***
Когда мы вернулись с прогулки, я сначала очень хотела сказать ему что-то очень хорошее и искреннее, но не нашла слов и промолчала. Ограничилась простыми словами благодарности. Кратко, без длинных объяснений, мы попрощались и расстались. Я осталась в палате, где была до процедуры. Он отправился домой. Мы не договаривались ни о чём на завтрашний день - нужно было ещё увидится с Цунаде-сама и получить дальнейшие рекомендации и приказы. Какаши нельзя было назвать особо активным энтузиастом, как мне показалось, он не суетился и тем вызвал ещё большую мою симпатию. Я уже находилась в зоне душевной тишины, и мы теперь были почти на равном эмоциональном настрое. Почти. Я села на стул, где обычно он сидел, когда заходил ко мне, и представила себя на его месте. Моя голова была пуста, разум не пытался меня запутать противоречивыми мыслями. Вчерашний день, казалось, был так давно, прямо как прошлый год. Время шло неравномерно, то ускорялось, то практически останавливалось совсем. Ощущения реальности смутно доходили до меня. От перегрузок нервной системы возникло некоторое отчуждение собственных мыслей, тишина сознания - радовала, новизна состояния – не пугала. Я, в какой-то степени, плыла по течению, не сопротивляясь течению событий, даже уже перестав их оценивать и анализировать. Нужно было после успеха последнего дня, начинать реализовывать всё имеющееся у меня, и ещё нужно было найти жильё. Я же не могла поселиться в больнице, нормальное самочувствие привело меня к такой логичной мысли. Все вопросы я оставляла на завтра, сейчас, после прогулки, моей романтической душе не хотелось погружаться в прагматизм житейских необходимостей. Я очень надеялась не упускать больше такого правильного настроя моих эмоций, когда я спокойна и предельно эффективна. За эту неделю я стала практически другим человеком. Появление в моей жизни этого человека, моего напарника, и остальных обстоятельств, знакомство с Цунаде-сама и Шизуне - перевернули мой внутренний мир, и я смогла поверить в то, что казалось раньше невероятным и практически несбыточным. А как всё оказалось просто и реально возможно. Предстояло столько всего, что вспоминать свои горести просто не было никакой возможности, как это было замечательно, для меня. Я достаточно долго так просидела, на «его» стуле, размышляя обо всём этом. Спать совсем не хотелось. Острота осознания своего результата на сегодня оседала в моём сознании и поглощала все беспокойства. Наконец я встала, приняла душ, разделась и легла в прохладную постель. Тело моё не чувствовало усталости, царапинки на ногах не беспокоили. Я не возмущала эмоциональный «эфир» и, не прекращая чувствовать некоторые эмоции Какаши, оценив их как разновидность грусти, постепенно засыпала, про себя желая ему счастья и внутренней гармонии. В этот момент я была спокойней, позитивней и уверенней, я надеялась и этим ему помочь.Глава 14. Увидеть её крылья.
29 августа 2015 г. в 18:43
Хатаке Какаши шёл к реке. Он был удовлетворён своей идеей, как «заставить» Ниа побегать. «Заставить» - это не то, что надо было. Надо было скорее вдохновить. Она приняла его идею и вот весьма бодро пытается догнать Паккуна, который отлично подошёл на роль стимула. Было бы хуже, если бы она убегала, а он догонял, тогда бы она быстрее выдохлась и больше устала, а ведь нужно было и не перестараться. Он уже понял, что она прилагает все возможные усилия, соблюдать необходимые рекомендации. Очень старается. Она начинала нравиться ему, ему становилось гораздо интереснее за ней наблюдать и не только для пользы дела. Он понимал, что они теперь связаны и это не на одно или два задания. Ему ничего не оставалось, как попытаться её узнать лучше. Она смогла уже удивить его, и не один раз. Она сама не пыталась сокращать дистанцию и вела себя очень тактично. Ему нравилось это. Не нужно было пускаться в выяснения отношений, тем более он ещё не понимает её до конца.
Слишком часто она меняется, и какое её состояние будет превалирующим, ему пока не было ясно однозначно. Не будет ли её эмоциональность мешать делу, вдруг её энтузиазм — это только временно? Женщины часто ведут себя нелогично и даже самые сильные и организованные. Примеров тому масса. Оставалось только двигаться дальше, внимательно присматриваясь к ней. Он ждал дальнейших сюрпризов, и в принципе, его интуиция его редко подводила. Больше всего его озадачивала её самоотверженность. Почему она так старается? Вокруг неё ведь сейчас теоретически новые, незнакомые люди. Прошла всего неделя с момента как она очнулась. Этот вопрос опять вернулся.
Уже у реки он остановился и, найдя место в тени под деревом, чтобы солнце не слепило глаза, дожидался, когда девушка и пёс появятся из леса. Они то появлялись в его поле зрения, то пропадали. Вот Паккун выскочил и подбежал к нему. А следом показалась и Ниа. Видно, что движения пошли на пользу - её цвет лица изменился. Бледность прошла, румянец шёл ей. Она не добежала до них. Он чувствовал её эмоцию. В этот момент ему пришло в голову попытаться увидеть её чакру. Возможно, шаринган откроет ему что-то интересное.
