***
Ри вспоминала, как начались те события, которые привели к сегодняшнему решению Сармы отправить её к людям. Некоторое время назад в их пещере появился мальчик. Это само по себе было странно. Необычно. Так как никакие мальчики не могли проникнуть в эту пещеру. Как и вообще люди. На их пути оказались бы если не Сарма, то обвалы. И горе упрямцам, которые не поняли бы предостерегающих от непрошенного вторжения знаков. А этот мальчик проник. И он не был призраком. Настоящий мальчик. Живой и тёплый. Это было так удивительно, как если бы в пещеру хлынул свет солнца. Впрочем, мальчик сам чем-то неуловимо напоминал лучик солнца. Да что там лучик — целое светило. Но потом Ри поняла, почему этот мальчик смог попасть в их пещеру. И это открытие было ещё удивительнее, чем его появление в пещере. Только он и мог проникнуть, да ещё и не будучи покалеченным. …Потому что это был не просто мальчик… А никто иной, как … Марит. Марит, которого Ри не видела тысячи лет. О котором тысячи лет печалилась и тосковала. Горько-прегорько сожалея о том, что невольно послужила поводом, из-за которого он когда-то погиб. - Она, конечно, не просила его похищать её и спасать её ценой его жизни. Но всё же, Марит погиб именно потому, что предпочёл спасти жизнь ей, а не себе. После этого случая, обретя вновь способность говорить с Ри, Сарма сообщила, что теперь Марит и Ри скорее всего никогда уже не увидятся. Никогда… А если и увидятся, то очень, очень нескоро. Да и то - просто увидятся. Но не будут вместе. Во всяком случае, Марит долго не сможет вернуться к людям. Не говоря уже о том, чтобы найти Ри или вспомнить о ней. И вот вдруг, хоть и через тысячи лет, Ри снова видит Марита? Живого и здорового. Он, конечно, выглядит несколько иначе. Но не узнать его взгляд она не могла. Как не могла и забыть его. Ри помнила и давний наказ Сармы — при встрече с Маритом, если она когда-то состоится, ни в коем случае не говорить ему, кто он такой. Так как его организм может пострадать от преждевременных воспоминаний. А когда воспоминания станут для него безвредными — он и сам всё вспомнит. Поэтому, несмотря на радость встречи с Маритом, Ри всё же не смогла утаить некоторой печали во время разговоров с ним. - Довольно грустно не иметь возможности сказать любимому человеку — наконец-то мы снова вместе, снова встретились. Но всё остальное Ри могла ему рассказывать. И она рассказала. И Предание. И историю, из-за которой она оказалась с отцом в пещере. Точнее, она только начало этой истории рассказала. Закончить рассказ ей не удалось. Оказалось, что она не может рассказывать о гибели Марита. даже когда он снова к ней вернулся. Пусть и не зная о том, кто он и кто она. Вспоминать и рассказывать историю его гибели всё ещё было слишком тяжело. Её сил на это не хватало. Но он всё равно стал часто навещать их с отцом. Значит, Сарма не возражала… Если бы у Ри и были поначалу сомнения, что этот мальчик — Марит, вернувшийся в мир воплощённых, то они скоро развеялись бы. Потому что он был точно таким же, каким она помнила Марита. Порывистым, импульсивным. И добрым. И он снова … кажется, он снова её полюбил. Как и тогда, давно. Это было одновременно и грустно, и радостно. Грустно — потому что они всё ещё не могли быть вместе, даже несмотря на состоявшуюся встречу. Иначе Сарма сразу отпустила бы всех. А раз она даже не явилась — значит, ещё не время. А если Сарма считает, что ещё не время — значит, так и есть… Интересно — а сама Сарма узнала сына? Наверняка. Иначе она не была бы Сармой... Но всё же капля сомнений была. И только недавняя встреча с Сармой развеяла эти крохи сомнения. А почему была и радость — и так понятно. Хотя прошли тысячи лет, но он всё ещё её любит. И правильнее сказать — снова полюбил? Но это неважно. Любит или полюбил, несмотря на то, что не знает, кто она. И кто он. Несмотря на то, что ничего не помнит про их прошлую встречу. Не помнит, какие чувства они когда-то уже питали друг к другу. Ри