Кровный интерес

      Мелифаро ругался так, что, казалось, ещё немного, и он расширит границы Очевидной Угуландской Магии. Кельди стали его проклятием уже давно, с того самого дня, как Джуффин впервые отправил его искать эльфийские деньги по всему городу. Сегодняшние поиски воспринялись Мелифаро как удар ниже пояса. Почему только неизвестный не уничтожил их все, из-за чего именно в этот день часть пьянчуг решила прогуляться до города? И тогда бы не было такой подставы от начальства в самом конце года, когда и так дел было невпроворот.       — Может, я лучше отчёты писать буду? — для Мелифаро это тоже была своеобразная пытка, но не такая жестокая, как кельди.       — Боюсь, что нет, сэр Мелифаро, этим уже занимается Шурф, и, я тебя заверяю, он справится с этим гораздо быстрее и лучше, чем любой из нас, — с едва заметной иронией в голосе проговорил Джуффин. — Ты же лучший из всех в Тайном Сыске по поиску эльфийских денег. Удачи.       Он, конечно, с самого начала не рассчитывал на то, что Джуффин пойдёт на поводу и Мелифаро не придётся искать эти кельди, но попытаться стоило. Нашёптывая нехитрое заклинание, он уже прошёл все окрестности порта и самые дешёвые трактиры на окраине Ехо, но нашёл всего полторы дюжины. Такими темпами он будет их искать до середины следующего лета, а после «добрый» Джуффин Халли заявит, что в город опять приходили, дырку в небе над их домом, эльфы, и поиски можно начинать по второму кругу. Может, эти кельди как-то по-особенному пахнут? Тогда их поиски можно было бы доверить Нуминнориху, и Мелифаро избавился бы раз и навсегда от этой пытки.       Очередной слабый свист — как же ему надоело прислушиваться! — настиг Мелифаро на улице Зелёных Морей. Значит, ещё одна, а может быть, и несколько этих проклятых монет рядом. Ещё пару раз проговорил заклинание про себя: надо убедиться, что направление он выбрал правильное. Свист становился всё сильнее. Ему наконец-то повезло, и вместо одной-двух кельди Мелифаро сразу обнаружил несколько дюжин. Возможно, что даже все. И тогда конец года пройдёт гораздо спокойнее, чем он рассчитывал.       Трактир, пропахший перегаром и дешёвой выпивкой так, что Мелифаро после его посещения, скорее всего, придётся сжигать свою одежду прямо на улице: не нести же такую вонь домой. Публика там оказалась соответствующая обстановке, по лохмотьям почти нельзя было угадать, какого цвета раньше была одежда.       — Итак, дорогие мои граждане, с большим сожалением вынужден вам сообщить, что вы стали жертвами эльфийских денег, поэтому я их все у вас сейчас быстро конфискую. Затем быстренько составим протокол, и вы сможете получить компенсацию. Естественно, по курсу, что было на руках в момент изъятия, то и получите. Всем понятно? — никакого ответа не последовало, казалось, что Мелифаро вообще не услышали. — Ну и отлично.       Изъятие заняло чуть больше времени, чем рассчитывал Мелифаро. Вялые и апатичные ко всему посетители не спешили расставаться со своими сокровищами. Наверное, в этот день он поставил личный рекорд по количеству раз, когда он произнёс заклинание для поиска кельди. Закончил он уже, когда начало темнеть, но около дюжины дюжин монет были у него на руках. Протоколы лежали во внутреннем кармане лоохи, а одежда воняла хуже вурдалака, который всю жизнь прожил в лесу и никогда не знал о такой вещи, как бассейн для омовения.       Выйдя из трактира, Мелифаро сразу же нашёл уютный заброшенный сад, в котором можно было быстро переодеться в чистую одежду, а эту сжечь: от запаха её уже точно не избавить. Быстро сложив всё необходимое на скамейку, включая немаленькую гору кельди и внушительную стопку протоколов, Мелифаро достал запасные лоохи и скабу, а потом, недолго думая, добавил к ним и сапоги с тюрбаном. Переодевание заняло меньше минуты, затем он тщательно уничтожил испорченные вещи и устало побрёл домой, до которого был неблизкий путь. Ещё одна издержка поиска кельди — это невозможность передвижения на амобилере, так как он слишком сильно шумит и попросту заглушает тихий свист, издаваемый эльфийскими деньгами.       