Брак без выбора

Обычная тишина в особняке Амане сейчас кажется чересчур угнетающей, будто в один миг Юи остался в огромном доме совсем один. Даже присутствие прислуги никоим образом не добавляло этому месту привычную живую атмосферу. Словно Юичиро вернулся в заброшенный дом спустя несколько лет, и теперь тут только дух бывалой жизни ходит по углам, собирая пыль и паутину. Амане сейчас никому из родственников не был нужен, но он все равно вынужден находиться на виду. Слоняясь по особняку от скуки, Юичиро приходит к кабинету своего отца. Ноги сами принесли его к этому месту, хотя на самом деле ему и самому очень хочется оказаться внутри. Возможно увидеть отца и поругаться с ним в очередной раз. Просторный кабинет не встречает парня привычной прохладой, которая обычно доносилась из открытого окна. Казалось, что даже в плохую погоду, оно хоть немного, но было приоткрыто. Однако сегодня, даже несмотря на довольно благоприятную погоду, большое окно напротив рабочего места было закрыто. Обратив на это внимание, Юи нахмурился и подошел к нему, открыв. Обернувшись к столу, где должен был сидеть старший Амане, Юичиро почувствовал некую тоску по нему. Тут был сплошной беспорядок — родственники постарались. Они ведут себя так, как привыкло видеть общество всех Амане. Было ужасно обидно за собственное имя, даже при том, что Юи не привык волноваться о чем-то подобном. Честь и добрая слава — даже это может быть куплено. Какая невероятная сенсация! Сам не зная зачем, Амане садится на место покойного отца и смотрит на обстановку вокруг совсем иным взглядом. Отсюда все кажется каким-то большим, сложным, непостижимым. Нужна огромная воля, чтобы уметь держать ситуацию в руках. И Юи не уверен, что справился бы с такой властью. Раскинутые бумаги несут в себе большое количество информации, которая не поддается обработке мозгу Амане: счета, договоры, доклады, отчеты и прочие документы. Они хаотично разбросаны по всему столу и пугают. Вздыхая от безысходности, Юичиро подбирает под себя ноги и откидывается назад. С этого места даже потолок кажется недосягаемым. Раздается стук в дверь, и Юи, замявшись, нерешительно просит войти. В дверях появляется Глен и, кланяясь, он проходит в кабинет. — Как ты понял, что я здесь? — удивленно спрашивает Юи, так и не сдвинувшись с места. — Прислуга видела, как ты вошел сюда, — Глен оглядел подростка, забравшегося с ногами на кресло и слабо улыбнулся. — примеряешься тут? — Как же. Это все не для меня. Только глянь на эту бессмысленную волокиту. Юи берет в руки упомянутые бумаги и отбрасывает в сторону. Оглядывая Глена, он, не дожидаясь от него ответа, задает вопрос. — Как ты? Удивившись подобному рвению Юи узнать о состоянии другого человека, Глену даже захотелось пошутить на эту тему, но он позволил себе только улыбнуться. — Думаю, все в порядке. — Просто выглядишь все также хреново, — в отличии от того же Ичиносе, на лице Юичиро не дрогнул ни один мускул, потому парень оставался все так же невозмутим. — Кто же мне это говорит? На самом лица-то нет. — Я в норме, — недовольно выдал Амане, отворачиваясь. — Зачем пришел? Тебе ведь отгул дали. Потому что тяжело находиться в квартире, которая не так давно была единственным местом, где он мог быть самим собой. И человека, который принимал его настоящего, больше не было. Находясь в абсолютной тишине, больше всего хотелось услышать привычные шаги босых ног по паркету; тихий смешок над ухом, каждый раз, когда Глен клевал носом после тяжелого рабочего дня, сидя на диване; голос из кухни, вяло зовущий Ичиносе по имени с вопросом, что сегодня готовить на ужин; тепло тела рядом с собой, а не холод простыней. Чувство безысходности, кажется, умеет убивать. — Я просто надеюсь, что тебе никогда не удастся испытать нечто подобное. Юи потупил взгляд и поджал губы в досаде. — Скажи… эм, я вижу, он тебе был невероятно дорог, — запинаясь, Амане потирает шею и