Брак без выбора

При входе в дом парней ждал сюрприз в виде вещей, которые им уже в который раз предстояло разбирать. — Оставим на потом? — вяло спросил Юи, устало потирая шею. — Определенно. — Тогда я первый в душ. Микаэла даже возразить ничего не успел. Амане стремительно направился вверх по лестнице, перешагивая через каждую ступеньку. Шиндо так и остался стоять в проходе. Он окинул взглядом гостиную, в которой были их с Юи вещи. Все выглядело прилично, и чувствовался в простенькой обстановке некий уют, заставляющий чувствовать себя как дома. Пока Микаэла осматривал кухню, сверху послышались гневные ругательства Юи. Не обращая на них внимания, Мика оценил небольшую столовую. Поняв, что теперь будет вынужден проводить тут некоторую часть своего времени, он вздохнул. Амане уж точно опасно подпускать к готовке. Хоть Шиндо и сам никогда не практиковался в кулинарии, но все-таки так и правда будет безопасней. Поднявшись на второй этаж, Мика замер возле двери в ванную. Он смотрел перед собой и вслушивался в звук льющейся воды. Отчего-то сердце забилось чаще, а к горлу подступило непрошеное волнение. Рука непроизвольно потянулась к ручке двери. Шиндо все еще не понимал, что делает, да и нужно ли это вообще. Взяв себя в руки, Микаэла открывает дверь в ванную и замирает. Глаза тут же скользнули по телу Юи. Можно сказать, что Мика впервые видит его обнаженного полностью. Он никогда не трогал его, не оставлял меток на теле, не царапал в порыве страсти его спину, не впивался пальцами в его плечи, сжимая и притягивая к себе. Потому что нет любви. Может быть. Когда Шиндо был замечен, на него устремился тяжелый взгляд зеленых глаз, прикрытых мокрой челкой. Парни смотрели друг на друга, а Мика все еще думал, правильно ли поступает. В последний момент отбросив сомнения и не отрывая глаз от лица Юичиро, Шиндо начал раздеваться. Стянув майку через голову, он отбросил ее в сторону. От него не ушло то, как Амане жадно осмотрел его. Юи и сам уловил себя на мысли, что Микаэлу он видел в основном только со спины. Кажется, только сейчас ему в полной мере захотелось насладиться им. Пока длинные пальцы поддевали пряжку ремня, Юичиро продолжал вожделенно осматривать тело, которое ему на самом деле было чужим. Он хотел его испортить, осквернить еще больше, усыпать бока и руки синяками, оставить как можно больше меток, целовать, вгрызаться в бледную шею зубами, зализывать красные подтеки. Подобные садистские мысли рождались в мыслях Юи почему-то только в те моменты, когда это касалось секса с Микой. Микаэла чувствовал, как становится невыносимо жарко. Зеркало запотело от горячего пара, и казалось, что сам он сгорает: то ли от стыда, то ли от высокой комнатной температуры. Откинув белье в сторону, Шиндо сделал небольшой шаг вперед — Юи не отрывал от него взгляда; затем еще один — сердце колотилось, ударяясь о ребра, оно никак не унималось. Если бы не спокойный голос, который заставил его вздрогнуть, то, возможно, Мика бы просто провалился под землю. Он еще ни одну ночь, проведенную с Амане, так не волновался. — Подойди уже. Не спеша забравшись в ванну, Микаэла почувствовал на коже горячие капли. Вода казалась до невозможности горячей и от этого становилось не по себе: кружилась голова, дышать становилось тяжело. Внешне Шиндо старался выражать