* * *
Когда утром нукенины начали собираться, готовить завтрак и вообще активно двигаться, недоутопленник всё равно не проявлял признаков разумной деятельности, совести или хотя бы паранойи. Итачи пришлось расталкивать его самому. — Тчо? — спросил парень слегка невнятно, с трудом разлепив глаза. — Шафарджи начифряки? Итачи удивился. На иностранный язык это похоже не было, да и вчера он говорил нормально, без акцента. — Жубжа. Ухугака о никкрика, — решил парень и попытался свернуться уютным калачиком. — Нячикин суза… — Эй, хватит бред нести! — Итачи снова потряс его за плечо. — К… калибуфа? — парень посмотрел на него, сощурился. Закрыл глаза, напрягся так, что на висках проступили жилки. — Н… не мофу. Тчо… Ктфо… ты? А-а-а-а! Недоутопленик опустил голову, тяжело дыша. Учиха нахмурился. Было видно, что он не притворяется, но с таким эффектом после применения шарингана Итачи сталкивался впервые. Правда, раньше он использовал Тсукуёми исключительно по прямому назначению, но ведь тот же Какаши после полного цикла вполне себе мог связно говорить. Значит, дело не в этом. — Может, представишься? — Кисаме, похоже, было весело. — Он вроде спрашивал. Итачи нахмурился сильнее. Парень явно пытался говорить осмысленно и не сразу понимал, что у него выходит полная белиберда. Интересно, если снова затянуть его в гендзюцу, там будет то же самое? Или речь станет нормальной? — Меня зовут Итачи, — Учиха постарался говорить мягко, успокаивающе. — Расслабься. Ничего страшного. — Лебахуда гурузай чока пу! Р-р-р-р-р! — парень зажмурился, дёрнул связанными руками. — Разв… шошоко. Напи… кркдуда. Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!!! Рычал парень вполне натурально, да ещё и чакра дёрнулась, попытавшись собрать во что-то вроде призрачного покрова. — Йа-йа… — жалобно заключил он. Понять, что пытался сказать парень на этот раз, с ходу не удалось. Разве что жест позволил предположить, что недоутопленник хочет избавиться от верёвок. Итачи подумал немного, решил уточнить сначала степень адекватности. Ловить впавшего в амок парня с довольно сильной чакрой было бы… Утомительно. — Ты меня понимаешь? Кивни, не нужно говорить. Парень твёрдо кивнул. И буркнул: — Нехачи бубу са. — Хочешь, чтобы я убрал верёвки? Ещё один кивок. — Будешь нападать? — Итачи чуть прищурился, чтобы повысить чёткость зрения. Парень закатил глаза. Посмотрел сначала на одного, потом на другого, затем на себя и пожал плечами. Встретил полный непонимания взгляд, скорчил рожу, помотал головой. — Раз… вя… бугакубу. Р-р-р-р! Кисаме хмыкнул: — Ни биджу не понятно, но даже если бросится — обещает быть весело. Итачи бросил на напарника недовольный взгляд, потянулся распутать узлы. Связывал он парня на совесть, но без особого фанатизма, так что освободить руки получилось быстро. Верёвки на ногах Учиха пока трогать не стал. Парень размял руки и первым делом ощупал свою голову. Ничего особенного не обнаружил. Скорчил недовольную рожу. Огляделся, взял какую-то веточку. Снова огляделся. Изобразил, что он что-то пишет этой палочкой — ибо на траве выковыривать послания было как-то не с руки. Затем зашипел, хватаясь рукой за голову. — Он умеет писать, и у него болит голова, — Кисаме продолжал развлекаться, констатируя очевидное. — Тащим к берегу? Итачи качнул головой. На песке писать было бы, конечно, удобнее, но ему было слишком интересно. А по манере держать кисть о человеке можно многое узнать — начиная с того, как часто ему приходится эту кисть в руки брать. Благо, что плащ был достаточно просторным, чтобы в одном из карманов уместить походную чернильницу, кисть и свиток. Правда, часть Итачи уже исписал аккуратной каллиграфией, но оставшегося чистым куска должно было хватить. Чернильницу Учиха открывать специально не стал. Хитрая