Когда он увидел девушку в новом видении, он забыл все свои мысли, которые думал до этого. Зрелище было поразительным. Она опять его удивляет.
Ниа стояла перед ним в отдалении, и в данный момент не двигалась. Он видел её и её чакру, её энергию, и одновременно чувствовал эмоции. Она вся была пронизана энергетическими нитями и светилась, мерцая золотым светом, какие-то нити возникали как из воздуха, видимо это к ней стекается энергия природы. Какие-то нити шли к нему, и чем ближе они были, тем они больше меняли цвет, из золотого - на изумрудный и в конце-концов – на синий. Они двигались и мерцали. Вокруг неё был ореол света такой замысловатой конфигурации, что она была похожа на экзотическую бабочку или цветок. Нити постоянно хоть и довольно медленно шевелились, создавая дополнительную игру света. Сказать, что это было красиво – ничего не сказать. Нереальное, космическое великолепие – вот определения, более подходящие для такой картины. Мало того, что он видел это, от неё шло тепло её радости, шло к нему. Он даже ощутил, как каждый удар её сердца отдаётся в нём самом. Он внимательно вглядывался в неё, будто боясь что она растает в воздухе, но вместо этого, она, повинуясь порыву радости, стала кружиться в немыслимом танце. Простое кружение казалось из-за шевелящихся нитей чакры сложным, напоминало движение пламени на ветру.
Её тёплая и радостная эмоция обволакивала его сознание, согревала душу. Он забыл о своих мыслях и просто грелся в её лучах. Он вернулся к реальности только когда понял, что она тоже смотрит на него. Он поймал на себе её ожидающий взгляд и про себя некоторым образом смутился - оттого, что только что так забылся. Что-то знакомое было в её взгляде. Что-то неуловимое и то, что он когда-то уже видел. Почему-то сейчас он вспомнил Рин… Да, это выражение - иногда у неё было такое же выражение. Только сейчас он совсем не понял, как они связаны. Почему именно так она смотрит на него? Если бы он мог сейчас спросить у Рин, может быть, она подсказала бы ему, чем они похожи с этой девушкой. Почему он именно сейчас думает об этой девушке как о почти близком человеке. Он не считал себя сентиментальным, но то, что сейчас, смотря на неё, вспоминает Рин, сблизило его с этой девушкой ещё немного.
Грусть пробежала по его лицу и Ниа ощутила её. Но её эмоция была сильной и спокойной. Фонтан восторга утихомирился. Она была готова. Ко всему готова, её сила вернулась, и природа ей сейчас помогла особенно, энергия сама стекалась к ней, дополняя её восстановление. Теперь, когда, как она понимала, основная задача прогулки была выполнена, они, по-видимому, будут возвращаться в деревню. Она ждала от него знака. А пёсик ей очень понравился, такой забавный, хоть и строит из себя.
Неспешно, обходя крупные кочки, поросшие высокой прибрежной травой, Ниа направилась к Какаши. Паккун вскочил и засеменил ей на встречу. Ниа присела на корточки и встретила его, ласково поглаживая и почёсывая довольного пса.
- Славный ты пёс, Паккун. Спасибо тебе за помощь, я давно так не веселилась. – Она уже привыкла к нему, сказалась любовь к собакам. А ему тоже было, по-собачьи, приятно её ласковое отношение.
- Да, пожалуйста. Ты тоже… так, ничего.
Она уже свыклась с тем, что пёс разговаривал.
Она встала, и они оба подошли к Какаши.
- Я вам больше не нужен? – спросил Паккун.
- Да, свободен. Молодец, я знал, что могу на тебя рассчитывать. – Какаши сказал это и пёс в тот же момент исчез.
Они опять остались с Ниа вдвоём. Солнце понемногу начинало клониться к закату. Такой длинный день близился к концу.
- Ну, вот теперь все распоряжения Цунаде-сама выполнены. Можем возвращаться, – он произнёс это, сначала немного помедлив. Будто бы ему, как и ей не хотелось этого. Возможно, так и было. Потом добавил:
– Пойдём другой дорогой - теперь ты можешь просто отдыхать.
Ниа кивнула. Некоторое время, минут пять они постояли ещё не берегу, Ниа полюбовалась на речную гладь, блики солнца, выскакивающих изредка рыбок, после которых расходились круги на воде. Какаши несколько раз рассеянно огляделся вокруг, бросая взгляды и в её сторону. Он не мог забыть картину её энергии. Левый глаз был опять закрыт. Он всё увидел, что хотел и даже больше того. У неё было колоссальное количество чакры, это было логично, исходя из свойств её техники. Теперь, когда он это ещё и увидел, а не только почувствовал, в её способностях он больше не сомневался. Теперь они наладят контакт - в рабочем режиме и… Что будет - то и будет. Впереди были тренировки и поход в разрушенную деревню, где раньше жила Ниа.
