Cut My Life Into Pieces

Когда для пребывания на улице становится слишком холодно, Брайан уныло шагает в помещение и находит Боба, ждущего его сидя на стуле в холле больницы. Барабанщик одет в зимнее пальто и шапку. Он рассеянно играет с зажигалкой, катая ее из одной руки в другую. - Привет, - тихо говорит Брайан, садясь радом с ним. – Ты как, нормально? - Это я у тебя должен спрашивать, - отвечает с грустной улыбкой Боб. - Я в порядке. Где Рэй? - С Фрэнки. Майки и Алисии до сих пор нет, а Джерард, кажется, спит. Я искал тебя, твой телефон был занят. - Да, я говорил со Стейси. Что случилось? Боб несколько секунд молчит, задумчиво посасывая пирсинг в своей губе. - Ну, Ворм заходил в интернет, - медленно начинает он, - И позвал меня, чтобы сказать, что что-то происходит среди фанов, и мы должны знать об этом. - Ох, что-то плохое? – тяжело выдыхает Брайан. - Типа того, - кивает Боб. – Дочери того парня, руководящего площадкой, на которой мы вчера играли, наши фанатки. И они были в его кабинете на верхнем этаже с большими окнами, прятались от шторма, пока их папа решал оставшиеся дела после шоу. Они видели все, что происходило с Фрэнком на крыше автобуса, и запостили это в интернет этим утром. - Черт побери, - стонет Брайан, - Черт… - Все еще хуже, - Боб кивает, - Другие фаны увидели этот пост и разместили его на официальных форумах, где ребята начали складывать два и два. Концертные фото с мобильников, где у Фрэнка кровь на гитаре или на рукавах, появились из ниоткуда, и эта история теперь, блять, везде. Фаны постят нам на MySpace, и все музыкальные сайты пытаются узнать что-то о Фрэнке. Некоторые паникуют и говорят, что он мертв, а пресса пользуется этим. Теперь с объявлением об отмене тура… чувак, думаю, это сделает все еще хуже. - Блять! - Знаю. В кармане Брайана начинает звонить телефон, и он отвечает на звонок. Это журналист с одного из самых больших музыкальных журналов, и менеджер бросает трубку прежде, чем тот успевает закончить первое предложение. - Это плохо, - шепчет Брайан, серьезно посмотрев на Боба. Барабанщик поднимает свои светлые брови и кивает. - Говорю же, - он вздыхает и переводит взгляд на свою зажигалку, наблюдая за тем, как маленький огонек в ней потухает. Сердито взглянув на свой телефон, Брайан откидывается на спинку стула и ждет звонка с более плохими новостями, но его внимание тут же перенимают на себя звуки тяжелых и быстрых шагов, разлетающиеся по холлу. К ним с Бобом подлетает Рэй. - Ребят, вы должны подняться наверх! – кричит гитарист. – Фрэнк очнулся! Но как только Фрэнк полностью пришел в сознание, его друзьям запретили видеться с ним или даже просто зайти в комнату. Доктор пояснил, что он сейчас в очень уязвимом состоянии, и пока настоящие причины его передозировки не выяснены, посещать его могут только члены семьи. - Но мы и есть его семья! – протестует Рэй, - Он значит для нас очень много, и мы любим его. - Прошу, пожалуйста, позвольте нам увидеть его, - умоляет Брайан главного врача по палате. – Вы же разрешили, когда он не был в сознании, так что изменилось теперь? Мы просто хотим знать, что он в порядке. - Ему лучше, чем мы думали, - признается врач. – И я могу сказать вам, что никаких признаков повреждения мозга не было обнаружено, что, очевидно, является очень хорошей новостью. Но пока мы не знаем, что может или не может его расстроить на этом сложном этапе, нам не разрешено позволять вам видеть его. Мне жаль. - Но мы не собираемся его расстраивать! – кричит Брайан. - Вы не знаете наверняка. – терпеливо отмечает врач. - Родители Фрэнка смогут добраться сюда только к вечеру, - тихо добавляет Боб. – У него нет родственников в Сиэтле. - Мне жаль, но таковы правила. Если Фрэнк лично скажет, без давления со стороны, что он хочет видеть вас, тогда мы сможем сделать исключение, но не ранее. Поэтому Рэй, Боб и Брайан, отгороженные от Фрэнка стенами и правилами, вынуждены ждать за пределами палаты в коридоре рядом с лифтом. Медсестра в приемном отделении следит за ними, чтобы убедиться, что они не сдвинутся с места, пока врачи и психиатры входят и выходят из палаты Фрэнка, оценивая его состояние, давая ему лекарства и проверяя, может ли он снова навредить себе. Часы тикают, и за окнами зимний дневной свет постепенно блекнет. - Какая чушь, - бормочет Рэй, глядя на последнего врача, проходящего мимо них. – Фрэнк не должен быть заперт в одиночестве всеми этими незнакомцами после того, через что он прошел. Ему нужны рядом люди, которые знают его, люди, которым есть до него дело, по-настоящему есть. - Правила есть правила, - вздыхает Брайан. – У нас нет выбора. И, может, доктор прав, Рэй. Возможно, Фрэнк не захочет видеть нас после вчерашней ночи. Некоторые вещи, что он говорил с крыши, хорошо, что вы не слышали их. То есть, да, он был в хлам, но то, что он говорил – та часть, что имела смысл, - было таким… Я не знаю, было таким, будто он и правда не мог больше вынести ничего и никого, и это убивало его. Ему так долго было больно, и никто из нас не заметил насколько, пока это не произошло. Если оглянуться назад… мы относились к нему как к какому-то наркоману или преступнику, когда узнали, что он режет себя. Что, блять, вообще мы пытались сделать?

