История Перца

      Месяц пролетел незаметно. Перец по желтеющей траве за окном понял, что наступила пора Листопада. Он довольствовался установившимся положением: котята окрепли и подросли, Зоя и Морковка привели в порядок своё душевное состояние, а Сокол с каждым днём всё лучше осваивал технику передвижения вслепую. Они набирались сил в доме Двуногого, получая от доброго человека всё необходимое, но Перец понимал, что настала пора прощаться с ним и его уютным жилищем. День ото дня он следил за происходящим на улице через окно, а когда Ветеринар открывал верхнюю его часть перед своим ежедневным уходом, Перец частенько покидал территорию, ставшую временным домом, и отправлялся на разведку. Он очень хотел получить сведения о Цербере и его стае, но улица отмалчивалась. Бродяги и одиночки, согласившиеся поговорить, рассказывали, что банда, по слухам, поселилась на другом конце города неподалёку от парка. Нападения со стороны Цербера практически прекратились. Перец понимал, что образовавшаяся ситуация как ничто другое располагает для путешествия через город, но каждое утро просыпался с мыслью, что ещё рано. Возможно, он хотел растянуть время, а может, просто трусил отправляться в дорогу. Как бы то ни было, Перец не смог сдвинуться с насиженного места до тех пор, пока сложившиеся обстоятельства не сказали ему твёрдое «Да».       День начинался самым обыкновенным образом. Перец услышал шорохи, означавшие пробуждение Двуногого. Как всегда, кот постарался не обращать на это внимания и продолжил досматривать сон, но в это утро звуки казались более громкими и обрывистыми, чем обычно. Перец недовольно разлепил веки и уставился на Ветеринара, бродившего туда-сюда по комнате, занятого натягиванием цветастых шкур на свои длинные лапы и мощное тело. Путник уловил что-то нервное в его движениях, и ему это не понравилось.       Кот поднялся и направился следом за Двуногим к выходу из дома, держась на расстоянии и внимательно наблюдая за его перемещениями. Ветеринар долго переминался с лапы на лапу у входа, несколько раз вернулся в комнату, проходя мимо притаившегося Перца, брал с деревянных сооружений различные предметы, крутил в руках и клал на место, притоптывая задней лапой. Вид у него был взволнованный, неуверенный, взгляд метался в разные стороны, не концентрируясь на чём-то одном. Перец понял, что Двуногий чем-то взбудоражен, но не понимал, чем. Паника на некрасивом человеческом лице ранила кота не хуже острых когтей: он никогда ещё не видел Ветеринара в таком отчаянии. И тогда Перец вылез из своего укрытия и, превозмогая страх, мяукнув, потёрся о длинные задние лапы, скрытые чёрной шкурой. Ветеринар с недоумением посмотрел на обычно дикого кота и улыбнулся. Затем он начал опускаться вниз, но Перец не сдвинулся с места, с замиранием сердца ожидая дальнейших действий человека. Двуногий пару мгновений сидел неподвижно, потом вытянул вперёд переднюю лапу с растопыренными пальцами. Перец отшатнулся в испуге, но потом, поняв для себя что-то, осторожно приблизился, понюхал голую кожу и неуверенно потёрся мордой. Ветеринар улыбнулся ещё шире и провёл пальцами по голове и спине Перца несколько раз. Кот удивился, выяснив, что это действие далеко не так противно, как он представлял. Вернее, вовсе не противно, а даже приятно. Или, может, ему был приятен именно этот Двуногий, а не его прикосновение?       Ветеринар поднялся на задние лапы, накинул на себя ещё одну шкуру и, распахнув большую дверь, выбрался наружу, закрывая выход. Перец метнулся в комнату, вскочил на кусочек плоской поверхности возле окна и уставился на улицу с неприятным волнением в сердце. Наверное, Ветеринар передал ему своё состояние через прикосновение — иначе Перец не мог объяснить, почему у него резко закололо под сердцем, а виски туго сжало невидимыми лапами. Он не находил объяснения своему предчувствию, что вот-вот что-то произойдёт, потому отчаянно следил за происходящим снаружи.       