Другая Тетрадь Смерти.

      Я, нарочито громко смеясь, вошла в штаб-квартиру. Следом вошёл Лайт, смотревший на меня с глупым мечтательным выражением, которое обычно присуще влюблённым по уши парням его возраста. Жаль только, что Ягами Лайт совершенно не умеет любить по-настоящему. Многое теряет…       — ...и тут этот сержант говорит мне: «Парень, ты так похож на своего отца! Как жаль, что он умер! Сейчас он бы гордился тобой!» — увлечённо рассказывал мне Лайт. — А я ему возьми и ответь сгоряча: «В таком случае, Усида-сан, готовьтесь к тому, что я буду гонять Вас по мелким поручениям и изводить просьбами принести мне кофе, ведь, если память мне не изменяет, мой отец поступал с Вами точно так же!» Видела бы ты его лицо!       Я раскрыла рот.       — Правда? Ты так ему и сказал?!        — А что мне оставалось делать? — Лайт довольно улыбнулся. — Зато этот дурак сразу закрыл рот и больше не лез ко мне со своими глупыми соболезнованиями. Подозреваю, что Усида-сан ещё долго будет стараться не попадаться на моем пути, ха-ха-ха!       Я прыснула со смеху и только тут заметила мрачного Рюдзаки, который, по обыкновению, сидел, забравшись на стул с ногами, и наблюдал за мной и Лайтом через плечо. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. Ох, ну, сейчас начнется…       — Где вы были? Лайт, я ждал твоего возвращения ещё час назад. Харука, тебе вообще было запрещено покидать штаб-квартиру, — нахмурившись, сказал Рюдзаки, сжав руками колени.       — Э… Я ездила к родителям, — выкрутилась я. — Они с ума сходят, боятся, что меня арестовали. А потом… э… решила прогуляться.       Детектив разглядывал меня с непроницаемым выражением.       — Я встретил Харуку недалеко от здания полицейского управления, — спокойно сказал Лайт, демонстрируя Рюдзаки мерзкую усмешку, — и мы с ней решили выпить по чашке чая в кафе. Мне давно хотелось пообщаться с ней наедине… И я не смог удержаться и не пригласить её, раз уж мне выпал такой шанс. К тому же, Харука, — Ягами кинул на меня лукавый взгляд, — с удовольствием согласилась на моё приглашение.       Урою гада.       — Неужели? — спокойно спросил Рюдзаки, закидывая в рот конфету. — Значит, мне теперь ещё больше нужно беспокоиться за свою жизнь?       — Можешь беспокоиться, если хочешь, — Лайт хохотнул, — но мы с Харукой беседовали вовсе не о способах убить тебя, Рюдзаки. Мы просто болтали ни о чём и весело проводили время. Если бы Харука и я были Кирами, ты был бы уже мёртв как минимум два часа назад, так что делай выводы.       — Угу, — поддакнула я, глупо улыбаясь.       Детектив нахмурился, разглядывая мармелад, который держал в руке.       — Нет. Вы не убили меня, потому что знаете, что это сразу вас выдаст, — уверенно сказал он Ягами, — ведь Мацуда и Айзава уже предупреждены на ваш счёт. Если я умру, они сразу поймут, кто к этому причастен. А если умрут они сами, за тебя и Харуку возьмётся СПК, и тогда вам обоим не избежать посмертного приговора. Они тоже умеют думать, хотя ты наверняка их недооцениваешь, Лайт.       Ягами нахмурился.       — Можешь думать, что хочешь, Рюдзаки, но если ты опять начнешь обижать Харуку из-за того, что она согласилась на встречу со мной, ты об этом пожалеешь.       — И что ты мне сделаешь? — тихо спросил детектив, взглянув на Лайта с интересом.       Ягами сжал руку в кулак.       — Она тебе не вещь, L!       — Ошибаешься. Она и есть моя вещь, — невозмутимо сказал Рюдзаки, — и я очень не люблю, когда мои вещи трогают, Лайт. Я могу и разозлиться.       — Напугал. — Ягами фыркнул. — Можешь считать её вещью, если хочешь, но я знаю, что Харука, будь у неё выбор, предпочла бы меня, а не тебя.       — Меня не волнуют её предпочтения, — сухо сказал детектив.       — Да?! — не сдержалась я.        Рюдзаки взглянул на меня с удивлением.       Вот дура. Это же всего лишь игра. Но мне почему-то становится так обидно, когда Рюдзаки так себя ведёт.       — Прекрати, L, — напряжённым тоном произнёс Лайт, сжав руку в кулак.       — Закрой рот, Кира, — резко сказал детектив, поворачиваясь к нему на стуле.       Я с недоумением следила за обоими.       Лайт вздёрнул подбородок и вдруг криво ухмыльнулся, а затем произнёс:       — Харука на моей стороне, L. Она всегда была на моей стороне.       Я ахнула.       Рюдзаки прищурился, глядя на Ягами исподлобья.       — Она меня любит, Кира — спокойно сказал он.       — Харука всего лишь играла с тобой. — Ухмылка Лайта стала шире. — На самом деле, она давно помогает мне, и именно её я сделаю своей правой рукой, когда стану Богом нового мира.       — Нет. Ты им не станешь… — задумчиво сказал Рюдзаки, подбрасывая в воздух конфету и ловя её ртом.       — Вы что, сдурели оба?! Хватит! — в ужасе рявкнула я, но меня никто не слушал.       — Завтра всё решится, — с ухмылкой сказал Ягами. — Завтра будет наше последнее сражение, L.       — Нет, Кира. Последним это сражение окажется только для тебя, — спокойно ответил Рюдзаки.       Лайт непонимающе нахмурился.       — Я — справедливость, — медленно произнёс он.       — Ты — всего лишь убийца, и завтра тебя поймают и предадут настоящему правосудию, — равнодушно сказал Рюдзаки. Он заглотнул ещё одну конфету и печально взглянул на Ягами. — Но если ты остановишься… Если ты осознаешь, что ты натворил, и раскаешься, признавшись в своих преступлениях, то ещё сможешь избежать смертельного приговора. Мне не очень хочется отправлять тебя на эшафот, поэтому я постараюсь смягчить твоё наказание. Я сделаю это в память о нашей бывшей дружбе, Ягами Лайт.       Ягами раскрыл рот от изумления. Я тоже.       — Если ты сдашься добровольно, то просто сядешь за решётку, где никогда не причинишь вреда ни себе, ни кому-либо другому. По крайней мере, ты проживёшь более долгую жизнь, перед тем как платить по счетам богу смерти за силу, которую он дал тебе, — тихо сказал Рюдзаки, не сводя темных глаз с Ягами.       Я в ужасе смотрела на детектива.       — Я не остановлюсь, — решительно сказал Лайт, — и никто не сможет меня остановить. Даже ты. Мир уже не сможет жить без Киры. Не сможет прожить без тебя, L. Но мы с тобой одинаковы, и никто не заметит разницы, если я займу твоё место, когда убью тебя.       Он хитро улыбнулся.       — Возможно, — уклончиво сказал Рюдзаки.       — И если бы Тетрадь смерти попала в твои руки, ты поступил бы так же, как и я! — уверенно заявил Лайт. — Ты сделал бы такой же выбор, какой когда-то сделал я сам!       Рюдзаки поднял на него взгляд.       — О, нет, — сказал он задумчиво. — Я бы никогда не поступил так низко, как ты. Я не стал бы убивать ради собственной выгоды, Лайт. Не стал бы убивать из страха избежать наказания. Не стал бы убивать тех, кто уже ответил за свои преступления по закону. Вот почему мы с тобой так и остались врагами и всегда ими будем, Кира.       Рюдзаки пристально смотрел на оцепеневшего Лайта.       — Я так же, как и ты борюсь со злом и искореняю несправедливость! — слегка дрожащим от гнева голосом сказал Ягами. — Ты не имеешь права осуждать меня, L, потому что ты слишком слаб, чтобы поступить, как я! Слишком слаб, чтобы пожертвовать тем, чем пожертвовал я!       — Ты — всего лишь лицемер, — ответил Рюдзаки, и вид у него стал весьма грозный, — и все твои благородные речи о справедливости — просто жалкие оправдания твоим поступкам. Можешь сколько угодно строить из себя мученика, Лайт, но на самом деле твоё сердце давно лишено всякого милосердия.       Ягами сжал зубы, глядя на детектива с ненавистью       — Ты — высокомерный дурак, который взывает к высоким идеалам, — решительно продолжал L, — но на самом деле, всё это время ты сам себя обманывал. Возомнил себя богом и начал играть с чужими жизнями, не в состоянии узреть простую истину.       — Какую ещё истину? — сквозь зубы спросил Ягами.       