***
*запрос на добавление в контакты* *принять сообщение? Д/Н*
Спок отрывается от экрана компьютера, на котором мелькают строчки недавней итоговой контрольной его подопечных, и недоумённо (если, конечно, к вулканцам может быть применено это слово) смотрит в мигающий экран коммуникатора. Он абсолютно уверен, что номер коммуникатора не известен никому, кроме его родителей, но если бы это были они, то сообщение не требовало бы подтверждения! Да и к тому же, леди Аманда предпочитает безликому тексту звонки – Спок вздыхает, вспоминая в крайней степени эмоциональное лицо матери, которая скучает и звонит чуть ли не каждую неделю после его отъезда с Вулкана. Спок знает, что скучает в разы сильнее, но, конечно, он слишком вулканец, чтобы признавать это. А ещё он достаточно человек, чтобы испытать некое подобие любопытства при виде мерцающего запроса, поэтому Спок тянется к коммуникатору и, не мешкая, нажимает кнопку с буквой «Д». Позднее он осознаёт, что именно в тот миг вся его жизнь решительным образом изменилась. # Привет?.. Есть тут кто живой? От сообщения на экране веет неуверенностью и отчётливым страхом. Никто в здравом уме не будет спрашивать у невидимого собеседника, жив ли он – раз уж тот принял его запрос! – Я здесь, – печатает Спок, а затем отправляет текст в далёкие глубины космоса. Кто знает, где находится пока неизвестная личность по ту сторону коммуникатора? С минуту не происходит ничего, и Спок ловит себя на нервном постукивании пальцев по столу – совершенно глупой привычке, слишком человеческой для него. Мгновением позже экран взрывается потоком слов. # Господи! Я ждал ответа ГОДАМИ! Приятель, ты не представляешь, как я рад тебя слышать. Здесь чертовски холодно и одиноко! # Глагол «слышать» трудно применять к текстовому общению. Кто вы? Что произошло? Некоторое время спустя приходит ответ: # // применять к текстовому общению // Приятель, ты серьёзно? Звучит так, будто ты вулканец… Ты вулканец? Я… я не уверен – всё произошло, пока я спал. Это был мой первый перелёт, я знаю, что я должен был изучать космос, но я уснул! Я помню, как сквозь сон услышал крики и звук… скрежет, будто консервная банка, которую привязали к капоту машины. А потом я очнулся в спасательном шаттле, а никого из экипажа рядом не было… И теперь я совершенно один посреди чёртовых серых холмов на мили вокруг! Ну, или на километры – наши учёные так и не смогли переучить меня пользоваться системой СИ. По часам на приборной панели я вижу, что прошло около девяти часов с тех пор, как я лёг спать. Но через какое время произошло крушение, мне уже не узнать – мне кажется, я вырубился при ударе. Как ни удивительно, но мой шаттл не разгерметизирован, и я могу дышать воздухом. А учитывая, что наши инженеры установили систему его рециркуляции, технически, я могу здесь пробыть очень долго. Кстати, у меня есть скафандр на случай, если мне взбредёт в голову выйти погулять (что я и сделал после того, как очнулся). А, я не представился. Меня зовут Джеймс Кирк, и я определённо оказался самым невезучим начинающим исследователем космоса. Спок откидывается на спинку кресла и напряжённо сводит пальцы рук. Несомненно, с ним связался потерпевший крушение человек. Крайне эмоциональная личность, если судить по стилю его общения. Спок с удивлением замечает, что человек, находящийся на другой планете, занимает все его мысли. Как Джеймс Кирк сумел связаться с коммуникатором вулканца? Как смог выжить в крушении корабля? Его пальцы порхают по электронной клавиатуре, набирая эти вопросы. # // Ты вулканец? // Я определённо принадлежу к расе вулканцев. Это является проблемой для вас? Я не совсем понимаю, каким образом у вас получилось связаться с моим личным коммуникатором, чей номер я не разглашаю. Вы знаете, где вы находитесь? Джеймс, то, что у вас есть воздух, может спасти вам жизнь. Вы нашли пищу? В спасательном шаттле должны быть сублимированные пищевые пайки или репликаторы. Я полагаю, что не стоит рисковать, покидая шаттл. // начинающим исследователем космоса // Начинающим? # Мне наплевать на твоё происхождение, после нескольких часов одиночества на этой клятой луне я готов горна расцеловать! Кстати, да, я полагаю, что нахожусь на каком-то спутнике. По крайней мере, он напоминает нашу старушку Луну: те же сплошные кратеры – в одном я и разбился, тот же унылый серый пейзаж. Да и я помню, как инженер, командующий мной, говорил, что мы будем проходить мимо какой-то луны. Чёрт, почему я не запомнил названия? Дырявая голова… Да, пища у меня есть: к счастью, начальство не стало жлобиться и поставило хорошие репликаторы. Так что давиться пайками я не буду, вот счастье! Хоть какой-то повод для радости на этой проклятой планете. Ну, я в некотором роде гений… как бы самонадеянно это ни звучало. На комиссии в Академии те напыщенные профессора ахнули, когда увидели личное дело такого раздолбая, как я. Нет, конечно, они могли испугаться моих приводов в полицию, но я уверяю тебя, что ничего серьёзного я не нарушал. А, насчёт связи. В шаттле при посадке (а она была явно жёсткой, уж поверь!) повредился передатчик, который должен сигнал бедствия отправить. Ну, я и решил, чего зря будет средство связи пропадать? Я выдрал кое-какие детали, прикрутил их к своему падду, немного попрыгал вокруг него на одной ноге – и вуаля! Связь появилась, только глючит она по-чёрному и сбоит – сообщения по несколько минут идут, я думаю, ты заметил. Касательно номера, который ты никому не даёшь (кстати, почему?), то поверишь, если я скажу, что ввёл его наугад? Потому что это действительно так, и насколько велики шансы, что такой порядок цифр будет существовать? // Начинающим? // Эмм… Ну, я вроде как студент. Точнее, был им, пока не сдал экстерном последний экзамен и не выиграл грант на этот треклятый полёт. Слушай, как тебя всё-таки зовут? Общение с безликим существом по ту сторону экрана, сидя на вероятно необитаемом спутнике, немного попахивает авангардизмом. Наверно, я тебя сильно отвлекаю, да? Сообщение огромно, оно подгружается частями – связь действительно слабая, даже удивительно, как Кирк сумел подключиться к сети. Это наводит Спока на мысль, и он немедленно вбивает ответ в мерцающее поле для ввода. # // после нескольких часов одиночества на этой клятой луне я готов горна расцеловать! // Я полагаю, горн бы не оценил столь явного выражения эмоциональности. Джеймс, если вы сумели