Абсолютная защита Хатаке Какаши.

      Эти двое странных и заблудившихся в себе людей начали свой день не с мыслей друг о друге, а с размышлений о самих себе. Они так долго блуждали внутри лабиринтов своих воспоминаний, которые давили нещадно и на неё и на него, что немного разучились жить настоящим. Каждый думал о себе, но эгоизма в этом не было ни крошки - только лишь страх испортить свою жизнь ещё больше. Хотя им обоим казалось, что им терять вроде как и нечего, но это было непроизвольное лукавство сердец, покрытых глубокими шрамами.       И Ниа, и Какаши знали о том, что у них есть за что держаться, что ценить и за что бороться, что защищать. Но сейчас было дело не в борьбе, а в отказе от неё. Настоящую любовь нельзя назвать борьбой. Секс - можно, просто влюблённость - можно. Влюблённость можно назвать "охотой", а вот любовь проходит только как "Мир" с большой буквы. Когда нет смысла что-то отстаивать исключительно своё. Ниа знала, как и всякая женщина: любовь - стержень жизни. А Какаши? Он не забыл про то, о чём всегда не мог себе признаться - он всегда хотел любви? Но он получал не то и не там, и не от тех...       Сплошные противоречия.       Ниа спокойно размышляла о своей дальнейшей судьбе и руки свои заняла рисованием. Она не стала завтракать, только выпила несколько чашек цветочного чая, ибо мучала её самая жестокая жажда. Зато она пообедает как следует, вот только порисует немного. Медленно бродя по своему жилищу, перебирая вещи, она достала пачку зарисовок из похода. Не пускаясь в долгие воспоминания, достала холст, поставила на пол, облокотив о стену, так как у неё пока не было мольберта, села. И вот рука уже задвигалась, легко, изящно держа в пальцах новенький угольный карандашик. Неспешные и уверенные движения оставляли после себя чёрточки и постепенно чёрточки складывались в рисунок леса и далёкой горной гряды. Мысли тихо журчали в голове, уголёк шуршал по холсту. Вот именно так она будет проводить большую часть своего времени, пока не заработает себе полное право на формальную свободу. Она так и подумала: "формальную". Выкупить контракт не сложно, но не стать зависимой от своих чувств к Какаши - вот тогда будет истинная свобода. Быть с ним и не зависеть от него. А это вообще возможно? Она не знала ответа, но знала другое - она попробует и сама всё узнает.       Какаши собирался на миссию. И его утро было деловитым и полным углублённости в самого себя. Он всегда был сдержан, но сейчас почему-то не удивлялся своей вольности в отношении... своей первой женщины. Что за лихое такое нечто открылось? Страсть? Но нет у него удивления, нет раскаяния, только лишь решение не отступить перед правдой. К чему теперь думать о разговоре с Джирайей, о том, может ли он влюбиться, о том, что он в будущем будет делать. Будущее вломилось к нему вот так - на раз.       Когда Какаши подошёл к условленному месту сбора у ворот, то на него свалилась ещё одна новость, которую он воспринял как знак. Некоторое снаряжение, необходимое в этой миссии, было не готово и опять всё откладывалось на следующее утро.       "Всё как специально складывается. Пожалуй, я не буду ждать. Я собирался выяснить, что она задумала, поставив прямой вопрос. Она думает, что у неё есть время, но я хочу решить всё быстрей. Замечательно. Прямо сегодня я увижу её. Сейчас, не откладывая... Если я уже ночью её не удивил и не напугал, то днём то что страшного? Наверняка, она сейчас что-то думает обо... мне."       Какаши даже не порасспросил подробнее о дальнейших действиях коллегу из команды, только махнул рукой, что дескать "всё ясно, ждите завтра утром". И даже не заходя домой, прямиком, стараясь не расплескать решительности, он опять спешил к знакомому дому. Вот уже и поднимается по знакомой лестнице и стучит.       "Пусть я застану её врасплох. Не может быть, что она меня ждёт, просто этого не может быть. Я же должен быть уже далеко, миссия..." - он вздохнул и лёгкая дрожь прошла по его рукам. Он бодрился, потому как... ему предстояло задать очень трудный вопрос. Это было бы трудно даже для привычного к приключениям с женщинами мужчины, а Какаши то вообще не знал ничего, был полным профаном в этой области, если не считать штудирования текстов Извращённого отшельника, которые были хороши, но скорее художественны, чем правдивы. При всём уважении к Джирайе-сану.       В этот раз ему пришлось прождать гораздо дольше. Ниа крикнула из-за двери что-то типа "сейчас-сейчас" и ещё чего-то и только лишь через несколько минут дверь широко распахнулась. И на него обрушилась волна радости.       Широкая улыбка, сияющие глаза и совершенно не удивлённое лицо. Неужели опять она знала? Да что за способности то такие в ней, или тут дело в технике, или это ему хочется так думать? Ему хочется быть желанным в её доме? Зашуршало у него в голове, зашуршало и сбило с толку. Широкая улыбка обезоруживала и не позволяла обвинить ни в чём зазорном, даже если бы и было в чём.