* * *

Через некоторое время Майки возвращается с прогулки один и находит всех, кроме Джерарда, несчастно сидящих возле палаты. Уставший, под таблетками, он тут же предполагает, что Фрэнк умер, поэтому Брайан старается успокоить его и отправляется на поиски фармацевта, чтобы тот выписал ему новые лекарства. Боб и Рэй остаются возле лифта и пьют фильтрованный кофе, пытаясь заглянуть сквозь щели в жалюзи, закрывающие окна палаты, но ничего не видят. Когда Майки становится лучше, он решает пойти к Джерарду, а остальные остаются ждать. После обеда приходит Ворм с фаст-фудом из торговых автоматов. - Возможно, я мог бы протащить немного пива, если хотите, - шутит он, стараясь разбавить обстановку. - Еще несколько часов ожидания, и я соглашусь на это, - вздыхает Рэй. День тянется медленно. Медики постоянно блуждают взад-вперед, взад-вперед, целая армия в белых халатах с помощниками. Брайан ложится на несколько стульев сразу и засыпает от изнурения. Несколько медсестер просят друзей Фрэнка пойти домой, объясняя им, что он отдыхает и все еще не в форме, чтобы видеться с ними, но Боб и Рэй отказываются уходить. Боб таращится в какой-то журнал и слушает свой айпод, а Рэй от скуки перематывает в голове время на несколько месяцев назад к тому моменту, когда они с ребятами находились в особняке Парамур и записывали «The Black Parade». Это было сложное и тяжелое время для всех. Они прошли через споры, депрессии, кошмары. Майки был вынужден покинуть особняк на некоторое время и жил у Стейси, потому что его начали посещать мысли о суициде. Но это также было время перемен, открытий и нового старта. Группа вышла из Парамур сильнее и сплоченней, чем прежде. Несмотря на несколько взлетов и падений, с тех пор все шло действительно хорошо. Или не совсем? - Когда все пошло не так для Фрэнки? – мрачно удивляется Рэй. – Как долго он был таким? С тех пор, как его бросила девушка? Со времен в особняке? До? Он прятал все это за своими рукавами и поддельной улыбкой… Как можно вести себя, будто ничего не происходит, когда ты умираешь внутри?