Медленно бредя домой по улочкам, освещённым холодным светом газовых шаров, Мелифаро даже толком ни о чём думать не мог — так устал. Беготня надоела ему, да и лоохи жалко было, он только недавно его купил, отвалив целое состояние. Всё-таки туланская шерсть всегда слишком высоко ценилась, и одна вещь из неё могла стоить чуть ли не дороже особняка в Новом Городе. Он даже не сразу заметил яркую вывеску, извещавшую о том, что именно здесь и сейчас можно купить отличное лоохи по смешной цене. Странное место для магазина, почти безлюдное, в этом квартале Ехо было больше заброшенных садов, чем жилых домов. Но душа модника взяла своё, и Мелифаро, привлечённый слишком вычурной рекламой, зашёл внутрь.       В крохотном помещении было настолько тесно, что там едва умещались двое продавцов и покупатель, всё остальное пространство загромождали лоохи. От старомодных, покрой которых устарел больше ста лет назад, до последних моделей. Зимние, летние, дорогие, дешёвые, поношенные и новенькие, всех цветов радуги, с узорами и картинами, простые и с множеством украшений — наверно, каждый здесь мог найти лоохи на свой вкус и кошелёк.       — Счастливой ночи, рады, что вы забрели в нашу скромную лавочку, мы давно вас ждали, сэр Мелифаро, — поздоровался с ним один из продавцов.       — Могли бы просто сообщить мне ваш адрес, и я бы с радостью пришёл.       — Тут есть одна проблема: мы, видите ли, работаем лишь в определённые часы и часто меняем адрес. Мы считаем, что наши лоохи достойны носить только те, кто совершенно случайно нас нашёл, такая своеобразная лотерея.       — Считайте, я достоин.       — Определённо. Какое лоохи вам нужно? У нас очень большой выбор!       — Зимнее, тёплое, модное и из хорошей ткани. Есть такие?       — Да, пару мгновений, сейчас найдём, — продавцы чуть ли не с головой нырнули в большую кучу лоохи позади них.       — Нет, это не для него, слишком ужасный цвет ты выбрал! — раздался голос одного из них.       — На своё посмотри! Что за длина! Да человеку потребуется полдюжины носильщиков подола, чтобы не запачкать его.       — Оно всё равно лучше!       — Эй, может, я сам выберу?! — уставшему Мелифаро надоело ждать, он уже был готов лечь на одну из куч и уснуть прямо на ней.       — Да, конечно, — сказал продавец покупателю, а своему коллеге добавил: — Вот и посмотрим, кто лучше.       Два практически одинаковых лоохи предстали перед Мелифаро. Одно было чуть подлинней, а у второго цвет чуть ярче. Наверно, обычный человек, не модник, даже не заметил бы между ними разницы.       — Беру вот это, — Мелифаро указал на более короткое, продавец радостно присвистнул.       — Вот видишь, я, как всегда, лучше.       — Не согласен, за последний месяц наш счёт три-два, мы почти вровень.       — Но я лучше. Кстати, сэр, к нам тут поступили лоохи, совсем недавно, они, конечно, старомодны, но зато из великолепного материала. Посмотреть не хотите? Уверяю, такой мягкой, лёгкой и тёплой ткани вы больше нигде не найдёте.       — Я бы посмотрел, но все свои настоящие деньги уже отдал за предыдущее лоохи, остались только кельди, возьмёте?       — Одну минуточку, сейчас скажу, — продавец достал глиняную табличку и начал что-то на ней высчитывать. — К сожалению, нет, но, если придёте в конце весны, мы их с радостью примем.       — У вас что, на табличке — расписание причуд?       — Именно так. А теперь нам пора закрываться, мы проработали положенные сегодня семьдесят восемь с половиной минут.       