***
Его никогда нельзя было назвать ранней пташкой, и бессонница, так часто сопутствующая старости, по-прежнему оставалась для него чем-то отдаленным и неведомым. Что в двадцать, что в сорок, что в восемьдесят с небольшим, спал он обычно крепко и до полудня. Все вокруг это прекрасно знали. Потому, увидев Кану ранним, в его понимании, утром, он немало удивился. Еще больше удивило, что его дитя, похоже, водило дружбу с дочерью МакГарденов. Леви, точно. Та, по словам Альбероны, о чем-то хотела поговорить. Чтобы хоть как-то скрасить утро, он попросил Кану принести кружечку пенного, а сам никак не мог решить, как лучше познакомиться с дочерью бывшей волшебницы гильдии. Вряд ли официальная мантия со значком одного из Десяти Святейших располагала к непринужденной беседе. Девчушка, если не соврала Мире, хлебнула горя, а потому жизнерадостная рыжая рубаха и нелепый двурогий колпак показались лучшим решением. Лексус, когда не был такой занозой, как-то сказал, что смешнее и круче деда во всей округе не сыскать. Зайдя в свой кабинет, он тут же понял, что ничуть не ошибся с выбором. Улыбка сама растянулась от уха до уха, из-за чего усы защекотали нос, стоило увидеть этот обескураженный взгляд. Чтобы не рассмеяться в голос и не смутить девчушку еще больше, Макаров схватился за кружку. Холодное пиво обещало отличное начало дня, отчего улыбка никак не хотела сходить с лица. Так он думал каких-то полтора часа назад. Если бы он только знал, какие сюрпризы припасло ему это утро, не пытался бы втереться в доверие каким-то там колпаком и веселой рубахой. Сдержаться было невозможно. Да как можно спокойно спать, когда в мире творится такая несправедливость? Когда страдают дети. Его дети. Кана... И молчала же. Ведь он сам позволил ей молчать. И Леви. Он знал её совсем немного, но горе, боль и страх отзывались в нем как собственные. Он больше не мог мириться с этим. Ведь его собственный сын оказался причастен ко всему беспределу. А беспредел такой, что даже не верилось. Как такое вообще возможно в его мире? В каких-то паре дней от его порога. Жозе... Иван... И чем только Совет занимается?! Ох и спросит он с Яджимы. Обязательно спросит. Позже. Леви смотрела на него, с ужасом вцепившись в украшение-обманку, и пятилась назад. Здесь не было ни Ивана, ни Жозе. Только он и Кана. А боялась она так, будто он был пострашнее самых пугающих людей в ее едва начавшейся жизни. Он привык, что такой взгляд на него бросают только враги, и то таковых у него больше не осталось. Так он думал. И как же заблуждался. Макаров взял себя в руки. Довольно с нее страха. — Я знаю, что это такое. Даже сбежав, ты остаешься пленницей. Кана охнула где-то сбоку. Она тоже знала, и опять же молчала! Он бросил на неё суровый взгляд. — Почему не помогла снять? У тебя же такого не было, значит, справилась как-то. Кана только опустила голову, нервно вздрогнув. Неожиданно голос подала сама Леви: — Она ни при чем, призраки не знали, что она умеет колдовать. Даже я не знала. От волшебниц принято... Избавляться, видимо. Они по-прежнему не договаривали. Интересно, сколько? — Но ты — волшебница. Леви только неуверенно кивнула. — Мне дали выбор. — Жозе? Она замотала головой. — Друг. Кана хмыкнула, и Леви тут же вспыхнула, послав ей недовольный взгляд. Опять не договаривают. Макаров тяжело вздохнул. Переговорщик из него был так себе, но опыт подсказал решение: — Я тоже хотел бы стать тебе другом, Леви. Я могу его снять, если хочешь. Впервые за долгое время она не побоялась посмотреть ему прямо в глаза, но искра надежды потухла, так и не разгоревшись. — Никто не может. Он откликнется только на определенную магию. Похоже, она свято в это верила. — И все же, если ты не против, я хотел бы попробовать. Она только неловко