Двуногий, как всегда, прошёл по усыпанной мелкими камушками дорожке до калитки, вышел за забор и перешёл на другую сторону улицы. Там он свернул в сторону и направился к дороге, по которой с остервенением носились огнедышащий машины. Перец напрягся, почувствовал, как каменеют лапы, а шерсть на загривке встаёт дыбом. Он, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Ветеринар внимательно осматривается по сторонам и делает первый шаг на опасную территорию огнезверей.       — Перец, что-то случилось? — Услышал он встревоженный вопрос Зои, но не повёл ухом, продолжая пялить глаза на спешную походку ставшего близким человека. Тот на своих длинных кривых задних лапах быстро двигался вперёд, быстро достигнув середины тропы. Перец уже перевёл дыхание, готовясь вздохнуть спокойно, как вдруг, стоило Ветеринару сделать ещё один шаг, из-за угла выскочила огромная машина и с невообразимой скоростью понеслась на Двуногого. Тот резко остановился, глядя на приближающегося монстра. Перец с ужасом понял, что человека парализовало паникой. В последний момент Ветеринар рванулся вперёд, но с громким страшным звуком машина врезалась в него. От этого звука по спине Перца пробежала целая стая мурашек, он задрожал с ног до головы. Краем уха он услышал резкие крики Зои и Морковки, которые поспешили запрыгнуть к нему, но не успели увидеть, как Двуногий медленно, будто в приостановившемся для Перца времени, отлетает в сторону, падает на грубую поверхность дороги и остаётся в неподвижном положении.       — Нет! — заверещала Морковка и отвернулась, всхлипнув, а Зоя лишь шокированно смотрела на распластавшегося по земле Ветеринара.       Перец забыл, как думать и как дышать. Весь мир словно замер, сгустился вокруг неподвижного Двуногого, которого быстро обступили другие люди. Огромная машина за это время развернулась и скрылась среди домов, и Перец сглотнул появившийся в горле ком от осознания, что виновник происшествия, управлявший огнезверем, останется безнаказанным. Но даже этот ужасный факт меркнул перед осознанием, что любимый Двуногий лежит, не двигаясь и не дыша, в неестественной позе там, недалеко от своего дома. Перец задрожал, когда понял: Ветеринар предчувствовал свою смерть.       Смерть ли?       Завывания Морковки и тяжёлое дыхание ошалевшей Зои не имели никакого значения для Перца, который в состоянии шока, ещё не в силах испытать горе или боль, выскочил через открытую верхушку окна на улицу и помчался в нужную сторону. Он лёгким прыжком вскочил на забор, добрался до края и, еле удерживаясь на трясущихся лапах, уставился в сторону Ветеринара, пытаясь определить степень его ранений. Жив ли он? Дышит ли? С того расстояния, на котором находился Перец, он определить не мог. Как и подойти ближе: к пострадавшему человеку быстро сбежались проходившие мимо Двуногие, которых набралось уже больше, чем когтей на его передних лапах. Перец коченел от мысли о приближении к такой огромной компании, но ещё больше его пробирала другая: их человек мог сейчас умереть.       Он вспомнил тёплую улыбку на некрасивой плоской морде, вспомнил заботу, которой Ветеринар безвозмездно окутывал путников и остальных животных, его нежность и добрый нрав, отличавший Двуногого от остальных людей. От людей, которым не было никакого дела до кошек и собак, шастающих по улицам в поисках пропитания и приюта. Ветеринар представлялся Перцу сияющей звездой среди злой чёрно-серой массы, населявшей этот зловонный ненавистный город. И ему не хотелось верить, что несправедливая судьба могла так жестоко отнестись к единственному лучику света в тёмном небе беспросветного бездушного мрака.       Он вспомнил последнюю встречу с Ветеринаром, когда сердце подсказало ему, как нужно поступить. Вспомнил приятную глажку голых пальцев. Двуногий так нежно и аккуратно трогал его, что Перец вряд ли мог припомнить, чтобы к нему когда-либо кто-нибудь так относился. Как к сокровищу. Да, именно так: Ветеринар относился к своим подопечным как к самому настоящему богатству, огромной ценности, которую не видят другие. Хотя на самом деле истинной ценностью являлся он сам.       