конструкция, мешающая пролиться чернилам, могла озадачить любого, кто сталкивался с ней впервые — там и не разберёшь поначалу, куда кисть обмакивать. А парень явно пользовался ей не впервые — сразу автоматически сунул кисть куда надо, развернул свиток. Посмотрел на каллиграфию. Посмотрел на Итачи. И написал на свободном месте «Акустико-мнестическая афазия». — По-прежнему бред, — вынес вердикт Кисаме. — Подожди-подожди, это похоже на какой-то медицинский термин, — нахмурился Учиха. Парень закивал и написал: «Не контролирую речевой аппарат». — Хм… А что с головой? Легче, чем вчера? Парень замер, моргая с периодичностью ровно раз в семь секунд. Затем его глаза широко распахнулись, он отшатнулся, едва не сев задницей в костёр, что-то невнятно пробормотал. — Ты напиши, — терпеливо подсказал Итачи. — Непонятно же. Недоутопленик моргнул. Быстро написал, продемонстрировал. «А кто я?» Итачи тихо, но с чувством выругался. Кисаме удивлённо хмыкнул — обычно добиться от Учихи столь явного проявления эмоций было куда сложнее. Итачи посмотрел на напарника, на сверлящего его взглядом недоутопленника… Второе ругательство вышло громче, но с отчётливой ноткой обречённости. Кисаме запрокинул голову и счастливо заржал.Часть 1
25 августа 2015 г. в 21:08
Страна Рек вызывала у Итачи некое подобие ностальгии. Когда-то именно здесь проходила его первая миссия по сопровождению. Через неё Учиха уходил после резни клана — повторять путь Мадары в сторону Долины Завершения показалось ему дурным вкусом. И в Стране Рек же его тогда и нашли посланцы от Акацки.
А ещё бегущая вода всегда напоминала ему о Шисуи. Кисаме, зная привычку напарника подолгу задумчиво смотреть на журчащие потоки, не торопил. Хошигаке вообще умел удивительно тонко чувствовать чужое состояние и настроение — только далеко не всегда считал нужным брать его в расчёт.
Собственно, Итачи никогда не задавался вопросом, что это — звериная интуиция или же совершенно неожиданная для шиноби человеческая чуткость. Ему было всё равно. Напарник не лез к нему в душу, прикрывал в случае необходимости и был достаточно самостоятелен, чтобы не обременять своим присутствием.
Окажись на его месте тот же Дейдара — было бы намного хуже. А так Кисаме Учиху вполне устраивал. С лица, как говорится, воду не пить.
Впрочем, отстранённое состояние не помешало слуху уловить выбившийся из общего ритма плеск, а сознанию — тут же среагировать на него. Итачи не дёрнулся, не принял стойку — только перевёл взгляд в нужную сторону. Для Учиха взгляд — достаточно серьёзное оружие, чтобы считаться с ним гораздо больше, чем с кунаями.
При бродячей жизни нукенина потеря бдительности — почти всегда смерть. И то, что плеск издавал отчаянно барахтающийся в воде светловолосый парень, окружённый хаотично прорывающейся чакрой, причиной расслабляться вовсе не являлось. Итачи просканировал окрестности, убедился, что иных источников чакры, кроме Кисаме, поблизости нет, ловушек, следов техник и животных крупнее выдры — тоже, и только тогда присмотрелся к неудачливому пловцу внимательней.
Зрение подводило, так что толком рассмотреть его не удалось. Впрочем, звуки, запахи, эманации чакры позволяли дополнить картину до нужной степени достоверности. Заплывом ради удовольствия это точно не было. На спасающегося от погони парень тоже походил мало.
Итачи как раз лениво размышлял, выловить ли его из реки, или пускай барахтается дальше, как слишком резкие и беспорядочные движения всё же вынесли пловца на мелководье.
Парень вылез на берег на четвереньках, отчаянно кашляя и матерясь. Итачи не особо скрывался, но неудавшийся утопленник не обращал на него никакого внимания. Откашлявшись, он натурально завыл, начал биться головой об речной песок. Расплакался. Зарычал, ударил песок кулаками. Заматерился.