***

      До того, как взяться за рисунок, ощущая естественное желание восстановить силы после бурной ночи, Ниа решила что-то приготовить себе. Со сноровкой опытной поварихи успела сложить овощи и небольшие кусочки курицы в жаровню и полив соусом, поставить на самый маленький огонёк в духовку. Она рисовала и предвкушала славный сытный обед. Это было очень удобно, когда есть плита с духовкой - поставишь и можно забыть, а потом приходит времечко перекусить - достаёшь и вот она, долгожданная еда без особых усилий. Но есть до работы она не рискнула, слишком была велика вероятность под действием сытой сонливости вернуться в кроватку, свернуться калачиком и вспоминать его тело, его запах, его губы, всё вспомнить ещё раз и раствориться в мечте обо всём этом. Непозволительно так... баловать себя. Пусть она сейчас охладит свои мысли, своё фееричное воображение и вернётся к основной мысли о правде в их отношениях. Только правда! Что она знает о них точно? Только то, что она готова служить Какаши верой и правдой в любом ему удобном качестве. Вот так грубовато в отношении себя она и подумала. Её так воспитали, это она видела с детства и нехотя ею было это принято, впитано.       Она подтачивала уголёк и нежно поглаживала холст, на котором уже возник такой дорогой её сердцу вид. Она увидела это и запомнила с мыслью: "Это будет моя первая картина. Я запомню навсегда, что сейчас он рядом и я могу даже прикоснуться к его руке, если захочу..." И ей сейчас было смешно. Всего ничего времени прошло, а она уже такое вытворила. Ну и пусть, пусть...       "Что это? И кому я понадобилась? Вроде Шизуне не собиралась зайти. А вдруг...? Нет, он уже небось на миссии. Нет, не похоже." Она услышала стук и, крикнув на всякий случай, чтобы подождали, пошла помыть перепачканные углём руки. По пути к двери она на несколько секунд замерла и молниеносно решила: "Если незнакомый кто-то пришёл, то всё равно, с каким лицом я буду. Так, если Шизуне? То тоже не очень важно, но если радостно - она будет тоже рада. А если... И тут она просто улыбнулась автоматически, просто вспомнив его и..." на самом этом моменте руки сами и открыли дверь. Она стояла в проёме, с тем самым радостным и ясным выражением лица, которое всегда встречает самого близкого и любимого человека. - Заходи. Как раз к обеду, - произнеся эти совершенно обычные слова и махнув рукой в сторону кухни, прошла туда первой. - Что же, добрый...день. Я не очень помешал? - Он закрыл за собой дверь.       Вошёл, жилетку снимать не стал, снял только обувь. Ему стало немного неуютно от ассоциаций. Но было светло, дневной свет рассеивал тайну ночи и робость неуверенного в себе сердца. Ему опять оставалось просто принять её гостеприимство и послушно пройти внутрь. - Я думала, что увижу тебя не скоро. А как же миссия? - она отвернулась к шкафу и посуда звякала в её руках как-то очень по-домашнему. - Конечно, я приглашала тебя на ужин, но так как время обеда, ты же не откажешься?       Никакого напряжения, никакой озабоченности и беспокойства не почувствовал он в её голосе. Только уютная, спокойная забота и вежливость. Не было чего-то вроде заигрывания или чего-то подобного. Просто, ясно, не усложняя ситуацию и будто бы помогая ему собраться с духом. Не подталкивая, а лишь показывая готовность принять и выслушать. Нет, он слишком много додумывает, нужно не забыть о цели его прихода. - Нет, совсем не откажусь. Ужин ужином, только обедать давно пора, - и он постарался тоже улыбнуться, но вышло кривовато. Спасибо маске, было не заметно.       Ниа накрыла небольшой стол. Они сели и, уже оказавшись друг перед другом, первый раз спокойно взглянули прямо друг на друга.       "Приятного аппетита" - и первые кусочки отправляются в рот. Она не спешит, смотрит как он есть и как он не стесняясь снял маску, даже не замешкавшись.       "Хороший признак" - подумала Ниа и начала разговор первой. Она же знала, если у неё есть такой шанс: именно сейчас она и хочет поставить свою позицию и пусть он как мужчина потом... Ну будь что будет. - Это для меня очень приятный сюрприз, что я тебя сегодня вижу. Я хотела тебе кое-что сказать, чтобы ты меня лучше понял и я решила это сказать как только увижу тебя. Вот мы увиделись и я поэтому скажу сейчас.       Её голос не дрожал, она говорила не громко, но уверенно и при этом палочки в её руках раскладывали кусочки курицы и овощей в симметричный узор на тарелке. Только это и выдавало её внутреннее волнение. Он его даже не ощутил, хотя именно в этот момент и постарался прислушаться повнимательней к её эмоциям. Осознав, что прошляпил свою возможность заговорить первым, но и тут он был безмерно рад. Она так давала ему возможность не наговорить каких-либо нелепостей. Пусть так. - Я хочу тебе сказать очень много, но мы ни разу как следует и не разговаривали. Так уж выходило. Что бы ты обо мне ни думал, как бы я ни выглядела со стороны, но у меня есть право думать и быть ответственной за себя. Я сейчас скажу о себе. А у тебя тоже есть право думать и поступать по-своему. Правильно? - она потянулась за стаканчиком с чаем и отхлебнула, при этом взглянув ему в глаза.       Он кивнул, не смея перебивать, и она продолжила: - Так уж случилось, что я была воспитана в семье со старозаветными порядками. И так уж случилось, что для меня всегда мужчина... господин, хозяин, главный. Да, вот уж так. Ты меня спрашивал про отца - он над нами всеми и был хозяин. Хочу я или нет, но даже при моём отчаянном побеге, что-то навсегда осело во мне и это уже не вытравить, не выгнать.       Но... Я сейчас твоя напарница, хотелось бы верить, что мы... - вот тут ей стало тяжелее говорить и она сделала опять паузу на глоточек. Потом она положила палочки и откинулась на стуле, продолжая: - Я хочу тебе сказать лишь одно - я чувствую всё твоё напряжение. Я хочу тебе помогать, я хочу быть не бесполезной. Я много хочу, я что-то пытаюсь. Что бы ты ни думал, но я хотела, чтобы ты расслабился. Я знаю, что наши накопленные тяготы - это какой-то омут и эти эмоции годами оседали и прессовались, но я не хочу смириться с тоей болью. Ты - можешь, у тебя есть право, она же твоя. Но не я, я буду стараться... не на словах дать понять - я всё готова сделать, чтобы ты смог освободиться хотя бы от части и хотя бы временно. Думаешь только воспоминаниями можно жить? Вообще-то можно... но я тебе этого не желаю. Мне ничего от тебя не надо, я ничего сейчас не прошу, так, рассказываю. - Ниа положила палочки и подперев щёку рукой смотрела куда-то в неопределённом направлении.       Он молча слушал. Все его вопросы уже не имели смысла. Она сама ответила на его главный вопрос "что она задумала на самом деле, так стараясь?" и он ощущал в её словах неудобную, но правду. Потому и неудобную. Он не хотел быть обязанным и это его смущало. - Я решила, да, я решила, что тебе будет легче, если ты сможешь свалить вину за всё на меня и не будешь терзаться лишний раз, если я буду... зачинщицей, - она покраснела и потупилась. - Я про вчера...нет, сегодня... про ночь.       Он понял, что она всё уже сказала. Похоже, что ей нужен передых и пора хоть что-то сказать в ответ. Он смотрел на неё новыми глазами, и при этом не мог отделаться от всплывающих ощущений. Обвинять её в чём бы то ни было не хотелось совершенно. Да и в чём? В тайных интригах? Смешно. А разыграть его она может, но зачем? Опять недоверчивость укусила его, как оса, которую случайно прижали. - Я шёл сюда с вопросом. Чувствую, я больше не буду недооценивать тебя. Поверь, я тоже стараюсь не отталкивать то... новое, что у меня появилось. Я просто не умею... пока... быть с кем-то.       