Абсолютная защита Хатаке Какаши.

      Я проснулась от доносившихся с кухни звуков. Шизуне проснулась первой и не спешила меня будить. Заспанная, слегка растрёпанная, но с блаженной улыбкой, я вышла на кухню; видя меня, и она заулыбалась. - Я даже не спрашиваю тебя «как спалось», ты так вот и во сне улыбалась, – получила я от подруги, вместо «доброго утра». - Мне сны такие хорошие снились. Как бы хорошо было бы, чтобы и день сегодня прошёл удачно. Вдруг это был вещий сон, – ответила я, сладко потянувшись, и отправилась умывать свою довольную мордашку, пока Шизуне хлопотала с чаем.       Включив воду, я прислушалась к «нашему» настроению. Результат был более чем обнадёживающий, сложно было определить у кого из нас настроение лучше. Даже выключив свою собственную тихую радость, я не перестала ощущать то же самое.        «Ну, удачного дня вам, Какаши-сан», - высказалась я «в его сторону» и занялась усердно приводить себя к внешнему соответствию нашему настроению. Вода приятно освежала, волосы послушно уложились, как я задумала, посмотрев на себя в небольшое зеркало на стене, я - осталась более чем довольна. Немного принарядившись в новую одежду, получив на этот счёт комплемент подруги, выпив чашку ароматного чая с маленькими бутербродиками, я была готова к новому дню, как к новому приключению. Шизуне, встав раньше, раньше меня и собралась. Мы незамедлительно отправлялись появиться перед Цунаде-сама, с отсутствием плохих новостей в качестве хорошей новости.       Улицы Конохи безоблачным утром погрузили нас в совсем бодрое расположение духа. Жители деревни уже начали деловую суету, куда-то бежали мимо нас ребятишки, собака загнала кошку на дерево и заливисто лаяла, задрав вверх симпатичную мордочку с большим чёрным пятном на глазу. Мы посочувствовали кошке, но она перескочила на забор и сбежала. Собачка увязалась за нами и полдороги мы смеялись, оборачиваясь на неё. Я пошутила на тему моей взаимной любви с собаками. Проходящие мимо люди в форме шиноби, поздоровались с нами, видимо они знали лично Шизуне, а со мной заодно, проявляя приятное дружелюбие. От одного молодого человека, со странной полоской на носу, мы даже получили комплемент, отшутились и, находясь уже близко к резиденции хокаге, прибавили шагу.       Цунаде-сама, посмотрев на нас, выслушала доклад уже сильно не вникая. Всё было ясно и так. Надолго не задержавшись, поспешили в лабораторию, проверить энергетику. Показатели – на высшем уровне. Когда подошла Цунаде, она заметила, что объём, который я успела «собрать и накопить» заметно увеличился, и энергия стабильна по своей вибрации - а ещё вчера было несколько по-другому. - Ниа, тебе полезно высыпаться - это раз, и не забывай о хорошем настроении - это два. Не вздумай себе позволять беспокоиться. Мне кажется, это влияет на качества энергии. Мы это выясним получше, но сейчас – медитация растворения и… не суетись, – её слова усмирили мой разбушевавшийся утренний энтузиазм, и я приступила к медитации, близко напоминающей по сложности и длительности, выход в астральную сферу, что тут же удалило почти все мысли из моей головы.       Днём мне удалось немного перекусить, прихваченным из дома, надолго не отвлекаясь. Энергия медленно утекала и пополнялась, что-то происходило, но энергетических скачков как в первый день, не зафиксировали. Приборы показывали «равномерность и стабильность» - как прокомментировала Шизуне, к концу дня.       Видимо команда уже двигалась обратно. Вечер незаметно приблизился, стало смеркаться. Меня уже отпускали домой, но я не очень хотела уходить, ведь сегодня я опять одна дома. Но я не расстроилась - всего чуть-чуть. Шидзуне пришла «освободить» меня и сообщила, что сокол с посланием о скором возвращении команды Какаши уже прибыл; миссия была полностью выполнена. А большее меня пока и не интересовало.       «Я дождусь момента и всё узнаю, вот только когда? Сегодня или завтра?» - немного обычного женского любопытства. С этим я и отправилась домой, тепло попрощавшись с Цунаде и Шизуне. Вечер талантливо закруглял сегодняшний день. Прохлада, ветерок и темнеющее небо, на котором уже различимы звёздочки. Неподалёку от своего дома (да, своего - я гордилась), нашла лавочку и присела полюбоваться на небесную феерию. Уже почти совсем стемнело, мне захотелось просто ни о чём не думая, погрузиться в синеву неба и позволить звёздам пощекотать меня своими лучами.       Синяя бездна поглотила всё моё внимание. Я ощущала приближение и предвкушение чего-то хорошего, какого-то неведомого счастья, хотя мне хватило бы и одного факта наличия своего дома, того, что я сейчас встану, подойду к подъезду, поднимусь вверх по лестнице и окажусь там.       Счёт времени был потерян. К тому же, пребывание в постоянной медитации весьма меняет человека. Эмоции и мысли остаются с тобой, но начинаешь их просто созерцать, и они теряют власть над тобой.       Так я сидела, запрокинув голову и отдавшись синеве. Это было не ожидание, это было острейшее ощущение жизни, моей собственной жизни в огромной, бесконечной вселенной. Я «выключила» в себе всё. Через некоторое время я стала замечать странное в себе ощущение – как будто у меня начала подниматься температура, как будто я замерла во времени, а мир вокруг бежит дальше и, неожиданно, зацепил меня по дороге, вовлекая в свой стремительный бег. Только когда это стало отвлекать, я задумалась: «Что это?» Чувство было скорее приятным, но я могла сравнить его с ожиданием экзамена, когда знаешь всё назубок и гормоны радости и ужаса перемешались, или… как когда отсидишь ноги и их не чувствуешь, потом они медленно отходят, идут мурашки, немного больно, немного щекотно, а потом – радость, что они опять «твои».       Я не могла подобрать сравнение этому чувству, ни на что не похожему. Чувство нарастало, медленно, но ощутимо. Немного перехватывало дыхание и мне показалось, что я наэлектризована и сейчас начну искриться. Странная ситуация, незнакомая моему пониманию, не повлияла на моё занятие - я продолжала сидеть, устремив глаза к небу. Внутренняя уверенность, что всё в полном порядке и беспокоится нечего, просто присутствовала и всё.       Понятия не имею, сколько времени так прошло. Небо - виделось уже не синим куполом, а превратилось в иссиня-черную бездну. Звёзды стали казаться очень маленькими, но невероятно яркими. Большой неожиданностью для меня стала окутывающая эмоция, всплывшая как из ниоткуда. «Из ниоткуда» - для обычного человека, но не в этом случае. Меня осенило: «Я же на связи. Что происходит, почему вдруг так приятно стало и хорошо на душе?» Как только я вспомнила об этом, множественные догадки и предположения наполнили мой разум. - Я вот всё думаю, ты меня заметишь или нет? – знакомый голос прозвучал так близко, прямо из-за моей спины. – В глухую ночь, тут сидишь в одиночестве, я уже минут десять как за тобой наблюдаю. Почему именно здесь и где твой заслуженный сон и отдых.       Меня приподняло и развернуло, волной, пружиной, фонтаном, вихрем… - чем угодно. Уж чего-чего, а то, что мы встретимся сегодня, так поздно, а не завтра, на отчёте, я ожидать даже и не думала. А ведь он ещё и стоял, и наблюдал за мной. Все моя стая догадок разлетелась как осенняя листва, мне всё стало ясно о только что пережитом. Не всё, конечно, но главное – причина.       Какаши стоял за скамейкой, прислонившись к дереву и засунув руки в карманы, по обыкновению. Как будто этих трёх дней и не было, вот только что мы разговаривали у подъезда больницы.       А куда делись эти три дня, вернее трое суток? «Но мы же и не расставались» - опять мысль «из ниоткуда». Как можно ощущать что-то одновременно и странно-нереальным, и привычно-нормальным? Парадоксально, но правда, если конечно прислушаться повнимательней к себе, и не только.       Он подошёл и сел на скамейку. - Если ты так отдыхаешь, разглядывая небо, я с твоего позволения составлю тебе компанию? Стоя выслушав его, я кивнула и опустилась на то же место, где сидела раньше. - Меня в этом доме поселили, шла домой и вот, обнаружила скамеечку. Я размышляла о происходящем и… отвлеклась на звёзды.        