Перец спрыгнул с забора и помчался в сторону дороги под бешеный стук собственного сердца.       Прошмыгнув под ногами столпившихся Двуногих, он подскочил к неподвижно лежащему телу, обошёл его и приблизился к лицу, аккуратно обнюхивая шерсть на голове. Какая-то человеческая самка замахнулась на кота и прокричала на своём языке непонятное ругательство, на что Перец, вздыбив шерсть, зашипел, но не отшатнулся, и она с испугом отскочила прочь. Кот с замиранием сердца обнюхал морду Двуногого и чуть не подскочил, почувствовав еле заметное сбитое дыхание. Оно было настолько слабым, что Перец ещё дважды удостоверился в его присутствии. Ветеринар дышал! Он живой! Значит, его можно спасти!       И пусть он оставался неподвижным и находился в бессознательном состоянии, пусть дыхание с огромным трудом выбивалось из его носа, Перец всей душой был уверен, чувствовал нутром что Ветеринар будет жить. Эта непонятная убеждённость, исходившая глубоко из исстрадавшегося сердца, несколько смутила Перца, но он не мог обманывать себя: сознание твёрдо знало, что Двуногий спасётся, справится с травмами и заживёт дальше. Перец просто чувствовал это.       Когда через несколько мгновений к месту происшествия подъехала другая большая машина, Перец, свернувшийся клубочком у плеча Двуногого, подскочил и убежал на безопасное расстояние. Ветеринара подняли люди в белых шкурах и запихнули в своего огнезверя, который затем, взревев, скрылся за ближайшими домами. Перец вспомнил, что у Ветеринара была такая же белая шкура, в которой он возвращался домой, и быстро понял, что такие носят целители. Выходит, Двуногого, который лечил животных, забрали другие Двуногие, которые исцеляют людей. Теперь Ветеринар в безопасности. Отныне он спасён.       Перец с успокоением в душе отправился обратно, постарался усмирить безутешных кошек, но потом смекнул, что все его усилия напрасны, и потому сдался. Пока подруги безостановочно причитали возле окна, он спустился к котятам и, задумчиво вылизывая их макушки, принялся размышлять о своём. Перец не знал, сколько времени прошло, прежде чем необычайно тихие сегодня малыши завозились под его языком.       — Перец, — позвал отца Клык, задирая голову и глядя на него большими серыми глазами. — Перец, а мы скоро уйдём? Да?       Кот услышал, как Зоя и Морковка резко затихли.       — Мне страшно тут оставаться, — призналась Бусинка, съёживаясь в беспомощный комочек. Третий котёнок, серо-бурый и самый спокойный из троицы — Дрозд, отмалчивался в углу, но по его огромным от испуга и шока глазам можно было понять, что он не меньше других озабочен их нынешним положением.       — Я думаю, что настало время, — честно признался Перец и посмотрел на кошек, которые усиленно вникали в его слова. — Мы должны уйти сегодня.       Котята, давно мечтавшие о путешествии, радостно запищали, отчего всё ещё не пришедшая в себя Зоя отругала их за неправильное в данной ситуации поведение. Малыши затихли, но Перец видел, что их глазки сверкают в предвкушении. Они, будучи совсем маленькими, не помнили, как взрослые коты донесли их до дома Ветеринара, и знали только жизнь в человеческом жилище. Но это не мешало котятам грезить о будущем на свободе, далеко от удушающих высоких стен.       Перец понял, что время пришло. Он ощутил это сердцем так же, как недавно почувствовал спасение Ветеринара. Кот был уверен в обоих своих предсказаниях. Он теперь твёрдо знал, что настала пора расстаться с уютным домом и отправиться в путь.       Морковка без лишних слов быстро привела в комнату Сокола. Перец с горечью осознал, что бывший стайный кот всё ещё неважно ориентируется в пространстве, но придётся довольствоваться тем, что есть. Судя по его опечаленному виду, Морковка по дороге рассказала другу о произошедшей трагедии. Сокол, остановившись у подстилки и втянув пастью воздух, повернулся к Перцу и открыл пасть, чтобы что-то спросить, но чёрно-белый кот предугадал его вопрос и коротко произнёс:       — Он будет жить.       