***
Белла почти пять минут собиралась с духом, чтобы выйти из моего автомобиля, уже припаркованного на школьной автостоянке. Она смотрела то на свои плотно сцепленные в замок руки, то на проходящих мимо студентов за окном автомобиля. Мне было странно наблюдать за растерянной Беллой, и было слишком трудно удерживать внутри себя порцию новых подколов. - Может, тебе еще выпить? - Зачем? – Белла подняла на меня взгляд, и я мог видеть ее удивленное выражение лица. - Для смелости. Ты так уже сидишь почти десять минут. И я вот думаю, что с тобой произойдет, если ты опоздаешь на урок? - Не надо, спасибо, - выдавила девушка и, схватив рюкзак с колен, нажала на ручку, и дверь чуть открылась. Помедлив секунды три, Белла выставила одну ногу на асфальт, потом вторую и, напоследок хмуро посмотрев на меня и почему-то кивнув, полностью оказалась на улице и с шумом захлопнула дверь автомобиля. Белла Идти по асфальтированной дорожке в сторону третьего корпуса сейчас мне было труднее, чем вчера. Чувство уязвимости и незащищенности почему-то не давали мне уверенно делать шаги, и поэтому коленки непривычно дрожали, словно готовили меня к тому, что я вот-вот упаду. Даже сил ответить на реплики Эдварда не было. Голова казалась слишком тяжелой, будто от этой тяжести у меня скоро сломается шея; в висках неприятно глухо стучало, от чего все окружающие меня звуки приглушались. Увидев перед собой Джейкоба, который уверенно направлялся в мою сторону, я нахмурилась, не понимая, зачем он идет ко мне. Но времени обдумать этот вопрос у меня уже не было, поэтому я улыбнулась, что на удивление вышло действительно искренне, и поприветствовала его: - Привет, Джейкоб. - Как тебе вчерашняя вечеринка? Я уставилась в одну точку на асфальте и почувствовала, как в голове всплывают все моменты и события вчерашнего вечера. Почувствовав, как к щекам приливает пунцовая краска, и они начинают гореть, я подняла взгляд на Джейкоба, ожидающего от меня ответа. - Я вчера тебя так и не увидел. Тебя там не было? Что-то тяжелое опустилось вниз грудной клетки, освобождая место для вдоха. - Была. Все довольно мило, я бы сказала, масштабно. - В лучших традициях Ньютона, - невесело усмехнулся парень. – Все в порядке? Мы сидели с Калленом в ванне. Мы пили это чертово вино. Я помню падение. Черт! - Что? – я вырвалась из своих мыслей. – Все в порядке, в порядке. Ты извини, но мне надо бежать на тригонометрию, - с этими словами я пулей помчалась в здание корпуса, лавируя между проходящими мимо людьми, словно проблем с координацией у меня никогда не было и нет. Колени перестали дрожать от каждого шага, и я обрела внутреннюю защиту и уверенность в том, что я не упаду, запнувшись об какой-нибудь камень или… - Ты вообще смотришь, куда ты идешь?! – раздалось впереди меня сразу после того, как я врезалась во что-то теплое, невысокое и одновременно твердое. …человека. Похлопав пару раз глазами, я подняла лицо вверх и увидела впереди недовольную рыжеволосую фурию, из глаз которой уже сыпались искры. Злость ее была вполне оправдана: белоснежная шифоновая блузка была безнадежно испорчена большим темно-коричневым пятном прямо по центру. В руке она безжалостно сжимала бумажный стаканчик, выжимая из него остатки жидкости такого же цвета, как и пятно на ее блузке. - Прости, я не хотела… Но продолжить свою тираду, наполненную сердечными и «искренними» извинениями мне не пришлось, потому что эта девушка перебила меня: - Ты испортила мою блузку! Черт тебя подери, ты испортила мою блузку! Слепая, неуклюжая… Все бы ничего, и я могла выслушать эти «оправданные» эпитеты в свой адрес, но тычок в грудь пальцем, которым фурия удостоила меня, окончательно вывел меня из совсем недавно устоявшегося во мне внутреннего равновесия. - Я извинилась перед тобой, и это всего