***
Хатаке Какаши был доволен собой. Он не проигнорировал свой порыв и оказался прав. Он шёл домой по пыльной улице и иногда замечал новые оттенки выражения лиц встречных людей. Будто какое-то неведомое ему доселе знание очистило его взгляд, позволяя замечать такие тонкости, до которых ему и дела раньше не было. Замечал всех улыбающихся и радостных, тех, кто хоть как-то излучал счастливые волны. "Теперь я надеюсь на что-то хорошее" - заключил он, ловя себя на желании улыбаться счастливой улыбкой. У него появилась надежда, что он сможет измениться... и стать хотя бы чуточку больше довольным своей жизнью. Почему он раньше не полюбил кого-нибудь, не влюбился? Вдруг старый вопрос опять напомнил о себе. К примеру, он догадывался, что Рин испытывает к нему, но почему он не мог ответить ей взаимностью? Вспоминая Рин, он не мог ничего о ней плохого вспомнить и всё-таки она была какая-то ненастоящая в его воспоминаниях. "Я совсем мало интересовался ей, я думал только о себе самом", - думал он, но в этот нетрадиционно радостный день чувство вины ослабило ненадолго свою хватку. Рин не занимала его, потому что... А что он о ней помнил? Оказалось, что очень немного, только события, только совместные миссии и только академию...и потом тот ужас, её смерть. Он ни разу не посмотрел на неё особенным взглядом. Она была правильной, была полна положительного заряда и энтузиазма, но он чувствовал - многое было именно для него и потому смахивало на маску. Сейчас то он понимал - ей наверняка хотелось плакать и, скорее всего, она так и делала тайком и всё же - он не мог подумать о ней так же, как о Ниа, даже учитывая то мизерное время, которое он знал свою новую партнёршу, по сравнению с тем временем, которое он знал Рин. Сейчас Рин показалась бы ему простодушной простушкой, понятной и предсказуемой, преданной и верной, в этом не было плохого и отталкивающего, но она не могла удивить его. Неужели ему именно это нравилось в Ниа - способность удивлять, шокировать или озадачить? Это было все до того, как кошмар, случившийся наяву, стал его личным проклятием. Её глаза, её голос, произносящий его имя, отсветы на её лице... "Почему именно он теперь несёт эту ношу - это не справедливо". Так он долго думал. Почему она взвалила на него это всё? Всё ради деревни... Ему иногда казалось, что он в подсознании сердится на Рин за это, что-то внутри обижалось на неё, это что-то считало это жестоким и неправильным. Он знал, что это не так, но именно эти противоречия и не отпускали его из круга кошмарных снов. Неужели он настолько впечатлителен, что даже множество виденных им смертей не смогли повлиять на его восприятие? Он видел знакомые места и ещё и ещё раз пролистал свою память, ища кусочки образа Рин. Она всё время что-то для него устраивала, всё время окружала вниманием и восхищением. А ему он неё не было этого нужно. Он думал только об одном - найти свою силу, стать кем-то, кто смог бы исправить, загладить, затмить и стереть то негативное пятно на фамилии Хатаке, которое пало на его отца волею изощрённой судьбы и противоречий мира шиноби. Он чувствовал себя им преданным и наоборот. Если бы он тогда был сильнее, взрослее, и ещё более и более "кем-то", смог бы он изменить что-то? Он мог бы отвлечь отца от его переживаний, мог бы? Возможно. Но он не думал о чужих чувствах с таким пониманием, он был растерян, он считал своего отца кем-то настолько сильным, не предполагал, что он сломается. Он не хотел думать, что был настолько не значим для собственного родителя, что тот покинул этот мир не задумываясь, как он тут его, не такого уж и взрослого, оставляет. Какаши сглотнул и пресёк свои размышления, так как настроение его стало портиться. Он сможет подумать об этом, но в другой день. У Ниа тоже с отцом всё не просто, но тот ещё жив и пока это так - возможно всё. Кто знает, чем окончится их идея о выкупе контракта? Вот так вышло, что Какаши от одного перескакивал на другое и понимал - пора эмоционально освободиться, хотя бы частично. Он не сможет больше полностью спрятать своё внутреннее "Я" - всегда будет кто-то кто видит его. И лично для него теперь это не усугубляющаяся трудность, а повод для "поработать над собой". Подходя к дому, он уже вернулся к привычному ходу мыслей, представил ещё раз следующую миссию, проверил мысленно, всё ли он сам подготовил и какие сюрпризы могут произойти с ними в той части страны. Миссия была средней сложности, но с несколькими неизвестными факторами. Нужно будет принимать решения на ходу. В этот раз с ним будут несколько человек и он возглавит их. Значит и решать всё ему. На этот раз миссия заключалась в поиске артефакта. Он мысленно рассмеялся, только что он как раз занимался почти тем же самым. Чем сундучок не артефакт, а записи о технике? Его команда состояла из тех, кого не придётся особо защищать в случае боя, не то, что... Опять все его мысли сворачивали на их совместный с Ниа поход. Его раздражала её беспомощность? Да, раздражала. Он опять беспокоился. "Могла бы она хоть как-то научиться обороняться?"