Сокол ничего не ответил, постоял неподвижно какое-то время и молча кивнул. Клык, Дрозд и Бусинка всё это время с интересом и даже некоторым благоговением рассматривали кота, о котором им так много рассказывали родители. Перец краем уха услышал невольно вырвавшуюся из пасти Клыка фразу: «Какой же он огромный». Сокол тоже поймал пролетевшие в воздухе тихие слова: его левое ухо слегка дрогнуло, а морду осветила короткая ухмылка.       — Мы отправляемся в путь прямо сейчас? — спросила Зоя.       Перец кивнул.       — Не думаю, что есть смысл задерживаться здесь, — ответил он подруге.       — Котята ничего не ели с утра, — осторожно заметила Морковка. — Мы-то справимся с пустым желудком, а вот им не помешало бы подкрепиться.       Малыши согласно закивали, и Перец, вздохнув, согласился с идеей кошки. Им предстоит не очень длинный, но, тем не менее, тяжёлый путь, ведь на отряд из семи котов у них только трое здоровых и полных сил. Соколу и котятам нужна будет поддержка, которая в два или три раза замедлит продвижение вперёд. Морковка вовремя высказалась: взбудораженные предстоящим путешествием путники совсем позабыли о еде, которая не помешала бы не только котятам, но и взрослому составу компании.       Перец рванулся с места и побрёл к комнате, в которой Двуногий кушал сам и кормил своих взрослых подопечных. Только Зое и жителям спасательной комнаты он приносил еду прямо к подстилке, а вот Перец и Морковка должны были самостоятельно преодолевать лабиринт комнат, чтобы подкрепиться. Зато такие навыки не остались напрасными: Перец отлично знал, где у Двуногого хранятся различные вкусности, и примерно имел представления о том, как открывать створки деревянных построек, чтобы достать еду.       Котята гуськом пошагали за ним, а следом за малышами отправились и оставшиеся взрослые коты. Перец несколько раз оборачивался, чтобы убедиться, что друзья и дети не отстают. Он первым оказался в заветной комнате и, не дожидаясь прихода остальных, забрался на деревянную постройку, изо всех сил надавливая лапами на выдвигающуюся пасть, из которой Ветеринар доставал банки с едой.       Путники застали его за вознёй с неподдающимся деревянным сооружением. Они какое-то время следили за ним, потом Морковка с тяжёлым вздохом и игривой насмешкой во взгляде произнесла:       — Попробуй давить в сторону, а не вниз.       — Я лучше знаю, как надо, — сердито буркнул разозлившийся Перец и ещё какое-то время пытался сдвинуть пасть, но потом сдался и последовал совету Морковки. Пасть сразу же распахнулась, и глазам Перца предстали многочисленные банки с едой. Оставался, правда, один вопрос: как их открыть?       — Ну что, гений? — не выдержала Морковка, запрыгивая к нему. — Об этом ты не подумал, да?       — Раздери меня собака, как открыть эти банки? — бессильно вопросил он, рассматривая содержимое пасти.       — Прозрачные банки легко бьются, — принялась вслух рассуждать Морковка. — Но Ветеринар никогда не давал нам еду оттуда, поэтому я не думаю, что это вкусно. — Она коснулась лапой другого вида банок. — А в этих вкусная рыба и обработанное людьми мясо, но они не разобьются.       — Откуда ты знаешь? — поражённо уставился на неё Перец.       — Когда Зоя была ещё котёнком, наши хозяева ушли на несколько дней, оставив нам очень мало еды. Мне тогда пришлось лазить по их постройкам и опрокидывать все эти штуки, тогда я и узнала об особенностях таких банок. Меня, правда, потом наказали за беспорядок, но я рада, что знания пригодились.       — Вас из-за этого отдали другим хозяевам? — осторожно спросил Перец, зная, как кошки не любят обсуждать эту тему. Он кинул быстрый взгляд на Зою, которая возилась с котятами, объясняя им правила поведения на улице и опасности, что хранит в себе город.       — Не-ет, что ты, — помотала головой Морковка. — Нас отдали намного позже, когда Зое было около пяти или шести месяцев. Но обсуждать это мы не будем, хорошо?       — Конечно, — кивнул Перец, разочарованный в глубине души. Сёстры никогда не рассказывали о своём прошлом ни Харви, ни Перцу, ни кому-либо ещё, и оставалось только гадать, каким образом домашние кошки, чьи Двуногие всегда заботились о них, оказались на попечительстве у столь ужасных людей, как бывшие хозяева вольерных жителей.       — Нам среди этих банок ничего не светит… — грустно выдохнула рыжая кошка почти одновременно с восклицанием Зои «Посмотрите сюда!».       Сестра Морковки с интересом обнюхивала огромную белую постройку, от которой, как помнил Перец, всегда разило холодом. Но там было столько еды, что и не сосчитать! Он даже стукнул хвостом по твёрдой плоской поверхности, раздумывая, как им бы повезло, если бы удалось открыть эту штуковину.       — Тут приоткрыто, — сообщила Зоя, и Перец резво спрыгнул к ней. Действительно, дверца белого холодильника, как назвал его Перец, была неплотно прижата к остальной части. Если её немного сдвинуть, то…       — Помогите мне, — пропыхтел Перец, пытаясь оттянуть дверцу на себя. Зоя подскочила и вцепилась когтями в щель проёма, напирая, и преграда сдвинулась ещё немного. Тогда в дело вмешался Сокол: приблизился, обнюхал сооружение и, разобравшись, что к чему, припал плечом с другой стороны, крепко упершись задними лапами, надавил на дверцу. От слаженной работы та поддалась и с лёгкостью отворилась, открывая котам свою сокровищницу.       — Сколько еды! — взвизгнула Бусинка, бросаясь вперёд, но Сокол аккуратно остановил её.       — Не спеши, — охладил он пыл малышки. — Нельзя сломя голову бросаться на еду.       — Вон тот огромный кусок мяса выглядит аппетитно, — указала лапой Морковка. Перец взглянул туда и увидел очищенную от кожи курицу без головы — он встречал этих птиц несколько раз при прогулках. Их держали в вольерах запертыми, они издавали противные звуки и постоянно глупо вертели головами. О дальнейшем использовании этих необычных птиц Перец узнал совершенно случайно: в один прекрасный день его похождения по городу закончились скоростным спасением от разгневанной пустолайки и визитом на территорию домика Вилки, кошки, с которой он познакомился давным-давно при обстоятельствах, не отложившихся в его памяти. Вилка пустила его в свой дом — её хозяева в тот день отсутствовали, — и тогда он увидел похожую тушку, расположившуюся на деревянном возвышении. Вилка и рассказала ему о том, что это безголовое тельце когда-то бегало и щипало клювом травку, но затем хозяева решили использовать курицу в качестве еды. Перец потом ещё долго наблюдал за дёргаными передвижениями увесистых птиц, обитавших на заднем дворе дома Вилки. Он остался о них не лучшего мнения и почему-то убеждённо веровал, что они в силу своего неприятного внешнего вида столь же невкусные, но сейчас от мяса отказываться не собирался.       Несмотря на страшный холод, льющийся из морозящей постройки, он, подобравшись, запрыгнул на нужную полку и столкнул вкусно пахнущую курицу вниз. Они быстро разделили трапезу и некоторое время трапезничали в тишине, наслаждаясь вкусной едой. Перец облизал усы, чувствуя приятную тяжесть в животе: наелся он на целый день.       От курицы остались одни кости, а путники удовлетворённо облизывались, глядя на Перца в ожидании дальнейших действий. Он отвёл их обратно в комнату с открытым окном и объяснил, что необходимо выбраться на улицу через это отверстие. Первой выпрыгнула Зоя, чтобы наставлять с той стороны Сокола, который с большим трудом сумел подпрыгнуть на нужную высоту и теперь страшился спускаться. Когда слепой кот оказался на твёрдой земле, Перец столкнулся с новой проблемой: котята не могли скакать так высоко и были слишком тяжёлыми, чтобы взрослые перелезли вместе с ними. Он, недолго думая, попросил Морковку помочь сдвинуть растущее на белой поверхности у окна растение ближе к открытому промежутку. После этого он отправил кошку наверх, а сам подпрыгивал, отталкиваясь от заполненного землёй цветочного горшка, вцепляясь когтями передних лап в небольшую перекладину между закрытой и открытой частями окна. Он подтягивался, чтобы Морковка могла ухватить зубами котёнка и отдать его Зое. Прыгать вниз с малышом в пасти было гораздо проще, чем вверх. Когда все котята оказались на улице, Перец, случайно опрокинув горшок, запрыгнул наверх и в последний раз обернулся на дом Двуногого.       — Я всегда буду помнить твою доброту, — шепнул он, прежде чем отправиться в последний путь к спокойной жизни.