спокойствие, придавая своему взгляду ясность. — Что же ты задумал? — голос Юичиро переменился, в нем уже не было той холодности, от которой бросало в дрожь. Облокотившись боком о холодный кафель, Микаэла разглядывал спину Амане. Он прекратил руководствоваться логикой ровно в тот момент, когда шагнул за порог ванной комнаты. Словно мозг отключился, уступая место непонятным чувствам. Его пальцы едва ощутимо провели по спине Юичиро. Тот никак не отреагировал и даже не отстранился, только наклонил голову чуть в сторону, наблюдая за Шиндо боковым зрением. — Мика… — выдохнул Амане. — Позволь, — это был не вопрос, а просьба, которая опрометчиво слетела с языка Микаэлы. Постепенно пальцы сменила ладонь. Шиндо нежно провел ею от поясницы до лопаток, точно повторяя изгиб спины. Юичиро продолжал стоять неподвижно, ожидая, что Мика предпримет дальше. Но он не мог обманывать себя; врать, что эти ласки ему не нравятся, что они противны. И он мог точно сказать, что испытывает к ним влечение, которое кружит голову. Вторая рука уже легла ему на плечо, и Амане отвел голову немного в сторону, подставляясь рукам Шиндо. Поддавшись эмоциям, Юи не заметил, как к рукам подключились губы, которые оставили нежный поцелуй между лопаток. — Моя благодарность, — услышал Юи у своего уха тихий шепот. Губы Микаэлы оставляют россыпь поцелуев на его шее, он аккуратно водит пальцами по позвонкам: иногда невесомо, лишь касаясь подушечками пальцев, иногда надавливая в некоторых местах. — За что? — решается спросить Амане. Хоть Мика и не прислоняется к нему, но он слишком хорошо сейчас ощущает жар его тела. Цепочка поцелуев, тянущаяся все ниже вдоль позвоночника, не прерывалась, пока мокрые губы не достигли поясницы. Мика снова поднялся, а пальцы с боков медленно перебирались к шее, едва царапая кожу и оставляя на ней красные следы. От такого движения по телу Юи проступили мурашки. Он чуть выгнулся и сжал зубы, чтобы не сорваться на стон. — Вытянул меня из того места, доставил в больницу. — Мика поцеловал его ухо и запустил руку в мокрые волосы, пропуская через пальцы короткие пряди. — Кажется, пока я был без сознания, ты сильно нервничал. Слишком много курил, и я до сих ощущаю этот приевшийся к тебе запах сигарет. — Шиндо надавливал на затылок, поглаживая его. — Ты не стал докучать меня лишними вопросами, принял мое решение и отступился. Даже если у тебя не было выбора или тебе просто все равно… неважно. Я благодарен тебе. — Никогда бы не подумал, что словам ты предпочтешь действия, да еще и… аах, — последнее слово тонет в стоне, когда чужая рука коснулась головки члена Юи. Чтобы устоять на ногах, Юичиро ладонями уперся в мокрую стену, скользнул по ней пальцами, цепляясь ногтями за небольшие проемы на стыке кафеля. Закусывая губы и сжимая крепко зубы, он запрокинул голову назад, ловя ртом воздух и стекающие по его лицу капли воды. Дрожащей рукой Мика водил вдоль всей длины. Его неумелые движения по какой-то причине казались до невозможности возбуждающими. Чтобы как-то задать нужный темп, Юи начал двигать бедрами навстречу сбивчивым движениям, от которых перехватывало дыхание: они были слишком слабыми, слишком медленными и тягучими. Они дразнили Амане, подчиняя себе и отбрасывая в невыносимые муки. Опустив взгляд вниз, Амане следил за рукой Микаэлы, которая так старательно