заканчивает, наконец, свой вопрос. —Насколько вы были близки? — Настолько, насколько вы близки с Микаэлой. — И как давно? — Почему ты меня спрашиваешь об этом? Я пришел… — Расскажи. Мне интересно. В Юи, казалось, не прибавилось ни капли тактичности. Таким образом, напрямую задав этот вопрос, Амане тем самым, затрагивает неприятную для Глена тему, о которой тот старается не думать. Тем не менее он начал говорить: — Мы были знакомы одиннадцать лет. В ту организацию мы пришли вместе, но он преследовал совсем иные цели. Он был шпионом, правда мне так и не удалось узнать, на кого именно он работал. Есть предположение, что на Шиндо, но… не думаю, что сейчас это важно. Как Шинья заявил, меня он знал еще с детства. Когда один раз смог побывать в доме моей семьи. Потом он просто стал частью моей жизни, выполняя роль раздражающего фактора. Это даже странно, если учесть, что симпатии к нему у меня почти не было, но я постепенно стал привыкать к его присутствию рядом с собой. И, конечно же, я не мог не замечать его ненормальную тягу ко мне, которой вскоре заразился и я сам. Юичиро слушал внимательно. Сложив руки на столе, он опустил на них свою голову и заинтересованно смотрел на Глена. — Похоже на слащавый сценарий из манги. — В котором ни разу не упоминались слова любви. — Хочешь сказать, что ни один из вас так и не признался другому? — В признаниях не было необходимости. Нахмурив брови, Амане о чем-то задумался. Юи сравнивал эти отношения с теми, которые сейчас у него с Микой. Они и правда похожи. Хотя бы тем, что с Шиндо они не имели обыкновения говорить о том, как любят друг друга. Это и им не нужно было. Это даже не тот случай, когда друг друга можно якобы понять без слов, потому что эти отношения были совсем на ином уровне, и обычные слова любви вряд ли бы описали происходящее между двумя. Такой тип чувств вовсе не поддается даже скудным объяснениям. — Тебе ведь стало легче? — осторожно спрашивает Амане, отбросив собственные размышления. Тем не менее он продолжал: — даже если я скажу, что сочувствую твоей потере, это тебя снова расстроит. Теперь, когда я снова пережил смерть своей семьи, я понимаю, что слова соболезнования причиняют только больше боли. Особенно, если ее высказывают люди, не сталкивающиеся со смертью прежде. Я просто подумал, что светлые воспоминания куда лучше помогут, чем бессмысленные слова. Глен, не ожидавший подобных мыслей от Юи, смотрит на него новым взглядом. — Ты, оказывается, не так безнадежен, как я предполагал. — Эй! Я тебе тут помочь пытаюсь. — Конечно, — Ичиносе слабо улыбается. — Ты вырос во всех смыслах. Я рад за тебя, потому, надеюсь, что ты и Микаэла удержите это общее дело. — Еще бы, — задрав нос, заявил Юи, — мы справимся, вот увидишь. — И тебе ведь известно о завещании твоего отца? — снова придав лицу серьезный вид, спросил Глен. — Да. Я знаю о нем. Недавно разговаривал с Микой по телефону. Он сказал, что семья Акияма уже пришла к ним. — Волнуешься? Юичиро махнул рукой и откинулся на спинку кресла. — Нет конечно. Уверен, теперь все разрешится. — Все такой же спокойный и беззаботный. Наступает молчание. Юи думает, что должен сказать что-то еще, высказаться, но любые слова только вертелись на языке, так и не сумев с него сорваться. Нависшую тишину прерывает сам Глен, когда, тяжело вздыхая, поднимается с кресла. — Мне пора. — Чт… Что? Куда? — Амане и сам резко подрывается с места. — У меня ведь отгул, — с натянутой улыбкой произносит мужчина. — А… ну, да, верно. — Тогда до скорого. Только когда Ичиносе поворачивается спиной к Амане, Юи не выдерживает: — Глен! Он останавливается и удивленно озирается на парня. — Не смей, слышишь? Больше не смей никогда предавать меня и мою семью! — Это приказ? Амане мотает головой. Взгляд его был серьезен и непоколебим. Он действительно вырос, и теперь, казалось, вселял доверие окружающим. Глен смотрит на него, гордится им. — Это просьба. — Хорошо, Юи.