с волнением и удивлением замечала в его взгляде такое знакомое выражение. Словно и вовсе не было этих тысяч лет. То же обожание, восхищение, преданность, почтительность. То же изумление. Та же доброта вообще и к ней лично в особенности. Он рассказывал ей о жизни на берегах Моря. Так, словно он не знает о том, что бывает другая жизнь. Его жизнь оказалась тоже удивительной. Совсем не такой, какой была у них раньше. Да это и понятно — как-никак тысячи лет прошли. А однажды он принёс цветы. А вот цветы совсем не изменились. — Они оказались точно такими же, как в их далёком общем прошлом. Те же ирисы, саранки, башмачки и так далее. Она чуть не расплакалась, когда увидела эти цветы. Он, похоже, подумал, что она из-за самих цветов так разволновалась. А на самом деле … а на самом деле она просто вспомнила. Вспомнила, как он же приносил такие же цветы ей в прошлом. Не роскошные розы из ухоженных садов. А простенькие, но такие совершенные дары дикой природы. Не знакомые с уходом, но знакомые со всеми ненастьями. И выстоявшие в них, закалённые ими. … Ей так хотелось, чтобы он приходил чаще. Она призналась, что ей интересны его книги. И тогда он стал приносить ей свои книги. А потом стал пересказывать ей их содержание. О, как она старалась быть хорошей ученицей и всё запоминать, что он ей рассказывает. Ей и самой было интересно учиться. Но в первую очередь она старалась ради него. Чтобы он чаще приходил. Чтобы общался с ней. Чтобы не разочаровался в ней. Она боялась, что с глупой ленивой девочкой он не захочет общаться. Тем более что наверняка наверху у него есть другие знакомые девочки. Любознательные, весёлые. Это и стало поводом для их нового расставания. Ну разве могла она в начале их нынешней встречи предположить, что сама откажется от их встреч? Нет, это казалось невозможным. Но именно так и случилось. — Она сама попросила его больше не приходить… А просто он рассказал о том, что у них скоро начнётся новый учебный год. И хотя он давно старался рассказывать о жизни неинтересно, она-то сразу догадалась, что он преуменьшает привлекательность их жизни, чтобы ей было не так грустно в заточении… Ей стало настолько ясно, что у них нет общего будущего… Что его жизнь там. А её жизнь тут. И там у него будут настоящие обычные девочки. И однажды она не выдержала. Призналась, что устала. Отец сразу понял, что это означает. Что она больше не в силах выносить эти встречи. Ещё недавно столь желанные. Не в силах выносить отсутствие у них общего будущего. И попросил мальчика больше не приходить. Мальчик расстроился. И это тоже было печально. Но у неё не хватило сил продолжать видеться. И знать, понимать, что однажды он сам — сам не захочет приходить. Станет приходить всё реже. Или ещё хуже — станет приходить не по желанию сердца, а из жалости или чувства долга. Или однажды простодушно признает, что он кого-то полюбил. Или предложил кому-то дружбу. Станет рассказывать историю своих отношений. … Нет, на такое у неё сил не было. Лучше было расстаться сейчас. И она рассталась. И вот вдруг, когда она уже смирилась и приготовилась пребывать в полунебытии ещё сотни лет — приходит сама Сарма говорит, что она, Ри, всё же будет жить в верхнем мире, среди воплощённых? Правда, забыв свою прошлую жизнь. Но Марит же смог её полюбить, несмотря на то, что не помнит их общую прежнюю жизнь. Может, и она тоже сможет в новой жизни вместе снова его заметить и полюбить? Наверняка сможет. Главное — что они снова будут жить вместе среди воплощённых… После стольких тысяч лет разлуки - снова вместе.Ожидание сроков, радость встречи, печаль разлуки, все человеческие чувства не исчезают. Кто вместе радовался или печаловался, тот не забывает на долгие века. Чувство, порожденное [прежними встречами], живо через тысячелетия. ... Огни чувства вспыхивают в полной неприкосновенности. Земные слова их не выразят, но сердце отстучит так же, как и тысячелетия назад. http://light-team.ru/forum/52-1333-4