лишь кофе на твоей блузке – ничего больше! Берешь мыло, берешь воду – готово! У тебя вновь чистая рубашка, представь себе! Твои крики ничего не исправят, поняла? Светло-голубые глаза девушки широко распахнулись от шока, пухлые губы сжались в тонкую полоску. Послышался уже странный хруст этого бедного стаканчика в ее руках. Еще чуть-чуть, и из ее ушей серьезно пойдет пар! Но, стараясь больше не слушать того, что она кричала мне в след, пока я шла по коридору, увеличивая расстояние между нами, я вновь восстанавливала внутреннее равновесие, и становилось намного лучше.***
Все действительно было бы просто идеально, если учитель по тригонометрии не закидывал меня вопросами, на которые ответить я была практически не в силах, потому что особо никогда не отличалась в познаниях точных наук. Если бы он спросил меня о том, кто написал «Грозовой перевал» или почему Гамлет был настолько противоречивым героем, я бы тут же ответила, но, увы, учителю тригонометрии было, как минимум, плевать на то, что творилось, творится и будет твориться в мире литературы. Если быть до конца честной, то я читала этого учителя весьма ограниченным. Этой ограниченной личностью являлся молодой человек лет двадцати пяти, который, по-моему, представился как мистер Кросс. Он был невысокого роста, но от того, что он постоянно, будто бы специально, горбился, казался еще ниже. Бывало, что он так долго, быстро и до жути тихо объяснял что-то, что слюна собиралась в уголках губ и потом начинала вылетать из его рта чуть видными фонтанчиками, от чего мне хотелось закрыться собственной тетрадкой с кое-как выполненным домашним заданием, чтобы больше никогда его не видеть. Несмотря на свой молодой возраст, мистер Кросс не имел на левой руке обручального кольца, хотя я находила это неудивительным. Этот человек казался мне слишком противным, слишком требовательным к окружающим и слишком надоедливым. Возможно, что это было мое субъективное мнение, но как только я видела в поле своего зрения его уже поредевшие, но все еще темно-каштановые волосы, старалась спрятаться или затеряться в толпе. За эти полтора дня я неплохо сдружилась с моей одноклассницей, Анжелой Вебер. Это была высокая, почти на голову выше меня, девушка с копной черных, как и у Бена, волос. Она была немного смуглой, но не настолько, как Джейк, никогда не снимала очки, которые люто ненавидела, и мечтала о линзах, но смелости ей не хватало. Пока мистер Кросс что-то объяснял у доски, одновременно вновь устраивая водное шоу, Анжела все внимательно записывала, и когда чего-то не понимала, то забавно хмурилась и дергала маленьким, аккуратным, чуть вздернутым носом, от чего очки на ее переносице буквально танцевали. Я со скрытой улыбкой наблюдала за тем, как все это происходило, и полностью игнорировала тему, которую всего неделю назад проходила в Форксе. Неожиданно мистер Кросс перестал говорить и замолчал. Я, нахмурившись, непонимающе подняла взгляд на него и увидела, что он, качая головой, недовольно смотрит на меня. - Кажется, ты, Свон, - он с желчью и приторной вежливостью выделил мою фамилию, - уже решила это уравнение? Позволь узнать, какой у тебя получился ответ? Я снова опустила свой взгляд на чистый тетрадный лист, на котором была лишь записана тема, и подняла обратно. - Я не решила это уравнение, - нарочито спокойно ответила я, сжимая в руке деревянный карандаш, который еще чуть-чуть и может с треском сломаться от силы, которую я вкладывала в это. -Тогда почему ты не следишь за тем, что я говорю? Повтори, что я… Голос мистера Кросса буквально потонул в долгожданном звонке, оповещавшем о том, что урок окончен, а это значит, я могу быстро собрать свои учебники и с еще одной горсткой испорченных нервов уйти отсюда.***
