит мысли о прошлом. Ведь она будет ему рассказывать о своих чувствах. И что бы там ни было с Рин, но осчастливить человека насильно невозможно. Зато, если человек к тебя тянется, то многое можно и нужно делать. И никаких стеснений – просто взять и сделать для него.       Под покровом позднего вечера они возвращались в деревню. Прорезались звёздочки, подул ветерок, зашуршала трава, затрепетали листочки, из деревни доносились отдельные звуки. Вскрики, отдалённый смех, лай собак, хлопанье или стуки. Всё успокаивалось. Жёлтое свечение окошек, силуэты крыш. Пока они шли, то взяться за руки им не показалось хорошей идеей. Было похоже, что они случайные спутники, каждый думал свои думы до самого дома. Только почти дойдя, Какаши отговорившись необходимостью зайти в лавочку, работающую допоздна, отпустил Ниа вперёд.       Какаши стоял перед прилавком и рассеянно разглядывал всякую снедь и напитки, лавочка то была продовольственная. Не важно почему, но ему нужно было сделать паузу. Просто чтобы не втаскивать своё прошлое в дом Ниа, иначе он и её затянет в свою паутину кошмаров. Она будет чувствительно реагировать, будет ему сочувствовать и тем сделает его ещё более уязвимым. Нет. - Эге-е-ей, мой вечный соперник, никак ты решил на ночь подкрепиться? – послышался бодрый голос с порога, приведший Хатаке в некую степень раздражения. - Гай? А ты сюда какими судьбами? – попытка сделать незаинтересованное лицо удалась. - Отмечаем, отмечаем достижения, готовлю вечеринку. Но пока мы тренировались – припозднились. Ли отправился за остальными, а я вот прикуплю провизии и немножко выпивки, - Гай лихо подмигнул Какаши. - Знаю я ваши вечеринки, опять разнесёте всё, - буркнул Хатаке в ответ и отвёл глаза. - Не без этого, но сила юности не знает преград. Будем у меня дома, так ущерб меньше выйдет. Пока молоды, нужно нажить опыт, и я должен возглавить это. Так, а ты что же? Пошли со мной, - Гай вознамерился втянуть своего «соперника» в очередное приключение. - Я в гости к товарищу, - сухо отпарировал Какаши и в подтверждении взял бутылку самого приличного саке, чтобы уесть Гая. - Товарищи, мужская дружба! Это достойное дело. Не скучайте там. – Гай сдался, так как ему предстояло нечто воистину «с размахом» и к счастью Хатаке, больше его не уговаривал, а занялся покупками. Пока Гай отвлёкся, Какаши быстренько вышел со свёртком в руках. Он постарался как можно быстрее оказаться у дверей Ниа.       Дверь была не заперта. Он хотел постучать, но дверь поддалась. Всё верно, она же знала, что он вот-вот придёт. Заперев за собой, Какаши огляделся. Слабый свет нескольких фонариков, из тех, что вешают гирляндами на праздник. Когда их много, то света достаточно, но когда вот так – два-три, то свет всего лишь выхватывает полметра из тени и не больше, только смутное свечение, не позволяющее разглядеть детали особо.       Какаши был раз этому.       Шумела вода, видимо Ниа принимала душ. Он как вошёл, сходил на кухню, нашёл там в шкафу посудинки для саке, вернее что-то, и чего можно пить, маленькие чайные стаканчики, отнёс всё в комнату и, поставив это на широкий табурет, на котором ранее лежала палитра, плюхнулся на кровать. Сняв только куртку, обувь и маску, он не спешил раздеваться дальше. Он оставлял себе время.       Ниа вышла из душа и появилась перед ним. По плечам разлетелись влажные волосы, она высушила их частично феном, но не до конца, их было много, а фен был слабенький, и времени было не много. Она услышала какие-то звуки и догадывалась о том, что он ждёт её. Подошла к кровати и села, вопросительно глядя на бутылку. Какаши тоже сел.       