***

Вокруг завещания разросся настоящий ажиотаж. Несмотря на его официальность, многие старались его оспорить. На то, чтобы отбить главенство семьи у посторонних людей и оставить все под собственным контролем, у Шиндо ушло немало времени, сил и нервов. И Мика больше всего переживал за своего отца, который кидал на это дело все силы. Уставшая мать в конце рабочего дня наведывалась в комнату сына и рассказывала о том, как продвигаются их дела; успокаивала Микаэлу, говорила, что у них все хорошо и волноваться не о чем. После произошедших событий, Карен часто стала наведываться к сыну, уделяя ему много внимания и общаясь. Поначалу это сбивало Мику с толку, ведь он, непривыкший так часто общаться со своей матерью и прежде перекидывающийся с ней лишь недолгими разговорами, не знал, как с ней себя вести. Да и ее поведение не соответствовало ей самой. Спустя какое-то время, за обедом, когда они были вдвоем, Карен заговорила о книге, которую прочитала около месяца назад. Было видно, что она волновалась, всячески пытаясь подобрать слова, которые бы отразили ее эмоции во время чтения увлекшей ее истории. Как бы то ни было, на самом деле она не просто делилась впечатлениями, а старалась заинтересовать сына рассказом. Мика долго слушал ее, позабыв даже об остывающем обеде. Впервые за долгие годы он не видит в своей матери даму из высшего общества, которая одним взглядом может поставить любого на место; не фурию и не роковую женщину, какой он привык ее видеть. Она была похожа на школьницу, которая отвечала у доски, пересказывая прочитанный рассказ по японской литературе, который задали на дом. Карен улыбалась, жестикулировала руками, запиналась, вспоминая отдельные моменты, которые ей особенно приглянулись. В тот момент, когда Шиндо надолго задумалась, подпирая рукой щеку, Мика улыбнулся, а затем прыснул в кулак и звонко рассмеялся. Карен недоумевающе хлопала длинными ресницами, смотря на сына. Она давно уже осознала, пусть и поздно, что слишком мало уделяла Микаэле времени. Это было хуже, чем просто неправильно. Пренебрегать времяпрепровождением со своим ребенком — это худшее, что могла сделать мать. — Так значит вы все-таки полюбили друг друга? — интересуется Карен однажды, заставив Мику нервно поджать губы. Он уже и думать забыл о том, что в ту ночь Юи внаглую заявил его матери о том, что собирается с ним спать, предварительно отказавшись от приготовленной для него комнаты для гостей. — Это… Знаешь, не то чтобы полюбили. Интересно, как объяснить матери то, что даже сам себе объяснить не в состоянии? Микаэла перебирает фразы в голове. Он не смущается, не утыкается обратно в донельзя скучную книгу, которую почему-то все равно читает. — На самом деле это трудно объяснить, — продолжает Мика. — но можешь просто считать, что мы относимся хорошо друг к другу. — Хорошо относитесь друг к другу? Саркастично улыбаясь, женщина встает с кресла и, потрепав сына за волосы, говорит: — Не думала, что это теперь так называется. На фоне постепенно налаживающихся отношений между сыном и матерью, в настоящее время разгоралась настоящая борьба за семью Амане, которая могла попасть в руки не тем людям. Хоть завещание и возымело свой эффект, но все еще оставались те, кто пытался его обойти. Оно вызвало вокруг такую шумиху потому, что никто не ожидал подобного от Ринтаро, и просто не мог поверить, что данный документ был составлен по его указке. Дело в том, что до момента наступления совершеннолетия парней, Амане решил отдать главенство семьи в руки Шиндо. До тех пор никто не смел брать эту роль на себя. Юичиро, по документам и обоюдному согласию с двух сторон, должен быть отдан