В конце пути

- Убери немедленно свои холодные руки от нашего горячего мяса! – Елена с хохотом бьет Уэса по рукам и тот возмущенно смотрит на Деймона. - А я так смотрю, после третьего стакана пива твоя девушка перестала пытаться мне «Выкать». Деймон довольный, счастливый, тоже уже немного пьяный, подходит к Елене и ласково обнимает ее за талию. Она хихикает, прижимаясь к нему, и сладко мурлычет что-то, зарываясь носом ему в шею. От него пахнет сладкими духами, дымом от костра и еще немного пивом. Он весь какой-то настоящий, живой, и друзья его такие же. Они все совершенно не походили на ходячих мертвецов, как, например, окружение Элайджи, все мысли которых были о финансовых отчетах, разговоры о деньгах и интересы в них же. Елене хотелось зажмуриться, заткнуть уши и убежать подальше от них, чтобы не видеть этих каменных лиц и стеклянных глаз, начисто лишенных какой-либо эмоциональности. Тут все были другие. Они шутили, смеялись, подкалывали друг друга. Они пьют пиво, не считая, что оно им не по статусу. Они жарят мясо на решетке, не боясь заляпать жиром дорогущие джинсы. Они общаются со всеми на равных, не смотря на то, что явно, по своему положению превосходят многих в этом городе. Кай долго мучает гитару, которую нашел в доме Деймона, и Аларик, не выдержав, идет объяснять ему, что он делает не так, и, как правильно. Елена внезапно снова начинает чувствовать себя дома, и где-то в ее счастливой, немного хмельной голове проносится шальная мысль, что она хотела бы познакомить Деймона с родителями. Он бы легко вписался в эту семью. Да, и отец, наверняка бы принял его, а значит, приняла бы и мама. И Деймона, и Пабло. Они были милыми добрыми… они были живыми. - Привет! – на участок заходит Стефан, и Пабло неожиданно оживляется, увидев его. - Здорова, ты куда пропал? - Вы знакомы? – Елена хмурится и ловит напряженный взгляд Кэролайн. - Конечно, - Пабло невозмутимо пожимает плечами, - это мой двоюродный брат. - Вообще-то, - Деймон хмурится, - это твой… - Да-да, - Пабло закатывает глаза, - какой-то там племянник. Я помню. У нас странные родственные связи из-за того, что черт знает сколько лет назад, пошла сильная разница возрастов. А вы же вроде учитесь вместе, да? - Да… - Елена сжимает зубы, - учимся. Кэролайн помогает подруге снять с огня очередную порцию мяса и, взяв ее за руку, подводит к Каю и Стефану, которые молча смотрят друг на друга. - Ничего не хочешь нам объяснить? – Кай, наконец, подает голос. - А, что объяснять? – Стефан пожимает плечами, - думаете, я рад, что он руководит колледжем? Да он настоящий тиран, вы его еще плохо знаете. И, да, я был в первых рядах, кто голосовал за то, чтобы его сняли… ну, может быть, разве, что после Елены… он отличный человек, ну учиться под его руководством… хуже быть не может. - Да уж, - Елена поджимает губы, - тут я полностью согласна. - Так, что, - Стефан с улыбкой обнимает ее за плечи, - предлагаю всем поддержать Team Stelena и избавиться от нашего директора. Елена хихикает, активно кивая, одобряя его слова, и ловит пристальный взгляд Бонни. - Сальватор, ты охренел?! – все вздрагивают от резкого голоса Рика и оборачиваются к костру, где Деймон укладывает что-то в угли, - что ты, мать твою, делаешь? – Рик в упор смотрит на него. - Картошку, - Деймон пожимает плечами. - И что ты делаешь с картошкой? - Зальцман? – Уэс неожиданно начинает улыбаться, - ты забыл? Серьезно? - Что я забыл? - Как нас кормили печеной картошкой где-то под Москвой? Ее же именно так и пекли. - Точно… - Рик моментально становится серьезными и каким-то… немного растерянным, - я забыл… много лет прошло. Под Москвой. Там было очень страшно. Страшнее всего оказалось смотреть на умирающих и знать, что не можешь помочь. Нет. Не так. Еще страшнее было знать, что можешь помочь, но не имеешь на это права. Они поклялись, что больше никогда не вмешаются в ход истории. Они поклялись, что спасать людей они будут только общепризнанными врачебными методами. Если бы не Пабло, они никогда не позволили бы себе такого. Но это был