Золотой крюк

*** Пожалуй, во всём мире не было двух настолько непохожих пони, как Альберт и его брат Рудольф. Если мой друг был умён, великодушен и скромен, то старший отпрыск семейства Монтрезо был ветреным беспечным эгоистом. Будучи по натуре неглупым пони, Рудольф бессмысленно тратил своё драгоценное время, вращаясь в высших аристократических кругах, бездарно прожигая жизнь на многочисленных приёмах, балах и светских раутах. Согласно древнему праву майората, он являлся наследником всего состояния, а так же поместий, шахт, мануфактур и потому наплевательски относился к деньгам, швыряя их направо и налево. Его почтенный батюшка, видя такое неоправданное мотовство, всячески пытался урезонить своего непутёвого сына, говоря что подобный легкомысленный образ жизни не доведёт до добра, на что Рудольф только весело смеялся. Будучи по натуре не злым, он искренне любил своего отца и младшего брата, но это не мешало ему спускать на ветер немалые суммы. В конце концов, Фернандо Монтрезо, почтенный патриарх семейства, видя что сын игнорирует его душеспасительные нотации, решил воззвать не к совести, а к здравому смыслу. Сославшись на свой преклонный возраст и многочисленные болезни кои не давали ему возможность полноценно вести хозяйство, он передал Рудольфу бразды правления имуществом, полагая что груз ответственности, заставит того взяться наконец за ум. На первый взгляд всё получилось просто великолепно. Старший сын всерьёз впрягся в работу, и всего за год сумел повысить приток доходов на четверть от обычной суммы, приструнив вороватых управляющих, распоясавшихся было в последнее время. Фернандо был страшно доволен и всячески поощрял похвальное рвение отпрыска, ибо Рудольф, будучи как я уже говорил выше, умным пони, почувствовав себя полноценным хозяином казалось полностью изменил отношение к жизни, став более бережливым и экономным. Возможно, он и дальше продолжал бы радовать отца и младшего брата своими успехами, но неожиданно, случилось событие, поставившее жирный крест на всех их надеждах… Кантерлот оказался потрясён неожиданной новостью – в столицу Эквестрии прибыл зебриканский набоб Аль’Кхан Каши, один из богатейших магнатов Зебрики, дальний родственник нынешнего Императора. Его помпезный проезд по центральному проспекту города, напоминал настоящий парад – сотни слуг вели за собой украшенных шелками дромадеров и бактрианов, гружённых всевозможными диковинками далёкого Юга. На открытых повозках покрытых восхитительной резьбой тусамских мастеров, под музыку нескольких оркестров, извивались в экзотических па полосатые танцовщицы, звеня монистами и толстыми золотыми браслетами. Сам набоб восседал в беседке, закреплённой на спине огромного элефанта и время от времени, снисходительным взмахом копыта швырял изумлённым горожанам, серебряные и золотые монеты. Эквестрийцы, непривыкшие к подобной варварской роскоши были потрясены, но сам Аль’Кхан Каши позже жаловался на скудность и малочисленность свиты. Происходи парад в стране с менее гуманными законами, он несомненно включил бы в колонну несколько тысяч рабов и невольниц, а так же две сотни наложниц из своего гарема. К счастью, Конституция, дарованная Эквестрии Принцессой Селестией несколько столетий назад, запрещала рабство, и объявляла свободным любого невольника ступившего на нашу благословенную землю. Вот почему набобу пришлось довольствоваться только слугами и пятью десятками законных жён. В тот же вечер почтенный магнат был принят Принцессой. Совершенно очарованная учтивыми манерами гостя, правительница Эквестрии осыпала его милостями и разрешила Аль’Кхан Каши на время поселится в Кантерлоте, выделив тому для проживания величественный Дворец Приёмов. Странно, но набоб по непонятной причине отказался занять пустующий дворец Принцессы Луны, несмотря на то, что тот был значительно больше и пышнее. Освоившись на новом месте, богатый визитёр первым делом, устроил грандиозный приём на который пригласил представителей всех столичных аристократических семейств, а так же промышленных и торговых магнатов. Когда гости сполна насладились зрелищем экзотических танцев полосатых красавиц, им были продемонстрированы всевозможные редкости и диковинки, начиная от поющих пауков из рубиновых шахт Галопконды и заканчивая причудливыми шестикрылыми птицами Нуру. Но больше всего, приглашённых пони заинтересовали необычные салонные игры, в которые, по словам хозяина, обожали играть представители зебриканского высшего общества. До того момента, единственной азартной эквестрийской игрой были кости. Аль’Кхан Каши же, познакомил гостей с несколькими доселе невиданными новинками. Аристократы с интересом разглядывали прямоугольные, причудливо разрисованные карточки из плотного картона, которыми следовало играть в соответствии со строгими правилами. Были здесь и машины с несколькими вращающимися с разной скоростью барабанами, грани которых оказались покрыты разноцветными картинками, а также похожее на маленькую карусель колесо, по краю которого шли пронумерованные ячейки. Колесо раскручивалось, по нему пускался шарик из кости элефанта. Та ячейка, в которую рано или