Госпожа Неудача. Полёт в Жизнь

Иногда мир сходит с ума и, взбрыкивая норовистой кобылой, вытворяет совсем уж странные вещи. События несутся куда-то неконтролируемо и стремительно, а ты, застыв в немом изумлении, пытаешься не свалиться на полном ходу с дурноезжей скотины, имя которой — жизнь. Так и меня подхватило, закрутило, понесло — и бросило в самую гущу событий, оказавшихся ничем иным, как неожиданно притопавшими мечтами. «Лови, мы тут, хозяйка! Шоу-бизнес заказывала? — так получай же». Чужой, спонтанно украденный почти что на условно растянувшийся практически в вечность час. Но это всё-таки он. Ведь никто не говорил, что мечты сбываются адекватно? И вот, сидя в салоне дорогого авто, я думаю лишь об одном: это я так желаю неправильно или тот, кто отвечает за исполнение, что-то попутал спьяну? Так ли сладка жизнь звезды шоу-бизнеса? Так ли головокружительны сотни восторженных фанатов и толпы журналистов с хищно нацеленными камерами? Конечно, сие не тот рай, который я себе представляла. Но попав в пёстрый, красочный водоворот, внезапно осознала: это моя стезя. Мне нравится улыбаться, махать рукой, полностью выкладываясь в каждой песне. Я хочу изображать вечную бодрость и валиться с ног куда угодно на пять минут, готовясь к следующему марафону. Но… ещё мне хочется быть собой. Не играть временную роль, накладывая грим и копируя жесты. Личина кумира, под которой мечтала прятаться, стала будто бы маленькой. Что-то моё, личное, живое зародилось внутри и рвалось к свершениям с безумной силой. Именно поэтому последний концерт стал облегчением. Конечно, было грустно оттого, что сказка подходит к концу, но и чужую шкурку тянуло скинуть. Больше никаких чёрных кожаных костюмов, крупных локонов и жирной подводки у глаз. Я — это я. И надеюсь, «Падшие Ангелы» смогут меня понять. *** Снова за окнами серым котом потягивается прохладный вечер, а я спешу в кабинет Аниты Девидсон, сжимая в руке пергаментный пакетик тёплых ещё пончиков. Довольна ли ректор моим спектаклем? Или я завалила важное для неё задание? Не заметили ли продюсеры замены? И ещё — на ум пришли бесчисленные интервью — сколько глупостей успела нагородить журналистам? — Проходи, Кристина, — донеслось из-за двери раньше, чем моя ладонь коснулась светлой её поверхности — чудеса проницательности и только. К моему удивлению, Анита в помещении была не одна. Взяв в заложники массивный стол, сестрички Девидсон дисквалифицировали бесконечные стопки бумаг, сменив их вазочкой аппетитного печенья и россыпью цветных конфет. Там же обнаружились блюдечки с золотистыми краями. А чашки кофе девушки сжимали в руках — аромат божественного напитка, разлившись в уютно-жёлтом от зажжённого света воздухе, коварно дурманил, приглашая как можно скорей присоединиться к трапезе. — Я тебе рада, Ли, — смущённо затопталась я на пороге, всё ещё ощущая где-то в глубине души робость перед кумиром, странно разбавленную теперь знанием самой страшной, пожалуй, из имевшихся у неё тайн. — С выздоровлением, — прибавила наконец и, взмахнув принесённой снедью скорее для собственной уверенности, чем для создания некого подобия позитива, широким шагом прошла к своему любимому месту у подоконника. — Спасибо, дубль, — широко улыбнулась Лика. — Не хочешь остаться на постоянной должности? — Подмигнув зелёным глазом, сделала приглашающий жест рукой. — Садись-садись. Кофе будешь? Кивнув, я вытащила особенно привлекательную конфетку в золотой обёртке. — И самую большую чашку. Вот скажи мне, какой псих продумывает твой пиар, Ли? Выгнув бровь, солистка «Fallen Angel» щёлкнула кнопкой электрочайника. — А что такое? Неужели тебе не по душе здоровое питание? — Хлебцы поперёк горла встали, — прокаркала я, выуживая следующую сладость. Хмыкнув, Ли покрутила