Мне показалось, что он знал о моей любви к разглядыванию неба. - Мы, наконец, можем поговорить, – Какаши так сказал, будто очень давно собирался сделать это, но что-то раньше его останавливало. – Я зря тебе не доверял, признаюсь, были сомнения. Прости. Мне не давало покоя ощущение, что всё уж слишком хорошо, но когда я понял, что ты вчера испугалась, но всё равно справилась с техникой… - он помолчал несколько секунд и продолжил, – я больше не сомневаюсь в том, что мне лучшей помощи, чем твоя, трудно было бы сыскать. И откуда ты узнала, что что-то произойдёт, я вот это понять только не могу. Видимо твой сенсей Такетори был абсолютно прав по поводу твоей интуиции, если это она самая и есть.       Он рассказывал о миссии, правда, без особых подробностей, которые мне не обязательно было знать. На волне связи эмоций я уловила в его рассказе главное – благодарность мне за помощь. Я начала получать его признание, а это было самой желанной наградой за все старания.       Он рассказывал, а я опять слушала его голос - ничего не хотелось отвечать, потому что слова мои уже были лишними. Мне нравилось слушать. Многословным его никак нельзя было назвать, но всё что меня интересовало – я узнала. Разговор о миссии был как обязательный ритуал встречи напарников и, когда он был закончен, мы остались наедине с небом и друг другом, двумя обычными людьми, которым неплохо сидеть вдвоём под звёздами, рядом, и даже просто молчать. Опять молчать. Мы переглянулись.       В его взгляде - был вопрос, в моём – ответ. Я не знала его мыслей, но сейчас – от него - ко мне, перешло что-то важное, частичка чего-то большого и невыразимого. У меня даже неожиданно стали гореть уши, странно, но я немного испугалась. Себя испугалась, своих эмоций, ведь я была сейчас прозрачна перед ним. Совершенно открыта.       «Уместна ли сейчас трансляция моей такой преданности?» - промелькнуло предупреждение разума. «Уместна!» - сделала я свой выбор. Ведь внутренне, он не отталкивал меня, как мне казалось, было ранее. Что-то изменилось, пусть не очень заметно, но изменилось. Внешне я не проявляла ничего, но душа моя не сдерживала себя больше. Я чувствую, я живу, и нечего мне стесняться, бояться и комплексовать. Кто сказал, что ему не нужна моя любовь, теплота и забота? На духовном уровне, это нужно каждому человеку, и умение дать это – пожалуй, можно считать за большое достижение в жизни.       Мы вели два диалога - внешний и внутренний. Они так и останутся с нами навсегда. То, что мы показывали и то, что передавалось тонко и невидимо, без посторонних глаз и ушей, без формальностей и условностей - наше настоящее, истинное, возможно тайное даже для себя самих, но ощутимое в совокупности со всем остальным. - Знаешь, для меня непривычно, когда совсем нет усталости. Раньше случалось весьма подолгу восстанавливаться после миссий, – задумчивые слова опять с подтекстом. Он не спешил выражать восторги, говорить комплементы, хвалить, будто чувствовал, насколько я этого не люблю.       Сенсей Такетори рассказывал мне, как иногда менялись характеры у людей, почувствовавших свою «неуязвимость», после подключения «отдающего» напарника. Он предупреждал о таких проявлениях человеческой натуры как гордость. Но это был не наш случай, ничего в отношении Какаши к самому себе не поменялось. Я не «услышала» каких-то новых эмоций, кроме внутренней признательности мне, большей, чем он высказал в открытую. Возможно, у него тоже недюжинная интуиция и он догадывается, чего я так сильно не люблю и наоборот. И, конечно, он был доволен облегчением выполнений миссий, а насколько - это нам предстояло открывать вместе.       