Грани жизни

       Убийца, монстр, террорист… меня называли по разному. Героем бывало тоже, иногда, в представлениях к наградам, которых я никогда не увижу. Рассекречивание мне не грозит, скорее, этот архив уничтожат после моего ухода. Нет, не на пенсию, как этого хотел бы я, или на тот свет, как того бы желали многие другие. Все несколько прозаичнее: есть возможность уйти в другую вселенную или альтернативную реальность, уж не знаю, как это правильно назвать.        Способ довольно простой: нужно открыть одну из дверей, только вот, есть существенный минус — это прыжок вслепую. Вернуться скорее всего не получится, да и не особо хочется — врагов нажито изрядно, и что существенно — они знают мой главный секрет, а значит не оставят в покое. Нужно уйти, и попытка осталась всего одна, меня слили во время выполнения задания. Именно поэтому я его выполню, в память о тех, с кем бок о бок работал в течении шести лет. Их уничтожили через неделю после моего отбытия с нашей базы, не выжил никто, и возвращаться уже незачем. Прямых исполнителей зачистили наши смежники — «федералы», тех, кто чуть-чуть повыше — «исполнили» ликвидаторы неизвестной принадлежности. Мстить там уже некому, а вот здесь… здесь остались те, кому нужно предъявить счета к оплате.        Цели настороже, но даже не подозревают, что их ждет. Несколько одинаковых машин следуют друг за другом, и, казалось бы, очень сложно определить, где же нужная. Только вот, незачем: подрыв десяти противобортовых мин ТМ-83 повредил шесть машин, еще три врезались в образовавшееся месиво. Подождав, пока выжившие охранники выберутся из того металлолома, в который превратился транспорт, подрываю «Клейморы». Последний аккорд — работа «Барреттом», бронебойно-зажигательно-разрывными.        Машины ВИП`ов особо не пострадали, их пощадили мины и не взял крупный калибр. Он и не должен был, эта броня держит даже противотанковый «четырнадцать с половиной», в упор. Только вот едва ли она устоит перед парой противоднищевых мин. И даже если так, то найдется еще пара тузов в рукаве.        Когда я подходил к первой машине, то темная шторка, прикрывавшая окно отползла в сторону, и наружу посмотрела моя первая цель. Сенатор… уже и не помню, как его зовут. Вот второго я не забуду никогда, Хендрикс был одним из локомотивов ГЕНТЕКовского лобби. Как бы то ни было, два металлических блина отправились под первый лимузин. Аналогично я поступил и с двумя другими, а спустя еще минуту машины взлетели на воздух. Выживших нет, и я ухожу.       Чтобы пробраться к нужному месту мне понадобится довольно много времени: вдали уже звучат сирены, а прямо сейчас рухнул первый вертолет. Противовертолетные мины «Бумеранг» достанут любую низколетящую низкоскоростную цель, особенно если цель относится к легкому классу. Легкому — в плане веса, типа «кукурузника» или «Хьюи». Как бы то ни было, надо ускоряться, мин я установил не так уж и много.       Пережидать облаву пришлось в заранее подготовленной норе. Вокруг этой замечательной лесополосы, посаженой вдоль дороги, расположено открытое пространство в виде степей с юга и больших лугов, перемежающихся узенькими полосами редколесья с севера. По российским меркам — чистенький и ухоженный парк. Ну и реки, чтоб их….       Облава протекала очень скучно и обыденно — оцепление, прочесывание цепями и редкие подрывы на минах. Взлетали на воздух в основном саперы, которых солдаты звали на помощь. Подарки своего авторства я специально настраивал против парней «потяжелее», тщательно настраивая сейсмодатчики. Подложил их под «Бумеранги», сделав те неизвлекаемыми. Стандартный расстрел из крупного калибра бесполезен, сочетание условий на подрыв было проверено временем и оказалось на редкость удачным. Да и местность не особо располагала к использованию роботов, так что проведение разминирования возможно только по старинке.       