поздно попадал шарик, являлась выигрышной. Набоб объяснил гостям правила и предложил сыграть, как говорится «по маленькой». Игра настолько понравилась всем присутствующим, что они хором стали просить хозяина позволить им прийти на следующий день, дабы продолжить развлечение, на что тот, благостно согласился. Бедняги и не подозревали, что попали в копыта циничного, беспринципного негодяя, задумавшего выпотрошить их как фермер потрошит дыню. Каждый вечер, в девять часов в Зелёном салоне дворца Приёмов начиналась большая игра, длящаяся до самого рассвета. Коварный набоб называл своё омерзительное заведение «кхазино», используя слово, которым подобные дома именуются на его родине. Каждую ночь толпы игроков садились за покрытые сукном столы, ставя на кон огромные суммы, и каждое утро довольный зебриканец подсчитывал доход, радуясь астрономическим прибылям. Самым азартным и постоянным игроком кхазино, стал несчастный Рудольф Монтрезо. Экзотика далёкого Юга захватила молодого аристократа с головой, и раз поддавшись соблазну, он уже не мог остановиться. Сначала, старший брат Альберта играл достаточно осторожно, не делая крупных ставок. Но по мере того как сумма проигрыша росла, он начал кидать на зелёное сукно всё больше и больше золотых бит, надеясь отыграться. Род Монтрезо не был чересчур богатым, впрочем их доходы всегда покрывали расходы и семейство никогда не жило в долг. Но своей безудержной игрой, Рудольф нарушил равновесие, пустив по ветру имущество, копившееся трудолюбивыми предками на протяжении столетий. Обнулив счета в банке, беспечный молодой пони принялся закладывать недвижимость под совершенно грабительские проценты. Каждый вечер, садясь за игровой стол, он говорил себе: - «Сегодня я точно отыграюсь»! И правда, время от времени ему удавалось, как будто поймать удачу за хвост, бывало он выходил из кхазино, сгибаясь под тяжестью золотых бит, но это приводило лишь к тому, что назавтра он просаживал ещё большую сумму. Всего за два месяца азартнейшей игры, Рудольф полностью разорился, пустив по ветру состояние семьи, включая фамильный дворец. Его отец, в то время как назло лечившийся на кислых водах Хуффингтона, слишком поздно узнал о катастрофе. Снедаемый дурными предчувствиями он примчался в столицу лишь только для того, чтобы стать свидетелем ужасной трагедии. К этому моменту долг вырос до астрономической суммы, и азартному игроку отказали в кредите даже самые неразборчивые ростовщики. Дом оказался осаждён разгневанными кредиторами, требовавшими выплат. Понимая, что всё кончено, Рудольф не придумал ничего лучше как на последние деньги устроить грандиозный приём, пригласив всех своих многочисленных приятелей из породы бездельников-аристократов. В самый разгар вечера, хозяину под торжественную музыку поднесли золотую клетку, внутри которой находился магически зачарованный параспрайт. Со словами – «Для настоящего джентльпони, значение имеет только честь, всё остальное тлен», бедняга открыл дверцу и на глазах у изумлённых гостей проглотил опасное насекомое. Он умирал в течение четырёх часов, заглушая жуткую боль крепким вином в которое был добавлен обезболивающий отвар макового корня. Его пришедшие от такого ужасного поступка в восторг друзья, всячески подбадривали беднягу, утверждая что своими действиями он поднял понятие «аристократическая честь» на новый, недосягаемый уровень. Не успело тело несчастного самоубийцы остыть, как в дом ворвался обезумевший от горя отец. Он молча выслушал рассказ дворецкого об ужасных событиях последних месяцев, и прежде чем свалится в приступе горячки, распорядился немедленно послать за младшим сыном. Альберт в то время находился в Ставангер-Фьорде, заканчивая последние приготовления к экспедиции, когда на рассвете его разбудил курьер-пегас. Бросив на ассистента улаживать дела, мой друг первой рейсовой колесницей ринулся в столицу, где тут же взял ситуацию в свои крепкие копыта. Первым делом, пользуясь давней привилегией, он добился аудиенции у Принцессы Селестии и сообщил ей о беззаконии, которое столько времени творилось у неё буквально под носом. Пришедшая в ужас Принцесса немедленно лишила лживого набоба своего покровительства и потребовала, чтобы тот покинул Эквестрию в течение сорока восьми часов. Кхазино закрыли, несколько чиновников подкупленных Аль’Кхан Каши были осуждены и посажены в тюрьму. Затем Альберт вернулся домой и пригласил на встречу всех самых крупных кредиторов. Те прибыли немедленно, потрясая толстыми пачками векселей и закладных. Просмотрев бумаги, мой друг с ужасом убедился, что семейство полностью разорено, и даже дворец в котором они сейчас находились, в любой момент может перейти в чужие копыта. Взяв тайм-аут на сутки, он проконсультировался с юристами, и после тяжёлых раздумий вновь собрал всех заинтересованных лиц. Честно объявив, что не может сейчас выплатит ни единого одного бита, он попросил полугодовую отсрочку, дав слово чести, что по истечении этого времени расплатится со всеми сполна. Авторитет Альберта был настолько высок, что кредиторы согласились ждать указанный срок, не принимая никаких действий по выколачиванию