***
Когда Томас подходил к собственному дому, время уже близилось к восьми вечера, именно в это время должен был начаться мальчишник, он ожидал всего, занудной музыки, занудных "развлечений", в общем, неудачного мальчишника перед свадьбой, которой быть и не должно, но вот чего он никак не ожидал, так это того, что сильные руки схватят его со спины, и примутся надевать повязку на глаза, после чего его хрупкое тело начнут тащить в непонятном направлении. Не успевает Томас и слова сказать, как холодная ладонь накрывает его рот, а тихий голос возле уха вещает: — Успокойся, я не сделаю тебе больно, просто не кричи, — это был отдалённо знакомый мужской голос, выдающий эмоциональное возбуждение своего обладателя. Томас согласно мычит, и ладонь убирают от его рта, всё его внимание концентрируется на том, чтобы не завалится прямо на асфальт где-нибудь по дороге, даже мягкая женская рука, держащая его за руку и призванная успокаивать и поддерживать, не создаёт должного эффекта. Наконец троица достигает своей цели, которой является машина, в которую и запихивают блондина. Оказавшись вне досягаемости чужих рук, Сангстер пытается снять повязку, которая мешает ему разобраться в сути происходящего и перестать волноваться по поводу того, кто же его поймал и куда его собрались отвезти, но его руки шустро перехватывают за запястья всё те же цепкие, аккуратные женские пальчики, а в оглушительной тишине, прерываемой лишь звуками мотора и топящейся печки, отчётливо слышится голос обладательницы этих самых рук. — Поверь мне, ещё не время, — мягко говорит девушка, в которой Томас узнаёт Скоделарио. — Кая, — выдыхает он. — Какого чёрта тут происходит? — Всего лишь небольшой сюрприз для парня, который по доброй воле продаёт себя в рабство Розе. — Не хочу ничего об этом слышать, всё уже решено, — насупившись шипит Томас. — Как пожелаешь, — без единой эмоции ответила та. — Но повязку пока не снимай, — поспешила предупредить его голубоглазая. — Всё увидишь на месте. — Отлично, — так же без эмоций проговорил Томас, опираясь лбом о прохладное стекло машины.***
Дорога была не длинной, но казалось, что поездка продолжалась пару часов. А чего вы ещё хотели? Глаза завязаны, все вокруг молчат, и единственное развлечение - это собственные мысли, в которых Томасу также не было покоя, в них то и дело мелькал брюнет с янтарными глазами, поглощая все мысли блондина. Ни минуты покоя, ни минуты отдыха, этот образ преследует его всегда и везде, особенно после инцидента в кафе. Наконец пытка закончилась, и машина остановилась возле обочины, после чего Томаса предусмотрительно взяли под руку и помогли выбраться из машины на свежий воздух. Кругом была тишина, и лишь повсюду разносился приятный запах природы. — Я сниму её, когда войдём, не переживай, — шепнула ему на ухо Кая, помогая подниматься по ступенькам. — И чего мне стоит ожидать? — Ишь, какой не терпеливый, — раздался тот самый мужской голос перед носом Сангстера. — Увидишь. Чего ожидал Томас, когда войдёт в дом и скинет наконец ткань, мешающую ему увидеть всё вокруг, с глаз? Многое наверно, но не это. Когда его вели по дому, казалось, что он не один не может ничего увидеть: все спотыкались, шипели ругательства себе под нос. Когда наконец Томаса привели к цели, мягкая ткань, щекотавшая его веки, спала после лёгкого прикосновения, и Томас оказался у закрытых дверей цвета красного дерева, за ними была кромешная тьма ещё хуже, кажется, чем в помещении холла, в котором через окно лился холодный, но такой завораживающий, голубой свет полной луны. За дверями так же не было ни звука, кажется, что если там и был кто-то, то нужно поскорее войти и дать этому кому-то наконец