кивнула. Макаров наконец отпустил собственную магию, позволив себе вырасти ровно настолько, чтобы стать с Леви одного роста. Она немало удивилась, а он задорно улыбнулся и, подмигнув приободрившейся Кане, легко сломал скрытый замок. Ошейник ударился о половицы. Он ждал радости и слов благодарности и сильно удивился, когда Леви упала на колени и, прижав ошейник к груди, тихо заплакала. Он посмотрел на Кану, но та тоже не ожидала подобной реакции. Макаров уже начал сомневаться, но Леви выдала очень тихое и неуверенное: — Свободна. — Когда она подняла голову, в ее глазах отразились все те противоречивые эмоции, которые, похоже, разрывали ее изнутри. Страх и боль пусть не исчезли без следа, но искренние радость и счастье затмевали собой все остальное. — Спасибо! Он не был уверен, стоит ли это делать, не рано ли, не спугнет ли он ее своим порывом чувств, но сердце подсказывало — стоит; Макаров вернул себе привычный рост и со всем отеческим теплом обнял девушку, которую совсем не знал и о которой знал, казалось, слишком много.***
Она смотрела на них со стороны и не могла понять, почему раньше не пришла к мастеру за помощью. Нет, Кана знала: всё из-за стыда. А еще страха. Она настолько срослась со своими страхами, что просто не могла от них отмахнуться. И их было столько, что не счесть. Страшно проснуться и понять, что все хорошее — лишь сон. Еще страшнее — не проснуться, потому что прошлое, наконец, её настигло. Страшно показать слабость, показать чувства, показать страх. А еще — изменить реальность. Сделать что-нибудь не так, сделать что-нибудь. Ведь один опрометчивый шаг едва не стоил жизни. Поэтому Кана теперь выбирала самый безопасный путь. Радуйся новому дню и плыви по течению. Она знала, что может потерять. И какова цена простой ошибки. Но она не учла, что внизу по течению может поджидать обрыв, и едва не сорвалась в пучину. Если бы не появление Леви, точно бы сорвалась. Но одного Кана не знала: как побороть свои страхи, когда последние годы только и делала, что боялась. Пусть на ней не было ошейника, свободной она так и не стала. А как же хотелось! Судьба или фортуна оказались ни при чем. Все дело в ней. В ней одной. И от этого становилось только страшнее. Нацу бы уже от призраков мокрого места не оставил, стань ему известна вся правда, а она что? Просто осталась в стороне... Не мудрено, что Гилдартс её в упор не видел. Она и сама б себя предпочла не замечать... Она была так счастлива снова оказаться в кругу семьи и друзей, но что она сделала для них? Или кого-то еще? Кана стояла и смотрела, как мастер со всем присущим ему состраданием обнимал Леви, что ей стало тошно: сама-то она ничего не сделала, а просто хранила детские обиды и боялась неведомых монстров в темноте. Но у нее по-прежнему была семья. Самая лучшая из всех. И друзья. Оставалось только самой стать всем другом. Кана понимала, что Леви вряд ли все расскажет. По крайней мере, не сейчас. Но разве это важно? Ей просто нужен был друг. Настоящий. Который поможет и поддержит. Защитит. Кана могла быть таким другом. И обязательно им станет.***
День, казалось, длился вечно. Ну, он сам виноват. Мог бы догадаться, что с побитой девчонкой в довеске с делами в два счета он точно не управится. Правда, меньше от этого он на нее не злился. Что играло ему только на руку. Лучше злиться на Черри. На лошадей, мастера, выродков с Айзенвальда, Джувию и себя. Да злиться на весь мир куда лучше, чем оставаться наедине с самим собой. Поэтому он шпынял Черри, подгонял лошадей, материл мастера, презирал мертвых неудачников и проклинал запропастившуюся Джувию. Ведь он снова остался один. Ожидаемо, но внезапно. Иногда он жалел, что железная чешуя покрывала только кожу, но не нутро. Жизнь была б куда