денег. Простившись с ними, мой друг в страшном смятении принялся думать, где именно можно найти необходимую сумму. Ситуация казалась безвыходной. В отчаянии он пошёл в семейный архив, где на толстых кедровых полках лежали бесчисленные папки и тетради, оставшиеся после множества поколений Монтрезо. В этих пыльных бумагах и пергаментных свитках, Альберт надеялся найти подсказку, способную вывести его из того жуткого тупика в котором он оказался… *** Альберт замолчал, затем поднял со стола запотевший хрустальный бокал, наполненный янтарным сидром пятнадцатилетней выдержки и сделал несколько глотков. Я молча глядел на него потрясённый до глубины души услышанной историей. Затем вскочил на ноги, и несколько раз пройдя туда-сюда по веранде решительно сказал: - Дорогой друг, это просто ужасно! Я готов передать вам всё своё состояние до последнего бита, чтобы вы могли… - Успокойтесь Эдгар, - мягко ответил он. – Я нисколько не сомневаюсь в вашей готовности прийти на помощь, но поверьте, что не возьму из ваших копыт даже самой мелкой монеты. Вы небогаты, у вас есть дети, которым нужно получить хорошее образование. Каким негодяям бы я стал, вздумай отнять будущее у очаровательных малышей. Кроме того, ваш благородный поступок всё равно лишён смысла, сумма долга такова, что эти деньги не покроют и десятой доли. Нет. Проблему требуется решить кардинальным образом. И тут вы можете оказать мне неоценимую помощь. - В таком случае, мои копыта к вашим услугам, - сказал я, вновь опускаясь в кресло. - Благодарю. В деле мной задуманном я нуждаюсь в спутнике, которому можно всецело доверять. Он должен быть отважным и умным, привыкшим к опасностям и дальним походам… - Вы собираетесь в экспедицию? - Верно. Роясь в семейном архиве, я наткнулся на документ, составленный моим далёким предком почти тысячу лет назад и с тех пор похороненным под грудой бесполезных записей и гроссбухов. Документ, который возможно, поможет нам отыскать древнее сокровище, принадлежавшее одной легендарной личности. Вы готовы отправиться на поиски клада? - Разумеется. Хлопоты связанные с экзаменами и приёмом абитуриентов, слава Принцессе закончились, а все текущие дела на кафедре я могу спихнуть на плечи помощников. Тем более, когда сообщу что еду в экспедицию. - Только не стоит упоминать моё имя. В таком деле как поиски сокровищ, требуется соблюдать полную конспирацию. - Естественно. Можете не сомневаться, я буду нем как могила. - Нисколько в этом не сомневаюсь. - Но прежде чем отправится в путь, я хотел бы узнать о цели нашего похода немного больше. Куда именно мы идём, и какое место станет конечной точкой маршрута. - От вас дорогой друг у меня нет, и не может быть тайн. Разумеется, я всё сейчас расскажу, но сначала позвольте спросить, вы слышали когда-нибудь о Гассане Шахиддине? Я не выдержал и громко рассмеялся. - Право же, Альберт вы меня разыгрываете. Да любой сопливый малыш в Эквестрии знает про доброго дедушку Шахида, который ходит с большим мешком подарков и одаривает ими в день Зимнего Равноденствия всех примерных жеребят и кобылок. В младшей школе мы каждую зиму распевали песенку: Добрый дедушка Шахид За порядком он следит, Честным сладости даёт, А нечестных в миг взорвёт! - Да, да, - кивнул мой друг. – Милый фольклорный персонаж. Но вы в курсе, что у него имелся реальный прототип? - Конечно. Если я не ошибаюсь, около тысячи лет назад, в королевстве Кохарн, жил такой известный разбойник, грабивший богатых и раздающий награбленное беднякам. Со временем его имя стало нарицательным, и постепенно мрачный убийца превратился в доброго старичка. - Всё верно, - кивнул Альберт. – За последние две недели, я узнал об этом неприятном типе все, что можно разузнать за столь ничтожный срок. Он действительно был разбойником, но не тупым громилой, не видящим дальше кончика собственного косачос, а хитрым и очень умным пони. Что вы скажете, к примеру, когда узнаете, что атаманом шайки этот молодчик стал в возрасте тринадцати лет? - Правда? Ничего себе! - Ага. Шустрый подросток вы не находите? В шестнадцать он сумел подчинить все банды северного Кохрана, а в двадцать пять сам наградил себя титулом «Принц Воров». К этому времени все преступники королевства платили ему дань. Сопливый жеребёнок-карманник из трущоб Санта-Хувс и гордый главарь шайки, потрошащий на тракте караван зебриканских купцов, беспрекословно отдавали нашему «доброму дедушке» десятую часть своих доходов. К тридцати годам его состояние превысило пятнадцать миллионов золотых солеев. К этому моменту по богатству и влиянию он превзошёл короля Максимилиана II. Альберт замолчал и принялся выколачивать трубку. - Похоже, наш «старичок» был весьма богатым пони… - Богатым не то слово. Кохран как вы помните, находился на юге нынешней Эквестрии, и занимал территорию полуострова Хвост Селестии, а так же земли, вплотную примыкающие к Лунным горам. На тот момент некогда могучее государство находилось в последней стадии разложения, тамошние короли являлись марионетками в копытах жадных грандов, постоянно враждующих между собой. Гассан Шахиддин, стал по сути «теневым королём» умирающей страны. Именно