Мы не спешили расходиться по домам. Спать не хотелось совсем. - И всё же тебе не легко пришлось, я прав? – Вопрос от него, полный понимания и тактичной заботы, послужил поводом опять заговорить. - Теперь я знаю, над чем мне нужно работать. Признаюсь, я растерялась и поэтому… - замолчала - не хотелось делиться тем, как мне было плохо, сообщать о том, что я потеряла сознание. Цунаде-сама уже дала мне рекомендации, причина понятна, незачем ещё и Какаши загружать лишними беспокойствами. Я понимала, что его возникающая ко мне симпатия, не позволит ему остаться равнодушным.       Он был похож на человека, который вообще относится особо бережно к людям, и не только к их жизням, их самочувствию, но и к чувствам и переживаниям. И ведь я никогда потом не могла сказать, что тогда, в самом начале, когда я старалась понять его как можно лучше, я ошиблась в этой позиции его личности. Нет, всю оставшуюся жизнь я убеждалась в этом всё больше и больше, проходя вместе с ним множество разного опыта, разных событий и ситуаций. Он не беспокоился за мою жизнь, так как был человеком умным и понимал, что внезапно потратить все 88 жизней не реально, но сопереживал моим тяготам. Всегда было так, ещё с той самой поры. - Поэтому я впредь буду кое-что делать по-другому. Цунаде-сама уже отредактировала.       Таким образом, мне показалось, что щекотливую тему миновали. Но он повернулся и как-то странно внимательно посмотрел мне в глаза, мне даже немного стало неловко, мне показалось, что он скажет «Ну что ты говоришь? Ты так выложилась, выключилась, потеряла связь, а теперь так спокойна?» - или что-то в этом роде. - Всё же пора тебе отдыхать, сон сейчас нам обоим нужен, завтра много важных дел, Цунаде-сама, кажется, отправляет нас на поиски записей твоего сенсея – туда, где ты жила. Завтра про это всё узнаем. Она вскользь сказала сегодня об этом, так что теперь мне самому стало это весьма интересно. Не скрою, первый наш опыт впечатлил меня весьма, совсем не ожидал такого.       Он замолчал, но я почувствовала, что волнение охватило его изнутри, и он несколько смутился, вернее как всегда решил сдержать эмоции, которые норовили выбить его из привычного русла. Уж больно невероятные вещи начали происходить с ним. Уже гораздо позже я поняла, насколько он на самом деле эмоциональнее меня, но в это тогда было трудно поверить, тем более заметить. - Хорошо ты устроилась? Удобно? – Перевёл он тему разговора, после паузы, мною не нарушенной. - Просто замечательно, я, наконец, могу побыть в состоянии комфорта, и… я люблю уединение, иногда. В деревне я жила как в муравейнике, и так и не смогла до конца привыкнуть к такой жизни. Сейчас - то, как я здесь устроилась - предел моих мечтаний. Всё есть, что мне необходимо и главное я могу сосредотачиваться в подходящей обстановке, никто не мешает.       Я хоть и при упоминании о появлении своего дома, ликовала в душе, но тоже сдержанно старалась проявляться. «Счёт один-один»: он - про технику, я – про своё жильё. Сдержались. Я потом думала: «А зачем это всё было, сдерживание хороших эмоций, зачем?» Искреннее недоумение посетило меня и долго потом не оставляло, пока я разбиралась с этим вопросом. - И я могу тебя пригласить теперь в гости. Шидзуне у меня даже ночевала один раз - присматривала за мной вчера. Небольшая и уютная квартирка. Как раз - для одиночки как я. - Ты считаешь себя одиночкой? – с недоверием в голосе спросил мой напарник. - У меня нет опыта близости с людьми, меня когда-то хорошо понимал мой сенсей Такетори, пожалуй, и всё. Мама меня любила, но не понимала, поэтому мы особенно близки не были, к тому же я была мала. Получается, что я так всё время одна, потом, скитаясь и прячась особенно людьми не обрастёшь, это логично.       Моя тирада возымела странное действие на Какаши, он слегка усмехнулся и как бы, между прочим, заметил, с лёгким сарказмом, но совсем не обидно: - Если ты чего-то не пробовала, то с чего ты решила, что это тебе не понравится? - и опять улыбнулся. - С этим я не спорю, но привычка быть одной как-то уже вошла в привычку, вот я так и говорю. Теперь моя очередь была многозначительно посмотреть на него и продолжить: - Но вот подруга у меня, похоже, всё-таки появилась - это я о Шидзуне. Она мне так помогла, что мне тоже теперь хочется что-то сделать для неё, – и я, задумчиво глядя в небо, прекратила думать вслух.       