проще. Ретт явно его ждал. Эта новость была так себе. Гажил быстро смекнул, что понадобиться он мог только Жозе. Видеть его не то что не хотелось... мастер стоял в самом конце списка. Правда, выбора тоже особо не было. И черт с ним. Сейчас он согласится на любую работенку. Да отправь его Жозе на поиски самого Зерефа, он даже думать не станет. Всё лучше, чем торчать здесь. Или в замке. Если даже постоялый двор до сих пор хранил отголоски её запаха, что же ждало его в башне? Думать об этом Гажил точно не собирался. И тратить время тоже. Повезло — Ария оказался в замке, а не где-нибудь на задании. Поэтому в один момент он еще видел мага воздуха в коммуникативной лакриме, а через несколько минут уже перед собой. — Долго ты, решил поплакать на дорожку? — на более теплое приветствие способен он не был. — Джувия не знает слова «нет». — Эта сумасшедшая в замке прохлаждается, что ли? — нашел чему удивляться. Вечно он за нее всю грязную работу делал. Ладно... — Жозе меня требует, а верхом я уже накатался. Подбросишь? — А волшебное слово, Куроган? — Не будь мудаком! — Другого не ожидал, — Ария опустился на землю. Гажил никогда не понимал, как с таким ростом и весом тот умудрялся парить в воздухе большую часть времени. Казалось, Ария и не замечал этой особенности за собой, впрочем, как Джувия с ее дождями или Сол, врастающий в землю. Что еще взять с элементальных магов? — Готов? Путешествовать с Арией — удовольствие не из приятных. Чувство, что тебя сжимают до состояния пылинки и пытаются протолкнуть в еще меньшую дыру. Но от поездок верхом его буквально мутило. Ясное дело, что бухать меньше надо, но между алкоголем и никому не нужными мыслями выбор был очевиден. — Давай только быстрее, и без этого твоего «на счет три», как в прошлый раз. Гажил сделал глубокий вдох. — Грустно, что так все вышло с твоей... Он, знатно охренев, хотел уже прописать пару ласковых промеж глаз, но их резко не стало на постоялом дворе. — Да пошел ты, — только и выдавил Гажил, закашлявшись. — Не за что, — пробасил Ария и самодовольно скрестил руки. И почему они здесь? Гажил осмотрелся: ну точно, башня его, только почему-то насквозь просырела и провоняла Джувией. И краской. Что здесь происходит? Двери открылись, и он, отойдя от шока, прошел, как предполагалось, в свой дом. — Ты ошалела, что ли? — Джувия не успела! — эта сумасшедшая стояла посреди опустевшей комнаты, пытаясь в одиночку оттащить куда-то его кресло. Не осталось почти ничего — только оно и стол. — Ария-сан, ну зачем? — Так вот чем вы заняты были? Втихушку мародерили? И где теперь все? Он даже не злился — еще не успел прийти в себя. — Какого хрена, спрашиваю? И оставь уже в покое мои вещи! Джувия сдалась и, вытерев ладони о пальто, подошла ближе, напоследок окинув всю комнату недовольным взглядом. — Джувия хотела сделать сюрприз. Ей хотелось, чтобы ты вернулся поскорее. Смена обстановки не повредит... Чо? Смена обстановки? Гажил наспех обошел все углы, а заглянув в спальню, вконец обалдел: — Спать теперь на полу, что ли? — она и там все переделала. В который, мать ее, раз. Ладно, когда она только пришла в гильдию, ей было так тоскливо, что он спьяну разрешил ей развлечься и обставить его башню по своему вкусу. Ну как разрешил — проспорил... Так и знал, что надо было убить её еще тогда. Баба совсем страх потеряла. — Вот кровать-то чего тебе сделала? — Джувия подумала... — Что ты там сделала? Подумала? Не смеши меня! Гажил начинал злиться. Здесь все воняло краской и какими-то новыми вещами. Он просто ничего не узнавал, что приводило в бешенство. Как же он не любил сюрпризы, а эти бабы только и делали, что выкидывали номер один за другим. — Просто скажи, зачем? Своей башни мало? Вон, иди к Тотомару и там свой недотрах