А мы семья

2014 год — Мам, привет, — в голосе Орбакайте была слышна некая озабоченность. — Привет, милая, — откликнулась в трубку Алла Пугачева. — Скажи, что вы будете дарить Алле-Виктории? Выбор, конечно, большой, но я все же в раздумьях и совершенно не знаю, на чем остановиться. В трубке воцарилось молчание. — Мам? — она нахмурилась. — Все в порядке? — А, да. Дело в том, что… мы не приглашены. Только Максим пойдёт, ради приличия. Он сказал, что сам купит что-нибудь. — Вы с Филиппом снова поссорились? — вздохнула Кристина. — Но дети-то не виноваты. — Дети не виноваты… — эхом откликнулась вконец расстроенная примадонна. — Я чувствую, что что-то не так. — Просто позвони Галкину и выберете вместе, — она отключилась. В темноте за окном падал тихий снег, и Алла уставилась туда, ничего не замечая. Она вспомнила, как летом выбирала подарок для Мартина, предвкушая встречу с сыном. Выбор подарка оказался сложным делом, но примадонна мужественно провела в магазине два часа. Филипп её не приглашал, но это было неважно, ведь в любом случае он пока не хотел делать дни рождения детей достоянием общественности. Она хотела только увидеть и поздравить своего сына. Разве она не имела на это права? Оказалось, что не имела. Филипп просто взял и увез его в Болгарию перед днем рождения. Алла не знала об этом до самого момента, когда увидела выложенные фото. Она тогда улыбнулась, видя счастливого Мартина, и расплакалась. Было невыносимо тяжело. Вот поэтому сегодня она решила остаться дома, ведь приглашения не было. Её там не ждали. Она уже обошла весь замок, не зная, куда деть себя, чем заняться и как перестать думать. С огромным чувством вины появлялось чувство стыда. Ведь к детям ей не хотелось. Они сейчас были под присмотром нянь, а Алла даже не думала о них, изредка забивая внутри заявляющее о себе это чувство вины. «Ты замерзнешь в эту зиму от стыда и никотина…» — пришли ей в голову строчки из какой-то наиглупейшей песни. Она прикрыла глаза и представила, что курит. Очень хотелось. Но в замке не было даже окурка, это Алла знала точно. Поэтому она просто вздохнула и уставилась в окно, прижимаясь лбом к стеклу. Оно приятно холодило разгоряченную кожу. Воспоминания накатили снова. Не так давно она не выдержала и все-таки снова пришла в дом Киркорова. Тот был рад, но Алла видела, как внимательно он следит за ней. Было понятно, что к детям ей лучше не подходить. Ведь глаза Аллы-Виктории, не отрываясь, наблюдали за примадонной. Она явно все помнила. Они тогда удалились в кабинет Филиппа и обсуждали какие-то ненужные вещи. Потом ему позвонили, и он куда-то вышел. Пугачева, чувствуя себя вором, выглянула и, увидев пустой коридор, вышла. Однако коридор не был пуст. За приоткрытой дверью одной из комнат слышалась возня и шепот. — Мартин, это наша мама, — разобрала она пока ещё не очень понятную речь, и её сердце екнуло. Мальчик молчал. — Она не приходила, а теперь пришла. Алла, едва шагая, приблизилась к этой двери и открыла её до конца. На лице девочки отобразился испуг, и она прошмыгнула мимо примадонны и засеменила по коридору, угодив в руки Люси. Мартин сидел на полу и внимательно смотрел на примадонну. — Привет, — она прочистила горло и через силу улыбнулась. Он продолжал смотреть. — Давай поиграем? — загадочно спросила она и выудила из кармана машинку. Однако Мартин лишь взглянул на неё и принялся подниматься на ножки. Алла наклонилась к нему и тут же почувствовала на своей щеке детские пальчики. Они словно исследовали её, словно вспоминали… Лоб уже замерз, примадонна отошла от окна и украдкой вытерла появившиеся слезы. Они знают, они оба знают. И, кажется, эти дети думают, что это нормально, когда мама приходит и уходит. «Как я допустила это»? Она даже не заметила, что уже одевается и делает макияж. На улице было слегка морозно, это немного отрезвило примадонну, однако вернуться она себе не позволила. Люся впустила её в дом и крепко обняла, ничего не спрашивая. — Не понимаю, что мне сделать, — отрывисто сказала Алла. — Он хотел, чтобы я вернулась, но уже поздно. Но дети меня помнят, я слишком много времени проводила с ними. — Какие вы оба… глупые, — махнула рукой Люся и отправилась вглубь дома. — Эй, подожди, — возмутилась примадонна, торопясь раздеться, — что ты имеешь в виду? Бормотание домработницы стало почти неслышным, а Алла поспешила за ней. В доме практически ничего