Одна пара рук на троих.

Мой разум бродит по границе двух миров: дня и ночи. Утомляемый дневными рассуждениями, порой такими бессмысленными, он пытается сбежать по ту сторону, найти не хватающий ему покой. Он с надеждой несется в объятия сна, надеясь найти избавление от земных тревог и ринуться прочь от реальности, воспаряя с помощью крыльев, покрытых невесомыми перьями из воспоминаний о еще неизвестном. Мощный ветер отправляет меня в путешествие по неизведанным краям, туда, где не ступала ни одна нога, а мои следы будут последними, оставленные на их поверхности. Это как играть в игру на доверие с самой судьбой, дышащей тебе в лицо жесткими порывами воздуха. Своими тонкими пальцами, дергающими за нити весь мир, она вертит меня в воздухе, задает нужное направление. Среди воя ветра, возмущенного шепота облаков, вспариваемых острыми углами крыльев, можно расслышать ее спокойный голос. Кажется, будто перед глазами буква за буквой выводится каждое слово, сказанное ею, и оно повисает в пространстве. Но движение ускоряется, всё пролетает мимо меня (или я мимо всего остального), а они остаются на том же месте. - … Полет будет проходить на высоте, на которой вы удержитесь. Время в пути – 23,5 ударов сердца. В полете вам будут предложены капли влаги, разговоры с шумной тишиной урагана и беспошлинное наблюдение за облаками. Туалеты расположены вне зоны вашего сна. Что-то про запасные выходы. Да, через 6 часов – будильник ваш единственный запасной выход, расположенный вне досягаемости. Курение запрещается во время всего полета. Просьба во время набора и снижения высоты отключить ваши телефоны и акрофобию. Желаем Вам приятного полета. А я всё несусь навстречу Неизвестности. Именно с большой буквы, как название города. Ведь я не знаю, куда именно направляюсь, а в то же время мне совсем не страшно, будто я купила путевку на отдых в Турции. Голова (назовем ее Туристом) верещит, заставляя внутренности вздрагивать: - Черт возьми, куда мы летим? Где мой чемодан, документы и деньги? Где, вашу мать, мой апельсиновый сок?! И, да… - уже гораздо спокойней, но с более выраженными нотами приближающейся истерики - Куда подевался пол? А другая часть меня, пусть это будет Максим Иванович, лишенная власти логики и здравого смысла, спокойно цитирует, рассматривая тучи и просветы между ними, откуда можно подглядеть за землей: - Ночевала тучка золотая На груди утеса-великана… - протягивая руку, чтобы дотронуться каплей воды, висящих воздухе, и наслаждается их невесомой прохладой, оседающей на пальцах: - Прелесть стихов осознается только тогда, когда видишь и чувствуешь то, что послужило катализатором музыке слов, даже простой мелодии. И появляется удивительное ощущение, что ты наконец-то понимаешь того же Михаила Юрьевича, которого тебе долго и усердно вдалбливали в голову. Сердце недоуменно замирает, когда крылья надламываются под внезапным глухим ударом воздушной волны. Перевернувшись через голову, заставив всё внутри мучительно скрутиться в комок, вижу, как струи воздуха устремились вверх. Точнее, это я падаю вниз. Ощущения, словно задыхающееся сердце играет в догонялки с телом, стремящимся к земле. Оно отстает, не успевает за раскиданными во все стороны руками-ногами. Наверно, я пытаюсь уцепиться за туман, а оно на красной ниточке, как опытный альпинист, пытается подтянуться вниз по склону к своему обычному месту. Весь мир переворачивается с ног на голову, заставляя даже законы притяжения действовать наоборот. Все голоса замолкли от неожиданности, не успев даже вскрикнуть от страха. А потом несколько мгновений темноты, таких коротких, что не имею возможности удивиться или выразить свое недовольство авиакомпанией. Но, впринципе, она хотя бы позаботилась, чтобы меня осторожно уложили на шершавую поверхность, а не приземлили неопределенной кучей с ускорением 9,806 м/с² головой вниз. Не открываю глаза, успокаивая дыхание. Слышу мерный стук, принимая его за свой успокоившийся пульс. Но нет. Тик-так. Тик-так.