Огоньку добавляли и «люди в штатском», имитировавшие бурную командную деятельность. Совсем как семь лет тому назад, в местечке расположенном в паре сотен километров отсюда, прямо в центре не сказать, чтобы такого уж маленького городка. Тогда всем немало повезло: события происходили на острове, успешно отрезанном от большой земли не только санитарными кордонами, но и затопленными секциями тоннелей. Предпринятые меры вполне соответствовали угрозе, но оказались недостаточны для предотвращения побочного урона. Выживаемость гражданских оказалась на уровне… пяти с небольшим процентов, не больше. У военных она была повыше — что-то около сорока процентов, если не считать финального раша, когда я погнал всех зараженных на амбразуры, уничтожая зараженное «мясо» и обеспечивая себе доступ на авианосец.       Тогда мне казалось, что все близится к завершению. Ох уж эта наивная пора юности… тогда все только начиналось, предстояло решить массу проблем. Очень и очень скучных, взрослых проблем, наподобие подделки документов, пластических операций, добычи денег и тому подобного. Оставить Дану и Кросса на произвол судьбы я не мог, они этого не заслужили. К сожалению, Рэгланд до зачистки города не дожил, и если кто-то схохмит, что негры погибают первыми, то непременно получит в морду.       Тогда все начиналось, а сейчас пора заканчивать эту часть моей жизни.       С наступлением темноты интенсивность поисков упала, а оцепление… оно малоэффективно. И пусть, мне удобнее действовать в городе, а лучше — очень большом городе, но и присутствующие тоже не в лесу родились, и не в нем же выросли. Просочиться через тройную линию оцепления оказалось на удивление легко. Кто-то слишком полагался на тепловизоры и приборы ночного видения, наивно думая, что они — панацея. А, ну да, обо мне же ходят смутные слухи, и народ наивно полагает, что мои способности носят чисто физический характер…. Не буду их разочаровывать, но это далеко не так, можно сказать, совсем не так.       Игра под названием «Prototype» — это экшн от третьего лица, с упором на «мясо». Убивать в игре приходилось много и часто, делая это весьма жестокими методами. В реальной жизни все оказалось чутка иначе: действие от первого лица, куча беготни — город то не маленький. Сильно изменилась и роль оружия, которое оказалось неожиданно эффективным, а зачастую и крайне полезным. Особенно хорошо я это прочувствовал, словив пулю из «Барретта» и немного улетев с облюбованной позиции. Снайпера тогда успели что-то заподозрить, но не сумели уйти от возмездия.       И так, следующий этап отхода. Берег реки, тихая заводь, на берегу которой кое-кто косплеит ихтиандра, но с небольшими такими поправками по матчасти. Если ныряльщикам приходится брать с собой груз, то мне наоборот, требуется повышение плавучести. Из-за отсутствия многих органов, и соответственно — полостей для их размещения, плаваю я немногим лучше лома. Нивелируют это, весьма прискорбное обстоятельство два факта: дышать мне особо и не нужно, да и скорость бега такова, что переплывать водоемы мне не обязательно. Просто сейчас лучше не светиться, работая «под обычного человека». Собственно, как и всегда.       Причина подобного подхода находится в том самом месте, с которого все началось. Если тебе нужно что-то спрятать, то прячь это среди подобных вещей. В Манхеттене всегда было много людей. Умение смешаться с толпой — оно эффективно не только при игре в «Веру Убийц», но и в обычной жизни. Лист нужно прятать в лесу, а иголку — в стоге сена. Снести голову пулей из М-14 зачастую проще, чем прорываться к командиру под перекрестным огнем, а затем — удирать от групп захвата. Причем, не через подземелья — принятие ванны с серной кислотой было куда безопаснее диггерства. Как бы то ни было, подобный подход позволил мне избежать самой распространенной болезни, встречающейся практически у всех злодеев, и как минимум — у половины героев… да, речь именно о нем, о безумии. Ладно, ладно, скажем так, прошел по краю и отделался крайне малыми потерями. Привычка говорить с самим собой — не в счет, на фоне дедпуловской компашки голосов и Джокеровской лыбы я эталон психической стабильности.       