подключиться к межгалактической сети, то где-то поблизости должна быть населённая планета со спутником связи на орбите. Выгляните в окно шаттла и поищите планету, она должна быть видна невооружённым взглядом. Я постараюсь найти информацию в инфрасети касательно средства связи шаттла. Если я прав, я смогу помочь вам создать более устойчивое соединение и, возможно, изображение. Как вы оказались в спасательном шаттле? // Касательно номера, который ты никому не даёшь (кстати, почему?) // Не считаю нужным. Этот коммуникатор нужен мне для личного пользования, а его номер знают мои родители на случай экстренной связи. Впрочем, мать звонит каждую неделю для простого разговора. // Слушай, как тебя всё-таки зовут? Наверно, я тебя сильно отвлекаю, да? // Спок. До вашего сообщения я проверял работы моих студентов, но я полагаю, что человек, потерпевший крушение, требует большего внимания, чем рутинная проверка знаний. Достаточно долгое время ответа нет, и Спок успевает прочитать несколько страниц справочника, дожидаясь сообщения. Не то, чтобы он не думал о судьбе застрявшего на неизвестной луне человека. Напротив – изучая информацию в сети, вулканец осознаёт, что Кирк по-прежнему не покидает его мыслей. Что за странное провидение подсказало ему номер коммуникатора Спока? Каковы шансы выжить и сохранить запас воздуха при крушении шаттла? Экран мерцает, выводя очередное сообщение человека. # // Я полагаю, горн бы не оценил столь явного выражения эмоциональности // И не говори мне, что вулканцы не шутят! Я вижу, что это была шутка! Изображение? Это значит, я смогу увидеть тебя? Было бы здорово – общение текстом слишком… безлико, как по мне. Помнишь, я сказал, что инженеры установили систему рециркуляции воздуха? Так вот, я помогал им с установкой. Так что, зная мои способности, я уверен, что запас воздуха не иссякнет в самый важный момент. В общем, техники ушли, а я остался закручивать последние крепления. А потом я просто поленился идти в каюту и уснул в шаттле. Иронично, что лень спасла мне жизнь, да? Шаттл ведь отцепился от корабля при крушении. Извини, что так долго отсутствовал – в окно ни черта не видно, так что я надел скафандр и прогулялся по окрестностям. Никакой планеты не увидел, но небо тёмное до чёртиков, так что, может, с наступлением дня она выглянет? Ещё бы знать, что день наступит… А ещё мне показалось, что я увидел какие-то силуэты милях в четырёх, и они явно не природные. Я не знаю, может, это корабль? Там могут быть выжившие! Как думаешь, насколько опасно отходить от шаттла? // Впрочем, мать звонит каждую неделю для простого разговора. // Немного странно для вулканки, нет? // Спок. До вашего сообщения я проверял работы моих студентов // Хэй, Спок, а почему ты проверяешь… О, господи! Ты преподаватель?! Чёрт-чёрт-чёрт, я не знал, прости, прости! А я с тобой, как с приятелем разговариваю… Но, я думаю, уже поздно переключаться на «вы», да? Спок, пожалуйста, скажи, что ты не старый! Спок удивлённо поднимает бровь, просматривая сообщение. Почему Кирк решил, что стиль общения изменится из-за профессии вулканца? Спок вздыхает: нелогичность землян порой заставляет его недоумевать – застрявший вдали от цивилизации человек ухитряется сомневаться в праве общения с другим разумным существом. Пока Спок печатает, он думает о том, почему общаться с Джеймсом Кирком неизмеримо легче по сравнению с остальными людьми. Вероятно, думает вулканец, отсутствие непосредственного контакта обезличивает беседу, делая её ни к чему не обязывающей. Спок мысленно парирует: тогда почему он сейчас рассказывает человеку о тайне своего происхождения, известной лишь ознакомленным с его личным делом людьми? Только ли для поддержания стремления Кирка выжить? # // И не говори мне, что вулканцы не шутят! Я вижу, что это была шутка! // Эмоционально насыщенная фраза для поддержания вашей силы воли, мистер Кирк. // Иронично, что лень спасла мне жизнь, да? // Не вижу в этом никакой иронии: без преувеличения, Джеймс, я полагаю, что к вам применима человеческая пословица «в рубашке родился». Кстати, ваши шансы ввести номер именно моего коммуникатора я оцениваю приблизительно как 1 : 1 398 560. Не думаю, что покидать безопасный шаттл будет разумной идеей. Опираясь на вашу оценку дальности видимых объектов, а также учитывая вес скафандра и скорость, с которой вы будете передвигаться в условиях гравитации, слабее земной, можно подсчитать, сколько времени отнимет поход туда и обратно. Учитывая, что в лучшем случае запаса кислорода хватит на три часа – если дышать размеренно и не говорить, сама идея выйти наружу становится абсурдной. Я прикрепляю к сообщению два файла. В первом находится порядок действий для того, чтобы сделать связь стабильней. Если вы будете следовать инструкции, то, вероятно, сможете установить видеосвязь. Во втором файле вложена схема аварийного маячка; почти все детали можно изъять из шаттла, но нужен второй источник питания. Если вы подключите его непосредственно к шаттлу, система, поддерживающая жизнеобеспечение, отключится. // Немного странно для вулканки, нет? // Моя мать с Земли, сейчас они с отцом живут на Вулкане. Отец прочил мне карьеру в Академии Наук моей планеты, но другие вулканцы посчитали, что своим происхождением я оскорблю их традиции. Я досрочно окончил Академию Звёздного Флота и служу там же преподавателем ксенолингвистики уже три года. Джеймс, я определённо не понимаю, каким образом мой статус профессора может повлиять на обмен сообщениями между нами. В ситуации, подобной вашей, на первое место важно ставить возможность связаться с внешним миром, а уже потом – социальные нормы. Не знаю, зачем вам мой возраст, но я определённо не считаю себя старым. Мне двадцать семь. Отправляя сообщение, Спок совершенно нелогичным образом опасается, что не дождётся ответа. Он не изучил психологию конкретно этого землянина – может, для него табуировано общение с людьми, рангом выше его? Нет, осаживает себя вулканец, Джеймс Кирк эмоционален – гораздо эмоциональнее леди Аманды, если подумать, но терять возможности спастись с необитаемого спутника он не будет. Спок отмечает, что способности этого человека к выживанию восхищают его – за ограниченное время он нашёл пригодные для продолжения жизни вещи, сумел установить исправную связь с коммуникатором на другой планете. Вероятно, он не преувеличивал, говоря о своих умственных