на попечительство им же. Это предусматривалось в договоре. Под этим пунктом упоминалось о том, что будет с детьми в случаи, если с родителями произойдет несчастный случай. Он так же выдвинул кандидатуру Шиндо Микаэлы на пост главы будущей семьи. На самом деле это не было его желанием, это была воля самого Юичиро, который имел возможность поговорить с отцом перед переездом в глушь города. Этот разговор между ними был последний. Юи высказал свое мнение по этому поводу, сказав, что смог бы вверить в руки Микаэлы главенство. Это был самый разумный вариант, и с печалью на сердце Ринтаро был вынужден признать, что в этом вопросе его сын был прав. Безумство и безрассудство. Поведение, достойное лишь детского невежества, коим руководствовался Амане, когда составлял свое завещание. Такое мнение, словно страшная эпидемия, разнеслось среди тех, кому было не в угоду подобное решение. На этот период жизнь Юи превратилась в настоящий ад: проходу ему не давали не только назойливые родственники, но и журналисты, мечтающие урвать жирный и сочный кусок ценной информации. Они умудрялись даже в школу к нему наведываться, поджидая «богатенькую сироту» у ворот. Впрочем та же учесть постигла и Мику, который только одним взглядом мог проводить Амане, а после быстро сесть в машину. Пока Юичиро практически один пребывал в резиденции, с ним был Глен. Потому он не чувствовал, что тоска и одиночество ходят с ним чуть ли не под руку. Так что он с уверенностью мог заявить: «Мой дом — моя крепость». Будучи несовершеннолетним, его мнение не имело веса посреди разгоревшейся войны, но к нему все равно часто наведывалась его так называемая родня, которая любыми способами подговаривала его перейти на их сторону. Естественно, он сразу же их выпроваживал за порог. Как бы то ни было, другие высокопоставленные лица все равно держали парня у себя на виду, следя за каждым шагом. Таким образом присутствие кого-либо из Шиндо в настоящее время только усугубило бы ситуацию. Юичиро даже вынужден был пропустить День рождения Микаэлы, не имея возможности с ним увидеться. Ему теперь восемнадцать. Осталось всего два года. Даже в школе они толком не могли подолгу разговаривать, так как и там были свои глаза и уши. К слову, новый директор, заменивший Ферида, и был одним из главных надзирателей. Он следил буквально за каждым шагом парней. Они снова были вынуждены вернуться в свою школу, где их встретили заинтересованные взгляд школьников. Новости о них обсуждали, казалось, все и каждый, тихо перешептываясь за спинами парней. И только их друзья смотрели на них с беспокойством. Мика и Юи, хоть не по собственной воли, но снова вернулись к тому, что каждый ходит сам по себе. Юичиро полагал, что сможет пережить расставание. И только после того, как он понял, что это куда хуже, чем он себе представлял, Юи осознал в полной мере, насколько же был туп, когда так думал. Привыкнув к регулярному сексу, сейчас, когда его не было слишком долго, Юи понял, что удовлетворять самого себя — это больше, чем просто недостаточно. В последнее время он ходит хмурый, на любое чье-нибудь слово кидает разгневанные взгляды, на незваных гостей и вовсе кричит с порога, отталкивая дворецкого и закрывая перед любопытными носами пришедших дверь с громким грохотом. Глену лишь остается сочувствующе на него смотреть не в силах помочь чем-либо. Когда он предложил Юи заказать проститутку, Амане смолчал; когда он предложил заказать парня, Юичиро решил в вежливой форме послать его. И вряд ли бы даже бывшая подружка смогла в полной мере удовлетворить потребности Амане. В конце концов неудовлетворенность привела его в зал обширной