компенсируй, мало мне проблем, что ли?! Он успел осознать сказанное слишком поздно. Гажил уставился на Джувию, но та уже горделиво подобралась, стараясь сохранить лицо. В открытые окна залетели первые капли дождя. — Джувия, пожалуй, пойдет. Он бы не смог ее остановить, даже если бы захотел. Она схлынула, оставив за собой только мокрый след. Дерьмо. — Печальное зрелище, — пробасил Ария из-за спины. В его мнении он уж точно не нуждался. — Завались, тебе какое дело? — Она просто проявила заботу. — Хороша забота... Ария обошел его и застыл у стола, проведя по полированной древесине рукой. Ненужные картинки встали перед глазами. Гажила передернуло. Дурацкий стол. — Она хотела, чтобы тебе ничего не напоминало о твоей... Его передернуло во второй раз. Она умудрилась и об этом подумать? Даже сейчас, услышав правду, он не успел все осознать. Мозаика складывалась слишком медленно. Нет вещей — нет напоминаний. Даже воздух изменился. Никакого знакомого запаха, только самой Джувии и дождя, впрочем, пахли они почти одинаково. Гажил тяжело вздохнул. Голова снова начала раскалываться. Ладно, эта сумасшедшая оказалась права. Признать это было не так просто, но терпимо. Не в первый раз Джувия его удивляет. И с учетом того, что он понятия не имел, как её прикончить — вероятно, не в последний. Но он потом с ней разберется. Возможно, узнав про розоволосую подстилку, она даже сменит гнев на милость. Он же тоже постарался. Ну как — вовремя протрезвел. — Мастер не будет долго ждать, Куроган. — Ария по-прежнему стоял у стола. У этого чертового стола. Хотелось разбить его в щепки. В мелкие, размером с ничто, щепки. Будто его и не было никогда. Ни его, ни ее. Ничего. Чтобы даже пепла не осталось. Пыли. — Сделай так, чтобы эта хреновина испарилась! Гажил, не оборачиваясь, вылетел из собственной башни, услышав только глухой хлопок за спиной и слезливое: «Какая жалость».***
Она и не заметила, как пролетели часы. Мастер все задавал вопросы, то про Жозе, то про Ивана. Леви никак не могла понять, как у такого человека, как Макаров, мог быть такой сын. А Макаров все не унимался — он хотел знать все. Каждую деталь, любую мелочь. Она на автомате называла имена, но понимала ее только Кана. Это нервировало. Сол собрал такое досье на всех, что даже она заведомо знала о каждом серьезном маге из «Хвоста Феи», но вот те, похоже, ничего не знали о призраках. С каждой секундой разговор все больше походил на допрос, отчего она чувствовала себя не в своей тарелке. Больше всего на свете ей хотелось доверять этому старику, но что она выучила наверняка — верить нельзя никому. Поэтому спустя, казалось, тысячный вопрос, она совсем замкнулась. — Нужно срочно донести в Совет, — Макаров уже полчаса как расхаживал из угла в угол, но тут резко остановился. Леви хмыкнула. Совет, да, отличная идея. Представила и хмыкнула еще раз. Кана тоже красноречиво хохотнула: — У них везде все схвачено, свои люди повсюду. Совет вряд ли поможет. — А Рунные рыцари пару раз сами обращались в гильдию за услугами, — подтвердила ее слова Леви, вспомнив инцидент с ее участием. — Услугами? Что им могло понадобиться от Жозе? — Макаров с подозрением выгнул бровь. Ой, она-то преподнесла всё как долговое рабство. Даже не сказала, что отца убили. А тут так проговориться. Она снова замолчала, уставившись на половицы. Но она не ожидала, что мастер подойдет и положит свою руку ей на бедро. Леви вздрогнула и отшатнулась, слишком поздно сообразив, что в этом жесте не было никакой другой подоплеки, кроме молчаливой поддержки. Макаров просто ни за что не дотянулся бы выше. — Тебя обижали там, не так ли? — осторожно заговорил мастер, хотя в его глазах плескались эмоции, далекие от спокойствия. — Вчера Мира увидела укус на твоей шее, и эти