вздохнуть спокойно. В темноте рядом с Томасом вырисовывались два тёмных силуэта, один из которых был хрупкой миниатюрной девушкой, а во втором силуэте блондин наконец-то признал Ки Хонга, по большей части из-за причёски. Две фигуры предусмотрительно встали по бокам от дверей так, чтобы остаться незамеченными, когда дверь откроется. Когда двери в комнату наконец отворились, комната залилась светом, являя взгляду Тома его друзей, пускающих в ход хлопушки, осыпая конфетти всё вокруг, кричащих поздравления, пытаясь перекричать друг друга, и всё это, на самом деле, было лучшей альтернативой тому "празднеству", которое решила устроить ему невеста. Каждое лицо здесь было счастливым и улыбающимся, кроме одного, на котором завис Томас с глупой полуулыбкой на лице. Дилан. Он смотрел на него в упор и улыбался, но его глаза светились непреодолимой болью, и этот взгляд пробирал Томаса до дрожи, он не хотел причинять любимому человеку боль. После того, как жениха поздравили все, кроме Дилана, который наблюдал за всем со стороны, не выказывая эмоций, все потихоньку начали расходиться и предоставили блондину пространство. В тот момент, когда толпа отступила, он видел лишь спину брюнета, обтянутую чёрной тканью водолазки, к которой так и тянулись руки. Томас готов был уже бросить всё, сорваться с места и поцеловать самые желанные на свете губы, и, как только он дёрнулся в сторону Дилана, за его руку цепко ухватились чужие пальцы. — Твоя невеста не оставила нам выбора, — на ходу тараторил Уилл, таща за собой не сопротивляющегося Томаса к самому ближнему креслу у импровизированной сцены с шестом, — поэтому нам пришлось заказать её самим, наслаждайся зрелищем, — подмигнул Сангстеру Поултер. Заиграла медленная музыка, и на сцену под аплодисменты и ошарашенный взгляд Сангстера, виляя бёдрами, в такт музыке вышла молоденькая девушка с длинными вьющимися каштановыми волосами, на ней была короткая, чёрного цвета юбка и перевязанная под грудью белая блуза в манере школьницы. Когда девушка подошла к шесту и медленно начала покачиваться и пританцовывать, все смотрели на неё с хищным взглядом, даже чёртов О'Брайен, что не укрылось от глаз блондина и нереально злило, настолько, что хотелось демонстративно встать, подойти к нему и влепить пощёчину, чтобы на щеке потом непременно остался алеющий отпечаток, постепенно заменяющийся светло-фиолетовым, но он не мог. Как бы он потом объяснял своё поведение, если они не вместе и он сам его отшил, решив жениться-таки на Салазар? Когда "представление" подходило к концу, все уже свистели и выкрикивали разные пошлости, а Сангстера уже мутило от ухмылки на лице брюнета, которого забавляла данная ситуация. Никто, кроме Дилана, не видел той ярости в направленном на него взгляде Томаса, затуманенном не малым количеством алкоголя, выпитого за это "шоу". Музыка уже заканчивалась, Дилан встал и вальяжной походкой направился к середине сцены, где находился шест. Томаса снова кольнуло под рёбрами и он привстал на локтях, намереваясь остановить О'Брайена, в тот момент, когда тот резко обогнул его кресло и, сложив руки у него на плечах, усадил на место. — Тебе скучно, Томми? — выдохнул парень ему на ухо, прогнувшись в спине. — Пожалуй я знаю, как тебя развлечь. Брюнет улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен, и взял Санстера за руку, что заставило последнего вздрогнуть от холодящих кожу пальцев парня. Под град аплодисментов Дилан незаметно для всех вывел из зала виновника торжества, огибая стулья, на которых сидели их друзья. Когда парни оказались за пределами комнаты, брюнет закрыл дверь и резким движением прижал к себе Томаса, уместив свои руки на талии и бёдрах