библиотеки*. Точнее сказать, это Глен пытался отвлечь Юи, используя при этом всевозможные способы. Итак, одним из так называемых способов оказались книги. — Даже не знаю, к худшему ли это, — вздохнув, подумал Юи вслух и перешагнул порог комнаты следом за Ичиносе. К слову, сам Глен теперь выглядел не таким подавленным. Хотя этот пропитанный горем взгляд никуда не собирается деваться. И, смотря в глаза мужчины, Юи искренне переживал за него. Даже если он проводил все свое время с парнем, этого, как и для самого Амане, казалось мало… во всех смыслах. — Ладно. Что тут у нас? А! Книги, книги… Это что? — Юи берет тонкую книжку с нижней полки и оглядывает обложку с поддельным восторгом, который резко сменяется беззаботностью. — Надо же, — книга. О, Глен, смотри, книги. А вон там, на той полке слева, — что бы это могло быть? О! Тоже книги. — Зная тебя, удивляюсь, что ты вообще знаешь, как они выглядят. Твой сарказм так же ужасен, как и твои познания. — И что теперь? Что будем делать? — Ну, раз мы находимся в библиотеке, то, полагаю, читать? — Глен демонстративно окидывает взглядом стеллажи. — Просто бери в охапку то, что тебе приглядится. — А ты что будешь делать? — спрашивает Амане, без особого энтузиазма осматривая заполненные полки. — Посижу с тобой. Тоже почитаю что-нибудь. Казалось, что Юи просто брал все подряд, пока практически полностью не обставил себя книгами. Смотря на Амане, который так неестественно для Глена был окружен чтивом в таком большом количестве, он подмечает: — Так и хочется сказать, что не выйдешь отсюда, пока все не прочтешь. Юи что-то недовольно бурчит про себя и открывает первую книгу. — Листать нужно слева направо. Амане медленно поднимает недовольный взгляд на Ичиносе, поджимая губы в тонкую линию. — Это просто к слову, — проследив за реакцией парня, отвечает Глен. Прошло не так много времени, прежде чем они посвятили свое внимание книгам. Тем не менее Юичиро с раздражением сменил где-то уже четвертую по счету. По какой-то причине в большинстве предложений и во фразах персонажей он видел двусмысленность и какой-то пошлый подтекст. Он изредка поглядывал на Глена, который был абсолютно невозмутим и, подперев костяшками пальцев щеку, спокойно бегал глазами по тексту. Но Юи совсем не мог усидеть на месте. Наконец, громко захлопнув книгу, Амане отложил ее. — Не помогло? — не поднимая взгляда на парня, интересуется Глен. — Давай лучше поговорим. — О чем? — только сейчас мужчина посмотрел на него, но книгу так и не выпустил из руки. — О чем-нибудь. Не знаю, сам придумай. — Когда ты попадешь под опеку Шиндо и переедешь к ним, я уйду. Беззаботность, с которой была подана эта новость, не могла не выбить Юичиро из колеи. Он недоверчиво посмотрел на Ичиносе: лицо его отражало серьезность, — не было похоже, что он шутит, пытаясь тем самым поднять Амане настроение. Хотя вряд ли подобной шуткой можно было развеселить. — Почему? Ты ведь можешь прийти к ним на службу. Глен медленно качает головой. — Я думаю, что пора уйти на покой… — Ужасно, говоришь, как старик какой-нибудь, — прерывает его Амане, скривив лицо. — Скорее всего… Кажется, я просто устал. Врать у Глена получается лучше всего. Не может ведь он сказать, что просто будет лишним в новой семье. Ему не о ком будет заботиться. Это его не огорчало, и он не чувствовал себя покинутым. Скорее даже наоборот, — он на самом деле был рад за Юи и за то, что тот теперь будет не одинок. И Глен надеялся, что он ни за что не будет предан Микаэлой, никогда не оставит его. Ичиносе воспитывал Амане на протяжении последних десяти лет, и у него чувство, что он выполнил свой долг. Пусть Юичиро вырос с таким