не менялось, только следы детского присутствия были везде: большая грузовая машина Мартина, свитер Аллы-Виктории и многое другое. Сама обстановка позволяла судить о наличии детей. Люся обнаружилась на кухне. — Дети спят, устали, — ответила она на безмолвный вопрос. — А… — Его нет, — перебила она примадонну. — Будешь глинтвейн? Уже готов. Алла обратила внимание на кастрюлю со странным содержимым и вопросительно посмотрела на домработницу. — Филипп вдруг попросил, — пожала та плечами. — Буду, — отозвалась Алла и села. — Так он скоро вернётся? — Думаю, да. Тишину на кухне нарушали лишь часы и варево на плите. Вскоре Люся поставила на стол два бокала, чем-то украсила, Алла не обратила внимания, лишь обхватила бокал ладонями, чувствуя разливающееся по рукам тепло. — Почему вы оба пытаетесь подогнать свою жизнь под общепринятые рамки, — тихо и осторожно начала домработница, — стоит начать с того, что вы сами не такие, как все. Недоумение отразилось на лице примадонны, но она промолчала. — Будьте родителями этим детям, пусть и скрытно… — Я думала об этом, но Филипп не хочет. — Когда ты спрашивала его о чем-то? — усмехнулась Люся. Та задумчиво провела пальцами по бокалу. — С тех пор как появились наши дети, я чувствую вину. Из-за этого Филипп стал брать надо мной верх, а я не могу вернуть свою позицию. — Или не хочу? — подняла бровь домработница. — Не знаю, — раздраженно отмахнулась Алла. Откуда-то из дома послышался шум. — Это в холле, он пришёл, — засуетилась Люся. Алла напряглась и, не осознавая, сжала бокал с недопитым глинтвейном. — Это твой шанс, — подмигнула она Алле. Филипп вошел в кухню, улыбаясь, очевидно, услышав голоса. Примадонна имела «удовольствие» наблюдать, как улыбка изящно исчезла с его губ. Не осознавая, что делает, она жадно осматривала его: модные чёрные брюки, кожаная куртка с меховым воротником, на котором виднелись капли от растаявших снежинок, выглядывающий ворот сиреневой рубашки. Все это необычайно подходило ему и заставляло смотреть на него, не отрываясь. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он, втягивая носом аромат глинтвейна, разносящийся по кухне. — Здравствуй, Филипп, — ехидно ответила она, взяв себя в руки. Люся тихонько мычала себе под нос какую-то песню и бренчала посудой, делая вид, что её тут и нет. — Здравствуй, — он скинул куртку и уселся рядом. Моментально перед ним появился наполненный бокал, и Люся ушла. — Я хочу снова бывать у… вас, — нарушила тишину примадонна и испытующе глянула на Филиппа. На его лице красовалось наслаждение от испробованного напитка. — Думаю, это невозможно, — невозмутимо ответил тот, вдыхая запах глинтвейна. Кроме этого запаха на кухне витал ещё один запах, едва уловимый. Ее духи. Их присутствие Филипп узнал бы из тысячи. В этот момент он даже не знал, чем больше наслаждается. Он покосился на Аллу. Морщинки печали от сказанного им пролегли на её лице. Она о чем-то усиленно думала. Филипп представил, как касается пальцем её щеки, обводит контуры её лица, губ, а потом наклоняется и… Он чуть вздрогнул, когда Алла повернула голову и недоуменно посмотрела ему в глаза. «Почему бы и нет? — подумал он. — Она теперь исключительно в моих руках». Он сделал глоток, специально оставляя на губах вкус напитка, а затем осуществил свою фантазию. Он коснулся тыльной стороной пальцев её щеки, провел вниз до подбородка, приподнял голову и, наклонившись, поцеловал её. В голове примадонны было пусто, только вертелись несколько слов: «поцелуй со вкусом глинтвейна». Невообразимо захотелось слизать этот вкус, что она незамедлительно и сделала. Филипп глухо простонал. Он беззастенчиво шарил рукой по телу примадонны, стараясь пробраться под одежду, она лишь вздрагивала от обжигающих прикосновений. Ненадолго на кухне наступило любовное перемирие. *** В приоткрытую дверь дома Киркорова задувала вьюга, усилившаяся с момента прихода сюда примадонны. Сама Алла медленно-медленно застегивала пуговицы, замки, копалась в сумочке, мысленно умоляя стоящего Филиппа о положительном решении. Он молчал и только упоенно наблюдал за каждым её движением. Когда делать уже было нечего, Алла взялась за ручку двери. — Я… пойду, наверное. Король наклонился и поцеловал её в щеку. — Увидимся. Как-нибудь. Она вышла в метель. — Алла, — окликнул он её. Она обернулась. — Нет, — он даже покачал головой, чтобы быть убедительней. Она ушла.