Говоря о разуме и безумии, стоило бы вспомнить Элизабет Грин. Девушку из «хиппующих», вследствие бесчеловечного эксперимента превратившуюся в живой… даже не инкубатор, а биологический резервуар для вируса «Redlight». Переставшую стареть, и получившую способность управлять другими зараженными. Заточенную в лабораториях более чем на полсотни лет. А ведь под тот эксперимент построили целый город, заселили его людьми, сделав шикарную выборку по разным расам и национальностям. И от этого всего осталось всего два человека, остальных — уничтожили. Хотя, правильнее сказать «зачистили», ведь людьми их назвать стало весьма проблематично.       Элизабет Грин пропиталась ненавистью к тем, кто отнял ее новорожденного сына, свободу и человеческое существование. За годы мучений в секретной армейской лаборатории, а затем, пребывания в «гостях» у ГЕНТЕК у нее несколько сменились приоритеты. Желание «убить ублюдков причастных ко всему этому» превратилось в «хочу убить вообще всех, особенно Ренделла, МакМаллена и…» список наверняка был весьма большим, и полностью я его никогда не узнаю. Да и не хочу знать, в отличие от того, откуда же взялся вирус, из-за которого все и началось.       «Красный свет» — мощный мутаген, форсирующий организм. Он делает умнее, быстрее, сильнее, увеличивает болевой порог… подгоняет эволюцию, обходясь без смены поколений. Проблема в том, что человек — это сбалансированная система, и резерва модернизации у него… он есть, но очень мал. Самая раскачанная система человеческого организма — это мозг, и стать сильнее, быстрее и все остальное легче всего за счет потери в разуме. Скачкообразное усиление подопытных было бы победой, если бы не одно но: людьми этих существ назвать было уже нельзя. Полная утрата абстрактного мышления перечеркнула все…. Так была закрыта тема «Карнавал II», в которой жирную точку поставил ядерный взрыв, уничтоживший всех свидетелей.       «Blacklight», «Черный свет» — это отдаленный потомок «Красного света», вирус, создававшийся как биологическое оружие со сверхкоротким инкубационным периодом и сверхвысокой летальностью. После того, как на станции метро «Пенсильвания» разбилась пробирка с образцом боевого штамма, количество жертв превысило несколько тысяч человек, но вспышка затухла сама собой. Идеальное оружие, попавшее не в те руки. Впрочем, в данных обстоятельствах любые руки оказались бы не теми.       Среди погибших на той станции числился некий доктор Алекс Дж. Мерсер, умерший, как ни странно, от проникающих огнестрельных ранений в грудную клетку. На трупе были обнаружены осколки стекла. Не то, чтобы я указывал пальцем на этого человека, но вы сами понимаете….       Однако, гораздо более интересным фактом стало то, что в гости к патологоанатомам, вскрывавшим этого самого доктора пожаловало целое отделение ребят в костюмах РХБЗ. Зачистив свидетелей, они было собрались забрать так и не вскрытый труп, но тот таинственным образом исчез. Ненадолго, вскоре после этого кто-то в похожей одежке и с аналогичной внешностью зачистил аж целых два отделения бравых хлопцев в черных одеждах и противогазах, зашедших на огонек к Дане Мерсер — сестре Алекса. А еще, немного погодя в квартире Алекса прогремел взрыв. События начали закручиваться в тугую спираль, грозя выйти из под контроля…. Да собственно, и уже….       