способностях. После прочтения сообщения, пришедшего спустя пару минут, бровь вулканца готова встретиться с затылком. Определённо, он недооценивал землянина. # // Эмоционально насыщенная фраза для поддержания вашей силы воли, мистер Кирк. // А тебя заводит этот научный стиль общения, да, профессор? «Мистер Кирк», ты меня ещё кадетом назови. Плохой, плохой вулканец! Хорошо, что я не знал про числовое значение моих шансов на связь с тобой до того, как ввёл номер. В смысле, шансов связаться с твоим коммуникатором! // Учитывая, что в лучшем случае запаса кислорода хватит на три часа… сама идея выйти наружу становится абсурдной. // Путь в четыре мили (или семь километров, плюс-минус) займёт около полутора часов, если взять среднюю скорость пешехода с грузом, то есть пять с половиной километров в час. Я могу поклясться, что ты сейчас поднял бровь – все вулканцы умеют это делать. Признайся, ты был уверен, что своими мозгами я просто хвастаюсь? А если учесть, что гравитация меньше земной, я управлюсь за час с хвостиком. Итого ещё около тридцати-сорока минут в запасе, этого хватит, чтобы исследовать обломки, если это на самом деле корабль. К тому же, кислорода всегда оставляют больше, чем пишут – защита от дурака. Спасибо за схемы, Спок! Конечно, я не любитель читать инструкции, но в этот раз положусь на твой опыт. Я поищу источник питания там, куда попаду примерно через час, ладно? А вулканцы оказались самыми настоящими козлинами – не в обиду тебе и твоему отцу! Плюнь на них: если бы ты остался на Вулкане, то с кем бы я сейчас разговаривал? Уж явно не со скафандром. В двадцать семь ты уже профессор? С ума сойти, ты всего на три года старше меня! Горю желанием прочитать те файлы и установить видеосвязь – наш роман по переписке немного затянулся, не находишь? Погоди-погоди, ты преподаёшь в Академии? Господи, я могу поклясться, что видел тебя мельком на каком-то собрании! Почему тогда у нас курс ксенолингвы вела та страшная тётка, едва произносящая звуки стандарта? Приятель, тут уже не моё личное везение нас столкнуло, это судьба. Ладно, Спок, держи за меня кулаки – я надеваю своего приятеля со шлемом и иду изучать окрестные пейзажи. Если всё получится, в следующий раз мы уже будем говорить, а не читать сообщения.*абонент занят*
Спок явственно ощущает, как к щекам приливает кровь. По неизвестным ему причинам многие студенты пытались оказывать ему знаки внимания, некоторые даже излишне настойчиво. Одна из студенток, память услужливо подсказывает её имя – Нийота Ухура, из кожи вон лезла, чтобы оказаться в неудобной с точки зрения не-вулканца кровати профессора. Спок отказывался понимать причины, заставляющие его подопечных пытаться привязать к себе вулканца – он сам давно смирился с большой вероятностью того, что на всю жизнь останется один. В возрасте семи лет вулканцам находят пару; Споку и того не досталось – клан Т’Принг, его назначенной невесты, отказался заключать союз с полукровкой, а после того, как Спок с грохотом и скандалом почти планетарных масштабов поступил в Академию, шансы найти ему пару среди вулканок упали до нуля. Спок особо и не разочаровался, желая, как он считал, посвятить свою жизнь знаниям, не видя для себя будущего, связанного с партнёрством или браком. Тогда почему от флирта – а фетиш на отношения кадет-профессор явно относится к понятию «флирт», не вызывает у Спока желания прекратить обмен сообщениями, а упомянутый "роман по переписке" не кажется неуместной фразой? Древние боги Вулкана, да они действительно разве что не заигрывают друг с другом между строк их недолгого общения! Почему он желает продолжать эту странную игру с полунамёками, хотя раньше не понимал даже прямых фраз? И мнение Кирка по поводу вулканцев не кажется ему оскорбительным или преувеличенным – он явственно ощущает поддержку человека. Спок встаёт, не в силах дать ответы на вопросы, сыплющиеся, словно из надорванного мешка. Таким мешком он представляет и свой разум – вулканец садится на ритуальный коврик, тщась найти помощи в медитации. Он концентрируется на успокаивающих образах и воспоминаниях: ласковая улыбка матери, мягкий и пружинящий мех его ручного сехлата, мирно доживающего свой век в доме родителей, знойные пустыни Вулкана. Спок мысленно переносится в тень горы Селейи, где под опаляющим солнцем издревле проводятся ритуалы, сопутствующие жизни вулканцев. Здесь, обдуваемый горячим приносящим мелкие песчинки ветром, Спок пытается привести в порядок мысли, разворошенные письмом странного цепляющего человека по имени Джеймс Кирк. Он размышляет о судьбе, мимолётно упомянутой в сообщении землянина. Шансы связаться с человеком, преподающем в твоей Академии, которого ты, возможно, видел в широких коридорах корпусов, изваянных из белого камня, исчезающе малы. Вдаваясь в эмоционально окрашенные фразы, можно сказать, что сама Вселенная толкала их друг к другу – сначала в Академии, а потом, видимо, сочтя свои намёки слишком прозрачными, и на неизвестной луне. Спок осаживает себя, запрещая даже думать о возможной причине этого – подобного не было сотни лет, а вероятность того, что незнакомые друг другу люди окажутся… Вулканец обрывает эту мысль, переключаясь на другие, кажущиеся более важными вещи. Он рассуждает о возможной навигации по наиболее различимым с поверхности звёздам – возможно, если Кирк сумеет определить хотя бы три звезды, Спок сумеет рассчитать примерное его местонахождение. А ещё, узнав у человека название корабля, он сможет запросить звёздные карты полёта и узнать точный курс. Спок думает о том, что, зная имя кадета, он может найти его личное дело, узнать об уровне одарённости, просмотреть прикреплённые к нему файлы. Он может сделать подобное, даже не выходя из дома, – но не пытается прервать медитацию. Возможно, это нелогично и слишком эмоционально для вулканца, но степень удовлетворения от постепенного раскрытия качеств землянина будет выше той, что он получит при прочтении его личного дела. Как ни старается, Спок не может восстановить в памяти мысленный образ кадета Кирка. Смутно вспоминаются светлые волосы – редкость по меркам Вулкана, смех, однажды услышанный Споком в коридоре – он не мог с точностью сказать, что смеялся именно Джеймс, и, что уж совсем странно, цвет неба Земли. Спок не любил изучать небесный свод Вулкана, скорее стальной, чем голубой, покрытый сизыми облаками. Первым на Земле, что