— Бля… Ну как же я уста-а-ал… — протянул он тихонько, а затем уныло сел и посмотрел в сторону реки. — Что уставился? Психов не видел? Дай с ума сойти спокойно.
Учиха заинтересованно поднял брови. Потом даже сдвинулся со своего места, обошёл парня вокруг. Примерно его ровесник, волосы светлые, точный оттенок не разобрать из-за водорослей и грязи. Глаза тёмные, кожа тоже светлая. Одежда истрёпана в хлам, но видно, что не от долгой носки, а от выматывающего марш-броска. И всё же убегающим от погони недоутопленник не выглядел.
— Таких — нет. Ты кто такой?
— А тебе какая разница? Хнычущий психопат. Вали уже, взять с меня нечего, да и как противник интереса не представляю: чуть чихнёшь — сдохну. Кстати, а где это мы? У-у-у, — парень сжал виски пальцами.
— В Стране Рек, — Итачи уселся на прибрежный камень, рассматривая собеседника со всё возрастающим любопытством.
Парень был дёрганым, резким — но таким восхитительно непредсказуемым в своём поведении, что Учиха просто не мог взять и уйти. Всё-таки обладать настолько развитым шаринганом довольно скучно — предсказывались эмоции по малейшим движениям мимических мышц, угадывались намерения по колебаниям чакры. Большую часть реплик Итачи мог говорить за собеседников — настолько банальны и предсказуемы они были.
Этот же… Казалось, он и сам не знает, куда его дёрнет в следующую секунду.
Итачи давно уже не испытывал таких ярких эмоций. И пусть это было всего лишь любопытство с немного детским желанием потыкать безумца палочкой и посмотреть на реакцию, отказываться от них Учиха не собирался.
— А чего с ума сходишь? — почти дружелюбно поинтересовался Итачи, наблюдая за попыткой стукнуться лбом о песок.
Парень посмотрел на него в бессильной ярости. Попытался что-то сказать, но изо рта вырвалось что-то вроде «Прфсктф». Недоутопленник сжал виски, сильно-сильно сосредоточился и медленно, раздельно проговорил:
— Пошёл нахуй, я тебе не игрушка. Больно-больно-больно! Ваши слова не имеют смысла, перефразируйте. Бля, ну как же это останови-и-ить?..
Парень в отчаянии запустил руки в волосы. Итачи перестал улыбаться — ненужную жестокость он никогда не любил, а измываться над бедолагой только ради проблесков собственного любопытства… К тому же творящееся с ним вдруг неприятно напомнило то, как самого Итачи раздирал долг перед кланом, кровные узы и отчаянное, нутряное желание остановить надвигающуюся войну.
Оно и победило в итоге… Иначе вряд ли Сандайме дождался бы его содействия.
Не после того, что случилось с Шисуи.
— Смотри мне в глаза, — Итачи обхватил парня за подбородок, не давая отвернуть лицо в сторону.
Парень попытался отшатнуться, но тут же сам подался вперёд, облизнулся и посмотрел беспомощно-плачуще. Итачи непроизвольно погладил его большим пальцем по щеке, выдохнул:
— Не бойся.
Использовать Мангекё Шаринган по такому поводу было довольно глупо, но Итачи не был так уж хорош в менталистике, да и освоение гендзюцу небоевой направленности оставляло желать лучшего — не возникало надобности. С джуином таким образом всё равно не справишься, а для менталистики в первую очередь требовался учитель — Итачи был слишком осторожен, чтобы рисковать спалить себе мозги в случайных экспериментах. Вот и оставалось только Тсукуёми, создающее мир, где он был почти всесилен. Затянуть парня под багровую луну, впечатать в сознание приказ — отсечь и блокировать главный травмирующий фактор. И вытолкнуть обратно в реальность, пока эманации пыточной техники не ударили по и без того искорёженному сознанию.