Элизабет Грин вырвалась из своей весьма некомфортабельной тюрьмы, параллельно «вербуя» себе миньонов в стиле Сары Керриган. Всей разницы-то, только исходный материал, да отсутствие пафосных заявлений в стиле «Я — это рой». Ах да, масштабы тоже сильно меньше, но проще от этого не стало. Я ведь говорил про «диггерство»? Основные запасы биомассы находились в подземных коммуникациях, весьма напоминая этим зергов…. Использование «холодца», получившегося из непутевых граждан было весьма утилитарным: откорм зараженных, материал для регенерации, запасы на зиму…. Я приноровился использовать его несколько иначе: перехватить контроль над небольшой областью и устроить гадость. Вовсе необязательно используя шипы или щупальца, реальность не ограничивается игровыми рамками. Зная биологию, можно столько всего придумать….       Собственно, говоря о знаниях биологических дисциплин, нельзя не отметить, что мы с Мерсером были примерно в равных условиях. По факту, моя личность сменившая его сознание не обладала какими-то выдающимися качествами и не имела решающего преимущества. После того, как он «немного умер» у Алекса отшибло память, обнулив все его достижения по вирусологии. Ну а я… меня сложно назвать специалистом, полгода вирусологии факультативом могут помочь в общих вопросах, но специалистом не сделают. Двадцать два года прожитых на постсоветском пространстве в Америке не сильно пригодятся, здесь иные нравы, привычки, традиции. А еще, Алексу Мерсеру недавно стукнул тридцатник. Довольно… сложные отношения с Даной и ненамного проще с Рэгландом. Лишь с Кроссом мы сработались буквально слету, и как подозреваю, это в значительной мере его заслуга.       Сложно сказать, почему я занял место Алекса Мерсера, как это произошло, и зачем. Единственное, что можно сказать с уверенностью — то что это произошло на крыше, после того как Роберт Кросс подсадил Мерсеру культуру-паразита. Примерно в тот момент, когда Кросс вызывал базу, докладывая об успехе операции. Тогда я поступил точно так же, как Мерсер в игре — пара перекатов вбок и нырок с крыши вниз, на мостовую. Правда, в отличие от него — вниз головой. Принцип «в любой безвыходной ситуации есть как минимум один выход» в тот раз сработал нештатно: я не умер. Правда, внизу меня поджидали ребята из «черной стражи», и соображать пришлось очень быстро.       Подход, штатно применяемый в кошмарах, сработал и в тот раз: вырвав винтовку из рук ближайшего солдата, я пристрелил нескольких его сослуживцев. Затем, не обращая внимания на какие-то очень странные ощущения от попадания ответных пуль, стал пробиваться в сторону ближайших дворов. Пробив себе путь к отступлению, я сумел сбежать. Потом… потом было тяжело, реальный Манхеттен оказался «немного» больше своего игрового аналога. Даже примерно помня, где находится нужное место, я искал убежище Даны шесть часов. С момента боя прошло порядка восьми, а первые два были потрачены на попытку понять, что вообще происходит, и куда меня угораздило попасть. В Нью-Йорке столько всего «случается» за год….       Отдельно хотелось бы поблагодарить ту сволочь, которая устроила мне путевку на «сафари». С моим прежним знанием языка шансов было бы сильно меньше, и если с Рэгландом я бы еще хоть как-то договорился, потому что знание латыни для некоторых профессий обязательно, то вот с остальными…. Университетский курс английского был явно недостаточен для инфильтраций в воинские подразделения. Для ведения допросов на интересующие меня темы он не годился вовсе. Жрать же людей для получения их памяти… этот фокус был мне недоступен. Поэтому, летать на вертолетах я научился, а вот с взлетом и посадкой возникали существенные сложности. Танки и БМП — отдельная тема, пользоваться ими было сильно проблематичнее, чем в игре. Слава богу, на Абрамс поставили автомат заряжания, убрав четвертого члена экипажа, иначе использование танка становилось невозможным.       