заставило его остановиться в немом восхищении, было небо, искрящееся и переливающееся оттенками голубого и бирюзового, цветами, у которых ещё нет и вряд ли когда-нибудь появятся названия. Спок не понимает, откуда взялась ассоциация между кадетом и небом, но обещает себе разобраться с этим позже, откладывая воспоминания куда-то в угол сознания. Медитацию прерывает переливистый звук стандартного звонка коммуникатора. Волевым усилием он заставляет себя дышать размеренно и, поддавшись мимолётному порыву, приглаживает и без того идеальную причёску и оправляет складки домашней туники, привезённой с Вулкана. Нажимая на кнопку «принять вызов», Спок делает вид, будто не замечает, как подрагивают кончики его пальцев. – Привет? – слышится неуверенный голос с небольшой хрипотцой. – Есть кто живой? – Вы с точностью повторяете первое ваше сообщение, – отвечает Спок. – Здравствуйте, мистер Кирк, вы не справились с инструкцией? Изображение отсутствует, но могу признать, что связь стала стабильнее. Джеймс немного нервно смеётся, и вулканец с удовлетворением отмечает, что именно ему принадлежал смех в коридоре Академии. – Было довольно просто, Спок, – землянин произносит его имя легко, точно приветствуя старого знакомого, – я всё-таки гений. А вот с изображением вышла небольшая заминка – у меня в падде нет камеры. Старая модель, представляешь? Но могу сказать, что у меня картинка довольно чёткая, так что я наконец-то смог разглядеть моего собеседника. У тебя красивые глаза, – сообщает он, немного помедлив. Спок отводит взгляд, обуздывая эмоции, силясь отогнать воспоминание из детства. Три подростка, старше и сильнее его – ещё бы, ведь они настоящие вулканцы, которые говорят о его слишком эмоциональных глазах, глазах его земной матери. Спок будто заново ощущает ссадины на губе и под глазом, которые нанёс ему противник, и с некой степенью довольства вспоминает разбитое в кровь лицо Стонна. – Спок, – окликает его Джеймс, заметив неловкую паузу, – я тебя обидел? Прости, прости! – Вы первый, кто говорит о моей внешности без осуждения, мистер Кирк, – Спок прячет обуревающие его эмоции за безликим обращением. – Давай без "мистеров", ладно? Зови лучше Джеймсом или Джимом, этой планетке явно наплевать на вежливые обращения. Ну что, будешь слушать мой отчёт? – Положительно, Джеймс, – отзывается Спок. – Вам удалось войти в корабль? Человек вздыхает: – Тут любой смог бы войти – обшивка раздолбана в хлам, кислорода мало и он понемногу исчезает. Я... я не думаю, что кому-то удалось выжить при крушении. Я снял скафандр и взял переносной баллон с кислородом – в этих узких коридорах даже я чувствую себя огромным. В общем, я ищу тот аккумулятор, о котором ты говорил, минут двадцать, остановился в коридоре, чтобы связаться с тобой и передохнуть. А ещё я чертовски устал, Спок, – тихо произносит человек, и почему-то вулканец знает, что Джеймс сейчас говорит не о потребностях организма. – Вам нельзя… – начинает Спок и осекается. Он досконально знает астрономию и может определить местонахождение планет по трём звёздам. Он умеет устанавливать контакт практически с каждым представителем гуманоидных рас. Он может управлять почти всеми известными в Федерации летательными аппаратами. Он может многое – но ни одно из этих умений не в силах поддержать человека за сотни парсеков от него. – Джеймс, вам нельзя сдаваться, – наконец говорит он. – Как нельзя и останавливаться – запас кислорода ограничен. Я бы также порекомендовал вам прекратить голосовое общение и сконцентрироваться на поиске источника питания. – Нет уж, приятель, к нашим сообщениям я не вернусь! – смешливо восклицает человек, но на следующей его фразе вся напускная бодрость стирается: – Здесь так тихо… я не выдержу этого один. К тому же, кораблик маленький, так что воздуха хватит. Который у тебя час, Спок? – совершенно непоследовательно спрашивает Кирк. Спок переводит взгляд на электронное табло и поднимает бровь – общение с удивительным человеком заняло больше времени, чем он ожидал. Вулканец отбрасывает мысль о том, что он, в общем-то, не против говорить всю ночь; «Я просто хочу помочь ему», – убеждает он себя, сам в это не веря. – Четыре сорок шесть до полудня. – Боже! – человек сдавленно ругается. – Ты же потом не встанешь! – Смею вас уверить, мне требуется гораздо меньшее количество времени отдыха, чем людям. –Ну да, вулканские штучки, – дразнится Кирк под неясный шум на заднем плане. – Чёртова железяка, кто бросил?! Спок в который раз поражается ходу мыслей землянина: во время крушения все незакреплённые вещи летели в хаотичном порядке, неудивительно, что человек споткнулся об одну из них. Слова Кирка о сне наталкивают вулканца на важную мысль. – Джеймс, сколько вы бодрствуете? Простая фраза вызывает настолько оглушающую тишину, что Спок ошибочно считает, что связь оборвалась. После нервного смешка человека он понимает, что не ошибся в своих суждениях о его усталости. – Не знаю… Не помню! Да какая разница?! – под ответное гнетущее молчание вулканца человек признаётся: – По моим подсчётам, часов тринадцать, может, немногим больше – я же не знаю, сколько времени прошло от крушения до того, как я пришёл в себя. Только не начинай про адреналин и всё такое! – внезапно говорит Кирк, и Спок поражённо обрывается на полуслове – он действительно намеревался сказать человеку о выбросе в кровь стрессовых гормонов. – Я знаю: то, что мне сейчас как батарейку в задницу засунули, это из-за стресса, зато потом я рухну как подкошенный. – Очень красочное сравнение, – Спок не находит другого ответа. – В вашем духе. – Ха, ты ещё не слышал какие анекдоты я рассказываю! Значит, попали как-то на необитаемую планету клингон, вулканец и человек… – Джеймс, – Спок произносит это «Джеймс» неожиданно сочно и весомо, будто всю жизнь так делал. – Я не против послушать от вас земной фольклор, тем более так отвечающий нашей нынешней ситуации, но напоминаю, что кислород в помещениях постепенно истощается. Кирк осекается и смеётся – искренне, но немного устало. – Мне кажется, я знаю тебя вечность, приятель! И мне очень жаль, что мы познакомились вот в таких обстоятельствах, когда я сел тебе на шею и свесил ножки, на каждом шагу жалуясь на несправедливую жизнь. А ещё… – тут его тон меняется, становясь странно виноватым, и Спок понимает, что сейчас будет сказано нечто важное. – А ещё я тебе немного соврал. Ты