***
Я находилась в лесу. Это была сказка. Я не помню, чтобы мне так было хорошо, правда я давно просто не гуляла. Нет, это было ещё тогда, когда я была жива и жила в деревне, которую разрушили. Но для меня с того времени прошла вечность. Нет, жива я сейчас, а то был сон, длиной в двадцать лет разочарований. Лежала в траве и смотрела в небо. Рывок мой не сошёл мне с рук, вернее, «с ног». Но упасть в траву было совсем не больно. Меня окружали цветы, я лежала на спине и цветочные волны укачивали ароматами и лёгкими звуками кузнечиков и цикадок. Маленький кузнечик оказался у меня на щеке. Он решил поприветствовать меня, наверное, поцеловав в щёчку. Какой милый кузнечик. Несколько раз «цвиркнув», он прыгнул обратно в траву - поздоровался и попрощался милый кузнечик. Прошло всего на всего минут десять. Потом надо мной возникла фигура Какаши, протягивающего мне руку. Я - протянула ему свою. Он помог мне встать, но не отпустил мою руку сразу, а я - не спешила убирать свою. - Прости, я задумалась, так прекрасно вокруг, а я так давно этого не замечала. Это была правда. Он прекрасно понял, насколько - правда. Он и сам вот так просто и не гулял, наверное, вовсе или это было очень давно. Он поддался в глубине души моему воодушевлению и восторгу, хотя об этом можно было только догадываться, но я всё же уловила.***
«Опять перемена в ней», - отметил про себя и уже не удивился. Хотя удивился он немного позже. Ниа помедлила немного, пригладила волосы и уже более серьёзно сказала: «Сказано ходить – буду ходить». Потом подняла на него глаза и спросила: «В какую сторону направимся?» Какаши вспомнил, что до речки, которая протекала достаточно недалеко, лес такой же удобный для прогулки, и рельеф ровный и нет особенных препятствий. Можно было добраться до воды и вернуться обратно. Расстояние вполне подходящее. Он махнул рукой в том направлении, ответив: «Давай посмотрим на речку и вернёмся немного другой дорогой. Хорошо?» Она просто кивнула в ответ и повернулась в том направлении, сделав первые шаги уже более уверенно, чем раньше. Они молча зашагали, она немного, всего на шаг или два, впереди, а он, как бы прикрывая её спину, немного отставая. Она шла, держась прямо и расправив плечи, в её осанке появилось что-то величавое, какая-то новая грация, хотя она несколько раз пошатнулась и пару раз неудачно споткнулась и чуть опять не упала. Каждый раз он успевал подхватить её и потом опять отпускал, чтобы она самостоятельно шла. Он осознал вдруг, что разглядывает её. Её длинные волосы раздувал ветерок, и ей приходилось их поправлять. Один раз, когда она делала это, он был настолько близко, что её локоть чуть было не задел его, но он не отшатнулся. Он начал привыкать к её присутствию.***
Мы продвигались в сторону реки – медленно, но верно. Первое восторженное состояние улеглось, и я начала чувствовать свою потерю сил. Мы отошли от Конохи уже на довольно порядочное расстояние, для моего обессиленного организма это было порядочно. Меня опять стало немного тошнить, я чувствовала, что коленки дрожат, голова шла кругом. Когда я сейчас осознала конец необходимости быть в предельной собранности, опять навалилась усталость и дурнота. Хотя я и очень старалась не подавать виду, но очевидное было не скрыть. Какаши всё чаще приходилось подхватывать меня. Я цеплялась за упавшие ветки и спотыкалась чаще и чаще. - Как ты думаешь, можно остановиться передохнуть на пару минут, что-то мне нехорошо… - это было честное признание с моей стороны. – Совсем чуть-чуть. А потом, обещаю, я постараюсь и прибавлю шагу. – Видимо у меня был очень жалобный взгляд, хотя и без этого, такой наблюдательный человек как Какаши, заметил бы мой предел и необходимость отдыха. - Ну что же, по-моему, можно. Он усадил меня на