***

      Они не миновали и четверти дороги, как пришло время остановиться на отдых: Сокол передвигался с большим трудом, было видно, что его силы на исходе, а котята уже давно жаловались на усталость. Перец со вздохом взглянул на солнце, ещё не скоро собирающееся клониться к горизонту. Он надеялся, что к вечеру они оставят за спиной большую часть пути, но, видимо, преувеличил возможности своих путников.       Коты добрались до дома Двуногих, внешне ничем не отличающегося от других построек. Перец спрятал друзей в ближайших густых кустарниках, а сам одним мощным прыжком перемахнул через забор и приземлился во дворике, до боли похожем на ухоженный садик Ветеринара.       Здесь жил один из давних знакомых Перца — Феликс, которого не пришлось долго искать: прилизанный длинношёрстный кремовый кот наслаждался тёплой погодой, развалившись у корней невысокой яблони.       — Перец? — удивлённо воскликнул он, когда путник приблизился. — Какими судьбами?       — Привет, Феликс, — поздоровался чёрно-белый кот. — Помнишь, я рассказывал тебе о том, что мы с вольерными хотим уйти от наших хозяев?       — Ага, конечно.       — Мы сделали это. Ты не против, если мы немного отдохнём в твоём садике?       — О, ещё спрашиваешь! — взмахнул хвостом Феликс, поднимаясь с места. — Пусть приходят! Я буду только рад!       Когда путники оказались в безопасности (щедрый Феликс вынес им немного еды, сколько смог утащить у своих хозяев, и выделил место на заднем дворе среди кустов с разноцветными ягодами), Перец вкратце поведал ему свою историю. Домашний кот внимательно выслушал, шевеля усами в задумчивости, а потом тихо передал Перцу последние новости: Цербер сходил с ума от злости, с остатками стаи долгое время сторожил дом Ветеринара, надеясь расправиться с предателями, и только сегодня его банда отправилась на другой конец города, чтобы прочесать окрестности. Феликс добавил, что Цербер нескоро забудет свою обиду, и потому путникам следует поторопиться, чтобы успеть покинуть опасный участок города.       — Я никому не скажу, что видел вас, — произнёс кот. — Но советую вам выдвигаться как можно быстрее и не останавливаться по дороге: опасность может таиться за каждым углом, а если вы надолго задержитесь здесь, то Цербер свершит свою месть.       Эти слова оказали на Перца огромное влияние: он некоторое время терзался противоречивыми ощущениями, а потом приказал спутникам собираться в дорогу. Его требование приняли с крайним возмущением, но нарастающий гнев быстро улёгся, стоило ему объясниться. Взрослые коты без лишних слов встали и направились дальше, котята, не понимавшие всей серьёзности обстоятельств, скуля и хныкая, поплелись сзади. Феликс вскочил на забор, проводил взглядом пёструю компанию и произнёс так, что Перец при всём желании не смог бы его услышать: «Пусть солнце вечно освещает ваш путь».       С каждым последующим шагом Перец становился всё беспощаднее к путникам. Когда котята принялись жаловаться уже по-настоящему и начали заметно сбавлять ход, он уговорил кошек взять их в зубы и идти дальше. Сам он понёс Клыка — самого крупного из малышей. Морковке было невероятно сложно тащить Бусинку и одновременно направлять Сокола, но Перец вместо того, чтобы вникнуть в их положение, напротив, без конца подгонял путешественников вперёд. Им овладела только одна мысль: Цербер может вернуться в любой момент. За каждым углом Перец опасался встретить остатки кровожадной стаи, которая — он в этом нисколько не сомневался — безжалостно растерзает всю их компанию так, что и шерстинки на земле не останется. Поэтому он до самого заката заставлял друзей шагать вперёд, не слушая их просьб об отдыхе, и успокоился, когда они достигли окраины. Впереди высилось ещё несколько домов, за которыми стелилось необъятное желтеющее поле с заброшенной Стройкой посередине. Только теперь Перец смог вздохнуть спокойно: город и все его ужасы остались за спиной. Сюда, в тишайшую часть территории Двуногих, Цербер вряд ли заглянет.       