не представляешь, как я рад тебя слышать. Мне наплевать на твоё происхождение. Приятель, тут уже не моё личное везение нас столкнуло, это судьба. У тебя красивые глаза. – В чём конкретно вы мне лгали? – произносит Спок, и, вероятно, его голос отличается от обычного, потому что человек за много парсеков отсюда кричит в экран падда, стараясь опередить неправильные выводы вулканца: – Я не выиграл тот чёртов грант! Ну, то есть, я его выиграл, но старый козлина Ногура отдал его своему племяннику! Боже, как всё запутанно… Спок не понимает. Спок, вероятно, впервые в жизни полагается на слова человека, а не на собственные умозаключения, бессильные рядом с такой личностью как Джеймс Кирк, который продолжает сыпать словами, уходящими в пространство между ними: – Я так разозлился на этого… – Кирк проглатывает ругательство, и вулканец с удивлением осознаёт, что мог бы подбросить ему пару-тройку подходящих имён для адмирала. – На этого гоблина, что пошёл к своим старым знакомым и попросил взять меня в космос. Мне не было особо важно, куда и на чём лететь – я хотел, чёрт возьми, получить обещанный перелёт! А когда я оказался на корабле и мне сказали, куда мы летим, было поздно менять решение. Спок, ты скажешь что-нибудь? – просит Джеймс. – Вы попали на корабль к нелегальным старателям, – говорит вулканец. – Полезные ископаемые на необитаемых спутниках, верно? – В точку. Странно, конечно, такое говорить, но мне повезло, что я разбился. Если бы нас поймали, я числился бы их сообщником. – А так вы просто случайный пассажир, не знающий об их делах, – заканчивает за него Спок. – Идеально. Но только, если вы выберетесь со спутника. – Очень смешно, мистер Ирония, – саркастически произносит Кирк под неясный шипящий звук; мгновением спустя вулканец понимает, что это звук отъезжающей двери. А секунду позже он слышит сдавленный крик человека. Спок вскакивает, опрокидывая низкий стул. Цепляясь руками за пластик стола, он увещевает себя: куда, скажите на милость, он собрался бежать? До ближайшего Звёздного порта, а дальше – на неизвестный спутник, уповая на упомянутую человеком судьбу? – Джеймс? – зовёт он, напряжённо вслушиваясь в доносящиеся звуки. – Джим? – Здесь я, – невнятно отвечает человек, а Спок смотрит на неглубокие вмятины на столе – когда он оставил их? – Я… Я нашёл команду на мостике. И немного поблевал – на выходе эти реплицированные завтраки не лучше, чем на входе. Спок не спрашивает, что с ними произошло. Перегрузка при крушении представляет собой не самое аппетитное зрелище. – Как вы себя чувствуете? – вулканец не говорит затёртые слова сочувствия, человеку не нужно утешение – ему нужна цель. – На мостике может быть источник питания. – Я нашёл десяток расплющенных людей, как, ты думаешь, я себя чувствую?! – взрывается человек, но тут же примирительно продолжает: – Прости, Спок, прости. Но они были моими друзьями… когда-то. Кстати, ты назвал меня Джимом, – хитро произносит человек, будто только это и волнует его, одиноко стоящего в окружении мёртвых. – Вы закричали слишком неожиданно даже для меня. – Ладно, теперь я всегда буду говорить «Внимание, сейчас будет вопль» в случае опасностей. Так, погоди минутку, я покопаюсь в панели управления. – Выкрутив болты, вы сможете добраться к источникам питания и найти работающий, – сообщает Спок в общем-то известную даже кадетам-первокурсникам истину. – Не учи батьку детей делать! – беззлобно огрызается Кирк, а после, вероятно, смотрит на экран падда, отчего смеётся: – Господи, ты бы видел сейчас своё лицо! Это так мой приятель из России однажды сказал. Спок знает, о ком он говорит – о кадете Павле Чехове, сыпавшем понятными только ему русскими идиомами, в Академии не знал только слепой или глухой. Не минуту, а целых шесть минут спустя, Кирк связывается со Споком, сообщая безрадостные новости. – Ничего нет. Если их, – вулканец догадывается, что он машет рукой, указывая на мёртвых, – так размазало, то с панелью управления вообще страх и ужас. Всё всмятку, и если честно, я не знаю, что ещё поддерживает тут относительно пригодную для жизни обстановку. Аккумулятора нет, Спок. Тут пусто. Ноль. Зеро. Zhopa, как говорит Чехов. – Можете не продолжать, я понял. Вы осмотрели весь корабль? – Знаешь, ты наверно представляешь себе такие громадные крейсера Флота, но у нас тут кораблик микроскопический, тут нечего искать. Прости, что срываюсь, Спок, – тихо произносит Джеймс, – я действительно очень вымотался. Я сейчас возвращаюсь к моему скафандру. Прибегу обратно в шаттл – завалюсь спать. – Это разумное решение, Джеймс. Я ошибочно полагал, что вы, поддавшись человеческой природе, решите позаботиться о погребении экипажа. Кирк хмыкает: – Я что, похож на дурака?.. Хотя, лучше не отвечай. Нет, если бы у меня был запас кислорода, а грохнулись мы где-нибудь на планетке с нормальной землёй, я, может, и отскрёб команду от пола мостика да ссыпал их в могилу. Но я на луне, а грунт тут сам знаешь какой – так что с человеческими традициями лучше пока повре… Какого хрена?! По какой-то причине Спок не удивляется: он смутно догадывался, что отсутствие источника питания будет не последней из их бед. – Что со скафандром? – спрашивает он, уже понимая, что попал в точку. – Я же загерметизировал! Спок, ну я же задраил шлем! – Джеймс, – зовёт он, и человек собирается, говоря: – Кислород сделал ноги. Не полностью, но прилично. – Сколько его осталось? – медленно спрашивает Спок, надеясь услышать жизнерадостное «На обратную дорогу хватит!». – Час. Может, нескольким больше. Я успею. Спок говорит слишком громко для вулканца, слишком эмоционально даже для него самого. – Нет, Джеймс, вы не успеете! Сколько вы шли сюда? – Не важно, Спок, я успею, – судя по звукам, Кирк возится с застёжкой скафандра. – Это заняло больше часа, – вулканец не спрашивает. – Мистер Кирк, это безумие. – О, опять этот «мистер Кирк» вылез, да, профессор? – насмешливо отвечает человек. – И безумием было бы стоять, глядя, как тает бесценный кислород – в буквальном смысле, на этом зачуханном спутнике он не имеет цены. Спок, я завинчиваю шлем и иду. – Джеймс… – До встречи, Спок, – шепчет человек, а потом совсем тихо, так, что это можно принять за неясный шум: – И спасибо.*абонент занят*