траву около большого раскидистого дерева так, чтобы я могла облокотиться о ствол, и тоже присел рядом, правда сначала он достал что-то из сумки на поясе. Я сначала не поняла, что, потому что закрыла глаза и расслабилась. Новая волна дурноты накрыла меня. - Так, держись. Кстати, мне Шизуне дала специально для такого случая… Вот, постарайся выпить, знаю, противная вещь, но надо… Он, легонько взяв меня за подбородок одной рукой, другой - поднёс ко рту скляночку с чем-то невыносимо отвратительно пахнувшим. Конечно, из его рук я бы выпила что угодно, стараясь думать о его руке, прикасавшейся к моему подбородку, а не о жутком запахе, я выпила всё, почти в один глоток. Моя гримаса вызвала у него сочувствующую усмешку, он понимающе покивал головой, хотел что-то сказать. Я поняла, что ему пришлось это тоже попробовать. - Да, согласен, невыразимая гадость, но зато сейчас будет значительно лучше. Это я тоже уже знаю, – его понимающий взгляд навёл меня на новые мысли. Я совсем забыла о нашем резонансе. А ведь получается - пока я была с Цунаде сама, Шидзуне и его, наверно приводила в порядок. Неужели… так прорвалось? Мне захотелось узнать об этом поподробнее, и я не постеснялась напрямую спросить.***
Какаши сидел на траве, рядом с девушкой, которая удивляла его. Её истинная внутренняя сила была настолько глубоко ею спрятана, что он заметил её только недавно, когда критическая ситуация заставила её открыться. Сейчас она тоже держится лучше, чем он ожидал. Ведь он пусть и смутное, но получил представление о том катарсисе, который ей пришлось держать под контролем ещё только сегодня утром. И вот она не капризничает, не жалуется, и пытается даже не подавать вида, как ей трудно. Что-то внутри него легонько сжалось от странного чувства причастности. Она выпила эту бурду, пусть и эффективную, но бурду, даже не закашлявшись. Они сидели рядом. Прислонившись к стволу, крона дерева нависала достаточно низко над ними, создавая густую тень. Неожиданно Ниа повернула к нему голову, и спросила, тихим, но не по-женски серьёзным тоном: – А тебе ведь тоже досталось. Я знаю… - она будто специально спросила так, чтобы он, если не хотел, мог бы и не отвечать. Он оценил её тактичность. Ему не нравились люди, склонные к докучливым расспросам. Это был ещё один сантиметр, на который он сократил расстояние между собой и этой странной девушкой. Он мог не отвечать, но ответил. - Да, я почувствовал это. Но я думаю, ты спросила не для того, чтобы мы углубились в эту тему? – сказалась привычка анализировать ситуации. Он даже сам чуть не осёкся от своих слов, они прозвучали слишком резко, для этого момента. - Да, я не буду тебя расспрашивать, просто я выбрала такой способ, неудобный, скажем так, и взяла на себя ответственность, поэтому в этом есть доля моей вины. Это моё неуклюжее… возможно извинение, возможно… - она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово, но оно ей не понадобилось. Какаши прервал её. Ему стало почему-то сильно неудобно за свой тон, которым он только что говорил с ней. Ведь её техника была направлена на то, чтобы повысить его возможности, а он - так. Ему это тоже нужно и важно. Кто ей сказал, что нужно справляться одной с грузом трудностей? - Нет, это ты извини, меня за то, как я сейчас выразился. Возможно, я просто до этого момента, не очень пронимал, насколько мы получаемся связаны. Я много думаю о командной работе, учеников своих учу этому, но иногда я сам что-то недооцениваю. Вот сейчас так и получилось. У меня пока трудно всё это укладывается в голове, а ты прекрасно держишься, и я должен был лучше оценить твой усилия быстрее приступить к делу. – Ему не просто было сказать всё это, но он старался сгладить свой промах. Промах, не промах, но она зацепила его больное место, вернее не она, а его представление о ней. А он, её, оказывается, пока мало знает. Ещё пять сантиметров дистанции были отрублены кунаем искренности и заботы с её стороны. У него опять возникло подсознательное ощущение, что он защищается от этой девушки. Она слишком… хороша?***