Я бы сейчас сказала бы ему, с удовольствием, насколько он для меня стал уже близким человеком, но внутренний голос остановил меня, вместо слов я «включила» эмоцию любви и признательности внутри себя, настолько, чтобы он это тоже почувствовал, не словами, но я всё же высказалась. И это было лучше – честнее и правильнее. Но по правде, я бы предпочла не говорить ему об этом, (о том, что мы уже ближе друг другу, чем многие мужья и жёны, старые друзья, братья и сёстры) а что-то услышать от него, на эту тему. Именно сейчас наши беседы про «нас» были бы ещё «неуклюжими» из-за…       «Какая разница, из-за чего, не сейчас и всё. Мы рядом, все в порядке, ночь прекрасна, над нами, вокруг нас, в нас самих – непрерывный поток жизни. Разве не похоже на счастье?» Похоже, но беспокойство за людей, которых нам нужно защитить, это забирает много внимания души. Мы оба были похожи ещё и в том, что о себе мы мало беспокоились, но за других – другое дело, мы были готовы на всё.       Лёгкое беспокойство посетило меня, в этот момент я поняла, что пора домой, лечь и выспаться как следует. Разговор получился, но продолжение могло повернуть на те темы, которые нам обсуждать именно сейчас не стоило. Через несколько минут набежали небольшие облака, стало сумрачнее, небо стало казаться серее. Это послужило нам сигналом к расставанию. Я решительно встала и повернулась к Какаши, который задумчиво разглядывал изменения на небе. Он перевёл взгляд на меня. - Я, пожалуй, пойду, вот мой дом, только по лестнице подняться, раз завтра насыщенный день, я хоть отоспаться должна, вдруг у Цунаде-сама ещё какие-нибудь сюрпризы ожидать будут завтра. Кто знает?       Он тоже поднялся, несколько секунд прошло, пока он ответил на мои слова: - Ты права, поздняя ночь уже, – неожиданно он положил руку мне на плечо. – Спасибо тебе, за то, что ты так стараешься, это очень ценно для меня. Тебе обязательно нужно беречь себя и хорошенечко отдохнуть.       Я почувствовала еле ощутимое движение его руки, вернее, это движением было сложно назвать – так, ощущение поменялось. Я ощутила собственный пульс плечом, в том месте где ко мне прикасалась его рука. - Спокойной ночи и до завтра, – он попрощался внезапно и…       Я стояла одна у подъезда своего дома. Повернулась, вошла, поднялась на свой этаж, вошла в квартиру и даже не умывшись, только сняв полностью всю одежду, забралась под одеяло и, продолжая ощущать пульс в плече, тихо уплыла в сон.       Мне снились поля красных маков, пушистые облака, и тень от большущей птицы, которая перемещалась по траве и цветам, я не видела птицу, только её тень. Какие-то незнакомые дети, пробежали мимо, играя и весело смеясь, я была для них невидима. Неожиданно я, просто испытав желание, стала подниматься в воздух, как будто крылья из чакры выросли и понесли меня. И вот я уже вижу только небо.       Рядом со мной, откуда-то сбоку, оказался большой журавль - огромные серебристо серые крылья. Журавль как-то очень по-человечьи посмотрел на меня, одним глазом, но если можно так сказать, пристально, потом взмахнул крыльями и поднялся гораздо выше. Я посмотрела вниз и вдруг увидела вместо лугов под собой – безбрежное море.       Я стала медленно падать. Страха не было. Мне казалось я в безопасности, мысль, что журавль где-то рядом, приостанавливала моё падение, будто оно зависело от того, что я думаю. Так я опускалась и опускалась. Почти у самой воды – подо мной – серебряный размах крыльев, и я уже лечу на спине журавля, маленькая и лёгкая, над поверхностью моря. Солнечные зайчики блестят на волнах, я их прекрасно вижу, большая стая рыб осталась позади…Я прижалась к гладким перьям, держась руками, и закрыла глаза, лицо освежал морской ветер…       Открыла глаза я у себя в комнате, вернее один глаз. Кусок стены и пола, освещённый косыми лучами солнца. Начался новый день.