Он был поражён своим словам. Он их сказал себе, о себе и совсем не те, которые заготовил. И эти были лучше и откровеннее и именно так он думает и чувствует. - Я же тоже чувствую твои эмоции. Я не забуду твою боль, тогда, в походе. Я испугался. Не думай, никогда не думай, что я хочу только пользоваться тобой, но я хочу принять твою поддержку. Я очень не люблю быть кому-то обязанным, уж такой вот я есть. Но так не выходит. Мы помогаем, нам помогают - в бою, в жизни, мы все обмениваемся чем-то. Что можем, то и делаем. Ты же чувствуешь...       Теперь он наблюдал за её реакцией. Ниа уже немного ободрилась и опять не стеснялась. Как странно было видеть её стесняющейся перед ним после всего. Он помнит её выражение лица, её губы...спускающиеся­... оставляющие жгучие поцелуи, которые он никогда не забудет, сколько бы лет ни прошло. И вот она опять как всегда - робеет и стесняется, хотя только внешне, кажется... он задумался. Внутри она полна решимости и огня. - Я очень хочу чтобы мы стали ближе. - выразил он свои намерения в одной фразе.       Он должен был, просто обязан, просто изо всех постарался, сказать это. Её глаза смотрели на него открыто и ясно, не прячась от стыда или неудобства. И он ответил как мог. - Как тебе обед? - она улыбалась ему и её простые слова предотвратили паузу, которой оба боялись. - Я знал, когда только почуял запах - это будет вкусно. - Давай иногда есть вместе. Я думаю, что это хорошая идея. - уголочки её глаз поблёскивали крохотными слезинками, и он сделал вид, что не замечает. - Замечательно. - Значит ужин будет ждать после миссии. Обещание? - она тихонько засмеялась. Потом на секунду прикрыла лицо руками, а отведя их, вся пунцовая, глядя на него в упор, задала самый опасный вопрос. - Ты не считаешь меня теперь... развратной женщиной? Он аж поперхнулся с последними словами её. Ему пришлось прокашляться, прежде чем он смог ответить. - Нет, нет и ещё раз нет. Но можно я скажу тебе, что думаю, потом? - Он покраснел не меньше её. Даже не верилось, что именно эти двое так бросились друг на друга этой ночью. - Потом, так потом, и она опять скромно опустила глаза. Наконец она стала есть свою порцию, а не только устраивать из еды особо художественные орнаменты и пирамидки.       Завершился обед как и подобает - мирным чаепитием. Какаши настала пора уходить, но ему не хотелось. Будто бы отвечая ему Ниа рассказала о начале работы над первым пейзажем. Она показала рисунок, получила похвалу, скромную и простую, но зато искреннюю. Оба изображали спокойствие, но это было так неуклюже. Находясь в комнате оба думали о ночи и Какаши поспешил в коридор. Невозможно было сейчас опять отдаться страсти, которая вот-вот могла опять устроить им диктатуру стихийных чувств. - Возвращайся, - один скромный взгляд. - Я буду мечтать о вкусном ужине. - немного игривости в тоне. - Береги себя. - Твоими усилиями. - Иди и возвращайся. - Я не прощаюсь, я помню, что ты на связи, - нотки благодарности не почудились ей.       Они уже похожим образом прощались, но хоть и прошло очень мало времени, это время растянулось в их ощущениях.       На секунду он задумался, но потом всё же развернулся и ушёл. Ниа большего на сегодня от него и не ждала. Знала - он боится её новой силы и возможности. Она может его заставить быть свободнее и счастливее.       Что он вспомнит, разглядывая ночное небо на дежурстве в ночном лесу или не в лесу, а где угодно. Что он подумает, когда её энергия опять согреет его и укрепит?