парня, немного поглаживая их. — Готов провести этот день так, чтобы он оказался в списке незабываемых? — хищно ухмыльнулся Дилан, на что Сангстер громко сглотнул и лишь кивнул головой, чувствуя нарастающее возбуждение от прикосновений чужих рук. О'Брайен впился в податливые губы и, не разрывая поцелуя, потащил блондина вверх по лестнице. Когда парни были наверху, руки Томаса уже вовсю блуждали под одеждой партнёра. — Не так быстро, детка, — прошептал брюнет, перехватывая руки Томаса и вталкивая того в первую попавшуюся комнату, — у меня ещё есть, чем тебя удивить. Через мгновение Сангстер уже лежал спиной на кровати, придавленный весом ещё одного тела. Дилан потёрся коленом об уже вставший член блондина, вырывая хриплый стон, и слез с кровати, довольно смотря на приподнятую в удивлении бровь Томаса. — Я же говорил, не так быстро, — подмигнул ему брюнет, разворачиваясь к колонкам и включая трек, похожий на тот, что ещё недавно играл внизу. Удивление на лице Томаса сменилось ухмылкой, когда Дилан в такт музыке развернулся к нему, пошло покачивая бёдрами, и медленно начал стягивать с себя водолазку, оголяя участки идеального тела, которое хотелось покрыть поцелуями и ласкать руками до исступления. Когда с водолазкой было покончено, она полетела в сторону лежащего с широко раздвинутыми ногами Сангстера. Поймав ненужную вещь, кареглазый откинул её в сторону, и его взору открылся Дилан, одной рукой расстёгивающий "собачку" своих джинс, а другой ласкающий своё тело на месте, где должны быть руки Томаса. От этой картины Сангстер невольно застонал, уместив свою руку между разведённых ног и сжимая уже болезненный стояк, и закусил губу. Дилан навис над парнем и откинул его руку в сторону. — Так не пойдёт, терпи, — прошептал он Томасу на ухо и потёрся своим пахом о его, наслаждаясь видом измученного Томаса, нещадно кусающего свои губы. В следующую секунду Сангстер уже сидел на кровати, а брюнет откинул свои джинсы к затерявшейся где-то во мраке комнаты водолазке, опустив руки на своё немаленькое достоинство, выпирающее через ткань боксеров, и начал медленно поглаживать, закатив глаза от удовольствия. У Томаса от этой картины чуть ли не слюна на пол капала, а когда Дилан просунул руку под резинку боксёров и начал медленно двигать рукой вниз вверх, Томас не выдержал и подскочил с кровати, но его быстро вернули на место. Когда оставшаяся часть гардероба Дилана слетела на пол, Томас не смог отвести глаз от набухшего члена любимого. Дилан медленно, всё ещё покачивая бёдрами, подошёл к блондину и, опустив его спиной на кровать, уселся между его ног, приспуская джинсы до икр. Мягкие губы коснулись возбуждения через ткань боксеров и немного втянули его в себя. — Д-дила-а-ан, — прохрипел извивающийся на постели парень. Ответом ему послужили стянутые с бёдер боксеры и горячий влажный язык, прошедшийся по головке. Томас поддался вперёд, но уже ставшие горячими руки опустились ему на бёдра и зафиксировали их в одном положении, Дилан прошёлся языком по всей длине и медленно всосал головку в рот, лаская её языком. Страсть уже захватила Томаса в свой сладкий плен, и он запустил пальцы в волосы брюнета, слегка надавливая на его голову, и призывая к более решительным действиям. О'Брайен расслабил горло и послушно начал двигать головой, постепенно вбирая член партнёра всё глубже в жаркий плен своего рта. Томас приподнялся на локтях и посмотрел на эту картину, немного возвышаясь над ней, встретившись глазами с цепким взглядом карих глаз. Для Дилана это не было просто перепихом по пьяни, он старался насладиться каждым моментом и доставить удовольствие партнёру, всё крепче сжимая его бёдра в ладонях и выводя