Как только за мной закрылась дверь уборной комнаты, я подошла к зеркалу и попыталась расчесать уже порядком спутанные волосы, но сквозь ругательства, которые я адресовала самой себе, услышала, как из самой дальней кабинки раздавались тихие, почти неслышные всхлипы. Как только девушка, которая была там, услышала, что звуки по ту сторону двери - возле зеркала, прекратились, она перестала всхлипывать, и теперь я услышала шорох – она подняла ноги, чтобы я не поняла, кто она. Но мое природное чувство жалости ко всему и желание помочь (кроме Каллена, тут я буду предельно честной) не дали мне сделать вид, что все это мне показалось, и я, убрав расческу обратно в сумку, подошла к закрытой двери кабинки. Постучавшись, я попыталась как можно мягче сказать: - Эй, что-то случилось? Снова шорох. И тишина. Черт возьми, у нее ведь точно что-то случилось! Я просто Кэп. - Оставь меня, - знакомый тоненький голосок ответил мне по ту сторону. С шумом на пол упала, скорее всего, ее сумка, и девушка стала выдавливать из себя поток ругательств, собирая выпавшие вещи. Помада выкатилась из-под двери, и я, присев, подобрала ее. - Я могу помочь тебе, слышишь? Элис? – меня просто осенило. – Ты ведь помнишь меня? Я Белла. Пока Элис возилась со щеколдой на двери кабинки, я крутила в руках помаду от одной известной фирмы, уже находясь возле большого и широкого зеркала, испачканного мыльными разводами. Спустя несколько минут мне предстала заплаканная, изрядно помятая Элис. Короткие волосы, еще совсем недавно идеально уложенные, были взлохмачены, тушь и стрелки растеклись, делая из Элис панду, но уже далеко не милую. Красные глаза говорили о том, что проплакала она, сидя здесь, уже довольно долго. Вместо каких-либо слов я протянула ей ее помаду и выдавила улыбку, которая, как мне казалось, говорила: «Эй, все будет хорошо, потому что веревка и мыло уже лежат в сумке». - Что случилось? - Джаспер бросил меня, чтоб его побрал черт! – зло выплюнула Элис, и ее лицо снова исказилось такой гримасой, которая говорила, что она снова собирается заплакать. – Бросил! - Все парни козлы, - усмехнулась я и подошла к Элис. – Но это не значит, что ты должна рыдать из-за него, портить макияж и укладку. Никто действительно не должен был рыдать, но что касалось макияжа и прически – здесь все было интуитивно, будто я знала, что для нее было важно иметь безупречный вид. И это, словно по щелчку, отрезвило Элис. Она подошла к зеркалу и, поджав губы, посмотрела на свое отражение. - Умойся холодной водой, а потом я приведу твои волосы в порядок. Вместо ответа Элис лишь кивнула и включила холодную воду. Решение данной проблемы пришло ко мне сразу после того, как мы вышли с Элис из уборной. Она, уже оправившись от первого эмоционального шквала, шла довольно бодрым шагом по школьному коридору. Мы подошли к стенду с общим расписанием и нашли, в каком кабинете сейчас Эдвард. К его помощи мне прибегать не хотелось, но факт того, что он является другом Элис, заставил меня сделать это. Практически никто не обратил внимания на двух студенток, которые заявились в класс, уже порядком заполненный учениками, и только Эдвард удивленно уставился на нас двоих. - Что случилось? – видя состояние подруги, Эдвард задал этот вопрос мне. Он был порядком шокирован тем, что я обратилась к нему, и таким серьезным я его еще не видела. - Кажется, Элис срочно нужна психологическая помощь в виде банки мороженого и хорошей мелодрамы, - я не удержалась от шутки, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, а Элис поддержала меня: - «Унесенные ветром» точно подойдут. Эдвард помотал головой, посмотрел на нас двоих как на умалишенных и лишь вытащил из кармана ключи от автомобиля вместо ответа на нашу немую просьбу. Через несколько минут мы уже шли в сторону серебристого Вольво, находившегося на школьной стоянке.