к нему на поклон шли аристократы, прося льгот и привилегий, купцы нуждающиеся в защите и покровительстве, землевладельцы-латифундисты со своими вечными территориальными спорами… Некогда безвестный разбойник принимал просителей восседая на троне из золота и серебра, окружённый толпой приближённых и рабов. В Диких горах для него был выстроен роскошный дворец. Не пошлый дом из камня и дерева, нет. В гранитных кряжах, магией единорогов были вырублены просторные залы, соединённые переходами, лестницами и секретными ходами. Свет и свежий воздух проникал внутрь через хитроумные шахты и вентиляционные каналы. Гассан ласково называл этот комплекс «Моё Логово» и сидел там, почти не выползая на поверхность. От ворот дворца к воротам морского порта Санта-Луна, через горы и непроходимые джунгли, искусными зебриканскими инженерами, было проложено мощёное булыжником шоссе в девять хвостов (шесть метров, двадцать восемь сантиметров, прим. переводчика) шириной, по которому в оба конца курсировали караваны с едой, редкими винами и награбленной добычей. Пышность Логова превосходила все разумные пределы, говорят что тамошние слуги и рабы ели только с серебряной посуды, а вельможи и придворные исключительно с золотой. - Всё это конечно хорошо, - вздохнул я, - но какое отношение события тысячелетней давности имеют к веку нынешнему? Неужели вы думаете, что знание этих, несомненно, очень любопытных фактов помогут решить вашу проблему? - Не торопитесь, друг мой, не торопитесь. Я как раз подхожу к самой сути. Гассан Шахиддин так и не удосужился обзавестись наследником, хотя только законных жён в его гареме содержалось больше трёхсот голов… хм, целый табун. Всех родившихся от него жеребят и кобылок отнимали у матерей и отдавали на воспитание в маленькие горные деревушки или лесные поселения, где те росли, не зная о своём происхождении. Причина тому была проста – нашего славного дедушку совершенно не заботило, что случится потом, после его смерти. Он жил в своё удовольствие, а затем хоть трава не расти. Кроме того Гассан отлично знал, что подросшие отпрыски имеют привычку устраивать заговоры дабы отправить на тот свет не в меру зажившихся родителей. - Любопытный подход к делу. - Да, он вообще был большой оригинал. Собирал вокруг себя самых талантливых поэтов и писателей своей эпохи, благодаря чему прославился как покровитель искусств. Прикормленные пииты писали ему оды и пели дифирамбы, благодаря чему собственно память о нём и дожила до наших дней, правда в довольно своеобразным виде. Сборник рассказов «О жизни и славных деяниях благородного Гассана Шахиддина» известного эквестрийского прозаика Шарля Перрони, спустя несколько столетий был адаптирован для детского чтения и превратился в сборник волшебных сказок, которыми до сих пор зачитываются наши жеребята и кобылки. Смешно сказать – жестокий мизантроп и злодей, ненавидящий даже собственных отпрысков, стал добрым дедушкой раздающим подарки. - Да уж, - хмыкнул я. – Ирония судьбы. - Верно. Впрочем, я отвлёкся. Когда Гассан состарился то, опасаясь, что его приближённые вздумают ускорить конец своего ослабевшего предводителя, затеял любопытную интригу, которую цинично назвал «Игрой Престола». Старик начал вызывать к себе по одному самых верных и влиятельных соратников и вручать им собственнокопытно написанное завещание, в котором объявлял данного пони своим прямым наследником, предварительно предупредив, что в случае его, Гассана насильственного устранения или преждевременного разглашения содержания завещания, бумага потеряет всякую силу. Таким способом он осчастливил больше трёх десятков бедняг, каждый из которых думал, что является уникальным и единственным продолжателем дела великого «Принца Воров». Можете представить что случилось после того как Гассан Шахиддин умер и «наследники» продемонстрировали друг другу свои «завещания». - Думаю что ничего хорошего. - Верно. Несколько дней дворец напоминал поле боя. Группировки, сплотившиеся вокруг «законных» лидеров, яростно резались между собой. Крови пролилось столько, что не было видно пола, мёртвые тела лежали грудами. Могущественное теневое королевство рухнуло в одночасье, а за ним рухнуло и королевство Кохран. Спустя всего два года после описанных выше событий, легионы эквестрийского императора Пониэля IV захватили ослабленную междоусобицами державу… - После чего Пониэль был убит во время триумфального шествия в Кантерлоте и в Эквестрии наступили Тёмные Века… - Которые окончились восшествием на престол Принцессы Селестии… - Вернувшейся на трон после полутысячелетнего отсутствия, вызванного депрессией, связанной с изгнанием на Луну её младшей сестры, - закончил я и улыбнулся. - Всё верно, - кивнул Альберт. – А теперь позвольте перейти к непосредственной причине нашей сегодняшней встречи. - Давно пора. Все эти экскурсы в историю конечно занимательны, но они не объясняют главного. - Ничего подобного. Сегодняшние проблемы тесно переплетены с событиями прошлого, и я сейчас вам это докажу. Он откинул клапан перемётной сумки и достал два каких-то аккуратно сложенных листка. Один оказался пожелтевшим пергаментом первоклассной