Бутылка матово поблёскивала глиняным боком, не понимая, почему ей не уделяют должного приёма.       Ниа кивнула, Какаши кивнул в ответ и медленно налил саке. Ниа поспешно встав, ускользнула на кухню и вернулась с тарелкой чего-то съедобного, было плохо видно, что это, но Какаши уже не раз убеждался – в этом доме его не отравят неумелой стряпнёй. Он даже не особо обратил внимание на её отлучку. - До дна. - До дна. И два синхронных почти движения. Саке пролилось теплом внутрь, обжигая градусами. Крепкое оказалось. Она немного сморщилась и прикрылась рукавом. Они промолчали, потом последовало всё такое же молчаливое питьё следующих четырёх стопок. Наливались они совсем не до верху и потому количество выпитого было минимально. Они не собирались напиваться «в зюзю». Но надо было чем-то занять себя, пока мысли придут в нужное состояние. И вот наконец бутылка стоит и к ней больше не тянутся руки. Хатаке опять откинулся на кровать и, хотя он и был в этот момент без маски, девушка не могла точно различить выражение его лица. - Помнишь, что я хотела тебе сказать? Что я обещала? – практически шёпотом произнесла Ниа. - Помню. - Можно? - Давай, - тоже едва слышно ответил он.       Ниа продолжила сидеть там же где и была, не шелохнулась. Не придвинулась, только лишь развернулась в его сторону и оперлась на руку. - Я хотела сказать тебе, что я о тебе думаю, вернее, что чувствую к тебе. И если я посчитаю нужным, то я буду это тебе повторять. Нет беды в том, чтобы говорить правду, нет тайны там, где есть надежда на понимание. Хочу, чтобы ты понял меня. А всё это потому, что ты сейчас самый дорогой и любимый для меня человек. Вот так. Если я много слов тебе скажу, то это будет всё то же самое. Только это. Я готова тебя принимать со всем багажом. И мне действительно не важно, отвечаешь ли ты мне и как. Я имею право на своё мнение. Хотя я очень ценю твоё, я стараюсь изо всех сил считаться с тобой, но ведь я не всегда знаю точно, что для тебя лучше и потому могу… ошибиться… в методах.       Я буду с тобой столько сколько выйдет, сколько буду жива, надеюсь это будет достаточно долго. Надеюсь, что я не надоем тебе со своими чувствами, что ты сможешь тоже испытать что-то ко мне, а не только просто рассчитывать на меня. Хотя повторюсь, и это тоже было бы для меня хорошо. Никогда я за всю жизнь не пыталась с таким усердием сблизиться с кем-то, ни разу я не ощущала себя настолько в безопасности, даже когда опасно, даже когда уже что-то не по плану. Это я про кунай в бок. Я расслабилась, я была уверена, что всё потом будет хорошо. Ты то был рядом.       Я могу видеть тебя, даже твои промахи и недостатки, кому-то они могут казаться недостатками. Я понимаю, ты сложный человек. И это ничего не меняет. Я хочу каждый день говорить тебе без слов или словами: «Я люблю тебя», всеми возможными для меня способами.       Она произнесла это всё очень медленно, отчётливо, не запнувшись ни на одном слове. Немного с хрипотцой в голосе, но уверенно. Будто заговаривала боль. Как будто она физически помещала каждое слово в его сердце, сознание, душу… куда только возможно проникнуть искренним словом. - Только пожалуйста, не отвечай мне сейчас ничего, можно помолчим?       После последних слов он приподнялся на локтях и посмотрел ей в лицо. Потом как-то неуверенно кивнул. Она не ждала ликования и ощущала, что его личные эмоции очень темны и печальны после упоминания имени той самой Рин. Но что-то сейчас в нём определённо сдвигалось. Он кивнул и одной рукой притянул Ниа к себе, сказав только одно слово. - Хорошо.       Совершенно не ясно - к чему оно относилось конкретно.