Все упомянутое ломало «канон» напрочь, а уж некоторые «шедевральные» игровые миссии… кто их делал? Если миссия по поиску командира группы забравшей у Рэгланда весь материал для исследований, данный тому МакМалленом, в значительной степени повторилась в реальности, то вот последующие... Угонять танк, а потом везти доктора сначала на заброшенную базу, затем охранять его от волн атак зараженных и после этого спешно сваливать в больницу? Зачем? Мерсер — вирусолог, он был обязан уметь обращаться с биологическим материалом, и амнезия — не оправдание. Всегда можно было поглотить пару лаборантов, или кого пообразованнее…. Хотя, о чем это я… игропром же.       Самым сложным в этом всем оказалось проведение экспресс-допроса. Только для того чтобы определить местонахождение командира группы морпехов, изымавшей трупы у дока мне пришлось допросить трех рядовых и одного сержанта. Убедить их добровольно поделиться информацией оказалось непосильной задачей, выпытать оказалось гораздо быстрее. Альтернативы этому попросту не было, время утекало как песок сквозь пальцы, я не знал, сколько мне еще осталось.       Разработка основы для синтеза антидота к патогену заняла около суток. Еще четыре понадобилось для поиска охотника с нужными мутациями, ради этого даже пришлось угнать вертолет со специальным оборудованием, перехватив его прямо в воздухе. Было непросто, но я справился, и заставил пилота сделать все, что мне нужно. И даже отпустил его, после всего этого, «слив» нужную информацию и заставив ученых ускорить разработку альтернативных способов борьбы с зараженными. Ведь хитрый план МакМалена провалился в тот момент, когда я вколол основу «охотнику», превратив его в ходячий инкубатор. Час, проведенный за игрой салочки с полутонной тушей, внешним видом похожей на гибрид Голума и бульдога, оказался одним из самых длинных в моей жизни.       Поглотив «охотника», я смог купировать рост паразитарной опухоли, уничтожить метастазы, проникшие в половину моего тела и затем — ступенчато уменьшить и затем окончательно ликвидировать ее основное тело. К сожалению, в реальном мире ничего не происходит по мановению палочки. Приходится работать, решая проблемы и набираясь опыта.       Дальнейшее напоминало игровые события лишь одним: беспощадной войной с Элизабет Грин. Пришлось постараться, чтобы выманить, а затем и уничтожить эту тварь. Эпопеи с захватом Даны «Вожаком стаи» — твари, весьма похожей на «Охотников» удалось избежать. Всего-то надо было заблаговременно создать систему видеонаблюдения и заминировать окрестности. Это было бы сделано в любом случае, как и оборудование нескольких запасных «командных пунктов», ведь нельзя же складывать все яйца в одну корзину.       Не зная конкретных дат, приходилось действовать вслепую, вспоминая ключевые триггеры и стараясь использовать их как можно эффективнее. Я вообще знал не так чтобы много, пройдя игру в две тысячи девятом, и спустя пять лет многое успел позабыть. Что-то вообще выяснил только на месте, «разговорив» некоторых лиц, причастных к происходившему. Часть из них даже осталась в живых, а некоторые — так и вовсе, целыми и невредимыми. Люблю иметь дело с профессионалами, они хорошо знают пределы своих возможностей и не пытаются изображать героев.       Как бы то ни было, с Элизабет Грин было покончено. Это мероприятие нельзя было назвать простым, в нем оказалось задействовано около половины всех морпехов и «Черной стражи»… ну и я тоже не остался в стороне, особенно в финальной фазе операции. Проводка конвоя и нагнетание боевого токсина, поражающего только зараженные организмы оказались самым простым делом. Вот к уничтожению здоровенной туши, напоминающей… мда, довольно сложно описать этот кусок мяса. Самым близким можно назвать гидру из школьного учебника биологии за шестой класс. Только вот размеры… надземная часть — десять метров в высоту и шесть в обхвате, три отростка — точные копии центрального тела, только размером меньше на треть.       Уничтожение этого существа заняло полтора часа, вылившись в два налета авиации, сорок минут непрерывного огня артиллерии и периодические визиты ударных вертолетов. Наземная операция захлебнулась под «рашем» «охотников» и других тварей, тысячами полезших из подземных коммуникаций.       