Спок смотрит на мерцающую надпись, смутно осознавая, что прошло уже пять минут, как Джеймс Кирк отсоединился. Сейчас он бежит по вспененной кратерами поверхности спутника, изредка отрываясь от земли благодаря гравитации, ниже земной, стараясь не смотреть на стремительно опускающуюся стрелку датчика кислорода, – бежит без надежды успеть вовремя. Два слова, двенадцать букв отпечатываются в сознании вулканца, пока он встаёт и подходит к стремительно светлеющему окну. Глядя на отражающиеся в воде первые лучи рассвета, Спок впервые в жизни мысленно взывает к чему-то непонятному даже для него, таящемуся в глубинах космоса. Пусть он дойдёт. Следующий час Спок проводит в медитации, тщетно пытаясь усмирить мятущееся сознание. Мысли роятся, словно пчёлы, логика плывёт в водовороте, закручивающемся вокруг человека, которого нет рядом и которому не должно быть места внутри вулканца. Гелиоцентрическая теория приходит на ум как нельзя кстати – сознание Спока, он сам, все те мысли и чувства, что делают его личностью, кружат вокруг неизменного объекта. Гелиос. Солнце. Джеймс. Греющий – и бесстрастно обжигающий. Предельно близкий – и недосягаемый. Джим. T’hy’la. Спок открывает глаза так резко и так внезапно, что утро, вовсю заглядывающее в окно, кружащееся перед его глазами сотнями солнечных искр, испуганно вспыхивает, на миг ослепляя. Пытаясь вернуть себе зрение, тряся головой, словно облитый водой кот, стараясь отогнать совершенно ирреальные мысли – нет, такого просто не может быть, подобных совпадений не бывает! – вулканец не сразу обращает внимание на одну вещь. А после, заметив, застывает в почти священном неверии. Коммуникатор, ещё пару дней назад задумчиво молчащий, теперь надрывно звонит, упорно требуя хозяина – возьми, мол, возьми, ты ведь знаешь, как это важно? На том конце провода (да и есть ли те самые провода в глубинах космоса?) Джеймс обессилено и хрипло дышит, и в тишине квартиры вулканца это кажется самым мелодичным звуком. – Привет, я живой, – Джеймс немного переиначивает первую фразу, с которой началось их знакомство. Глядя на часы, Споку хочется сказать, что человек просто не мог успеть – путь занял один час и двадцать восемь минут. Ему хочется усадить человека перед собой и методично и размеренно читать ему лекцию на тему правильного поведения в условиях необитаемых спутников. Споку хочется разбить что-то хрупкое, или даже лучше: сдавить пластик и металл коммуникатора в ладони, спрессовывая его микросхемы, обрывая связь с неизвестной луной, чтобы он никогда и ни за что не узнал, не увяз в совершенно невозможном человеке по имени Джеймс Кирк. Вместо этого Спок говорит: – Здравствуйте, Джеймс, – и тоже меняет своё первое приветствие, делает его более личным. – Я полагаю, можно не спрашивать, как вы сумели с запасом кислорода на час преодолеть расстояние за восемьдесят восемь минут? – Защита от дурака, я же говорил, – он тяжело дышит, восстанавливая кислород в крови. – Всегда заливают больше, чем говорят. Сегодня это спасло мне жизнь – а ведь однажды кто-то задохнулся, когда ему дали скафандр с идеально выверенным запасом воздуха… У тебя такой вид, будто за тобой черти гнались, – немного невнятно сообщает человек – видимо, Джеймс решил не терять времени и употребить пищу во время разговора. – До вашего звонка я медитировал. Приятного аппетита, мистер Кирк. – Спасибо, профессор, – он отвечает с набитым ртом, и Спок мимоходом отмечает, что ему самому не мешало бы съесть завтрак перед работой в Академии. – Разве такие пожелания в вулканском стиле? Ну, то есть, разве это… не нелогично? В смысле, еда лучше-то не станет. – Вы человек, и это в вашем стиле. – Ага-ага. Я тебя сильно от wh’ltri отвлёк? Сказать, что Спок удивляется – ничего не сказать. – Вам известно название вулканской практики? – Ну я же не совсем тупой, – возмущённо восклицает Джеймс. – Хотя та тётка, что преподавала ксенолингву у нас, очень этому старалась поспособствовать. «Ксенолингва» – сокращённое название дисциплины ксенолингвистики, а «та тётка», по всей видимости, профессор Лоуренс, догадывается Спок. – Чем вам так не приглянулась профессор Лоуренс? – Вот как её зовут! – судя по звуку, землянин щёлкает пальцами. – Ты её вообще слышал? Да она половину звуков не фы-го-фа-ли-фа-ит, – на последнем слове речь Кирка звучит ужасающе – судя по всему, он высунул язык и так попытался произнести слово «выговаривает». Что ж, думает Спок, если профессор действительно говорит подобным образом, то Джеймс определённо обладает прирождённым талантом к вулканскому языку, раз сумел научиться произносить звуки почти неотличимо от носителей языка. – Определённо интересная женщина, – говорит вулканец, – я прослежу, чтобы следующую аттестацию она проходила лично у меня. – Который у тебя там, кстати, час? Тебе на работу не пора, профессор? – На моих часах шесть часов и тридцать четыре минуты, кадет. Я покидаю квартиру в семь утра, получаса хватает, чтобы долететь до Академии. – Погоди-погоди, так ведь занятия в девять начинаются! Мистер Спок, да вы трудоголик, – смеётся Джеймс. – Тогда я не буду тебя задерживать. – Я могу рассчитывать, что вы сразу уснёте, а не будете придумывать очередной план спасения со спутника? Некоторое время до Спока доносятся сдавленные звуки и невнятные ругательства. Вулканец только начинает подбирать возможные варианты причин для задержки землянина, как тот появляется: – Проклятая униформа, я в этих брюках чуть не гробанулся! Да, я спать хочу – умираю. Спок, ты когда с занятий возвращаешься? – Сегодня я освобожусь в два часа – сокращённые лекции. Я имею привычку возвращаться пешком, так что ваш звонок застанет меня в парке. – Тогда я поставлю будильник на два и позвоню, как проснусь, ладно? Боже, я так соскучился по Фриско, ты не представляешь! – Звоните, Джеймс, коммуникатор я всегда ношу с собой. – И слава богу! – серьёзно отвечает он. – До связи, Спок. – До связи, – эхом откликается вулканец.*абонент занят*