Парень посмотрел на него мутным взглядом. Медленно моргнул. И свалился, мгновенно погрузившись в глубокий и спокойный сон. Итачи удивлённо вскинул брови — пусть даже он сам не выглядел достаточно угрожающе, но плащи с алыми облаками стали в последнее время широко известны. И вот так заснуть? Можно, конечно, предположить, что парень вымотался так, что ему уже всё равно, но если вспомнить, что и как он говорил, ставку скорее стоит сделать на непомерную наглость. Итачи даже восхитился. А ещё любопытство зашевелилось с новой силой. Почему? Откуда? И кто он, в конце концов, такой? Кейракукей у недоутопленника была вполне себе развитой, а тело — тренированным. Но вот выбросы чакры во время недавнего барахтанья в реке заставляли усомниться, что он вообще умеет ей управлять. С другой стороны, такой эффект могли дать некоторые яды, и эти яды шиноби охотно применялись…
Любопытство, столь долгое время не проявлявшее себя по всей красе, зашевелилось, намекая, что если Итачи вот так просто пойдёт дальше, оно ему покоя не даст.
Что ж, чётких сроков им всё равно не ставили, да и об очередном джинчурики информации пока не было.
— Развлекаешься? — Кисаме бесшумно вынырнул из-за прибрежных валунов.
Итачи задумчиво кивнул, потыкал недоутопленника носком сандалии. Тот не отреагировал, продолжая сладко спать.
— Интересно, — наконец озвучил Учиха.
— А чего не растолкаешь? — определить, что парень именно спит, а не отрубился от какого-нибудь гендзюцу, Кисаме был вполне в состоянии.
— Он под шаринганом заснул, — уточнил Итачи.
— О. Действительно интересно. Привал?
Учиха кивнул. Причин спешить у них и в самом деле не было.
Хошигаке ушёл к реке. Можно было не сомневаться, что он воспользуется возможностью как следует поплавать вместо привычных быстрых купаний. Кеккей генкай всё же накладывал на него определённые ограничения — при слишком долгом нахождении на воздухе кожа сохла, а жабры начинали зудеть. Не то чтобы это могло причинить Кисаме серьёзные неудобства, но поплескаться он любил. Можно было не сомневаться, что из реки он не вылезет несколько часов — но зато и рыбы к ужину наловит. В обязанности Учихи входило обеспечить костёр и топливо для него. Готовку он, кстати, тоже предпочитал брать на себя: одну или две порции жарить — разницы не было, а верхом кулинарных способностей Кисаме было сашими. Благо растительности в округе хватало. Вот где-нибудь в Суне порой приходилось греться собственным Катоном.
Принести хвороста, развести костёр, сходить набрать воды, окружить место стоянки ловушками и сигналками — всё это много времени не заняло. Заодно Итачи перетащил с берега блаженно дрыхнущего недоутопленника, не забыв связать его и обыскать на предмет оружия и прочих сюрпризов. Парня не разбудило даже это.
Итачи в очередной раз восхитился нахальством, позволяющим парню так крепко спать буквально в руках неизвестного нукенина.
Вернулся Кисаме с несколькими крупными рыбинами. Молча поужинали, распределили дежурства — спать без оглядки даже в самом безопасном на первый взгляд месте нукенины отучаются в первую очередь. Немало времени прошло, прежде чем они стали достаточно доверять друг другу в этом вопросе. Хотя Итачи всё равно спал мало, так что обычно дежурил сам, а не использовал клонов, как напарник. Вот и сегодня сон привычно не шёл, заставляя меланхолично разглядывать звёзды, спящего пленника и напарника.
— Учиха, шёл бы ты искупаться, — не выдержал Кисаме. — Авось вымоешь дурь из головы.
Итачи подумал, действительно встал. Хошигаке временами давал удивительно дельные советы, а что они иногда казались дурацкими… Ну, тут не угадаешь, сам Учиха так привык к сложности или же в других обстоятельствах они и впрямь были бы дурацкими.
Как ни странно, купание и впрямь помогло. Холодная вода отогнала не только сон, но и мутные, не оформленные до конца мысли. А без них оказалось достаточно согреться, чтобы веки сами начали закрываться.
Клон Кисаме, бдивший чуть в стороне, удовлетворённо хмыкнул.
Всё-таки иногда Учиха был таким… Бестолковым.