перед глазами серебристую ложечку. — Именно из-за этого ты сообщила журналистам, что со следующим альбомом начнёшь питаться святым духом? — Ну так по убавлению же, — расцвела широкой улыбкой я. — Кстати, они у меня прядь волос попросили. — Попросили. — Теперь младшая Девидсон насыпала сахар. — Но зачем ты дала им прядь барабанщика? — Ну-у… — сунув за щёку уже четвёртую конфету, я призадумалась. — Не расплетать же было косу? — сощурилась наконец и прыснула в ладонь. — И… Я честно сначала пыталась обобрать гитариста. — Дык он же лысый! — не выдержав, присоединилась к смеху собеседница. — А борода на что? Лишь тогда, когда дышащая жаром чашка крепкого кофе очутилась перед моим носом, беседа перешла к серьёзному тону. — Конечно, — покрутила в тонких пальцах пышный пончик Ли, — от всего, что ты наворотила, мне впору в гроб прятаться, но я невероятно благодарна за твою помощь. Даже не представляешь, как помогла. — И с видимым удовольствием вгрызлась в золотистый бок. — Скажи, чего хочешь в ответ, — приняла словесную эстафету Анита. — Конечно, звёзд с неба не жди, равно как и досрочного красного диплома, а вот что-то, что нам с сестрой по силам… — Да ничего мне не нужно, — широко улыбнулась я. — Эта неделя уже принесла нечто важное и нужное — опыт. — Что ж, — теперь говорила Ли, отчего-то заглядывая вглубь чашки. На гуще гадает, что ли? — Тогда позволь сделать своё предложение нам. — Я знаю, ты хорошо сработалась с ребятами из своей группы, — задумчиво протянула Анита, крутя в пальцах конфетку. — Сработалась, — кивнула я. — Но это лишь концерты в парках для заработка. Не более. — А если у вас появится продюсер? — улыбнулась Ли, всеми силами пытаясь походить на змея-искусителя. — Хотела бы войти в шоу-бизнес новой звёздочкой? — Новой звёздочкой, — повторила я, будто бы пробуя слова на вкус. — Ну разве можно от такого шанса отказаться? — Что ж, — хлопнув в ладоши так, будто ставила точку в разговоре, Ли поднялась. — Анита, с тебя состав. С меня — раскрутка. А ты дерзай, Кристина. Захочешь — справишься. *** Отчего-то всегда самые судьбоносные события моей жизни происходят именно осенью. Эта прохладная, печальная красавица с влажными серыми глазами кружится золотисто-багряным танцем, палит костры, провожает журавлей, а я что-то меняю. Когда весь мир увядает, я тянусь к солнцу. Когда люди мучатся хандрой, мне некогда и кофе выпить. Отнимая жизнь медленно опадающих листьев, пора меланхоликов стала временем зарождения нового огонька. Огонька моей сбывающейся мечты. Ли и Анита развернули невероятно бурную деятельность. Конечно же, оповестили Льюисов. Конечно же, уговорили ребят. А ещё от щедрот выделили нам небольшую студию и даже помогли мне подыскать уютную однокомнатную квартирку с прекрасным балконом и высокими потолками. Вот в новой студии мы и встретились в первый раз. Почти все знакомые лица. Кроме одного. — Не хлопаем глазами, ребята! — подняла ладонь в приветственном жесте Ли. — Это ваш новый директор — Эрик. Любим, жалуем, не разочаровываем. Вопросы есть? Нет? Тогда рассаживаемся. Что ты хотела спросить, Кристина? Э-э-э? Не по сути. Падай. Времени у меня в обрез… И так далее, так далее, так далее. На некоторое время я ощутила себя первоклашкой на уроке. Вопросы решались быстро. Молниеносно даже. «Инструменты? — Есть. Расписание? — Сами определитесь. Так. Что дальше по списку? Ага! Отлично! Раскрутка, концерты, клипы, толпы фанатов у ног? — Вы бы хоть первый альбом просто написали и выучили, мечтатели! Что-о? Бас-гитаристку им подавай? — Ну с этим пока запарка. Выкрутитесь! Нет? — Ваши проблемы, ребята. Так. Ну, кажется, всё… Ах, нет! Точно! Как хотите зваться в наших рядах? „Недоумки“ и „Мастодонты“ — не предлагать! Почему? Джек, ты в самом деле это