Рюдзаки улыбнулся Лайту неожиданно доброй, почти детской улыбкой, и веско произнёс:       — Справедливость всегда побеждает.       Детектив низко опустил голову, скрывая выражение своих глаз за растрёпанной чёлкой.       — И я докажу тебе это, Кира, — чётко сказал он. — Завтра ты на собственной шкуре навсегда запомнишь, что такое настоящее правосудие. Ты ответишь за всё зло, что сделал. Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты убил тех невиновных людей, которых якобы пытаешься защитить… Будь уверен, Кира, я устрою тебе настоящий ад.       Ягами Лайт вздрогнул. Я смотрела на Рюдзаки с ужасом.       В этот момент в штаб-квартиру вошли Айзава и Мацуда, вынуждая двух заклятых врагов умолкнуть. Я утёрла пот со лба, окончательно для себя решив, что искренне обожаю полицейских и обязательно куплю им по коробке конфет, если мы все выживем.       — О, Лайт! — обрадованно вскрикнул Мацуда. — Поздравляю с поступлением в полицию! Теперь ты официально наш коллега! Ха-ха, это так здорово!       — Да, ты большой молодец, Лайт, — произнёс Айзава.       — Спасибо. — Ягами тепло улыбнулся полицейским.       Рюдзаки повернулся обратно к экранам, вертя в пальцах конфету.       — Рад за тебя, Лайт, — сдержанно сказал он. — Думаю, твой отец гордился бы тобой, если бы, конечно, ты его не убил.       — Рюдзаки! — ахнул Мацуда.       — Рюдзаки, давай хотя бы в этот день обойдёмся без беспочвенных обвинений! — напряжённо попросил Айзава.       — Хорошо. Рад за тебя, Лайт, — сказал детектив, полуобернувшись. — Думаю, твой отец гордился бы тобой. Так годится?       — Вполне. Спасибо, Рюдзаки, — сцепив зубы, произнёс Лайт, затем повернулся ко мне. — Надеюсь, нам с тобой ещё удастся когда-нибудь выпить по чашке чаю. Ну, или просто прогуляться в городе, — мягко улыбаясь, сказал он.       — Возможно, — пробормотала я, пытаясь выдавить ответную улыбку.       Ягами улыбнулся ещё шире и неловко мазнул меня губами по щеке. Я сжала губы, тщетно пытаясь скрыть выражение отвращения на лице, но Лайт уже не обращал на меня внимание.       — Рюдзаки, я хочу навестить мать и сестру, — сказал он, повернувшись к детективу. — Они ждут не дождутся, когда я покажу им свой полицейский значок. Мама мечтала об этом дне несколько лет. Ты позволишь мне съездить домой?       — Конечно, Лайт, — тихо сказал Рюдзаки. — Учитывая обстоятельства, которые ожидают нас завтра днём, ты просто обязан навестить свою семью, ведь если что-то пойдёт не так, ты больше никогда её не увидишь.       — Ты опять за своё?! — возмутился Мацуда.       — Я всего лишь имею в виду тот факт, что Кира может убить нас всех, — спокойно пояснил детектив. — Надо учитывать все варианты.       — А, понятно. — Мацуда почесал в затылке.       — Спасибо. До завтра, — сказал Лайт, быстрым шагом выходя из штаба.       — Что касается тебя, Харука — не вздумай покидать штаб-квартиру без моего на то приказа, — веско произнёс Рюдзаки, и я вздрогнула. — Сейчас ты должна пойти в свою комнату и не выходить оттуда, пока я не разрешу тебе. В противном случае, у тебя будут большие проблемы. Всё ясно?       — Да, — с ненавистью ответила я, а затем кинулась прочь, выбежав из штаба.       Пробежав по коридору и добравшись на лифте до своего этажа, я просто села у стенки, пытаясь успокоить нервы.       Эл опять на меня злится. Это понятно, ведь я пошла на встречу с Кирой без его ведома, и всё могло закончиться для меня очень плохо. Но со мной, чёрт возьми, что происходит?! Почему я так болезненно реагирую на слова Рюдзаки?! Ведь это всего лишь игра. Ведь на самом деле он совсем другой.       Я замерла, уставившись в пустоту и вцепившись руками в волосы. А что, если детектив L просто играл со мной всё это время? Ведь он великолепный стратег. Он вполне мог играть со мной и моими чувствами просто для того, чтобы я помогала ему любыми способами поймать Киру. Пошла на любой риск, выполнила любой приказ. Что, если это и есть настоящий мотив L? И его любовь ко мне изначально была продуманным планом?       