выделки, судя по всему очень древним, второй был сделан из плотной бумаги. - Насколько я помню любезный Эдгар, вам не было равных в умении читать карты и планы. Извольте взглянуть на два чертежа, и скажите, чем они отличаются один от другого, - лукаво улыбаясь сказал Альберт, разворачивая оба листка. Сначала я осмотрел пергамент, на котором красовалась схема какого-то обширного помещения состоящего из нескольких десятков комнат и залов, соединённых между собой причудливыми коридорами и лестницами. Пони, рисовавший план явно был профессионалом своего дела – несмотря на то, что документ оказался весьма старым (об этом можно было судить по архаичному написанию букв в подписях), линии оставались такими же чёткими и ясными, словно только что вышли из-под копыта мастера. Второй чертёж был напечатан типографским способом и представлял собой схему всё того же запутанного лабиринта, правда выполненную в совершенно ином стиле. Дата стоящая внизу указывала на то, что его издали шестьдесят семь лет назад. - Это планы Логова, нашего доброго «дедушки Шахида»? - спросил я, не поднимая глаз. - Верно. Самые точные из тех, что есть на сегодняшний день. - Ага… Похоже вот оно, ваше отличие! - я ткнул копытом в пергамент. – Вот здесь изображена комната, которой нет на более позднем чертеже. - Браво Эдгар, - воскликнул мой друг. – Ваш глаз по-прежнему остёр. Мне чтобы это заметить потребовалось два часа. - Что это за планы? - Первый, древний, был составлен моим далёким предком, Себастьяном Монтрезо. Можете себе представить, друг мой, но именно он оказался тем архитектором, вернее инженером, что проектировал и строил для Гассана его дворец! - Серьёзно? Вы не шутите? - Нет. На гонорар, полученный за эту работу он, вернувшись обратно в Кантерлот купил титул, несколько поместий и ферм, а также участок земли, на котором позже построил наш фамильный дворец. Можно сказать, что своим созданием и благосостоянием, род Монтрезо обязан исключительно старому разбойнику-душегубу. Я только развёл копытами, настолько удивили меня слова Альберта. А тот задумчиво улыбаясь, наполнил бокал новой порцией сидра, сделал несколько глотков, затем продолжил: - Что касается второй схемы, то она составлена по результатам работы экспедиции Дакоты Джонса, профессора археологии, который обследовал заброшенный дворец Шахиддина, семьдесят лет назад. Джонс работал там полтора года и написал фундаментальный труд коей можно найти в любой научной библиотеке. Он обследовал Логово от и до, прочесав буквально каждый сантиметр, и собрал неплохую коллекцию тех немногих вещей, которые остались незамеченными несколькими поколениями грабителей, вынесшими в своё время оттуда всё мало-мальски ценное. Безумием было бы надеяться найти в этой дыре ещё что-нибудь, но... Я бросил быстрый взгляд на обе схемы, потом в упор поглядел на Альберта. - Комната, что есть на рисунке вашего предка, но отсутствует на чертеже Джонса? - Верно. На обороте пергамента, Себастьян Монтрезо оставил заметки, в которых описывает название и назначение каждого помещения на карте. Скрытую комнату он именует Тайным кабинетом, хотя ей больше подходит название Тайная спальня. В ней Гассан Шахиддин предавался любовным утехам с жёнами приближённых и придворных. Само собой разумеется, что это должен был быть очень хорошо замаскированный чертог. В записках также сообщается интересная подробность – наш любвеобильный старичок хранил там свои самые любимые драгоценности и безделушки в двух сундуках. - Всё это конечно замечательно, но почему вы так уверены что этот с позволения сказать «кабинет» не был разграблен после смерти хозяина? - Очень просто. Когда закончилась резня между «наследниками», оставшиеся в живых, принялись потрошить Логово, выгребая всё что могло представлять хоть какую либо ценность. Не только деньги и утварь из драгоценных металлов. Выносились гобелены и ковры, резные деревянные панели и паркет, мраморные плиты и порфировые колонны. Даже позолоченная лепнина со стен. Не забывайте, что от дворца до Санта-Луны шёл великолепный тракт, который лишь способствовал вывозу имущества. Если б Тайный кабинет был бы обнаружен, то его, несомненно, просто распотрошили бы, как и остальные комнаты. Одна магически зачарованная входная дверь, стоила целое состояние… - Разумеется! – воскликнул я. – И в этом случае он обязательно оказался бы на схеме Джонса. - Верно мой друг. Помещение, вне всякого сомнения, до сих пор закрыто. И именно там лежат сокровища способные спасти от разорения и позора мою семью. Род Монтрезо возник на деньги Гассана Шахиддина, и он спасётся сейчас благодаря ему же! Наши дальнейшие действия были предельно ясны и понятны. Альберт в тот же день вернулся в Кантерлот, оставив деньги на закупку всех необходимых припасов для снаряжения экспедиции. Мой друг справедливо опасался слежки со стороны возможных недоброжелателей и хотел по возможности сохранить в тайне время и место поездки. Я сообщил руководству университета, что получил от мецената небольшой грант на исследование каньонов Песчаной реки и потому уезжаю на два месяца. Успешно отбившись от попытки навязать