Мелифаро беззастенчиво вытолкнули из лавочки, и он продолжил свой путь домой. Настроение его наладилось, но спать всё ещё хотелось ужасно. Так что когда он добрался до улицы Хмурых Туч, думать о чём-либо, кроме тёплого одеяла, он уже не мог. * * *       — Сэр Мелифаро, хватит зевать, сейчас конец года, и вы отлично знаете, что домой я вас не отправлю: мы должны сдать ещё гору и маленький холмик отчётов. Вы же сами вчера просились их писать, и куда пропал ваш энтузиазм?       — То было вчера, когда я искал кельди, сегодня уже совсем другое дело.       — С кельди вы, кстати, отлично разобрались, поставили личный рекорд. Теперь осталось то же самое сделать с отчётами, и вы будете свободны аж до конца года.       — До которого осталась пара дней.       — Больше оптимизма.       — Точно, больше оптимизма. Я вам сейчас такую историю поведаю, — в кабинет Джуффина вошёл Кофа и расположился в своём любимом кресле. — Слушайте. Я тут узнал об исчезающих прямо на владельцах лоохи! Даже один раз сам видел, как оно испарилось, забавное зрелище. Навёл справки. Вчера было двенадцать таких случаев, а позавчера шесть. Кажись, в городе кто-то знатно развлекается накануне конца года.       — Ну и пусть, это не наше дело, а городской полиции, — пробормотал Мелифаро.       — Они уже ищут. Я это к тому, что вам бы, сэр Мелифаро, поосторожнее быть надо. Как главный модник Тайного Сыска вы можете стать жертвой шутников, и тогда нам долго придётся восстанавливать репутацию.       Кофа удалился, а Мелифаро, тихо выругавшись, продолжил корпеть над отчётами. Неужели им одного Шурфа мало, тем более что он работает над ними куда быстрее всех остальных, вместе взятых?.. ***       В конце огромного пустого кабинета стоял массивный стол. Когда-то пустого. Когда-то стоял. А теперь его практически не было видно за высоченными стопками самопишущих табличек, окружавшими несчастную мебель и его обладателя подобно белоснежным горам. Отложив ладонь от очередной таблички, сэр Шурф откинулся на высокую спинку стула и с начинающим проклёвываться отвращением посмотрел на дело своих рук. В голову пришла шальная мысль, что будь тут Макс, то непременно бы предложил шутки ради прокатиться с вон той особо большой кучи. И только Тёмные Магистры знают, согласился бы он или отказался!       Вопреки его общеизвестной страсти к упорядочению и написанию отчётов, после четвёртых суток, безвылазно проведённых в кабинете, все таблички хотелось испепелить с помощью левой перчатки. С глубоким сожалением отогнав эту гениальную идею прочь, он послал зов в «Обжору».       И всё бы ничего, но к концу года, помимо отчётов, которые во всём Тайном сыске можно было доверить только Джуффину и ему самому, на голову навалилось обещание зайти к леди Сотофе, расплатиться за некоторые редкие книги, ещё одно обещание, но уже данное Дримарондо, и ещё куча мелких, но не столь важных дел.       Дождавшись курьера со свежей камрой, Шурф сделал глоток, потом несколько глубоких вдохов и потянулся за следующей табличкой. Отчёты нужно закончить в срок. ***       Уставший, но довольный жизнью Мелифаро ехал домой. До конца года ещё целый день, а у него незаконченных дел и не осталось толком. Можно будет завтра днём забрать Кенлех и уехать в родительское поместье. И там выполнить данное матери обещание провести конец года с семьёй.       Джуффин отпустил его после того, как он испортил уже седьмую табличку тем, что неправильно написал собственную фамилию. Но едва он приблизился к дому, как понял, что спокойствие может ему только сниться: менкалы, что обгладывали листья с соседских деревьев, ясно намекали на это.       — Ладно, я надеюсь, что кочевники приехали к нам на пару часов, а потом они отправятся к Гуригу как к их законному королю. Но вот почему тут стоит несколько амобилеров? Кажется, кому-то не удастся отдохнуть, — пробормотав себе этот монолог под нос, Мелифаро решил отправить зов жене: вдруг она объяснит, что тут творится.       «Кенлех, что происходит? Почему около нашего дома пасутся менкалы и стоит парочка лишних амобилеров?».       «Все решили, что соскучились по нам. И будут встречать конец года у нас».       «"Все" — это кто?» — безмолвная речь обычно плохо передавала эмоции, но сейчас надежду в голосе Мелифаро трудно было не услышать.       «Твои родители с Бахбой и Анчифой, мои сёстры, старейшины Хенха и Барха Бачой».       «А они у нас дома все поместятся?».       «Старейшины и дядя Барха согласились переночевать в шатрах, что установят вокруг нашего дома. Мел, ты скоро? Все ждут только тебя».       — О, братец! — ор Анчифы разразил окрестности. — Кенлех, твой непутёвый муженёк и по совместительству мой младший братец сидит в амобилере под окнами, но сейчас я это исправлю.       Анчифа спрыгнул прямо с подоконника, на котором сидел, и приземлился около Мелифаро.       — Привет, мелкий, а ну марш на семейное собрание, все только тебя ждут!       — То есть шанса отдохнуть у меня нет, дырку в небе над моим домом?       — Конечно, нет. И, кстати, там стоит курьер из «Обжоры» и требует все твои долги за год, точнее, за последние пару часов. У тебя же есть дюжина корон?       — Есть. А чего ты не заплатил?       — Фи, как неприлично заставлять гостя платить.       — Анчифа, ты не гость, а опасный преступник.       Когда Мелифаро вошёл в дом, который сейчас больше напоминал главный центр скопления хаоса в мире, у него возникло сильное желание отправить зов Джуффину и попроситься обратно писать отчёты. Только стоило для начала избавиться от стальной хватки Анчифы.       Но всё-таки не зря Дневную Задницу называли счастливчиком: едва стемнело, Джуффин прислал ему зов и велел через пятнадцать минут быть в Доме у Моста по важному делу. ***       С чувством глубокого удовлетворения Шурф отложил последнюю табличку, окинул взглядом ровные колонны отчётов, натянул перчатки Смерти, поверх них — защитные перчатки и покинул кабинет, напоследок хлопнув дверью. Нет, случайный зритель даже не заметил бы того, что этот хлопок прозвучал чуть раздражительнее, чем обычно, но для тех, кто знал Шурфа гораздо дольше, было бы понятно, что нервы Мастера Пресекающего Ненужные Жизни уже на пределе. Хотя для остальных даже наличие у него нервов казалось чем-то немыслимым и невозможным.       После праведных трудов путь его лежал в «Трёхрогую луну». Окунувшись в лабиринт улочек ночного Старого Города, Шурф уже привычно вышел к «маленькой столице большой поэзии». Переступив через порог, он кивнул здешним завсегдатаям и удалился на своё любимое место в углу трактира. Сегодня тут было многолюдно. А как же, полнолуние. У длинной стойки уже околачивались почтенные «слушатели», а большинство столиков было занято.       К пёстрой толпе любимцев музы постепенно присоединялись новые члены. Поэтические вечера, бывшие неотъемлемой частью жизни «Трёхрогой луны», привлекали всех, кто желал прочесть собственные стихотворения. Даже если они смогли срифмовать только две строчки. Большинство, конечно, уходило освистанными, но в этот раз, в круглую дату с основания трактира, выступят только лучшие из лучших.       Дверь в очередной раз скрипнула, и внутрь вошёл Киба Кимар. За столиками сразу стало тихо. Прошёл слух, что поэт сочинил нечто особенное. Следом ввалилась кучка уже изрядно поддатых студентов, и гул голосов тут же возобновился.       Наконец, когда все желающие собрались, сэр Киба поднялся со своего места к небольшому возвышению. Следующие несколько минут прошли как в тумане. Восхитительная поэзия чуть примирила Шурфа с беготнёй в честь Последнего дня года. И с тем, как неритмично дышит каждый Тайный сыщик.       