Мы ещё немного посидели молча. Напряжение ушло. Мы были очень разные и вот так это и обнаруживалось периодически. Хоть мне и не везло в жизни с людьми, хоть у меня близких почти не было, но я не настолько была закрыта как он. Он был очень внимателен к другим людям, видел и принимал их эмоции, но когда ему надо было разобраться со своими чувствами, это было гораздо сложнее. Я не могла утверждать это абсолютно точно, но некоторые наблюдения уже сделала, наблюдения и выводы. Моей целью было не причинение ему дискомфорта от общения со мной, кроме задач работы с техникой. С дерева слетела птица и села среди травы перед нами. Это была голубка. Она не ожидала, что кто-то есть ещё под деревом кроме неё и, будто удивлённо, посмотрела на нас. Мы сидели, не шевелясь и неудивительно, что мы раньше не спугнули её. Мы переглянулись одновременно, и вдруг он улыбнулся мне совсем не так как обычно. Обычно он улыбался снаружи, а внутри я чувствовала его неизменность и статичность, но сейчас улыбалась его душа. Он наверно позволил себе чуть больше надежды или ещё чего-нибудь… ко мне относящегося. Какая-то новая мягкость во взгляде и маленькая чуть грустная искорка… как слезинка от смеха, непонятно к чему относящаяся. Его эмоции были настолько незаметны, что носили характер тончайших вибраций, как едва различимые рулады поющего в соседнем лесу соловья или шуршание песка, который тревожат набегающие волны прилива в тихую погоду. Так красиво и тонко, но едва приметно. Я на уровне внутреннего чутья и интуиции видела его душевную тонкость и ранимость, так отдалённо находящуюся от внешнего мира, покрытую слоем выдержки и дисциплины, чувства долга и преданности пути шиноби. А я как осколок метеорита – прорвалась сквозь толщу всего, что скрывало его самое потаённые и спрятанные чувства, о которых он возможно и сам забыл. Конечно, это было неудобно для него, такая встряска. А может я, всё это и выдумала, может быть, но мне тогда так казалось, и немного подумать об этом я ещё найду время, так сказала я себе в тот чудесный день, под тем старым деревом, на глазах у лесной птицы, случайно обнаружившей наше присутствие. Голубка взлетела, громко хлопая крыльями - мы тоже встали. Впереди был остаток пути к реке. Мне полегчало. Пока мы отвлеклись на наш разговор, лекарство совсем усвоилось и подействовало. Я твёрдо стаяла на ногах, и голова была чистая и ясная. Мы двинулись дальше. Только теперь мы шли быстрее и рядом, меня уже не было надобности так поддерживать как раньше. Какаши пару раз странно хмыкнул, глядя, как я уверенно передвигаюсь. Наверно у него появились какие-то идеи, но меня он пока не посвятил в ход своих размышлений. Когда же мы дошли до леса, примыкающего видимо уже к самой реке, на небольшом пространстве между деревьями, мы приостановились. Какаши остановился первым и задал интригующим тоном, весьма странный вопрос. - Скажи, а что могло бы заставить тебя пробежаться, ну хоть небольшое расстояние. Может быть от кого-то, или за кем-то? – Мне стали понятны его мысленные изыскания. После моего взбадривания вонючей гадостью, пришло время пробежаться - по велению Цунаде-сама. Он не забывал, об этом, и вот наверно возникла идея, которую я пока не очень понимала. Не долго думая, он выполнил технику вызова. Я была знакома с этим, но сама не использовала. Перед ним, к моему удивлению и восторгу, возник смешного вида мопс, в повязке шиноби, повязанной у него на голове как платочек, с хвостиками