Путники устроились на ночлег между плотно сдвинутыми заборами двух ближайших домов: здесь пролегала длинная узкая тропинка, по обеим концам которой росла длинная трава вперемешку с мелким кустарником. Перец и Сокол расположились ближе к краю заборов, спрятавшись в высокой растительности, а кошки с котятами укрылись среди кустарников. Перец за внушительной зарослью не видел ничего вокруг, потому мог с уверенностью заявить, что снаружи его не видно.       Они настолько устали, что уснули почти сразу же: Перец понял это по мерному дыханию Сокола и абсолютной тишине в кустарниках, где укрылись малыши и сёстры. Чёрно-белый кот спал некрепко: его постоянно будили то шорохи, то резкие приливы страха, что Цербер найдёт их. Он несколько раз проснулся с гулко бьющимся сердцем — не мог избавиться от ощущения, что слышал шёпот или шаги, но всё это ему мерещилось, и сразу после открытия глаз пугающие звуки пропадали. Когда он сердито разлепил веки в очередной раз, мерещившиеся ему голоса не исчезли. Осознание этого заставило его испуганно перевернуться и судорожно сглотнуть. Он навострил уши, задерживая дыхание в надежде, что ему показалось. Но снова чуткий слух уловил едва различимые кошачьи голоса. Перца пронзила дрожь.       Стараясь ступать как можно тише, он медленно пополз вперёд, постоянно следя за колыханиями травы: двигался кот с расчётом, чтобы густая растительность шевелилась так, будто её колышет лёгкий ветерок, а не раздвигают осторожные кошачьи лапы. Голоса от его перемещений не звучали ближе, потому Перец сделал вывод, что коты, кем бы они ни были, находились на достаточном расстоянии от их укрытия.       Наконец, меж зарослей показался просвет, и Перец бдительно всмотрелся в улицу. Через пару домов он разглядел неясные кошачьи фигуры, сбившиеся в кучку. Незнакомцы ещё какое-то время разговаривали, а потом двинулись в сторону… Перца.       Чёрно-белый кот тяжело сглотнул и плотнее забился в траву, надеясь, что его не видно в такой темноте: искусственный свет из длинных металлических палок, расставленных по всему городу, тускло освещал дом, расположенный через широкую тропу для Двуногих — огнезвери по ней не бегали. К счастью, фигуры, едва добравшись до этого дома, свернули в сторону и вереницей направились прочь. Перец чувствовал, как кровь приливает к голове, а сердце заходится в яростном ритме. Ведущий силуэт показался ему страшно знакомым, и, когда крупное тело едва охватил тусклый свет, Перец понял, что не ошибся: это был Цербер.       Он думал, что прошла целая вечность, прежде чем вереница котов скрылась за большим домом. Ещё одна вечность ушла на то, чтобы он перестал слышать голоса, которые затихли вдали, третью вечность он пережидал, опасаясь, что стая вернётся. Только после этого Перец рискнул разбудить своих друзей. Первым он поднял Сокола и попросил его насторожить слух и нюх, чтобы не упустить возможное возвращение «долгожданных гостей»; затем сообщил Морковке и Зое новости, помог разбудить котят так, чтобы те не издавали лишних звуков, и только после этого коты отправились в путь. Малыши мужественно терпели усталость и боль в перетруженных лапах, понимая, что сейчас не лучшее время для высказывания своего мнения. Перец чувствовал тяжесть во всём теле: тащить котят полдня накануне было не самой гениальной его идеей, конечно. Но выбора сейчас не было ни у кого из них: каждый понимал степень опасности, каждый боялся лишний раз выдохнуть, сделать неуклюжий шаг, каждый замирал при любом шорохе, в глубине души ожидая, что вот-вот из-за угла выскочит кровожадный и страшный Цербер и разорвет их в клочки. Напряжение сгустилось вокруг большой компании, окутало их со всех сторон и подгоняло вперёд, заставляя забывать об усталости.       