языком неведомые узоры, наслаждаясь видом разгорячённого любовника. Доведя Томаса почти о исступления, когда его член начал пульсировать во рту, О'Брайен с пошлым хлюпающем звуком выпустил его из жаркого плена своего рта. Прошло всего несколько секунд, которые показались Сангстеру вечностью, перед тем, как Дилан навис над его телом, оголяя грудь и жадно рассыпая по ней поцелуи. Когда, наконец, с рубашкой было покончено, блондин взял О'Брайена за руку и запустил его пальцы в свой рот, то облизывая, то посасывая их. Дилан мог поклясться чем угодно, что никогда ещё не видел ничего более сексуального, чем такой Сангстер. Вынув пальцы у него изо рта, Дилан заменил их языком, пальцы же подвёл к плотно сжатому, пульсирующему от возбуждения колечку мышц и слегка надавил на него, ловя губами сладкий стон партнёра, после чего запустил в жаркую глубину первый палец, предварительно отрываясь от желанных губ, чтобы наблюдать за лицом любимого во время сего процесса. После того, как анус был уже растянут под один палец, Дилан ввёл в партнёра второй, с ухмылкой наблюдая, как тот шумно выдыхает и начал двигать пальцами, сначала медленно, потом ускоряясь. Когда Томас уже был готов к дальнейшим действиям, он принялся самостоятельно насаживаться на чужие пальцы и негромко постанывать в такт движениям. Когда в него проник третий палец и добрался до заветной точки, он застонал от наслаждения так громко, что казалось его могли бы услышать внизу. Когда брюнет, наконец, посчитал, что растяжки достаточно, он вынул пальцы и приставил член к растянутому входу Томаса, медленно входя на половину. Когда парень оказался полностью внутри блондина, последний уцепился за его плечи, словно тонул, и эти плечи были единственным спасением, хотя впрочем так и было. Он тонул в наслаждении, которое ему дарил Дилан, а эти самые плечи - единственное, что позволяло держать связь с реальностью, хотя бы отдалённую. Брюнет старался не сорваться на бешеный темп, когда чужие руки оглаживали его спину, а губы блуждали по его шее, ставя собственнические метки, то покусывая кожу и зализывая места укусов, то всасывая её в рот. Он старался двигаться медленно и размеренно, стараясь отогнать от себя мысли, что его Томас уже был с кем-то так же нежен, как с ним самим. Когда руки Томаса потянулись к собственному члену, желая получить разрядку, Дилан просто не выдержал, сорвался на бешеный темп, делая рваные толчки и оттолкнул его руку, перехватив член у основания. — Т-только вм-месте с-со мн-ой, — запинаясь от перевозбуждения прошептал он ему в губы. Томасу не оставалось ничего другого, кроме как послушаться и уместить свои руки обратно на спину О'Брайена, оставляя на ней красные полосы царапин от коротких ногтей. Когда разрядка была близка, Дилан впился в губы Сангстера так, как будто это последний поцелуй в его жизни, и начал рвано двигать рукой на его члене вверх-вниз, в такт свои движениям. Они кончили одновременно, брюнет напоследок вогнал член в податливое тело так глубоко, как только было возможно и излился внутри него, а Сангстер же кончил между двух разгорячённых тел, пачкая живот себе и Дилану белёсой спермой, которую брюнет размазал по его животу лёгким касанием своей тёплой руки и улёгся на него сверху, всё ещё оставаясь внутри него. — Ох, чёрт, это был лучший секс в моей жизни, — удовлетворённо прошептал Сангстер. Ответом ему послужил невесомый поцелуй в лоб. — В моей тоже, детка, — прошептал О'Брайен, выходя из него и перекладывая свою тушку на постель. Томас уже почти провалился в царство Морфея, когда цепкие руки обвили его за талию и притянули к себе. Он устроил свою голову на груди брюнета и сразу же провалился в сон.