спросил? Значит, действительно не предлагать! Зачем людям о себе правду рассказывать?» И в этом дурдоме я собираюсь работать? Люди добрые, скажите, мне действительно нужно на это подписываться? Вот только людей редкого, вымирающего вида — «человек милосердный» — рядом не оказалось, а зловредные и жестокие просто сунули под нос готовый контракт. Читай, дескать, вникай, думай. Ты эту кашу заварила, тебе и лидером быть! В общем, всем сутки на размышлизмы. Завтра встречаемся здесь же, тем же составом — и окончательно определяемся. — И ещё, ребята! Название выдумать не забудьте! Вопреки всем надеждам, сон отказался заглянуть в полумрак моей маленькой квартирки. «А стоит ли подписывать контракт? Может, это неверный шаг?» — крутилось в голове. И дальше, без перехода: «Название группы… Придумать… Какое? Господи, вот скажи, куда я лезу?» Курсируя от кровати к кофейнику, я то и дело замирала возле окна. Нельзя пить столько кофе. Но разве могу с собой справиться? И всё-таки. Название. Какое? А ночь натянула чёрные перчатки, и лишь иногда сквозь широко разведённые её пальцы проглядывали холодные огоньки далёких, далёких, далёких-далёких звёзд. Прихватив с собой очередную горячую чашку, вышла на балкон. Давно не сентябрь. Колючий, порывистый ветер обжигает кожу. Над ароматным напитком поднимается белёсое облачко пара. Интересно, который сейчас час? Кажется, время тянется бесконечно. Как и раздумья. В то время, как сердце давно решило всё, здравый смысл взвешивает варианты. Спал бы уже, неугомонный. Завтра я поставлю свою подпись — и будь что будет. Если судьба бросает подарки прямо в руки, не ловить — преступление. Разве не так? Но какое же придумать название? Или понадеяться на ребят? А тем временем на горизонте медленно, медленно проступала светлая полоса. Рассвет, а я так и не сомкнула глаз. Ничего. Сделаю макияж, выпью ещё одну чашку кофе… Невидимый художник водил огромной кистью: смешивал краски, разводил, сгущал цвета… Одна за одной гасли звёзды. Будто бы умирая. Первая, вторая, третья. Интересно, а сколько их всего? Улыбнулась. Да. Риторический, однако, вопрос. Но как же красиво. И хочется бесконечно долго смотреть в небеса. Как там сказала Ли: «Хотела бы ты войти в шоу-бизнес новой звёздочкой?» Или вопрос был поставлен иначе? Новой звёздочкой. А разве звёзды бессмертны? Что я наблюдаю: извечный круговорот событий или же медленное, торжественное умирание, знаменующее собою рождение нового дня? Тьма, ещё недавно бывшая густой и непроглядной, застыла клочьями на грани смерти и возрождения. Почти над самым моим балконом. И там же из последних сил светилась крохотная, одинокая звёздочка. Огромное солнце готовилось задушить её слабое сияние, но звёздочка была. И жила. И будто бы подмигивала мне, застывшей на небольшом открытом балконе. Она одна. Сражаясь — не сдается. Цепляется за жизни слабый свет. Ведь больше ничего не остается Для той, кому средь нас уж места нет. Но почему так больно, так жестоко? За что? Ведь ей совсем немного лет. Она как та звезда в рассветном небе — Ей тоже в этом мире места нет. Но ты должна назло судьбе-старухе, Назло врагам должна свой путь пройти. И снова вспыхнуть там, на горизонте, По жизни этот свет с собой нести. Слова сами рождались в голове. Корявенькие, рваные, как остатки ночи. И на таком же обрывке бумаги были записаны. Почти не глядя. В спешке. Что-то странно-нежное поселилось в душе. Подмигнув в последний раз, утренняя звезда исчезла, и по щеке скатилась одинокая слеза. — Спасибо тебе, — прошептала я на прощание. — Спасибо! Слышишь? — и тихо затворила за собой дверь. Пускай просыпается город. Пускай стрелки часов неумолимо бегут вперёд. В моей же памяти пока есть место лишь рассвету и звезде, с которой мы чем-то похожи.