мне нескольких студентов в качестве ассистентов и простившись с женой и детьми, я погрузил оборудование на арендованную пегасью колесницу и спустя всего три дня прибыл в Санта-Хувс, где встретился с Альбертом. Тот, разжившись в столице рекомендательными письмами, сумел расположить к себе губернатора и нескольких крупных чиновников, так что проблем с властями просто не возникло. Оставалось найти проводников, после чего можно было отправляться в опасное путешествие через джунгли. Сначала я предложил было использовать для перелёта в нужное место воздушную колесницу, но Альберт объяснил, что стаи летучих обезьян-«барракудос» нападают на всё что пролетает над их головами, а потому единственной возможностью добраться до Логова был пеший поход под прикрытием деревьев. Самым лучшим проводником, по мнению всех к кому мы обращались, был синьор Моцарелло, владелец крупного трактира на набережной. И хотя мне не очень понравилось выражение его хитрющих маленьких глаз, Альберт решил нанять именно Серпенто вместе с двумя сыновьями Панчито и Марко, в качестве проводников, носильщиков и охранников. До сих пор эта троица вела себя безупречно, но что случится тогда, когда у их копыт засверкает золото и серебро? Время покажет. *** Стены ущелья почти смыкались над головами, дорога оказалась замусорена камнями и булыжниками упавшими сверху за столетия бурь и землетрясений. Возвышающиеся справа и слева статуи, высеченные из гранита, провожали нас внимательными, недобрыми взглядами. Невесёлое местечко. Пологий подъём сменился ровным, как стрела проходом, в конце которого мы с волнением разглядели полукруглую арку, за которой всё скрывалось во мраке. Сами дворцовые ворота, отлитые из бронзы и украшенные множеством барельефов, давным-давно были разбиты на куски жадными грабителями. - Ну что же, джентльпони, - громко сказал Альберт и его звонкий голос отразился от стен многократным эхом. – Вот мы и пришли. Давайте оставим здесь всё лишнее снаряжение, внутри могут попасться узкие места. - Верно говорите синьор, - кивнул Серпенто. – Так ниньос делайте, что приказал хозяин, ненужные вещи долой! Там внутри нам, возможно, придётся немного повоевать. Последние слова прозвучали настолько двусмысленно, что я бросил быстрый взгляд на Моцарелло-старшего. Было сразу заметно, насколько тяжело проводнику удаётся скрыть волнение. Проклятье! Дело, похоже, ещё хуже чем казалось сначала. Перед воротами раскинулась небольшая круглая площадь, на которой мы и сложили всё лишнее барахло. Я обратил внимание, что проводники старательно опорожнили перемётные сумки, оставив их при себе. Конечно, эта троица надеется выйти отсюда сгибаясь под грудами золота. Сбросив со спины тяжёлые тюки и взяв только оружие и флягу, я повернулся к Альберту. - Вам помочь? - О нет, друг мой, - ответил он и двинулся вперёд, устало переставляя копыта. Я знал, что в его сумках лежат два больших и очень тяжёлых деревянных ящика, которые он нёс с самого начала путешествия. При мне Альберт ни разу их не открывал, так что о содержимом можно было только догадываться. Возможно, там лежали инструменты необходимые для взлома тайной двери. Не без робости наш отряд вступил под мрачные своды. Мы конечно понимали, что от прежнего величия здесь ничего не сохранилось, но признаться, я не думал, что древний дворец больше всего будет походить на банальную грязную пещеру. Время и орды грабителей не оставили тут камня на камне, а то немногое что они пропустили, было вывезено экспедицией Дакоты Джонса. Я и Альберт зажгли над головами два сверкающих световых шарика, и яркие лучи рассеяли темноту. Стены пещер и коридоров сквозь которые мы проходили, были покрыты бурыми наслоениями грязи и ржавыми наростами лишайника, лишь местами сохранились остатки древней резьбы. Пол оказался завален обломками, потолки покрывали трещины. - А ходить тут синьоры небезопасно, - заметил Серпенто, - как бы весь этот камень не рухнул на наши бедные головы. - Магия, что укрепляла своды, со временем иссякла, - заметил я. – С тех пор вода и землетрясения сделали своё чёрное дело. Вы не боитесь Альберт, что наша комната могла пострадать? - Не думаю, - покачал головой мой друг. – Если её не разграбили, то значит, уцелели охранные талисманы, которые продолжают держать камни свода. - Да услышит вас Мама Солярия синьор, - горячо воскликнул Моцарелло-старший. - Обидно будет, если выяснится, что мы проделали весь этот долгий путь впустую. - Не бойтесь синьор Серпенто, - улыбнулся Альберт. – Клянусь, что ещё до захода солнца мы будем богаты как зебриканские набобы! Спустившись по широкой парадной лестнице, наш отряд миновал два больших зала, потом свернул в узкий коридор. Альберт последние десять минут не отрывающий взгляда от карты внезапно остановился. - Где-то здесь, - задумчиво протянул он, затем его рог засветился. - Никогда не был хорошим магом. Знали бы вы Эдгар, сколько сил и времени отняло у меня изучение этого простого в сущности заклинания. Широкий луч света упал на грязную стену и заскользил по ней, оставляя за собой большие, неохотно гаснущие искры. Внезапно он заметался из стороны в сторону, словно