под подбородком. Я от неожиданности чуть не села. Пёсик посмотрел на меня, я тихонько нервно хихикнула, сама от себя не ожидая такой реакции. Потом он повернул мордочку к Какаши и… спросил, да - именно спросил. - Что это тут у вас. И кто это, кстати? – причём всё это было сказано настолько иронично-серьёзным тоном. Я ещё раз хихикнула и уже взяла себя в руки. - Здороваться, значит не обязательно, Паккун. Эта девушка – Ниа, теперь мы вместе работаем. А для тебя есть задание. Паккун выслушал, повернулся ко мне, посмотрел, потом опять посмотрел на Какаши с вопросом: - И что за задание, такое важное, что именно для меня? Мне показалось, что он не доволен был, что вот приходится тут оказаться и что-то делать, такая у него была мордочка. - Сейчас ты будешь… - Какаши помедлил и «назначил», - …игривым щенком, ты будешь убегать, а Ниа тебя догонять, и так до речки. И он заулыбался, глядя на нас с псом. - Ты ничего не перепутал, всё в порядке, ты не перегрелся…? – Паккун высказался с таким недоумением, что уже мы с Какаши начали смеяться, на него глядя. Пёсик понял, что ему не отвертеться. - Паккун, все нормально. Ниа должна побегать, ей так рекомендовала Цунаде, после процедур. Всё то тебе объяснять надо. А ей за тобой бегать… интереснее. Она мне рассказывала, что очень любит собак. А ты же у нас не простой пёс, а особенный. Мы с Какаши незаметно от Паккуна, переглянулись и ещё бы чуть-чуть и засмеялись. Паккун с обиженным выражением мордочки, оглядел нас с ног до головы, будто бы желая удостовериться, что он именно нас видит перед собой и, поняв, что это не шутка, ответил: - Ну ладно, мне не сложно. А быстро мне бежать или как? Именно, как? – он уже перестал недоумевать и был готов выполнить такое странное задание, совсем простое, впрочем. - Ты уж сам выбирай путь. Только не надо сразу по прямой, тут между деревьями места много. А вообще, нам нужно оказаться у реки. Сильно не спеши, и резко скорость не меняй… - он тихо объяснял пёсику, а мне становилось весело от мысли, что всё так забавно складывается. Потом они оба посмотрели на меня. - Ты ведь мне рассказывала, как в детстве играла и бегала со своей собакой. Представь, что ты опять маленькая девочка… Паккун, на тебя надеемся…- и он встал, отряхивая с коленей песок и травинки. Сначала мы остались стоять, как и стояли, но потом Паккун засеменил в мою сторону и несколько раз обошёл вокруг меня. Я присела, и он позволил почесать у него за ушком и немного погладить, ему это понравилось. Что было очевидно. Потом он неторопливо пробежался вокруг нас обоих и, гавкнув: «А догоняй, давай», - вальяжно перепрыгивая упавшие ветки, начал удаляться по странной зигзагоподобной траектории. Я, предавшись воображению и рассмеявшись, искренне и звонко, припустила за ним, подхватив обеими руками подол платья, чтобы он не мешал и не цеплялся сильно за маленькие кустики у меня под ногами. Паккун нарезал такие невероятные фигуры - мы пробегали иногда по одному месту по два раза или даже три. Между деревьями уже просвечивала гладь воды. Мы, таким вот образом, приближались всё ближе и ближе к долгожданной реке. Какаши двигался по прямой и не отставал, тем более, что мы с мопсом передвигались сначала перебежками, а уж только потом с ускорением. Я совсем не чувствовала усталости, ноги свободно несли меня. Голова не кружилась, сердце, радостно и звонко, стучало в груди ритм моей победы над слабостью. Так мы и вылетели на сам берег реки. Какаши уже нас там дожидался, прислонившись к дереву почти у самой кромки воды, засунув руки в карманы и довольно усмехаясь, видя такие скачки. Паккун подбежал к нему и плюхнулся на траву с видом главного победителя забега. Я же, вылетев из-под деревьев, остановилась и зажмурилась от яркого солнечного