Она шла рядом с ним. Он шёл рядом с ней. Они столько всего испытали за этот день, и плохого и хорошего. Разговаривать было не обязательно. Они возвращались. Лес притих, ветерок чуть слышно перебирал листья деревьев. Не было слышно птиц. Закатное небо феерических цветов придавало всему, что окружало этих двоих, фантастические оттенки. Будто бы кто-то, кто раскрашивает мир, перепутал баночки с краской.
Она думала о нём. Он думал о Рин, погибшей так давно. Она не мешала его мыслям.
Каждая мысль Ниа была пропитана бережным к нему отношением. К нему, а также его прошлому, настоящему и будущему, которое обязательно наступит. Она жила для него. В том и заключался тайный смысл её сохраняющей техники, она любила этого человека. Она думала о нём, и вся природа питала её любовь. Мир был с ней. И такой пустяк, как его ответные чувства, не имели для Ниа принципиального значения. Самоотверженность истинной женственности – таково её истинное назначение в этом мире. Она постарается согреть его сердце, передав ему часть себя, не думая получить что-либо взамен. Именно в этот день она так расположила в сердце своём, принимая его отстраненность. Никто никого не обязан любить, но её любовь – это её выбор, её ответственность. Она берёт на себя ответственность за свои чувства к нему. Рядом он находился или нет, она не расставалась с ним ни на миг.
Скоро они придут в деревню. Солнце сядет, благословив их на прощание последними лучами. На протяжении всего времени, понадобившегося на обратную дорогу, они оба не проронят ни слова. Масса впечатлений и поток событий дня сотрётся со временем, но их общность будет с ними до конца их жизней. И ничто не помешает этому, даже они сами, что весьма часто случается с людьми. Он уже не сможет отмахнуться от своих эмоций и чувств, только ему нужно время, много времени.
Однолетние цветы так быстро вырастают весной, а сосны растут так медленно. Но жизнь сосен измеряется годами и даже столетиями. Кто дольше живёт, тот медленней растёт. Так и чувства человеческие. Мимолётные увлечения ярко вспыхивают в одно мгновение, потом как спичка гаснут, осветив два лица, обращённых друг к другу, всего на несколько секунд. А что любовь - длиною в 88 жизней? Никто не знал ответа.
Весь оставшийся вечер он предавался воспоминаниям. Только боль и грусть были уже другого оттенка. Досада и неудовлетворённость собой ослабили хватку. Каких бы успехов он не достигал, он всегда жил с далеко спрятанной досадой на себя. Он не отправился с Обито спасать Рин сразу. Он… и о Рин он не смог позаботиться…
Их нет рядом… и сенсея нет… и отца. Рядом сейчас только эта девушка, со взглядом, который заставляет его заглядывать в самые глубины своей души. Почти, как у Рин, её взгляд, но что-то есть в нём такое, что не отпускает его и беспокоит непривычностью. Рин и Обито были ему товарищами и тогда его больше всего беспокоили совсем другие вещи. А Ниа? Они вроде бы и должны вместе выполнять задания, каждый по-своему, но кроме этого, что-то есть ещё - в его к ней отношении. Слишком много его внимания отводится ей, внимания и эмоций, и их тоже.
Он пытался заснуть, но получалось только разглядывать потолок, будто именно там и были записаны все ответы на его вопросы. Ничего не нарушало ночной тишины. И в этой тишине ему почудилось, что он слышит, как бьётся сердце Ниа и её дыхание, совсем рядом. С этим ощущением он и задремал.
Ему снились странные сны. Он видел во сне себя со стороны. Шла битва, но он был неуязвим. Он мог наблюдать себя, только, как будто с высоты, его двойник во сне был окружён сферой золотого цвета. Он видел лица отца, товарищей и сенсея, которые наблюдают за ним, тоже - будто с высоты. Он видел их рядом, а себя – как издали. Потом откуда-то, он не понял этого, откуда-то сверху возникла маленькая фигурка девушки, Рин протянула вперёд руку и Ниа оказалась у неё на ладони. Ниа в чём-то ярко бирюзовом с золотыми крыльями, как то свечение, которое он видел днём. Рин приблизила её к себе, погладила её «крылья». Потом маленькая фигурка девушки слетела как бабочка с ладони и стала порхать над полем битвы, с её «крыльев» лился золотой дождь прямо на него самого.
Какаши хотел спросить отца о чём-то и Рин, тоже спросить… замешкался, растерялся…и проснулся. На душе у него было спокойно и ощущение согревающего света не покинуло его.
Небо посветлело. Наступало утро. Скоро появится солнце. А почти через год Какаши увидит другое солнце, солнышко его души… Но до этого ещё очень многое ему предстоит увидеть - увидеть и заметить.