карандаш по бумаге, вырисовывая контуры небольшой двери. - Вот она! – воскликнул мой друг. – Теперь поглядим, хорошо ли я освоил урок… Луч магии сузился, словно клинок шпаги. Он оббежал дверь по контуру, затем вонзился в крохотную трещину, одну из многих покрывавших стену. Послышался глухой лязг и скрежет. Мордочка Альберта вытянулась, глаза сузились. Было видно, что он сосредоточен сверх всякой меры. Внезапно послышался громкий щелчок, следом за этим сияние рога моего друга погасло. - Уф, - с шумом выдохнул Альберт. – Синьор Серпенто, нашлась работа для ваших копыт. Выбейте ее, пожалуйста. Я открыл замок и снял защиту но, похоже, дверную коробку слегка перекосило. - Без проблем! - азартно воскликнул проводник. – Эй, Марко, Панчито, давайте все вместе… - Никогда не замечал у вас таланта взломщика, - хмыкнул я, когда мы отошли в сторону дабы не мешать трём почтенным пониерро. – Надеюсь, это не станет профессией? - О нет, любезный Эдгар, - засмеялся он. – Хотя признаться мне пришлось потратить много нервов, и задействовать все свои связи, чтобы найти подходящего учителя. - И где же вы его отыскали, позвольте узнать? - В Королевской каторжной тюрьме разумеется. Мне удалось уговорить тамошнее начальство, разрешить свидание с одной сидящей там особой – лучшей взломщицей Эквестрии, единорожкой по прозвищу Маленькая Малявка. Эта милая барышня, действительно очень миниатюрных размеров, согласилась за абсолютно символический подарок – отвёртку и пару заколок для волос, научить меня взламывать телекинезом любые замки. - Полезная специальность. Интересно только зачем ей понадобились эти предметы? - Чего не знаю того не знаю. Впрочем, девушка и в тюрьме девушка. Видели бы вы, в каком жалком состоянии находилась её грива. Заколки могли коренным образом исправить ситуацию. - Тогда, похоже, вы совершили добрый поступок. И кстати вот ещё вопрос – почему археологи Джонса не смогли сами обнаружить эту несчастную дверь тем же способом что и вы? - Дело в том, дорогой друг, что шестьдесят лет назад заклинания подобного рода ещё не были известны. Прогресс, знаете ли, не стоит на месте… В этот момент раздался грохот и несчастная дверь, не выдержав удара копыт крепыша Панчито, рухнула на пол, поднимая густые клубы пыли. - Дорога свободна, синьоры, - невозмутимо возвестил Серпенто. – Прошу вас. Мы переглянулись, и первыми вошли в образовавшийся проход. *** Коридор тянулся как минимум метров сто, плавно загибаясь вправо. Он был узкий, пыльный и сухой, нигде и потёка влаги. Зато стены и потолок находились в крайне плохом состоянии – сплошные трещины, местами каменные плиты и валуны угрожающе нависали над головами готовые рухнуть от малейшего толчка. Мы медленно шли вперёд, опасаясь делать резкие движения. Наконец стены впереди раздвинулись. Проскользнув под низко нависающим над входом гранитным обломком, мы вступили в Тайный кабинет Гассана Шахиддина и остановились, с любопытством оглядываясь по сторонам. Время не пощадило декор древней комнаты, хотя она сохранилась в значительно лучшем состоянии чем остальные помещения дворца. С потолка, словно паутина свисали лохмотья шёлковых декоративных полотнищ, на которых ещё можно было различить остатки росписи. Облицованные мрамором стены, были с снизу доверху, словно причудливым узором покрыты вязью древнего кохранского алфавита. У левой стены стояла огромная кровать с остатками истлевшего балдахина, рядом возвышался туалетный столик уставленный батареей флаконов и коробочек, тройное зеркало, стёкла которого помутнели от времени и больше ничего уже не отражали и большой комод. А так же два сундука средних размеров. - Вот они, - тихо сказал Альберт. – Сокровища «доброго дедушки Шахида». При этих словах, Серпенто быстро взглянул сначала на одного сына потом на другого и оба кивнули в ответ. Я высвободил рукоятку узкого длинного стилета, готовясь выхватить его в любой момент. Впрочем, было ясно, что против таких умелых бойцов как наши пониерро, мы не выстоим и минуты. Не обращая внимания на готовых взбунтоваться проводников, Альберт телекинезом откинул крышку сначала одного сундука затем второго. Они даже не были заперты. Из глоток наших спутников синхронно вырвался рёв похожий на птичий клёкот, когда лучи света отразились от золотых и серебряных предметов. Несколько кубков, тонкая как обруч изящная диадема, рукоять какого-то оружия, усыпанная рубинами, солнечные часы… и это только то, что лежало сверху. - Мама Солярия, смилуйся над нами, - прохрипел синьор Серпенто. - Ну вот, как видите, мои расчёты были верны, - громко сказал Альберт и в его голосе я уловил явную насмешку. Все трое Моцарелло как по команде повернулись в нашу сторону, глаза главы семейства горели алчным огнём. - Думаю, - медленно проговорил он и облизнул языком губы, - думаю, нам стоит пересмотреть договор. - Правда? – невозмутимо отозвался Альберт. – С чего бы это, можете объяснить? Младшие отпрыски семейства подобрались как по команде, явно ожидая сигнала к атаке. Серпенто сощурился и прижал уши, я опустил голову, готовясь ударить заклинанием, и лишь мой друг оставался совершенно спокойным, словно