надрачивала ему. Сбивчивыми движениями он размывал выступающую смазку и стекающую воду по члену; иногда он крепко сжимал, затем расслаблял пальцы у головки, поглаживая ее. Юичиро почувствовал, что ему всего мало: не хватает воздуха, прикосновений, его тела. Он схватил руку Микаэлы, которая до этого сжимала его бок и притянул к себе. — Ближе… Мика. Горячий воздух опаляет ухо Юичиро, и он прижимается к телу сзади еще плотнее, поджимает губы и судорожно выдыхает, когда задницей чувствует возбуждение Микаэлы. Юичиро не ощущает стыда или омерзения, он уже готов свыкнуться с мыслью, что стал слишком зависим от чувств к Шиндо. Юи начинает задыхаться, когда движения учащаются, а Мика плавно трется своим членом о его задницу. Зажмурившись, Амане издает гортанный стон и запрокидывает голову на плечо Микаэлы. Губы Шиндо иногда касаются кожи за ухом, затем он проводит в том же месте языком. Оба они уже тяжело дышали, вжимаясь в тела друг друга. Их сознание плыло, словно они были одурманены. Юи перестал сдерживаться в стонах, когда голос в соблазнительном полушепоте начал произносить его имя. Снова и снова. Мика повторял его, срываясь и придавая движениям больше резкости. — Юи. — Нет. Стой-стой… прекрати, прекрати это. — Микаэла разрушал последние частички самообладания и уничтожал Амане изнутри. Возможно, сам Шиндо этого не знает, но зато прекрасно ощущает это Юичиро, который ненавидел себя за это. До разрядки осталось совсем немного. Положив свою ладонь поверх руки Микаэлы, Юи начал двигать ею, задав нужный темп для того, чтобы можно было кончить. Еще немного, и он сможет вырваться из этого плена. Когда тело Юичиро пронзает сладостная судорога, он глухо вскрикивает, прикрывая рот рукой. После этого он ощущает в теле головокружительную легкость, он словно и не был в себе, только смотрел в одну точку и глубоко дышал. В ушах все звенело, но Юи еще слышал вырывающиеся стоны за своей спиной, в которых он так же различал и собственное имя. Как только движения сзади прекратились, Юичиро почувствовал неприятную холодную пустоту. Он осел в ванну и выдохнув, глянул назад через плечо. Мика сидел с опущенной головой, его грудь глубоко вздымалась, а рот был приоткрыт. Так они продолжали сидеть еще некоторое время. Никто из них ни о чем не думал, даже не было вопросов по поводу того, что тут только что случилось. Была только пустая голова, легкая сонливость и желание, о котором оба предпочли умолчать. За всю ночь Юичиро так и не смог уснуть. Желание уснуть покинуло его в тот момент, когда голова его коснулась подушки. Ему что-то мешало, настойчиво капая на мозги. На все это у него был один вопрос: Почему? У него ведь не было никаких сожалений, тем более что близость с Микой у него была не в первый раз. Так почему же его так коробит? Амане выдохнул. Кажется, дело было в том, что он совсем отвык спать один. Маленькая комната казалась для него совсем чужой и холодной. Она угнетала всем, как и кровать, которая на самом деле мала для двоих человек. Комнаты, которых как раз и было всего две, не считая гостиную, рассчитаны на одного человека, потому и кровати соответствовали данному условию. Перевернувшись на спину, Юичиро стал всматриваться в темноту и думать еще больше. Возможно, если продолжать насиловать свой мозг, то сам он быстрее вымотается и уснет.