сложным характером, но в целом, вроде бы, вышло неплохо. Возможно, если бы Ичиносе был старше, а следовательно и опытнее, он бы смог справиться с воспитанником лучше. Но теперь же, он не жалел, что свою подростковую жизнь отдал этому невозможному ребенку. Оставаться одному — вариант не из лучших, но надо. — Ладно! Тогда будешь жить здесь! — заявляет резко Амане. — Зачем же? — Я никому не могу доверить особняк. Так что будешь тут хозяйничать, пока мы не вернемся. Юичиро замолкает, ожидая ответа от Ичиносе. Смотрит, нет, скорее, сверлит его взглядом: долго и выжидающе, а затем, не выдержав долгой паузы, добавляет: — Я всего лишь не хочу терять тебя из виду. Останешься совсем один, начнешь пить, жить поганой жизнью, спать со всеми подряд, запустишь себя, а потом еще помрешь где-нибудь на помойке. Ну что, согласен? — Черт, а я-то полагал, что смогу уже отвязаться от тебя, — с мягкой улыбкой отвечает Глен. — Ага, три раза. Даже не думай, я не позволю тебе пропасть. — Ты сказал: «пока мы не вернемся». А что потом? Юичиро задумался. На размышления ушло не так много времени, потому он почти сразу отвечает: — Станешь главным дворецким. — А если я не захочу? — Захочешь! — Ты слишком наглый. — А ты упертый баран! Такая перепалка продолжалась бы еще долго, если бы не телефон, который внезапно прервал их. Посмотрев на имя вызываемого абонента, Юичиро обеспокоено посмотрел на Глена, а после протянул ему телефон. — Ответь. — Что? — Глен посмотрел на дисплей, бегло прочитав «Мика», и удивился. — Не понял. — Я не могу его слышать. Его голос, ну… в последнее время я чувствую, что при каждом разговоре с Микой я будто пользуюсь услугой «Секс по телефону». Глену на самом деле захотелось рассмеяться, но он позволил себе только нервную усмешку. С пониманием озираясь на взволнованного Юи, Ичиносе все-таки берет телефон и принимает вызов. Амане даже это не помогает, потому что он четко слышит голос Микаэлы. Чертов громкий динамик, чтоб его! Глен тем временем пытается как-то отмазать Юи. Сам парень не слышит этого разговора, уже погрузившись в далекие фантазии откровенного характера: взять Мику прямо на этом столе, усыпанном его так горячо любимыми книжками, — почему бы и нет? — прижать его лицом к высокому стеллажу, заставив широко раздвинуть ноги и, плотно прижимаясь, трахать его, вырывая из груди сладкий пошлый стон. Как же хочется. Амане глубоко и судорожно вздыхает. Он кладет тяжелую голову на открытую книгу. Страницы такие холодные. Неплохо. Отрезвляюще. — Он сказал, что перезвонит завтра утром. — Чувствую себя озабоченным подонком, — бубнит Амане в книгу. — Может, все-таки попробуете встретиться. Юичиро поднимает голову и, слабо покачав ею, кладет на книгу подбородок. — Я тут у каждого урода на виду. Еще эти журналисты сумасшедшие. Но, знаешь, ты действительно мне помогаешь. Спасибо, что все еще остаешься со мной. — Ты тоже мне помогаешь. Амане удивляется, снова переведя взгляд с полок на Глена. На его губах играла такая редкая добрая улыбка, которая раньше для Юи стоила больших трудов, чтобы добиться ее от Ичиносе. Особенно в последнее время. — Каким образом? — Таким же, каким и я тебе. — То есть, ты тоже… — Нет. Юи, боже, в тебе ничего святого, — Глен качает головой. — Если честно, я хотел уйти уже сейчас, но ситуация, в которую ты попал, не позволила мне этого сделать. Ты бы сейчас остался здесь один, а я уж точно не мог допустить подобного. Думал, что смогу помочь тебе. В тот момент я не понимал, что, оставшись с тобой, я помогаю самому себе. Наступает какая-то слишком напряженная тишина. Юи смотрит на Глена нечитаемым взглядом. На самом деле было трудно