Двенадцать букв, два слова – а сколько разочарований они несут… Отбросив эту лирическую мысль, Спок принимается собираться. Голос Кирка звучал невероятно жизнерадостно и громко, когда тот связался со Споком по коммуникатору. Обычным, не видеозвонком – кому захочется наблюдать ухо собеседника в течение разговора? – Джеймс, ещё раз и помедленнее, – просит вулканец, медленно шагая по пешеходной дорожке парка Сан-Франциско. – Что вы придумали? – Отличную идею, которую ты, скорее всего, не поддержишь. Я спал, и, вероятно, мой мозг не захотел особо отдыхать после такой встряски, так что начал фонтанировать идеями. Некоторые были странноватые, но одну я выцепил и оформил в дельную мысль. – Почему я буду против вашей задумки? – Потому что я знаю, где найти подходящий источник питания для аварийного маячка. Он совсем рядом со мной – руку протяни, – просто сообщает Кирк, будто не его он искал на спутнике несколько часов назад. А потом до Спока доходит, и он едва не стонет. Совершенно безумный землянин, только ему могла прийти в голову подобная идея! – Ты, видимо, догадался, о чём я, – землянин верно оценил затянувшееся молчание. – И не пытайся меня отговорить. – Джеймс, не делайте этого! – слишком громко говорит Спок – редкие прохожие удивлённо окинули его взглядом. Он повторяет тише: – Джеймс, не делайте непоправимых вещей. – А что тут непоправимого? – удивляется Кирк. – Я просто загерметизирую шаттл, кислород в скафандр я накачал, пока спал. Потом я отключу все системы шаттла и подключу падд как передатчик к аккумулятору – мощности должно хватить для подачи сигнала. Только, я думаю, падду конец настанет, да и аккумулятор уже нельзя будет зарядить. Звучит чертовски убедительно, если бы не дрогнувший в конце фразы голос и одна маленькая поправка. – Под «всеми системами» вы имеете в виду также систему рециркуляции воздуха? – Спок цедит это без какой-либо тени эмоций. – Ну, так как падд будет недоступен, я не буду тратить кислород на разговоры, что уже увеличит время моего пребывания тут, верно? Я думаю, воздуха мне хватит часов на десять-двенадцать, плюс ещё три часа в скафандре. Помнится, ты говорил, что тут рядом должна быть планета? – Но она может оказаться необитаемой, так же, как и спутник. Она может не достичь уровня развития, позволяющего полёты в космос, в конце концов! Вы задохнётесь посреди пустой луны. – Это риск, который я готов принять, Спок. Это риск, который не готов принять я, думает Спок. С нарастающим волнением он отмечает звуки, похожие на нажатия клавиш – землянин не теряет времени, во время разговора готовя системы жизнеобеспечения к отключению. – Джеймс, вероятно, вас уже разыскивает спасательный корабль, – не то, чтобы вулканец в это верил. – Шаттл с корабля охотников за ископаемыми? Не смеши меня, Спок, – хмыкает Кирк. – Я уверен, что всё получится. И мы ещё встретимся на Земле, когда я вернусь, и посмеёмся над твоим неверием в мои силы. – Вулканцы не смеются, – привычно парирует Спок. – Тогда я научу тебя этому. Вулканец не находит способа уйти от опасных намёков. Не может – или не видит нужды? Где-то в сотне парсеков от него удивительный землянин готовится к абсолютно самоубийственной затее. – Я прошу вас, Джеймс, одумайтесь, иначе станет слишком поздно. – Уже поздно, Спок. Я подключил падд, осталось лишь нажать кнопку. Я вот думаю о том, что меня действительно никто не ищет. Мать сама в космосе мотается, а друзья привыкли, что я могу исчезнуть на несколько дней. Есть один человек, который мог бы поднять Академию на уши, только он на стажировке в какой-то больнице у вас на Вулкане. Помнится, ругался мне по телефону на «козлов остроухих» – не в обиду тебе будет сказано. Спок хочет сказать землянину, что готов выслушивать проклятия от незнакомого доктора в свой адрес до седьмого колена, чтобы Джеймс прекратил рисковать понапрасну. – Я тут попробую помедитировать, – сообщает Кирк. – Может, дыхание выровняю и меньше кислорода потреблять буду? В любом случае, хоть займусь чем-то. – Джеймс, – безнадёжно говорит вулканец, но человек его прерывает: – Прекрати, Спок. Это мой единственный шанс. Нет, чёрт возьми, это наш единственный шанс, потому что за сутки на этом проклятом спутнике ты мне стал ближе брата. Так что прекращай меня отговаривать и молись своим вулканским богам, если ты в них веришь. А я, – Кирк запинается, а потом продолжает сломавшимся голосом, – а я говорю тебе «до встречи», Спок. Я вернусь.*абонент занят*
Какое время он стоит посреди дорожки в парке, заставляя прохожих странно смотреть на застывшего вулканца, безучастно глядящего в небо? Что он ищет, какого сигнала он ждёт от яркого, невозможно лазурного неба? Оно задумчиво хмурится, глядя на тёмную фигуру с опущенными плечами и потерянным взглядом. Спок хочет кричать – но услышит ли его небо?***
Шесть дней (и два часа двадцать пять минут, педантично отмечает Спок) спустя небо затягивает облаками, кое-где превращающихся в предвестников грозы. Для начала июля это довольно обыденно и скучно, но Спок находит в осадках Земли, которыми не изобиловала его родная планета, особую прелесть. Он собирает очередные проверочные работы своих студентов – на самом деле, неразумное потребление бумаги, ведь Спок и так знает, на какие баллы претендуют его подопечные, ещё с самых первых занятий. Глядя в окно на фасаде здания Академии, вулканец с лёгким оттенком разочарования замечает первые капли дождя на ступенях корпуса – зонта с собой он не взял. Он выходит в коридор, наполненный галдящими студентами, ничуть не расстроившимся из-за наступающего ливня. Людской поток привычно обступает его, обтекая, точно река, обладающая зачатками разума. «Зачатки разума есть и у студентов», – вероятно, пошутил бы Джеймс Кирк, если бы Спок рассказал ему о пришедшем на ум сравнении. Надо же, неделю спустя по-прежнему больно. В коридоре его ловит профессор Лоуренс – действительно, думает Спок, как он раньше не замечал её косноязычие и пугающее искажение почти всех согласных стандарта? – Вы неважно выглядите сегодня, профессор, – обращается она на правах коллеги, коверкая слова – её «в» звучит как «ф»; смелая женщина, если вдуматься – большинство преподавателей Академии не сказали Споку и слова за три года его работы. Неважно. Сама того не ведая, мисс – или миссис? – Лоуренс попала в больное место вулканца. Ему почти неделю всё не важно. Шесть дней, как застрявший на необитаемом спутнике землянин отключил все системы жизнеобеспечения и попрощался со Споком. И с тех пор на связь не вышел. Когда-нибудь, думает вулканец, научную экспедицию или обычный частный кораблик случайно занесёт на луну, медленно плывущую около неизвестной планеты, где они найдут разбившийся корабль с останками экипажа. И, возможно, даже не заметят крошечный шаттл в часе и двадцати восьми минутах ходьбы от обломков корабля. Спок представляет, как человек, осознавший, что помощь не придёт, беспомощно скребёт ногтями по двери шаттла, как где-то на полу