***

— Юи. — после того, как в очередной раз Мика произнес его имя, Амане лишь отвернулся лицом к стене, укрывшись с головой одеялом. Разозлившись, Микаэла стягивает с Амане одеяло. — Юи! — закричал Шиндо. — Пошел нахер. — Амане Юичиро! — Жена-истеричка, — пробубнил Юи про себя. Приподнявшись на локте, он окинул озлобленным взглядом Шиндо. — Зачем ты разбудил меня? — Ты сам просил. Сказал, что хочешь пойти со мной. Юичиро откинулся обратно на подушку и потер лицо ладонями. — В такую рань? — Уже час дня вообще-то. — Серьезно? — Я уже свои вещи успел перенести в комнату, пока ты спал, — сказав это, Микаэла вернул одеяло обратно Юи, кинув его ему в лицо. — В общем, одевайся. Буду ждать тебя внизу. Юичиро сам не знал, зачем решил увязаться за Микаэлой, который сегодня хотел поехать к Шиноа, чтобы повидаться с ней и отдать подарок. Наверное, ему просто интересно. Тем более, что они с Микой договорились о том, что будут делиться друг с другом всем, что касается их миров. Если раньше такие возможности выпадали особенно редко, то сейчас случай самый подходящий. Если эта Шиноа так была дорога Микаэле, Юи точно должен был с ней познакомиться. На дорогу ушло больше времени, чем обычно. Но в этот раз парни сразу додумались вызвать такси, чтобы в очередной раз не сбиться с дороги. Хотя сегодня это было и не так страшно: погода стояла вполне теплая, абсолютно не специфичная для конца декабря. — Только предупреждаю, — заговорил Микаэла, когда они уже подходили к палате — характер у нее своеобразный, потому старайся вести себя спокойно. И на ее шуточки лучше не реагируй остро. — Ясно. Баба с характером, значит. После слов Юичиро, Микаэла окинул его предупреждающим взглядом, на что Амане закатил глаза, поджав губы. Как Мика и предполагал, в палате был сквозняк, которым веяло из открытого балкона. — Она что, сбежала через балкон? — поинтересовался Юи, взглянув на пустую кровать. Он посмотрел на Мику, который направился в сторону развивающих на легком ветру занавесок, и исчез за ними. — Шиноа. Мика посмотрел на кресло, в котором спала девушка, и улыбнулся. — Будешь будить? — спросил Амане, встав рядом с Микой. Он посмотрел на Шиноа, и в голове у него не укладывался ее образ и то, о чем предупреждал его Шиндо — действительно ли у девушки, с такой милой внешностью сложный характер? — Шиноа, — чуть громче позвал ее Мика. Младшая Хиираги медленно открыла глаза, пару раз моргнув. Она повернула голову в сторону Мики и улыбнулась. — Ты пришел за смертью своей? — спросила та. В эту саму секунду Юичиро отбросил последний вопрос, всплывший после того, как он увидел лишь внешность Шиноа, которая оказалась столь обманчива. — Приветствие в твоем стиле, — улыбнувшись ей в ответ, сказал Мика. — Заставил ты меня поволноваться. Была бы я с тобой, ни за что бы такого не допустила, — сказав так, она важно задрала голову и прикрыла глаза. — Кто бы сомневался. — И? — Что? — Ты привел ко мне своего мужа. Стоило бы познакомить нас. Стоявший до этого молча Юи, поспешил представиться: — Амане Юичиро. — Вообще-то не муж, — подметил Микаэла, оглядываясь на Юи. — Ах да, жених. — Шиноа сложила ладошки вместе и, все также радостно улыбаясь, сказала, — рада познакомиться. Знаешь, я столько всего о тебе от Мики-куна слышала. — В основном плохое, — честно признался Шиндо. — Зато только о тебе и говорит. Микаэла отвел глаза в сторону и замолк. Такую особу всегда трудно было переспорить, потому он решил смириться и позволил Хиираги говорить то, о чем потом будет жалеть он сам. — «Плохое», значит? — с подозрением переспросил Амане. — Как бы то ни было, он определенно в тебе заинтересован, иначе при каждом приходе не стал бы говорить только о тебе. Но это прекрасно, ведь я с первого дня, в какой-то мере, являюсь тем, кто наблюдает за развитием ваших отношений. Мика-кун всегда делится со мной своими мыслями и чувствами, которые испытывает. Он честен со мной настолько, как если бы я являлась его дневником, которому он открывает свою душу. Его жизнь — это одна из тех немногих вещей, которая придает мне сил