Наконец, последнее жилище Двуногих осталось позади, и они оказались у края широкого поля. Без обсуждений коты пустились в путь сквозь невысокую траву. Семь кошачьих силуэтов слаженной вереницей двигались вперёд, думая об одном: быстрее, быстрее, быстрее... Им не терпелось как можно скорее оказаться в безопасности, забыть о том страшном прошлом, которое никак не хотело оставлять их в покое.       Перец буквально отсчитывал мгновения. Каждый шаг приближал его к цели, к новому дому. Он без конца оборачивался, проверяя благополучие своих друзей и оглядывая окрестности, с паническим комом в горле ожидая увидеть стаю Цербера, но кровожадные коты не появлялись. Перец знал, что стоит только котам из враждебной банды кинуть взгляд на поле, как в ярком свете луны они сразу заметят плетущиеся вперёд тени путников. Он до смерти боялся такого исхода событий, но, видимо, в эту ночь удача оказалась на его стороне: враги не появлялись на горизонте, и вот, наконец, чёрно-белая лапа ступила на первый широкий камень, обработанный Двуногими и валяющийся рядом со Стройкой. Окрылённый Перец ускорил шаг, а потом рванул вперёд, подскакивая к одной из зияющих пастей брошенного недостроенного жилища.       — Рико! Рико! — закричал он, потом покрылся холодными мурашками и позвал намного тише: — Рико! Рико, ты здесь?!       — Перец! — разноцветные глаза трёхцветного кота сверкнули в темноте, и вскоре пушистый Рико появился перед ним. — Вы пришли! — с некоторым восторгом произнёс он, оглядывая разношёрстную компанию. — Вам удалось!       — Да, Рико... — прошептал Перец, будучи неуверенным, услышал ли его вообще кто-нибудь. — Нам удалось.       Рико провёл путников на удобные перины людей, брошенные кучами в углу. Перец проводил их, уверился, что друзья в безопасности и довольствии, и вернулся к выходу. Улёгся, подгибая под себя лапы и обвиваясь хвостом. Через несколько мгновений он услышал тихие шаги сзади и, повернув голову, увидел Рико.       — Почему ты не ложишься спать? — спросил трёхцветный кот, поводя усами.       — Я... — Перец и сам не знал, почему всё ещё вглядывался в линию города в поисках угрожающих кошачьих фигур. — Я просто посижу тут, ладно? Не смогу уснуть...       — Хорошо, — произнёс тот после долгой задумчивой паузы. — Если решишь лечь, ты знаешь, где спальная зона.       — Да. Приятных снов.       — И тебе не скучать.       Рико побрёл прочь, что стало ясно по затихающим вдалеке шагам. Перец, почти не моргая, не ощущая хода времени, вглядывался в дома Двуногих, ожидая подставы от коварной судьбы. Он не мог поверить, что они в безопасности: осознание выполненного плана никак не укреплялось в рассудке, привыкшем к горечи и боли. Перец не понимал, как после всех неудач, которые пришлось стерпеть во время пути, они могли так просто добраться до пункта назначения. Столько страшных вещей произошло, неужели после всего пережитого они, наконец, оказались дома?       Перец просидел у выхода до самого рассвета. Он удивился, заметив, что крыши домов окрасились сначала бледно-белым, потом желтоватым оттенком, который постепенно сменился выглядывающим ликом солнца. Завороженный кот с приоткрытой пастью наблюдал восход солнца, чувствуя, как что-то переворачивается в его душе: ни один закат на его памяти никогда не протекал так красиво. Этот рассвет предназначался не солнцу, а семерым измученным котам, нашедшим свой новый дом. Это был их рассвет.       Чёрно-белый кот поднялся на лапы, с трепетом наблюдая за подъёмом солнца. Если закаты помогали ему забыть очередной ужасный день, то этот восход стал символом начала новой жизни. Жизни без Цербера, Двуногих и прочих страшных вещей. Жизни, о которой он столько мечтал.       Он почувствовал, как слёзы скопились в глазах, вынуждая прекрасную картину расплыться сотней цветастых пятен. Перец сморгнул слезинки и, выпрямив спину, победно взмахнул хвостом. Они справились. Они победили. Им удалось пройти через все невзгоды, и теперь уставшие от вечных страданий коты с новыми силами начнут жить по-настоящему, так, как им всегда хотелось. В их жизни наконец-то наступила белая полоса. И Перец чувствовал, был полностью уверен: продлится она невероятно долго.