ребенок. Сын одного из них. И он умирал. Они не могли допустить этого. Они всего один раз нарушили свое слово. Именно там, под Москвой. Когда пришло осознание, что, если они не сделают этого, спасать и менять что-то будет уже некому. С тех пор прошло больше семидесяти лет. И теперь они точно знали, что больше не позволят себе решать, кому жить, а кому умирать, а главное, кому и почему стоит жить вечно. - Деймон, - он вздрагивает от голоса Бонни, - Деймон можно Вас… тебя на минутку? - Да, - он хмурится, - что-то случилось? - Ну… - она облизывает губы, - как сказать..? - Желательно, честно. - Елена не сказала тебе… - Бонни затихает на минуту, - хотя… может, и правда, не стоит..? - Наверное, не стоит, - Деймон покорно кивает и делает попытку уйти. - Подожди! – Бонни изумлено смотрит на него, - тебе, что все равно? - Я должен поиграть угадайку? – Деймон строго смотрит на нее, - я даже не знаю, о чем ты. Захочешь, скажешь. - Против тебя собирают подписи, - выпаливает Бонни на одном дыхании, - студенты и преподаватели. Они не хотят, чтобы ты руководил колледжем. - Елена знает об этом? – Деймон не отрывает от Бонни синих стеклянных глаз. - Да… она не рассказала тебе? - Не рассказала, - Деймон едва заметно улыбается, коротко кивает Бонни и отходит в сторону, ища глазами Елену. Она у костра вместе с Пабло со смехом и воплями пытается почистить горячую картошку, которую только что вытащили из углей. Елена обжигает ладони, подбрасывает комочек фольги вверх, отчаянно дует на него, и беспрерывно смеется, упорно отказываясь от помощи Пабло. Когда ему, наконец, удается отобрать у нее ту несчастную картофелину, она с удивлением смотрит на то, как легко он держит ее в руках, совершенно не обжигаясь, и начинает с визгом и возмущениями что-то выяснять, периодически, хватая его за руки. - Кто тут орет на весь двор?! – Деймон тихонько подкрадывается к ней и подхватывает на руки, перекидывая через плечо. - Аай!!! – Елена вскрикивает и начинает остервенело колотить его кулачками по спине, - ты напугал меня!!! Не стыдно?! - Неа, - он опускает ее на землю и с удовольствием целует в шею, - вообще нет. - Перестань, - Елена делает страшные глаза, - тут твой сын! - И что? – Деймон беззаботно пожимает плечами,- он еще и не такое видел. - Какая прелесть, - Елена закатывает глаза, и тут Пабло протягивает ей очищенную картошку, - спасибо. Она откусывает маленький кусочек и ловит на себе заинтересованные взгляды обоих Сальваторов, и отца, и сына. - Ну как? - Вкусно. Это, действительно, очень вкусно, но почему-то Елене становится безумно неудобно перед Кэтрин. Перед этой несчастной женщиной, с которой они даже не знакомы. Ей кажется, что она сейчас ворует ее жизнь. Все это… муж, сын… это все принадлежало Кэтрин. Это ее один должен был целовать, а второй помогать ей очистить эту несчастную картошку. Это она должна была жарить с ними мясо на лужайке, пить пиво и хохотать от глупых шуток друзей Деймона. Все это должно было стать ее счастьем, но, почему-то, стало счастьем Елены. И, словно сказать, что послужило тому виной, упоминание Джо о могиле Кэтрин, несколько стаканов пива, или Пабло, который видел своего отца с другими девушками… видел с ней… так не должно было быть. - Деймон… - она пытается вырваться от него, - Деймон, пусти меня… - Что произошло? – он хмурится, - Елена? - Ничего… - она часто-часто качает головой, - ничего, все в порядке, правда, просто… мне нужно пройтись, я… я не надолго… извини… Она всовывает ему в руки ту саму недоеденную картошку, резко разворачивается и бросается бежать. Почему-то ей становится холодно, и кажется, что по венам вместо крови начинает течь ледяная вода. Она всегда боялась одна ходит по ночам, но сейчас ей отчего-то не страшно. Перед глазами бесконечно всплывают все новые и новые картинки из ее прошлого, раз за разом воскрешая в памяти образ их счастливой семьи. Мама и папа. Ее мама и папа. Они вместе всю жизни, и ни Елена, ни Сара, даже, если бы очень захотели, не смогли бы представить себе, их по отдельности, не то, что