жить дальше. Моя жизнь уже давно потеряла свои краски, а он продолжает снова и снова дарить частички своих прожитых дней. И не важно, что это за событие, насколько бы оно не было сложным или наоборот — я принимаю все. Так что, Юи-кун, наверно, стоит сказать тебе спасибо за то, что наполняешь собой жизнь Мики-куна. По какой-то причине Юичиро подумал, что не заслуживает подобных слов, а тем более благодарность. Если она действительно такого мнения о нем, значит Мика все-таки не до конца честен с Шиноа. Значит, одну деталь он утаил от нее. Конечно, в таких вещах даже самому близкому человеку не хотелось бы сознаваться. Подобное происходит крайне редко, но сейчас Юи почувствовал укол совести и обиду за девушку, которая поспешно сделала выводы о нем. Амане смотрел на болезненное, но такое крайне счастливое лицо Хиираги, и думал о том, как же сильно жалел ее. Дело даже не в болезни, а, скорее, в ее ошибочном суждении, которое она воспринимала как ребенок, который желает видеть во всем и всех исключительно хорошее. Детское видение мира так печально по своей сути и так прекрасно. Это достойное похвалы умение извлекать из старого потертого мира его сокрытую безупречность, в то время как другие видят его действительность: смотрят на таких, улыбаются, завидуют, жалеют. Юичиро вздыхает. Что вообще можно ответить на подобное? — Не стоит, — единственное, что приходит ему в голову. Микаэла видит, как Амане был не особо впечатлен словами Шиноа. Точнее сказать, он был сбит с толку, и они заставили его состроить какое-то страдальческое выражение лица. Дабы прервать паузу и перевести тему в иное русло, Мика протянул младшей Хиираги небольшую коробочку. Девушка, не ожидавшая этого, восторженно на нее посмотрела и приняла подарок в свои руки. — С прошедшим Рождеством и наступающим Новым годом, — улыбаясь, сказал Микаэла. — Твои подарки всегда носят в себе какой-то смысл. Покупая что-то другим, ты вкладываешь в это особое значение. Так что ты увидел в браслете, Мика-кун? — Он ведь такой простой, верно? — Микаэла взял в руки украшение и, расстегнув, надел на худую и чересчур бледную руку Хиираги. — Я встречал в магазинах много дорогих вещей. Их внешний вид буквально кричал о том, чтобы их купили. Безумно дорогие, броские, вызывающие. Я в них не видел тебя, не видел ту простоту и открытость души. Яркая в меру, всегда улыбаешься так непринужденно, но искренне; прекрасная, с аккуратным и щуплым телосложением, но по своему сильная. Этот браслет такой же. В нем нет излишних изысков, такой обычный, ничем не примечательный. Кажется, что люди только с особым взглядом на вещи, могут найти его среди прочего хлама. — Сказав последнее предложение, Микаэла посмотрел на Амане и улыбнулся ему. — Юи и оказался среди таких людей. Хиираги, до этого рассматривающая свой подарок под объяснения Микаэлы, также подняла голову на Юичиро. — Ты не так прост, оказывается, Юи-кун? — Не стоит так возвышенно отзываться обо мне. — Совсем немного, но Амане, кажется, смутился. На него смотрели два человека, улыбаясь, а он от этого чувствовал себя не в своей тарелке. — Правда, прекратите. Всего лишь взял первую попавшуюся вещь. — Мика-кун, кажется, он все-таки не понял тебя. — С ним так всегда. Он многого не понимает, а также не понимает и других людей, которые говорят ему что-то не делать, а он делает. Потому не надумай о нем ничего хорошего. Он ужасен на самом деле. При всем желании ударить Микаэлу Юичиро сдерживался как мог. Ему только и оставалось, что гневно сверлить спину блондина. Впервые Мика провел весь день в этом месте. Обычно он не задерживался здесь больше трех часов, но сегодня было все иначе. Постепенно Юичиро и Шиноа узнавали все больше друг друга. Амане даже пришлось познать на себе все превосходство характера этой девчонки, у которой чуть слово — так обязательно несет в себе двусмысленность. Мика и Юи были вынуждены покинуть девушку, когда часы приема посетителей были закончены. — Рада была познакомиться, Юи-кун, — прощаясь, сказала Хиираги. — Ты и правда удивительна, Шиноа. До встречи.