ничего серьёзного не происходило. - Мне кажется, - продолжил он, - что сокровищ лежащих в этих сундуках хватит и нам и вам. Давайте, просто разделим их и разойдёмся по-хорошему. - Ну, уж нет! - рявкнул Моцарелло-старший. - Не в моих правилах отдавать всяким гнусным грингос, такую прорву денег! - Значит, вы претендуете на всё до последнего бита? - Верно. Золотишко наше по праву! Вы никогда не дошли бы до этих мест без нашей помощи! - А вы без нас никогда не нашли бы тайник. Впрочем… - Альберт на секунду задумался, затем тряхнул гривой. – Определённый смысл в ваших словах всё же есть. Если хотите, можете забрать всё золото себе! Я раскрыл рот и в полном изумлении уставился на своего друга. А тот, улыбаясь самой лучезарной улыбкой спокойно продолжил: - Да, да, я не шучу. Вы можете забрать себе эти безделушки, ведь мы пришли сюда не за ними. Основное сокровище, лежит не в сундуках. - Что? – воскликнул Серпенто, - как вас Дискурдос побери понимать? - Разве могут презренные куски металла сравнится с этим? – пафосно воскликнул Альберт поводя копытом из стороны в сторону. Проводники и я, изумлённо уставились на стены покрытые древними письменами. Признаться, мне очень хотелось задать несколько резких вопросов, но обещание повиноваться во всём сковало мои уста. - Возможно, вы не слышали о древнем философе Аристониусе Кантерлотском? – небрежно поинтересовался мой друг. – О гении, труды которого легли в основу всей современной науки? Он жил почти две тысячи лет назад, но его работы до сих пор остаются актуальны. Серпенто сплюнул, растёр плевок копытом и мрачно сказал: - Мне нет абсолютно никакого дело до дохляка, кости которого давно сгнили в земле. Чего бы он там не написал. - Напрасно любезный, ох напрасно. Да будет вам известно, что его главный труд: «Трактат о познании всего», оказался утерян, до нас дошло только несколько крошечных отрывков, позволяющих судить о немыслимой ценности данной работы. Вне всякого сомнения, Аристониус сумел не только постичь истинную суть вещей, но и ответить на извечный вопрос смысла бытия. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь только что это… - он вновь вскинул копыто, - есть копия потерянного трактата. Гассан Шахиддин был поклонником таланта великого философа, потому приказал высечь на стенах своего тайного кабинета текст древней книги, буква к букве. - Хотите сказать, что припёрлись сюда из-за какой-то старой книжонки? – презрительно буркнул Серпенто. – Да в жизни не поверю. Какая вам с этого корысть? - Настоящий учёный стоит выше презренного металла, - высокопарно бросил Альберт, но затем опустил голову. – Вижу вас не проведёшь любезный. Корысть на самом деле имеется и очень большая. - Какая же? - Видите ли, пони который сможет добыть полный текст труда Аристониуса Кантерлотского может рассчитывать на великий триумф. Его имя будет высечено золотом на мраморных досках Королевской Академии и внесено во все учебники, он будет награждён Золотой Звездой Магии, и сама Принцесса Селестия… ох простите, Мама Солярия, удостоит героя аудиенцией и личной беседой. Разве может это признание сравнится с какими-то там золотыми побрякушками? Серпенто покачал головой. - Слышал я, что все учёные умники – пони с придурью, но не верил. Ладно, на том и порешим. Мы забираем всё золото и серебро в этой комнате, а вы так уж и быть, вошкайтесь со своими буковками. Старый негодяй громко захохотал, и его смех поддержали сыновья. Затем, не тратя время даром, они принялись опустошать сундуки, извлекая на свет всё новые и новые ценности. Я искоса взглянул на Алберта, тот стоял, опустив голову, и с безучастным видом колупал копытом пол. Поймав мой взгляд, он улыбнулся и тихо прошептал: - «Вы отлично вели себя всё это время. Умоляю, продолжайте в том же духе и дальше. Просто не говорите ни слова». Затем громко откашлялся и обратился к Серпенто: - Синьор Моцарелло я думаю, что вы вряд ли захотите ждать, пока мы скопируем письмена. На это уйдёт как минимум неделя. В нашем договоре сказано только о дороге сюда, но ничего не говорится об обратном пути. Думаю вам здесь больше нечего делать. - Мне тоже так кажется, синьор, - ухмыльнулся старый негодяй. – Я не собираюсь гнить в этой дыре ещё целую неделю. - В таком случае, полагаю, что наше сотрудничество подошло к концу. Оставьте нам часть съестных припасов и можете быть свободны. Мы также будем вам очень признательны, если вы не станете трогать наши хитачос, что дожидаются своего часа около ущелья Летучих Обезьян. - Разумеется, - фыркнул Серпенто, - Даю слово пониерро! Я хотел было высказаться насчёт пониерро и их поганого «слова», но сдержался. Тем временем проводники опустошили оба сундука и сейчас обшаривали ящики комода. Не найдя ничего кроме пыльных тряпок, негодяи навьючили на себя сумки с сокровищами, и слегка пошатываясь под их тяжестью двинулись к выходу. - Прощайте синьоры, - глумливо засмеялся Моцарелло-старший, на секунду поворачиваясь к нам. – Если вздумаете ещё когда-нибудь отправиться в поход за золотишком, только свисните, мы вам мигом поможем. Затем громко хохоча, троица скрылась в темноте прохода, оставив нас одних.