* * *

Когда начинается вечерний обход, и по коридорам покатили тележки с лекарствами и ужином, Брайан просыпается и выходит на улицу, чтобы проверить сообщения на телефоне, а Майки, наконец, возвращается со своим братом. Джерард сидит в инвалидной коляске, на что его вынудил доктор. Он одет в голубые пижамные штаны и такого же цвета толстовку на молнии с капюшоном и отрезанным левым рукавом, чтобы можно было закрепить перевязку. На его голове беспорядок из запутанных черных волос, и он выглядит очень несчастным, что неудивительно, учитывая обстоятельства. - Привет, Джи. Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Рэй. Джерард пожимает своим здоровым плечом. - Лучше, наверное. Как Фрэнки? Есть какие-нибудь новости? - Один из докторов сказал, что он спал весь день, - Боб зевает, натягивая свою шапку на лоб. – Но я думаю, что это ложь, потому что мы слышали от сестер, что его оценивал кто-то из отдела по охране психического здоровья, чтобы выяснить, было ли это, ну, эээ… - Умышленно, - закончил за него Рэй. - Ох, - шепчет Джерард, глядя в пол, - Ясно. - Кто-нибудь хочет кофе? – спрашивает Майки, прерывая неловкое молчание. - Очень, - тут же отвечает Рэй. - Круто, тогда я сгоняю за настоящим в кофейню, хватит уже этого больничного дерьма. С тобой все будет нормально, Джи? - Я в порядке, иди, - вздыхает Джерард, но тут перед ними появляется главврач, поэтому Майки остается. - Фрэнк попросил зайти одного из вас, - неуверенно говорит врач с мертвым выражением на лице. – Кто здесь Джерард? - Это я, - с небольшим удивлением отвечает Джерард и встречается с серьезным взглядом врача. – Фрэнк хочет поговорить со мной? - Да, только Вы. И никто больше. Фрэнк сидит в кровати на куче мятых подушек. Одна из его перевязанных рук подключена к капельнице, волосы падают на его опухшие глаза, несколько влажных прядей свисают на небритые щеки. Он выглядит несчастным и слабым, и Джерарду больно смотреть на него, когда он заходит в комнату, оставив бессмысленную коляску в коридоре. Глаза Фрэнка поднимаются на лицо его друга, и проблеск облегчения появляется на его измученном лице, но тут же исчезает, когда он замечает перевязанную руку Джерарда. - Боже, - хрипло шепчет он. – Я с тобой сделал это? - Нет, - автоматически вылетает у Джарарда, пытающегося успокоить друга. – Точно не ты. Это была случайность, ты падал, а я влез, но это теперь неважно, Фрэнки. Все не так плохо, как может показаться на первый взгляд, правда. Ничего страшного. - Ничего страшного? – дрожащим голосом спрашивает Фрэнк, кусая нижнюю губу. - Да, - мягко успокаивает его Джерард, подойдя ближе к кровати и аккуратно положив руку ему на плечо. – Я в порядке. Это о тебе сейчас все переживают. Тебе лучше? - Не очень, - мямлит Фрэнк, прикрываю дрожащей рукой свои глаза. – Такое чувство, будто я сейчас выблюю свои кишки, и все болит, потому что они отключили морфий или что-то еще, чтобы я оставался в сознании. Я не чувствую вкуса, в ушах дико звенит, и, черт, Джи, они сказали, что у меня какое-то там повреждения нерва в моей левой руке из-за порезов на запястье, и они не знают, пройдет ли это! – его голос надрывается на последних словах, и он качает головой, почти заплакав. - Фрэнки… - шепчет Джерард, чувствуя ком в своем горле. - Прости, - Фрэнк в отчаянии всхлипывает, - Прости за все это, за то, что я сделал и за то, ч-что сказал тебе и Брайану. Мне так, блять, жаль! Ты сможешь простить меня? Мне правда нужно услышать это. - Ну конечно же, прощу, только тебя не за что прощать, Фрэнки. Тебе было больно, и я тот, кто должен извиняться, потому что я не заметил, я ничего не сделал, чтобы помочь тебе. Это мы должны просить у тебя прощения. - Нет! Черт, я такой тупица, - кричит Фрэнк, сердито вытирая свои глаза. – Все это было так тупо и бессмысленно, и я все запорол! Все внутри себя и все, над чем мы работали, и это… - Фрэнк, хватит! Твоя жизнь и твое счастье сейчас самое главное, и ничего больше. - Но группа… - К черту группу! К черту тур, к черту все это! Это ничего не стоит, если означает потерять тебя. Эти слова громко звучат в неподвижном воздухе. Фрэнк всхлипывает и сворачивается на одном боку, уткнувшись лицом в простыни. Джерард в это время стоит рядом и беспомощно смотрит на него, не зная, что делать, или как все исправить. Никто не заслуживает чувствовать такую грусть и безнадежность, тем более такой прекрасный, добрый, забавный человек, как Фрэнк. В этот тяжелый момент в палату заходит доктор и раздраженно хмурится на Джерарда. - Я слышал повышенные тона, - осуждающе говорит он. – Возможно, Вы должны оставить своего друга в покое на некоторое время. Он не в состоянии справляться с любым видом стресса на данный момент. - Я не хочу, чтобы Джерард уходил, - бормочет Фрэнк из-под одеяла. - Сэр, как Ваш доктор, я имею свой искренний интерес, и я думаю, что Вы должны отдыхать прямо сей… - Я не хочу, чтобы он уходил! – выкрикивает Фрэнк, садясь и пронзая своим взглядом доктора. – Я хочу, чтобы ты пошел к черту! - Что ж, я не думаю… - Проваливай! Нахмурившись еще сильнее, доктор поворачивается к Джерарду. - Пять минут, - строго предупреждает он и, наконец, выходит из комнаты, оставив за собой дверь открытой. - Блять, - несчастно стонет Фрэнк, - Я не могу оставаться здесь, Джи. Я хочу домой. Джерард кивает, думая об их родителях в Нью-Джерси. Мысли о доме всегда успокаивают, как бы тяжело или грустно ему не было во время тура. Это то место, где ты всегда в безопасности, где тебя любят, где ты окружен родными людьми. И он бы все отдал сейчас за объятия с мамой или папой. - Я тоже, - шепчет он. Фрэнк тяжело вздыхает и ложится на спину, уставившись в потолок. Джерард замечает красную резинку вокруг одного из его запястий, словно браслет, и он спрашивает, чтобы заполнить тишину: - Для чего это? Фрэнк смотрит вниз, и на его лице появляется призрачная улыбка. - Один психиатр дал мне ее для тех моментов, когда мне захочется порезать себя. Это способ причинения себе боли без особого вреда. Чтобы продемонстрировать, как это работает, он с трудом оттягивает резинку и отпускает ее, щелкая по тыльной стороне своей ладони, даже не моргая. Его кожа слегка краснеет. - Помогает? – тихо спрашивает Джерард. - Не особо, - Фрэнк вздыхает, закрыв свои усталые глаза. – Но это хоть что-то, наверное…