***

— Мы так и не побывали в храме, — как-то невзначай подметил Микаэла. Шиндо заметил по выражению недовольного лица Юи, как он неприветливо относится к данному предложению. — В чем проблема. Еще ведь не поздно, — наконец отвечает он. — Что не так? — Ничего. Идем. Ни тон, ни быстро ускоривший шаг Амане, нисколько не порадовали Микаэлу, потому он остановился. Заметив, что рядом с ним уже никто не идет, Юичиро прекратил идти и оглянулся назад. Они оба выжидающе смотрят друг на друга. Спустя нескольких секунд Юи сдается. — Я не посещал храмы с тех пор, как умерла мама. Мика вглядывается в лицо Амане, но не видит в нем злости или ненависти, впрочем как и в словах, и в тоне, с которым они были сказаны. А ведь, как он думал, Юичиро все еще ненавидел свою покойную мать. Или же он всегда ошибался на этот счет? — И ты чего-то боишься? — Нет… я просто вспомнил об этом. Инициативу всегда проявляла она, и потому отец охотно соглашался. А потом мы и вовсе забросили это дело. Да и для меня это не имело никакого значения. — Хорошо, — Мика улыбнулся. Он снова поравнялся с Юичиро и, оказавшись рядом, сказал: — тогда мы можем возобновить эту традицию. Людей у храма было уже не так много. Возможно, те, кто по какой-то причине не мог прийти помолиться раньше, сейчас и спешили это сделать. Такие, как и Мика с Юи. Яркие огни располагались вдоль периметра, вся аллея до самого алтаря сияла, передавая собой атмосферу праздника. Девушки тут и там сновали в красочных нарядных юкатах, звонко смеялись и делились впечатлением от надвигающегося торжества. Недолго простояв в очереди, Мика и Юи оказались у алтаря. Пару раз хлопнув в ладоши, они закрыли глаза. Стоит ли благодарить богов за этот год? Определенно стоит. За что же? Наверное, за то, что этот год выдался по-настоящему сумасшедший. За то, что в жизни появился человек, который принял все мои плохие стороны. Неосознанно или же нет, я открылся ему. Нет сожалений, нет недосказанностей. Мне нравится проводить с ним время, каким бы ужасным он не был, потому что только я могу видеть в нем хорошее, потому что мне нравится то, какой он на самом деле, потому что я привязался к нему. Это прекрасный подарок. Когда есть тот, кто принимает тебя такого, какой ты есть, разве можно желать что-то еще? Боги великодушны. Они увидели твою потребность в ком-то. Потребовалось много времени, чтобы понять это. Ты любишь его? … Я выражу благодарность богам за их дар. Пусть звон колокола будет услышан ими. Я хочу донести до них, свои слова о том, что по-настоящему счастлив. Даже если путаюсь в чувствах — предпочту оставить все, как есть. Я никогда не пожалею об этой молитве, что бы ни случилось.

***

— Ты хоть готовить умеешь? — с подозрением интересуется Юи. Сейчас они уже минут десять шатались по магазину в поисках того, что можно купить домой из продуктов. На самом деле они даже не знали, что нужно. — Нет, как и ты. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. — Черт, кинули нас на произвол судьбы. — Ты настолько беспомощный? — с издевкой обращается к нему Мика. Он взял с прилавка пачку риса и закинул в тележку. Подумав, он взял еще две пачки. — Нет, но… перед концом света, что ли, запасаешься? — Лишним не будет. В общем, заморачиваться не будем, проведем этот Новый год без изысков. — Будешь меня одним вареным рисом пичкать? — Юичиро просто ходил вдоль прилавков и скидывал то, что кажется ему интересным и вкусным. Мика наблюдал за тем, как Амане «делает покупки», но не мешал, все равно сам не знает, чего хочет. — И запивать пресной водой заставлю. Стоя в очереди на кассе, парни с подозрением смотрели на все, что удалось уложить в тележку. — Лишь бы денег хватило, — как-то безнадежно произносит Мика. — Если что, я не с тобой.