Нет, я не верю в это. Рюдзаки никогда бы так не поступил со мной. Это слишком жестоко. И даже он не настолько хорош в актёрской игре, чтобы так мастерски притворяться. Нет, несмотря на все свои недостатки, L не поступил бы так подло с девушкой, которая искренне хотела ему помочь. Или нет?       Когда наступил вечер, меня навестил Ватари, неся в руках разнос, на котором стояли блюдце с куском торта и чашка кофе.       — Добрый вечер, госпожа Ватанабэ, — привычно поздоровался он.       — Добрый, — грустно произнесла я, сидя за столом и наблюдая, как Ватари ставит на него разнос.       — У Вас всё хорошо? — спросил старик.       — Угу. — Я угрюмо кивнула.       — А вот по Вашему виду и не скажешь. — Ватари прищурился.       — Ага, — вздохнула я, обнимая себя руками.       — Вы с Рюдзаки поругались? — спросил он, неожиданно присаживаясь рядом на диван.       — Не знаю… — протянула я, утыкая голову в колени. — Я совершенно запуталась.       Ватари рассмеялся. Я посмотрела на него с удивлением.       — Что?       — Вот уж не думал, что придётся такое говорить, но… — Ватари хитро улыбнулся. — Харука, я Вам завидую.       — Чего?! — офигела я.       — L в последнее время просто не даёт мне покоя. Он буквально замучил меня вопросами на тему того, как ему вести себя с Вами, чем он мог бы поразить Вас, и что ему делать после того, как Кира будет пойман. Вы занимаете очень много места в сердце моего подопечного.       Я с недоумением смотрела на Ватари.       — Но учитывая, что Рюдзаки влюблён в Вас, нет ничего удивительного в том, что он слегка Вами одержим. Он хочет, чтобы с ним Вы были счастливы, что тоже вполне понятно. Но при этом L знает, что у него нет ни возможности, ни времени на это. Особенно остро его волнует вопрос об отъезде в Америку, когда всё будет кончено. Он хочет остаться с Вами, но не может так легко передать своему наследнику то тяжёлое бремя, которое когда-то взвалил на свои собственные плечи.       Я печально смотрела в сторону.       — L не был бы собой, если бы сделал это, да?       — Верно. — Ватари кивнул. — Но проблема в том, что я совершенно не знаю, чем помочь своему подопечному. Впервые в жизни, пожалуй. Это немного… обескураживает.       Я удивлённо скинула брови.       — Я заботился об L с тех пор, как привёл его в дом Вамми в возрасте шести лет, — продолжал Ватари. — Я души в нём не чаял и давал всё, в чём L когда-либо нуждался. Он никогда не был обделён в чём-то, и ему никогда не приходилось сталкиваться с принятием тяжёлых решений в вопросах его личной жизни. Если L хотел переехать в новый дом, я находил подходящий особняк, и на следующий день он уже разгуливал в нём полноправным хозяином. Если L просил купить ему новое оборудование для расследования дел, которое стоит целое состояние, я находил самое лучшее и покупал ему в кратчайшие сроки. Когда L требовал сладкого, я заваливал всю его комнату множествами разных лакомств, чтобы он мог выбрать всё, что ему понравится.       — Вы его баловали… — подытожила я.       Ватари вздохнул.       — Да, — признался он. — Возможно, мне не стоило делать этого, но больше всего я стремился сделать L счастливым и полноценным человеком. Я растил его в особенных условиях и это пошло Рюдзаки на пользу. Но теперь я, честно говоря, в растерянности… — Ватари взглянул на меня. — Я не смогу больше играть эту роль… К тому же, я слишком стар, и если я умру, у L не останется больше никого, кто мог бы продолжать заботиться о нём.       — Это очень грустно, — заметила я. — Значит, Вам надо поскорее найти человека, который мог бы занять Ваше место…       — А Вы на что, госпожа Ватанабэ? — спросил Ватари.       — А?! — Я вытаращилась на него. — Но я не смогу заботиться об L! Он ведь… он ведь вернется домой, а я останусь здесь.       Ватари задумчиво хмыкнул.       — Я не думаю, что у Рюдзаки хватит сил бросить Вас так просто, ведь он, в какой-то степени, всё тот же избалованный ребенок, который привык получать то, чего хочет…       Я заморгала.       — Если L захочет, чтобы Вы были рядом с ним, он придумает что угодно, чтобы так оно и случилось, — с улыбкой сказал Ватари.       Я растерялась.       — Что Вы имеете в виду?       — Я? О, ничего. Я просто размышляю вслух. — Ватари улыбнулся. — Не обращайте внимания, госпожа Ватанабэ. И вообще… — Он встал с дивана. — Мне давно пора идти выполнять новые поручения своего неугомонного подопечного, иначе L опять будет недоволен и начнёт высказывать мне свои резкости, которых у него предостаточно.       — Всё-таки, Вы его чересчур сильно избаловали, — почёсывая в затылке, произнесла я.       — Не буду этого отрицать. — Ватари улыбнулся. — Но я знаю, как сильно дорожит мной L, пусть он и не показывает мне своих чувств. Он с детства считает меня своим родным отцом, лучшим другом и верным соратником в одном лице. Разумеется, я не могу подвести его, и тем более — заставить во мне сомневаться.       Я искренне улыбнулась в ответ. Ватари кивнул мне на прощание и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я продолжала сидеть на стуле, обхватив себя руками.       Не понимаю, что же он пытался мне сказать своими намеками?       Я в задумчивости смотрела в одну точку, размышляя.       Может быть, Ватари просто пытался меня поддержать? Или же он хотел сказать, что Рюдзаки меня не бросит? Блин, ненавижу пустые надежды. Нет, я не хочу утешать себя мыслями о том, что несбыточно и практически невозможно. Надо жить сегодняшним днём, а не тонуть в иллюзиях. Надо просто мириться с неизбежным, и тогда станет намного легче. Наверное.       — Тетрадь или жизнь?! — раздался рык за моей спиной.       — Твою мать! — От неожиданности я подскочила на диване, оборачиваясь в ужасе.       Уррий довольно захихикал, устраиваясь на спинке дивана и глядя на меня с насмешкой.       — Мне это никогда не надоест, — сказал он. — До чего же ты трусливая, Харука. Хорошо, что L сейчас не видит твоё перекошенное лицо.       — Чего надо? — с досадой спросила я.       — Всего лишь хочу узнать — когда ты наконец запишешь Киру в мою Тетрадь смерти? — спросил Уррий, сверкая длиннющим клыком.       Я сглотнула.       — Возможно, мне и не придётся этого делать. Если всё пойдёт по плану, твоя Тетрадь снова окажется бесполезна.       — А если нет? — Бог смерти весело улыбнулся.       Я сглотнула.       — Что ты будешь делать, — продолжал Уррий, — если все, кто пытался остановить Киру, включая твоего обожаемого Лоулайта, умрут, и ты останешься один на один с Кирой? Хватит ли у тебя мужества записать его имя в Тетрадь, или ты просто струсишь и станешь его помощником, чтобы сохранить свою жалкую жизнь?       Я промолчала, упрямо глядя в сторону.       — Что будешь делать, Харука? — с любопытством спросил бог смерти, и в глубине его глаз мелькнул красный блеск.       Я задумчиво взглянула на улыбающегося Уррия, а потом честно ответила:       — Я не знаю.       Бог смерти перестал скалиться и взглянул на меня с разочарованием.       — Не знаешь?       — Не знаю. — Я пожала плечами. — Я не знаю, как я завтра поступлю, я ужасно боюсь и я почти ни в чём не уверена. Лишь в одном я не сомневаюсь…       Бог смерти с нетерпением ждал продолжения.       — Если Кира победит, я запишу его имя в Тетрадь, а вслед за его именем запишу своё собственное, — сказала я.       Бог смерти опешил.       — Потому что я не хочу жить в мире, где нет детектива L, — сказала я. — Я просто не смогу жить без него…       — Чушь! — фыркнул Уррий, взлетая в воздух. — Ты прекрасно сможешь прожить и без Эла Лоулайта. Поплачешь пару деньков, а потом успокоишься и вообще прекратишь о нём вспоминать…       — Что?! — в ярости завопила я, вскакивая на ноги.       Бог смерти расхохотался.       — А чего злиться-то? Я ведь знаю, что хоть ты и бестолковая, но сил у тебя достаточно, чтобы пережить смерть своего детектива. Мало того, что ты останешься в живых, так ещё и проживёшь до старости в своё удовольствие.       — О чём ты? — не поняла я. — Моя дата смерти поменялась, Уррий. Ты должен был заметить. Рюк намекнул мне, что я проживу недолго. Вполне возможно, что именно завтра я умру.       Уррий удивлённо покосился на меня.       — Изменилась? Да, я это заметил. Но я кое о чём умолчал, Харука.       Я в ужасе взглянула на бога смерти.       — Что опять за сюрпризы?!       — Твоя дата смерти менялась четыре раза, — сказал Уррий. — В первый раз это случилось в магазине. Ты должна была погибнуть от выстрела того усатого дурака, но тут Кира вмешался и спас тебе жизнь.       Я в шоке ждала продолжения.       — Во второй раз она изменилась, когда ты согласилась помогать Лоулайту. Третье изменение я заметил, когда встретил тебя в Америке. Согласно ему, ты уже должна быть мертва.       Я сцепила в кулаки дрожащие пальцы рук, в упор глядя на бога смерти.       — Но четвёртое и последнее изменение даты твоей смерти произошло, когда твоя интересная идея со взрывом была отменена. Ты должна была погибнуть на следующее утро после инсценировки своей смерти.       — Что?! — в ужасе вскрикнула я.       — Да. — Уррий кивнул. — Не знаю, почему ты отменила своё представление, но этим ты спасла себе жизнь.       — Нет. Это Эл спас меня. Снова, — в шоке пробормотала я, чувствуя, как меня начинает трясти.       Значит, если бы у нас с Мэлло и Мэттом всё получилось, то Ягами Лайт не поверил в нашу выдумку. Он бы записал моё имя в Тетрадь смерти, чтобы подстраховаться на тот случай, если взрыв будет подстроен…       Я сглотнула.       Рюдзаки буквально вытащил меня из могилы. И далеко не в первый раз.       — Что с твоим лицом? — с любопытством спросил бог смерти. — Смахиваешь на привидение.       — Уррий, — кашлянув, сказала я, — ты когда-то сказал… Ты сказал Элу, что ему осталось недолго жить. Что ты имел в виду? Сколько лет ему осталось?       — Ну уж нет. — Бог смерти мотнул головой. — Это я точно не вправе разглашать.       — Пожалуйста! — взмолилась я. — Пожалуйста, скажи мне, что завтра он не умрёт! Я дам тебе всё, что угодно, только…       — Нет! И не проси! Я могу сказать подобную информацию только самому Элу Лоулайту, — категорично заявил Уррий.       — Я подарю тебе все яблоки мира!       — Не прокатит, девочка. — Бог смерти оскалился. — Я и так нарушил достаточно правил, чтобы получить нагоняй от Короля нашего мира. Меня только недавно повысили в ранге, и я не хочу из-за тебя терять свой новый статус…       — Да какой у тебя может быть статус?! — возмутилась я. — Ты себя в зеркале видел?!       Уррий насупился.       — Это прямое оскорбление вышестоящих чинов! Я очень обижен! — заявил он.       — Ой, какие мы нежные! — Я взмахнула руками.       — Я не заслужил такого обращения от человеческой засранки! — возмутился бог смерти.       — Ты ещё поплачь, — закивала я.       Уррий фыркнул.       — Охота мне из-за тебя плакать! Я — бог смерти, который прожил несколько столетий!       — Дать тебе носовой платочек? — мило поинтересовалась я.       — Нет, с тобой невозможно разговаривать! — психанул Уррий. — И где ты только всего этого нахваталась? У своего детектива?!       В ответ я показала богу смерти язык.       — Всё, хватит с меня издевательств. Я ухожу! — с негодованием заявил он.       — Дверь вон там. — Я указала пальцем в сторону выхода.       — Пф-ф-ф-ф… — с этой красноречивой фразой мой бог смерти испарился в воздухе, оставляя меня одну в комнате.       Я только покачала головой, усаживаясь обратно на диван, и вдруг с удивлением поняла, что всё нервное напряжение и страх от встречи с разозлённым детективом L исчезли. Я снова была спокойна и готова к чему угодно, а к завтрашнему дню — особенно.