понять, о чем он думает после подобного заявления. — А оказывается все куда хуже, чем можно было представить, раз тебя на такие откровения потянуло. Парень бы даже словил лицом запущенную в него книгу, если бы вовремя не пригнулся, заливаясь смехом. — Ты настоящий засранец, Юичиро. — Прости, просто для тебя это так несвойственно, — Амане, наконец, удается унять свой смех. — Но я рад, что ты не сломился. Знаешь, я был немного знаком с ним. Когда Мика попал в больницу мы вдвоем ждали пока он очнется, часто встречались там и после, пока его не выписали. Мне хватило немного времени, чтобы убедиться в том, что он хороший человек. А ты знаешь его дольше. И наверняка он даже лучше, чем я думаю. Вообще, это я к тому, что мне трудно представить, как ты это переносишь… — Как я и сказал, ты помогаешь мне. Если не будет рядом кого-то, кто бы смог помочь, то скорбь полностью бы поглотила человека с головой, в итоге сломив его. — И все же я сомневаюсь, что сам бы справился с такой потерей. — Ты справился с двумя. — Я не любил их настолько сильно! Глен молчит. Потирая уставшие глаза, мужчина тяжело вздыхает. — Надеюсь, что ты найдешь в ком-нибудь спасение, если такое и правда случится. — Может ведь? — Юи и сам знал положительный ответ на свой вопрос, но все равно спросил об этом, наивно полагая, что Глен соврет. Таким образом, Юичиро бы охотно принял эту ложь. — Может, — наперекор слабой надежде Юи ответил Ичиносе. — Но не думай лучше об этом, а то параноиком станешь. Бросив быстрый взгляд на дисплей телефона, который все еще не потухал, Глен подметил про себя, что уже довольно поздно. — Пора спать. Юичиро отрицательно качает головой. — Ты до утра хочешь здесь просидеть? — Именно. Не помню, когда последний раз так много времени мы проводили в компании друг друга. Не зная, куда деть взгляд, Юичиро, будто невзначай, утыкается глазами в книгу. Он прочитал первую попавшуюся строку, в которой, как думал Юи, был явный намек на постельную сцену. Подумал, скривил лицо и, разочаровавшись, закрыл книгу. Они в самом деле просидели практически до самого утра, пока Юи, в конечном итоге, не начал клевать носом, а после и вовсе уснул. Устало взглянув на распластавшегося на столе парня, Глен отложил наполовину прочитанную книгу и подошел к Амане. Так геройски вел себя, сказал, что до самого утра сможет досидеть, а ведь еще даже солнце не появилось на горизонте. Вздыхая, Глен поднял парня на руки и вынес из библиотеки. Длинный пустой коридор освещался легким сумеречным светом раннего утра. Во всем особняке стояла гробовая тишина, словно они находились совсем одни здесь, словно были покинуты всеми и заперты в этом месте. Глен как никто другой понимает, что здесь Юи страдает не только из-за того, что не может утолить свои желания. Он, как никто другой, видит, насколько сильно Амане привязан к Шиндо, и что тот во всех смыслах нуждается в Микаэле. Волнуясь о другом человеке, Глен так же надеется, что и у Мики есть тот, кто поможет ему справиться с этим. Уложив парня на кровать, Глен вдруг подумал, что вскоре отстранится от человека, который помогает ему. Он дал согласие Юи остаться в особняке. Но именно это место начнет съедать его своей пустотой и опустевшими стенами. Некогда место, где он провел столь долгое время, обернется для Глена холодным кошмаром. Но, если подумать, то квартира, в которой он жил с Шиньей, убьет его гораздо быстрее. Глен усмехается. Он и предположить не мог, что настолько слаб духом. Ему определенно стоит взять наконец себя в руки и прекратить бесполезную хандру. Нужно продолжать жить и тогда, кто знает, может быть, появится тот, ради кого еще можно будет жить.