***

Пока Микаэла старательно пытался что-нибудь приготовить к праздничному столу, Юи разбирал свои вещи, перетаскивая в комнату. Быстро расправившись с ними, он спустился на кухню, уселся за стол и стал наблюдать за Микой. Кажется, у того все получалось без проблем: во время готовки не было суматохи, не чувствовалась нервозность, как если бы у Шиндо ничего не выходило и все валилось из рук. Юичиро, беззаботно качаясь на стуле, следил за движениями парня, как он нарезал овощи, орудуя ножом, за тем, как он наклонялся к нижним шкафчикам или дотягивался до каких-нибудь приправ на верхних. Ему также нравилось следить за его лицом, когда тот поворачивался к плите. Серьезность Мики в такие моменты выглядела довольно мило, отчего Амане непроизвольно улыбался. — Это раздражает, — наконец роняет Микаэла, прикрыв глаза. — Это забавляет, — парирует Амане, разводя руки в стороны. — Прекрати таращиться так. — Прекрати делать такое милое выражение лица. Микаэла раздраженно откладывает нож и, помыв руки, усаживается рядом с Юичиро. Смотрит не на него, а в окно. На улице уже давно стемнело, скоро наступит полночь, а атмосфера праздника так и не приходит. Не то чтобы это нагоняло тоску и как-то огорчало, но в подобной непраздничной обстановке Мика встречает Новый год впервые. — И куда же делось твое настроение? — из размышлений Мику вырывает голос Амане. — Тебя устраивает такая жизнь? Услышав вопрос, Амане выдохнул, облокотившись на спинку стула. Он смотрел в потолок и искал слова, которые были бы сейчас уместны: — Ну, разве у нас был выбор? Да и ненадолго это. — Жизнь со мной, Юи. — Тут у нас тоже не было выбора… — Амане хотел продолжить, но в последний момент, открыв рот, он замер. Можно было подумать, что Шиндо не слушает его. Блондин все так же смотрел в окно, не отрывая глаз от наступивших сумерек. — Мика… — У нас был выбор. — О чем ты? — Не привязываться друг к другу. Родители не навязывали нам идею влюбляться, спать вместе и жить, как несчастные возлюбленные. Но также они и не запрещали нам этого, значит в этом плане мы могли развить отношения так, как мы захотим. Мы могли продолжать жить вместе, как простые знакомые, как соседи по комнате, не переходя грани дозволенного. Но мы решили, что так будет лучше. Это наш выбор, Юи. Раздавшийся телефонный звонок прервал разговор, потому Амане встал и вышел, чтобы ответить. Все, что оставалось Шиндо, — это смотреть ему вслед и ощущать нахлынувшую пустоту, которая почему-то разъедала его. Весь оставшийся вечер они так и не обмолвились и словом, даже за ужином они не разговаривали. Каждый думал о своем и не мог озвучить собственные мысли. Тишина между ними никогда никого из них так не угнетала, но сейчас она казалась настолько тяжелой, что становилось невыносимо. Уже ближе к полуночи Амане не выдержал и направился в комнату Микаэлы. Открыв дверь, он сразу же обнаружил того на подоконнике. Мика сидел на нем, забравшись с ногами, и смотрел на улицу. — Мика. — Проходи, — тихо роняет он. С первым шагом Юичиро раздался первый удар колокола, который четко можно было услышать. — Будешь считать? — подойдя к окну, Амане поежился от жуткого сквозняка. — Какой смысл? Будто что-то изменится и в этот раз ударов будет больше или меньше, чем нужно, — губы Шиндо тронула легкая улыбка. Обстановка вокруг сразу же разрядилась. Хоть и немного, но на душе стало легче. — Не поверю, что у тебя не было соблазна посчитать их. — Вообще-то был. В детстве. Но я успевал максимум только до