света и слепящих бликов на воде. Была вторая половина дня, и солнце было под таким углом, что освещало берег и речку косыми, но ещё очень яркими лучами, до вечера ещё оставалось время. Я изрядно запыхалась, но радость и счастье переполняли меня. Этот возврат в детское ощущение беспочвенного восторга, заставил меня скинуть всю усталость внутреннюю, от всех последних событий. Очень часто изменения к лучшему тоже приносят нам дискомфорт, стресс даже. Нужно осваиваться и ломать привычный ход мыслей и чувств. Сложно сразу реагировать, нужен хотя бы небольшой временной отрезок для привыкания… А кому-то - нужен, и весьма внушительный. Детство. Вот сейчас я не вспоминала особенно его, но когда я оказалась в таком состоянии сейчас, мне захотелось абсолютно по-детски, подбежать к Какаши, схватить его за руки и покружиться по берегу. Такое со мной случалось очень и очень давно. Я не стала этого делать. А может и зря. Я перестала так, как поначалу, стесняться его, но всё равно, не решилась налетать, с такими выходками. Когда я взглянула в его сторону, что-то показалось мне непривычным, сначала я не поняла - что. Потом поняла – он пристально рассматривал меня, сдвинув бандану шиноби на лоб, а не как обычно, прикрыв ей левый глаз. Немного прищурившись и будто оценивающе. Хоть я и взглянула на него мельком, но странный цвет его левого глаза озадачил. Впрочем, я знала, если мне нужно будет что-то узнать о нём, он мне всё расскажет, когда это будет нужно. Не люблю я донимать людей вопросами, и он это заметил уже. Я доверяла ему полностью. Я радовалась и не придала этому особенного значения, пусть думает, что хочет, мне даже лестно его такое пристальное внимание. И я, недолго думая, стала кружиться по берегу, запрокинув голову вверх и ловя руками солнечные лучи, пока не закружилась голова. Мелькали деревья, мелькало небо и облака. Я не думала о том, что он смотрит на меня. Я становилась собой, причём совсем новой, радостной и оптимистичной. Теперь я больше не бесполезна. Я больше не боюсь. Душа расправила крылья и взлетела на небо нового мира, мира который был прямо тут, прямо здесь и сейчас, и я была его частью. Голова закружилась – я остановилась, поправляя опять разметавшиеся волосы. Я ничем их не заколола, и они вели себя как хотели. А он продолжал смотреть на меня, стоя под деревом, и даже не поменяв позы. Паккун тоже пока был тут. Отдыхал, разлегшись на травке и флегматично посматривая по сторонам. Мне никто не мешал радоваться. Даже собственные мысли, которые уже полностью теперь зависели от меня и не врывались в мои эмоции непрошеными резонёрами, портя скепсисом мой настрой. Я стояла на берегу. Голова перестала кружиться. Я подсознательно ожидала от Какаши чего-то вроде дальнейших распоряжений, что дальше, и куда мы теперь пойдём. Самочувствие было прекрасное. Правда мои ноги исцарапались упавшими ветками и царапины давали о себе знать, но это не портило моё счастье. А он всё смотрел на меня и ничего не говорил. Я не могла предположить, о чём он сейчас думал. Он был для меня неразрешимой загадкой. У него не было привычки спешить рассказывать всё о себе новому человеку. Я пребывала в неведении о его жизни - что в настоящем, что в прошлом. Некоторые догадки и минимум информации. Только сердце моё мне подсказывало что-то о его одиночестве. Что-то щемящее и глубоко засевшее. Я знала только о потере им его близких людей, в прошлом. Мне оставалось только послушно ждать его проявления ко мне какого-либо отношения в настоящем, потому что пока я не чувствовала, что он принял меня, как своего человека, полностью. Потому он наверно и изучал меня сейчас, так бесстрастно, как мне казалось, меня разглядывая. О свойствах его левого глаза я тоже не имела ни малейшего представления.