или в скафандре навеки замирает тот, кто некогда был кадетом Звёздного Флота, гениальным инженером, удивительным человеком – тот, кто был Джеймсом Кирком. Тот, кто был его судьбой, как оказалось. Только Споку больше не дано встретиться с ним в этой Вселенной. – Мистер Спок? – зовёт профессор Лоуренс, и вулканец понимает, что слишком глубоко погрузился в воспоминания о, по сути, сущей мелочи – десяти текстовых сообщениях и трёх разговорах. О мелочи, изменившей его жизнь, и, Спок уверен, не пройдёт ни дня без горького сожаления о том, что он не смог остановить Джеймса от самоубийственного поступка. – Дождь, – немного заторможено отвечает вулканец, и профессор удивлённо смотрит на него. – На Вулкане осадки выпадают реже. Мисс Лоуренс светлеет лицом: – Ну конечно, ведь и в пустынях Земли дожди бывают крайне редко, – озвучивает она потрясающую по новизне и банальности вещь. – У вас с собой есть зонт? – Нет, но я возьму аэрокар, – отвечает Спок, и по потускневшим глазам женщины он понимает, что она ожидала другого ответа. «Дождь, один зонт на двоих, романтическая прогулка по залитым дорожкам…» – мелькает у вулканца в голове, и он едва удерживается от поднятия брови: всё-таки земляне – удивительные существа. Не такие удивительные, как один конкретный землянин. Ему внезапно становится душно в этих коридорах, облицованных белым мрамором. Споку физически трудно находиться в редеющей – он даже не услышал звонка – толпе студентов, которые просто лучатся светлыми эмоциями людей, искренне радующихся неожиданному ливню, более приятным оттого, что им не придётся мокнуть под ним, как тем, чьи занятия уже закончились. – Простите, – коротко бросает он замершему профессору, и почти бежит к белым ступеням, ведущим в большой холл корпуса. На улицу, под потоки воды, и пусть дождь попытается смыть ту боль, которую не смогли уменьшить длительные медитации. В холле людей намного меньше – остались лишь ожидающие начала своих лекций да пережидающие разыгравшийся не на шутку ливень. Впрочем, без разбора называть студентов людьми не стоит: у стойки дежурного преподавателя разместилась девушка-арахноид, что-то усиленно ему втолковывая, размахивающая сразу двумя парами рук; у стены устроился андорианец, лихорадочно листающий конспект, видимо, готовясь к экзамену. А вот со скамейки напротив вулканца поднимался землянин, светлые волосы и движения которого казались смутно знакомыми. Спок не верит в чудеса и исполнение заветных желаний, но глядя в глаза человека, яркие и искрящиеся, как само небо Сан-Франциско, он ощущает, как что-то в нём неуловимо меняется, как менялось с первых строчек сообщения, отправленного неуверенной рукой попавшего на необитаемый спутник. – Я же говорил, что вернусь. Я не мог появиться раньше, – говорит Джеймс, и его голос, не искажённый помехами и сотнями парсеков между ними, завораживает с первого звука. Спок не успевает сказать и слова, как его сжимают в крепких объятиях, не похожих на аккуратные касания его матери, и он, к своему удивлению, касается человека в ответ. Землянин разжимает руки и, улыбаясь, добавляет: – Кстати, на улице ужасный ливень. – Я заметил, – наконец отвечает Спок, пристально изучающий лицо землянина, которого, как он думал, он потерял. – Меня подобрали спустя восемь часов после того, как я подал аварийный сигнал, – человек догадывается, о чём думает вулканец. – Летели долго, а потом меня затаскали по больницам и каким-то мутным структурам. – Почему вы не позвонили? – Спок понимает, что они явно приковывают внимание, стоя посреди холла, но не испытывает особого желания двигаться. – Я не помнил номера, веришь? – Кирк грустно усмехается. – Как наугад его вводить, так сразу на тебя попал, а так… А ещё я из дома ушёл, – непоследовательно добавляет он, и Спок только сейчас замечает объёмную сумку на его плече. В ответ на непонимающий взгляд тот поясняет: – На меня мать взъелась – она и до этого не хотела, чтобы я в Академию шёл, хоть сама и летает в космосе. А после этой моей выходки она стукнула по столу и сказала, что меня туда больше не отпустит, а иначе я могу выметаться из дома. Кирк разводит руками – мол, вот и вымелся. – Так что теперь я в свободном полёте. А у тебя зонт есть? – Джеймс хитро блестит глазами. Спок отрицательно качает головой, но тот не унывает: – Тогда возьмём аэрокар – не пешком же к тебе под дождём тащиться. Спок поднимает бровь, уже не удивляясь непосредственности землянина. Всё так, как должно быть: они сядут в аэрокар и приедут в квартиру Спока, совершенно не приспособленную для двоих – значит, что-то из стандартного комплекта мебели они уберут и приобретут новое. Спок не обладает пророческим даром, но какой-то причине он знает, что Кирк не кладёт свою одежду в отведённые для этого места и раздражается, когда Спок делает это за него; что Джеймс любит крепкий и не очень полезный – вулканец не устанет ему об этом напоминать – чёрный кофе, а Спок предпочитает травяной чай; что землянин на спор разбирает и собирает стандартный фазер за две с половиной минуты – Спок делает это на пятнадцать секунд быстрее, но никогда не скажет об этом Джеймсу, испортив тем самым радость победы. – Я понесу сумку, Джим, – говорит Спок, протягивая для этого руку человеку, чьи глаза сияют ярче любого солнца. Но Джеймс, который сам стал солнцем для вулканца, в своём обыкновении поступает не так, как от него ожидают, оставляя сумку на плече и выходя под проливной дождь, крепко держась со Споком за руки, и больше их не разнимая.***
# Профессор Спок, уведомляю вас, что на кафедре кулинарии закончились важные наглядные образцы, а именно: литр молока, дюжина яиц и мой кофе. Спасибо за сотрудничество! P. S. Кстати, я тут немного попрыгал около плиты (не волнуйся, квартира в порядке… или что-то около) и приготовил пасту. Рискнёшь или в ресторан пойдём? # Благодарю вас, кадет Кирк, образцы приобретены. Хотя я и продолжаю говорить вам о вредном воздействии двух кружек кофе за завтраком. Джим, я очень надеюсь, что наша кухня осталась в адекватном состоянии. Сегодня моя студентка вручила мне бутылку вина – ты объяснишь мне вечером причины традиционных подарков перед экзаменами? Я считаю, что к приготовленному тобой блюду оно вполне подойдёт. P. S. Я буду ориентировочно через двадцать две минуты – пожалуйста, потрудись проветрить кухню – ужинать в задымлённой комнате затруднительно.*абонент занят*