- спрашивал он себя, досадуя на обстоятельства, но до конца ещё не понимая, что его на самом то деле раздражало. "Я должен её обучить хоть чему-то, хоть как-то, если она совсем ничего не умеет" - решил он, когда уже открывал свою дверь и входил, уже вторично за сегодня, в свою маленькую квартирку. Теперь уж его ничего не отвлекает и он спокойно дочитает оставшееся в свитка. До вечера было ещё достаточно времени. Даже после всех последних раздумий, даже после недолгого сегодняшнего сна, голова его была свежа и мысли уже не путались. Даже желание перекусить не отвлекало, ведь он так хорошо пообедал... Да, пообедал, так пообедал. Но он же приглашён теперь и на ужин. И он не может предугадать или представить, чем тот ужин закончится, они просто поужинают и и поговорят, или опять случится что-то... незабываемое. Она опять позволит ему забыться, раствориться в ласковой и нежной тишине. Он уже начал ждать этого. А пока он продолжит читать, наблюдая за её сенсеем и дедушкой... с бабушкой. Что их волновало, что они накопили и собрали в себе, что досталось ей, почему она такая? Он будет думать о ней, как о той, кто для него стала значимей многих. Он будет искать правду об их клане, как археолог ищет следы цивилизации, боясь пропустить даже возможные намёки и подсказки. Такетори-сенсей, какой он? Именно его Ниа считала своим авторитетом и образцом для подражания. Она так говорила о нём, с такими эмоциями в голосе. что он просто обязан узнать его получше. "Интересно, а он ещё жив?" - подумалось Какаши, но он оставил наконец все размышления, и развернул свиток. Он дочитал до куска, напротив которого был небольшое повреждение края бумаги и потому сразу отыскал нужное место. " Мы начали наше совместное путешествие в новом составе весьма удачно..."Глава 43. Надежда.
25 сентября 2015 г. в 01:15
Вот и произошёл разговор, позволяющий двоим одиночкам успокоить разыгравшиеся нервы. Теперь они оба займутся обычными делами и будут ждать продолжения. Если бы точно знать, что они смогут и когда, то было бы не интересно. Неопределённость уже давно поглотила их судьбы. Впрочем, они нечаянно подошли к лазейке из этого лабиринта.
Не так уж много и было сказано. Многое, о чём хотелось, даже не затронули. Ниа не смогла сказать то, что собиралась. Она была скрытнее, чем планировала, хотя и неосознанно. И если она и хотела сказать всю правду Какаши о своих чувствах, то вдруг передумала. Она представляла его менее податливым, не планировала что всё так хорошо закончится и потому собиралась признаться ему в своей любви. Признаться и отступить.
Смелости ей бы хватило, но его внутреннее настроение и то, что разговор произошёл так скоро после их ночи, изменили ход её настроения и решимости. Ей казалось, что он не настолько заинтересован. Да, она умеет быть сексуальной и соблазнительной, вызывать страсть и вожделение. Как он подключился в ситуацию не было показателем истинных чувств, как ей подумалось сначала. Теперь она задумалась уже серьёзно о возможности какой-то взаимности, позволила себе более смелые мечты, даже уже и не мечты, а планы.
"Стать ближе...И то теперь? Мы станем разговаривать больше, он чем-то поделится своим, внутренним, я больше узнаю о нём? Что же я, я смогу быть с ним откровенной? Если уж рассказывать о себе, то у меня много такого, что не хотелось бы вспоминать...Будет что-то похожее на жалобы. А может ему так понравилась та ночь, что..." - и она заулыбалась своим мыслям.
Что ей теперь оставалось делать, когда его нет рядом? Медитировать, рисовать и чувствовать. Дарить ему чувство и быть при этом максимально щедрой.
Он хочет быть с ней ближе? Он не пошутил. Об одном и том же они оба думают, что подразумевают под этим словами? Сексуальные отношения, дружбу, романтику, неужели он когда-нибудь сможет жениться на ней? Это не было чисто мужской уступкой красивой женщине?
Но Ниа устала много думать. Так или иначе она сделала свою жизнь зависимой от него, тем, что возлагала свои надежды. Надеяться на кого-то, не является ли это зависимостью? Ненавистное слово "зависимость".
Когда Какаши ушёл, Ниа вернулась к картине. Посуду можно было и потом помыть и убрать. Хотелось оставить подольше на столе тарелку, палочки, чашку, которыми он пользовался, будто продлив его присутствие. Она всегда старалась придерживаться порядка, но какой уж теперь порядок на кухне, когда в голове гуляет ветер перемен. Порисовать и отвлечься - вот что хотелось, чтобы выбраться из вязких мыслей о своём смутном счастье.
Целых четыре часа она рисовала почти не отрываясь, только ненадолго вставая с пола, чтобы размять ноги и посмотреть на холст издалека. На днях она купит мольберт, но сейчас не охота думать об этом.
А потом она, уставшая и осоловевшая от недосыпа помыла посуду наконец, убрала что куда и рухнула в постель. Припасть к тому месту, которое ещё утром впитало тепло его тела. Она положила его записку на самую верхнюю полку в шкафу, предварительно завернув её в ещё один лист бумаги и заклеив наподобие конверта. Написав число она встала на цыпочки и засунула под бельё. Когда-нибудь она достанет и прочтёт. Это будет в тот день, когда...
Она не смогла решить когда, и просто оставила её там..."Пойму потом" - подумала и скользнула под одеяло. Устроилась на подушке, пытаясь уловить его запах, и медленно уплыла в тихий и глубокий безмятежный сон.