После сэра Кимары на возвышение вскочил один из пьяных студентов. Весь зал трактира с лёгкой снисходительностью воззрился на нового рассказчика. С первыми строками Шурф подумал, что где-то уже это слышал. И потом пришло осознание: наглец зачитывал стихи леди Уттары Маи. Судя по гневным взглядам, это заметил не только он. В следующий миг в незадачливого студента полетело проклятие. Как почувствовал Шурф, здесь не обошлось без семидесятой ступени Белой магии. Но и студент оказался не лыком шит, и в обидчика полетело ответное проклятие, а он сам спрыгнул в глубину зала. Кто-то потушил свет, но, как Шурф ни вглядывался в переругивающуюся и гремящую стульями и кружками тьму, хвалёное угуландское зрение не помогало.       Встав со своего места и невозмутимо испепелив пролетающий мимо стул, он зажёг свет. Пламя свечей взвилось почти до потолка, и все как громом поражённые замерли кто где стоял.       Из трактира он вышел полчаса спустя, когда за буянами прибыли полицейские. Отличившихся на поприще магии он забрал сам, поместив в пригоршню. Тёмным путём уйдя к Дому у Моста, Шурф с лёгким удивлением обнаружил, что, несмотря на глубокую ночь, в окнах кабинета Джуффина горел свет, а через стёкла был слышен громогласный дружный хохот.       Отворив дверь, он увидел Кофу, как обычно, сидящего в своём любимом кресле, Мелифаро, просиживающего лоохи на подоконнике, Нумминориха, о чём-то разговаривающего с Меламори. Ну и Джуффина, неизменно сидящего за столом с Курушем на плече. Весь Малый Тайный Сыск в почти полном составе.       — Ух, что это с лицом нашего Лонки-Ломки, даже на самого себя не похож, а уж взглядом и убить может! — сразу поприветствовал вошедшего Мелифаро. Сил и терпения отвечать Шурфу уже не хватило, и он молча прошествовал к Джуффину. Дневное лицо с неподдельной тревогой посмотрел на коллегу.       — Ого, кажись, наш доблестный Шурф вернулся с добычей! — сказал сэр Халли, подойдя к комнате, в которой обычно задерживал тех, кто рискнул поиграть с запрещёнными ступенями магии. Помучившись с открытием зачарованной двери, он протёр лоб рукой. — Сэр Кофа пришёл совсем недавно и уже поделился с нами подробностями. Ох уж эти поэты, всё им неймётся. Ну что ж, надеюсь, что наши сегодняшние гости смогут выразить своё почтение друг другу без применения семидесятой и сорок первой ступеней магии.       Он вернулся обратно к столу и налил себе полную кружку камры. Куруш деловито поглощал пирожные.       — Я и не только этим поделиться могу. Помните, что я рассказывал об исчезающих лоохи? — Получив утвердительные кивки, Кофа продолжил: — Так вот, помимо вчерашних случаев, сегодня было ещё несколько скандалов. В Квартале Свиданий лоохи исчезло сразу с трёх Ждущих женщин. Потом похожий инцидент в «Сытом скелете» и в ещё одном трактире прямо напротив моего дома. Я заметил один любопытный факт: пострадавшие не подозревали о пропаже до того момента, пока им кто-нибудь этого не говорил.       — То есть то, что лоохи исчезает, видят все, кроме его обладателя? — подал голос Нумминорих.       — Абсолютно верно.       — А на наличие магии проверял? — спросил Джуффин, протирая клюв буривуха.       — Разумеется, самое интересное, что никакой магии нет. Да, индикатор показывал двойку, но это вполне обыденные заклинания вроде отталкивания грязи. В полиции лежит уже куча жалоб.       — Но нашему генералу Бубуте только задницы и подавай, — заржал с подоконника Мелифаро.       — А почему это дело не передадут нам? — подала голос Меламори, меланхолично болтая в кружке остатки камры.       — Это не такое уж и серьёзное дело, пусть Бубутины ребятки разомнутся. Конец года всё-таки, все серьёзные преступники расплачиваются с трактирщиками, а воры тихо сидят с роднёй.       Мелифаро как-то сразу взгрустнул, вспоминая стадо менкалов у своего дома. Джуффин с состраданием посмотрел на своего заместителя.       — Жаль, но сэр Шурф уже написал все отчёты. У меня даже повода выдернуть тебя нет. Верно?       — Разумеется, — холодно ответил Лонли-Локли, вспоминая груды табличек.       Уже после того, как все засобирались по домам, Шурф краем уха услышал, как Джуффин что-то говорил Кофе по поводу некоего эксперимента.