***

      Лет примерно через двадцать или где-то около того, мы отправились с Какаши по заданию на переговоры в деревню Скрытого Тумана. Это была миссия скорее дипломатическая, воспринятая нами как лёгкая прогулка - обстановка на тот момент была спокойная. Мы в кои-то веки отправились куда-то вдвоём, за пределы деревни. Акицу и Нацуми были на своих заданиях; мы за них не волновались. И вот, ночуя в лесу, сидя у костра, после лёгкого перекуса припасами, которые я взяла с собой, заботливо приготовив заранее, мы, хоть и считали себя не сентиментальными, но почему-то начали что-то вспоминать. Над нами была опять синяя бездна и поток звёзд, костёр почти потух и не мешал своим светом.       Когда мы поменяли наше отношение к смерти, к смертям, нашим общим, которые мы переживали вдвоём, время стало для нас идти по-другому, его не имело смысла отсчитывать, никто не знал, сколько мы будем жить, если не истратим наши общие жизни, а их оставалось ещё изрядно.       Многое стало для нас проще, мы могли себе позволить такую откровенность, которая практически не реальна для обычных людей. Мы свыклись с тем, что даже малейшие изменения состояния внутреннего одного из нас – сразу ощутимы и вторым. И так мы не могли лукавить совершенно, разговаривая друг с другом. Нас это не раздражало. Случалось, как игра, мы пытались беседовать без слов, получалось весьма забавно. Мы не читали мысли, мы просто были внимательны к реакциям.       Одним словом, стесняться нам было уже нечего, тем более мы уже так долго, как нам казалось, были вместе, что время, которое мы прожили до нашей встречи – осталось в ощущении как отдельные жизни, длинные и трудные. Мы ничего не забывали, мы просто перестали жить там и начали новый отсчёт.       Вот именно тогда, через такой промежуток времени и опыта и много чего. В лесу, чудесной летней ночью, под звёздами, мы вспомнили именно ту нашу встречу. - А ты помнишь, как после первой мисси, ты меня встретил ночью, на лавочке, я ещё на звёзды засмотрелась? – я была всё же женщиной и любила наше начало вспоминать, женщине приличнее проявлять сентиментальность. - Конечно, – краткий ответ, понятный мне и так. – Кстати, я тогда был очень насторожён от всего происходящего, казалось, что я участвую в какой-то тонкой, невидимой игре, и сюрпризы, один за другим заставляли напрягаться. А ты ещё так невероятно была… пожалуй… притягательна.       Мне всегда было приятно слышать его комплименты, тем более, что он достаточно редко мне их говорил. Я всегда чувствовала его настоящее отношение и, по сути, не нуждалась в них, но всё равно, так приятно иногда услышать то, что даже очень хорошо знаешь, ещё один разочек. - Кстати, я тогда сначала хотел тебя до двери проводить, а потом понял, что тогда не уйду, я же тогда… наверно догадывался, что мне так хорошо рядом с тобой будет, что… - Ладно, не продолжай, мы с тобой и так всё знаем. Смешные мы тогда были. Я вот себя «одиночкой» назвала, а так хотелось тебя обнять и сказать, что никого дороже тебя у меня нет. Я тоже хороша. - Да… – и он вздохнул. – Ты невероятно хороша была, а я ждал «откуда подвох будет?» Это сейчас смешно, а я тогда несколько понервничал. Ты и сейчас такая, кстати.       Так мы рассуждали, сидя под тем же самым небом и проживая нашу собственную историю дальше, не останавливаясь и не расставаясь ни на минуту. Даже находясь на расстоянии. За это всё время мы даже не поругались ни разу. Наша история продолжалась, и мы не часто оглядывались назад, но если и делали это, то только вот так.        Иногда наши двойняшки, боевитые и любопытные, что-то пытались выспросить у нас, про те времена, мы улыбались всегда загадочно, и я обещала им дать почитать свои дневники того времени. Правда, потом мы все благополучно забывали об этом, живя насыщенной реальностью именно в настоящем, в новом, ежедневно наступающем настоящем, в котором нам всем четверым хватало событий и переживаний настолько, чтобы они полностью захватывали нас.