Попытавшуюся сбежать Элизабет Грин останавливал уже я, осчастливив ее очередью из крупнокалиберного Браунинга. Что-то менее существенное использовать смысла не было — ее сила и скорость находились примерно на моем уровне, или, может немного меньшем. Ну а потом… как говорят японцы, «Итадакимас». Следующие десять минут я практиковал скоростной паркур в попытках оторваться от «хвоста», сочетая это с попытками разобраться в управлении зараженными. Получилось не сразу, но я отдал команду на атаку главной базы «черной стражи».       Эта диверсия не стала последней, мне удалось втихую проникнуть на авианосец «Рейган», и немного поджарить его изнутри. Заодно, уничтожил двух генералов: Рэндел и Таггарт не пережили той ночи. Те сутки действительно стали черным пятном в истории подразделений «особого назначения»: потеря значительной части боевой техники, личного состава и командования привела к их расформированию.       Капитан Кросс… он вроде до сих пор числится в списке пропавших без вести. Реально — живет где-то в Техасе, я не уточнял. Дана вроде тоже где-то в тех краях, но это информация четырехлетней давности. В моих обстоятельствах от тех, кто тебе дорог лучше держаться подальше, недавние события подтвердили это в очередной раз.       Следующие семь лет выдались не менее насыщенными. Два года в Америке, за которые Дане и Кроссу были организованы не только новые документы, но и полностью проработана легенда и сделано несколько уровней прикрытия. Еще один на нелегальном положении в России, когда мне пришлось разбираться с тем, кому можно доверять, а с кем — просто работать. Остальные четыре года продолжалась работа в подразделении «вроде как частников», имеющих полулегальный статус. Мы даже были зарегистрированы и имели лицензии, платили налоги и проходили проверки на соответствие санитарным и прочим нормам. Деятельность — изготовление оружия на заказ и исследовательская деятельность. Неофициально — специальные операции, которые не могут быть проведены профильными ведомствами.       Все это осталось в прошлом. Сейчас мне некуда возвращаться и незачем это делать. Цели отработаны, схроны выпотрошены, а их содержимое рассортировано по степени полезности. Имущества у меня немного: примерно полмиллиона в драгметаллах и прочем ценном добре, несколько образцов очень нестандартного огнестрела да три ноутбука. Остальное осталось на базе, да и проходило в основном по части недвижимого имущества. Большая часть еще и не пережила штурма, а остальное либо сгорело в пожаре либо оказалось конфисковано во время расследования. Такие вот дела.       Навигатор сообщил о достижении последней точки моего маршрута. Спустя трое суток и несколько сотен километров я въехал в небольшой городок и остановился неподалеку от нужного места. Навьючив на себя туристический станковый рюкзак, и держа в руках два кофра аналогичного размера, я неторопливо вышел из машины и подошел к местной библиотеке. Красивое здание постройки начала девятнадцатого века уродовалось одной деталью, которой не должно было быть вообще. Металлическая дверь в стиле «хай-тек» смотрелась инородным вкраплением, которое никак не вписывалось в окружающий стиль. Местные жители вряд ли допустили бы подобное нарушение архитектурного стиля…, если бы могли ее видеть.       Обычно, умение видеть невидимое является признаком психического отклонения и служит показанием как минимум визита к психиатру, но у меня особый случай. Галлюцинации не оставляют материальных подтверждений и из них не появляются костяные гончие. Тот эксперимент окончился не лучшим образом, однако после нескольких попыток удалось определить взаимосвязь между дизайном и типом мира, в который ведет дверь. Одна попытка в год — этого довольно мало для хорошего выбора, так что придется положиться на удачу. И, надеюсь, меня занесет не в мир комиксов DC.