с кем-то другим. Елена закрывает глаза, хоть на секунду, пытается вообразить своего отца, обнимающего другую женщину. Моментально начинает тошнить, а по телу проходит мелкая дрожь. Невыносимо. Она не может быть ее. Не может быть той другой, которая отбирает у Пабло вот такие светлые воспоминания, как есть у нее самой. Он не виноват, что его мама умерла. Ни один из них не виноват в этом. Но так случилось. Так вышло и ничего уже не изменишь, как бы ни хотелось. Но Пабло прожил в счастливой, полной семье четырнадцать лет. И за это время у него, наверняка, накопилось множество воспоминаний, которые ему хотелось бы сохранить, а не растерять, глядя на очередную женщину отца. Кроме Деймона у него никого не осталось. И никто не имел права забирать и его. - Привет, - она вздрагивает от тихого голоса Пабло. - Как ты меня нашел? - Не трудно было догадаться. - Я не пойду назад, - Елена упорно трясет головой. - Ладно, - Пабло пожимает плечами, подходит ближе и садится рядом с ней на маленькую деревянную лавочку, - тогда и я не пойду. Сейчас еще папочка забеспокоится и тоже придет сюда. Вот отлично будет. - Деймон тоже знает, где я? - Думаю, он, так же, как и я, в состоянии сообразить, что ты должна быть на могиле Кэтрин. - Это так очевидно? - Елена, он не изменяет маме с тобой, - Пабло очень серьезно смотрит на нее, - ее давно нет. Он нормальный мужчина. Все в порядке. - Вся эта жизнь… - Елена проводит ладонями по разгоряченным щекам, - она должна была принадлежать ей… - Она и принадлежала, - Пабло слабо кивает, - у нее все это было. Муж, сын. И она любила нас. А мы ее. И она была счастлива. Но она умерла. Не ты виновата в этом. И не я. И не отец, хоть он упорно и винит себя, но… он не при чем. Жизнь продолжается, Елена. Как бы больно не было. - А ты? – она вытирает выступившие слезы, - как ты можешь видеть его с другой? - Моя мама… - Пабло едва заметно улыбается, - ты знаешь, я почему-то очень плохо ее помню. Наверное, это защитная реакция, или что-то типа того. Но я помню ощущения. Помню, что испытывал, когда она была рядом. Эти ощущения похожи на то, что я испытываю рядом с тобой. Она была такой же. Очень просто, доброй. Хоть и избалованной… - он усмехается, слабо и немного грустно. - Избалованной? – Елена хлюпает носом. - О, ты даже себе представить не можешь! Ее обожала вся ее семья. Потом еще и отец. Он ее на руках носил, делал все, что она просила. Он и меня воспитал, что можно сдохнуть, но сделать то, что хочется маме. Она этим совершенно бессовестно пользовалась. Но я любил ее. И отец тоже. И мы до сих пор ее любим, но ее больше нет. Я смирился с этим, а отец… ему всего тридцать три. Он должен жить дальше. Влюбиться, завести семью… - Твой папа очень хороший человек, - Елена, не отрываясь, смотрит на Пабло, - он заслуживает счастья. - Я знаю, - Пабло спокойно кивает, - он заслуживает всего на свете. Мы часто ругаемся, ссоримся, не понимаем друг друга, но… когда не стало мамы… с тех пор, как не стало мамы, я очень стараюсь, чтобы все, что захочет, получал отец. - Он хочет, чтобы ты учился в элитной школе, - Елена слабо улыбается. - Он хочет тебя, - Пабло в упор смотрит на нее, и она вспыхивает, - вот чего он хочет, на самом деле. Быть счастливым… ладно, попытаться быть счастливым, с тобой. - Мы знакомы всего несколько дней… - Елена, если не пытаться, то никогда не получится. Вы оба… - Это похоже на сцену из очень плохого фильма, - Деймон пристально смотрит на них, - любимая девушка и любимый сын на могиле любимой жены очередного Сальватора. Возникает твердое желание застрелиться. - Пап… - Пабло закатывает глаза, и Деймон недовольно фыркает, глядя на него. - Ну, ка, подвиньтесь, ночные философы, - он присаживается на скамеечку между Пабло и Еленой, тяжело вздыхает, глядя на могильный камень и обнимает их обоих. В этот момент, вместе со счастьем, медленно растекавшимся по венам, и вытесняющим пугающую ледяную воду, Елена отчетливо ощущает на себе, практически, материальный взгляд Кэтрин. Остается только определить, которой из них.