сорока пяти досчитывать. — Почему же? — Я засыпал. — Губы Микаэлы трогает по-настоящему счастливая улыбка, когда он вспоминает о детстве. Тогда и Амане улыбнулся в ответ. Он по какой-то причине хотел дотронуться до этой улыбки, большим пальцем провести по нижней губе, при этом всматриваясь в сияющие голубые глаза. — Я помню нашу первую встречу. — Микаэла перестает улыбаться и переводит взгляд на Амане. Тот продолжил. — Я ненавидел себя за то, что был тогда слабым, за то, что ты видел меня таким. И я просто ненавидел тот день. В моей памяти даже не столько череда событий засела, сколько чувства, что я тогда испытывал. Больше всего на свете мне хотелось забыться и никогда тот день не вспоминать. Лишь где-то в глубине души я понимал, что мне хочется снова оказаться в той комнате, на той кровати и ощутить тот уют, которым был окружен. Но я всячески подавлял это желание — не хотел быть слабым. И считал это глупостью того мелкого себя, который до сих пор живет во мне… как бы это странно не звучало. Юичиро замолк. Тишина разбивалась о удары колокола. Сколько уже их было? Пятьдесят? Сто? Уже давно можно было спать, видя во снах лишь темноту, которая так приятно окутывала собой уставшее тело. Можно ведь было сделать что-то за отведенное время. Осталось совсем немного. Высказаться в этой жизни, чтобы в следующей не было недомолвок, чтобы не повисала жуткая тишина, чтобы не болела душа от того, что что-то сделано было не так и молчать об этом. Не нужно никогда утаивать от другого правду. Всегда лучше все разъяснить, чтобы столько лет не мучиться, чтобы не мучить его. За восемь ударов получится все исправить? Юичиро опирается о подоконник и тянется к Микаэле. Тот сидит, замерев, ощущает на своих губах чужое дыхание, вслушивается в сто четвертый удар. Амане закрывает глаза и, подавшись вперед, целует Мику совсем легко, без напористости, как еще никогда не делал. Перехватывает руками лицо Шиндо, немного наклоняя к себе. Сто шестой удар. Они целовались прерывисто, иногда отстраняясь, лишь на секунду, чтобы вдохнуть, накрывали губы друг друга снова, сминая и лишь слегка касаясь языками, облизывая. Возможно, сто восьмой удар оповещал всех о том, что наступил Новый год, но только для этих двоих он носил в себе совсем иной смысл. Как завершение начального этапа: сложного, трудного. Казалось, что сказать нужно еще так много, разобраться во всем, прекратить, наконец, терзания. Но потребовалось совсем мало для этого. Чтобы выразить свои чувства и пары слов достаточно, которые бы в полной мере раскрыли душу. — Юи… — С Новым годом, Мика, — горячо выдыхает он в губы Шиндо, затем снова целует.

***

Серебряный браслет переливался в лунном свете. При каждом движении маленькие полумесяцы совсем тихо звенели в глухой пустоте, к которой Он привык. Всегда тихо и спокойно. Дом, который стал собственной крепостью, в котором можно было укрыться от внешнего мира. Он рассматривал в руке украшение, а в голове всплывали яркие моменты из детства. Вспоминал сестренку и думал о том, сколько бы отдал за то, чтобы снова с ней поговорить. Он виделся с ней часто. Когда родители были заняты, они отвозили Его к ней. Ее состояние было критическим, когда Ему уже было пять лет. Когда виделся с ней в последний раз, она оставила после себя только это, доверила «самое ценное», как она сказала. А у Него ведь тоже… практически ничего не осталось. Только воспоминания. Только раны. Только серебряный браслет, чей блеск не померк даже спустя столько лет.