порезы на руках откуда-то тоже взялись. О чем ты боишься мне рассказать, Леви? Ее губа дрогнула. Обижали? Какое пустое слово. — Кана, что, черт возьми, происходит в «Призрачном владыке»? — Макаров даже не повысил голос, но его интонация заставила вздрогнуть. — Я не задавал тебе вопросов, когда ты вернулась, но задаю сейчас! Говорите! — Мастер, я... — Леви бросила на нее умоляющий взгляд. Если та сейчас расскажет лишнее, расскажет про Гажила и остальных, про девочек, про всё, то она провалится сквозь землю со стыда. — Сейчас не мне решать, что говорить, а что — нет. Это не моя история. Леви выдохнула, закрыв глаза. Но даже так она ощущала на себе тяжелый взгляд Макарова. Взяв себя в руки, она открыла глаза. Она не знала, что он в них разглядел, но лицо его смягчилось и он даже улыбнулся, взял свой колпак, нахлобучил его на лысеющую макушку и выдал совсем неожиданное: — Что ж, время и для этого придет. А сейчас — бухаем! Сегодня у «Хвоста Феи» появился новый друг, и это надо как следует отметить! Леви застыла, а Макаров уже бодро засеменил к выходу. — Он серьезно? — спросила она у Каны, а та счастлива рассмеялась, довольно потирая руки. — Он — всегда очень серьезно!***
В здании гильдии творилось что-то невообразимое. Стоило им показаться на глаза, как уже веселящиеся и выпивающие волшебники отсалютовали кружками и в один голос выдали тост «за мастера», а затем так же дружно принялись шутить и рассказывать разные истории, отчего в зале стоял невероятный шум. До нее, казалось, никому не было дела. Леви осторожно встала поближе к барной стойке, чтобы в случае чего могла легко под нее нырнуть. И стоило ей только порадоваться своей задумке, как Макаров воззвал к всеобщему вниманию: — Сегодня очень примечательный день! Я хочу представить вам нового члена гильдии, Леви МакГарден! — Что? — удивленно пискнула Леви. — Что? — отозвалась гильдия и тут же разразилась ликующим «ура», заливая всю округу расплескавшимся алкоголем. — Она — маг... — хотел было продолжить Макаров, но вместо этого недоуменно уставился на нее. Все в ожидании замерли. В одну секунду она оказалась в центре внимания. Сердце готово было выпрыгнуть. Как он мог, как мог... Леви мотала головой по сторонам, но не видела просвета, куда можно было бы проскользнуть и убежать отсюда. Кана, которая вдруг подошла с двумя кружками пива и одну протянула ей, подмигнула и весело подначила: — Покажи им, девочка. Покажи им всем! Леви не верила своим глазам, своим ушам, не верила ничему из этого. — Да, покажи! — донеслось из толпы. Она запаниковала, не зная, что надо всем этим людям. — Я... не могу! — только и выдавила она из себя. — Не бойся, гильдию мы чиним чуть ли не каждый день, так что не стесняйся, — Мира прошептала ей в самое ухо, перегнувшись через барную стойку. От неожиданности Леви дернулась, но та, как оказалось, только тепло улыбалась в ответ. Леви никогда такого не чувствовала: весь страх и смущение слились в одно и осели где-то внутри, медленно наполняя её до краев. Она не сразу узнала это чувство. Такое родное, но чего она была лишена так долго: магии. Она набрала в грудь побольше воздуха, выкинула руку вперед и вывела слово, громко крикнув: — Огонь! Послышался хлопок. Такого отчетливого еще ни разу в жизни не получалось! Полыхающие буквы с характерным шипением устремились в зал гильдии, и только чудом первый ряд волшебников успел пригнуться. От ужаса она уже зажала рот ладонью, не зная, как все исправить, но буквы начало засасывать куда-то в сторону. В здании повисла тишина. — Вот это я понимаю приветствие! — послышался довольный мужской голос. — Вкуснотища! А еще так можешь? Волшебники взорвались довольным гулом и радостным смехом, отовсюду доносилось «ай да Леви», «молодец» и другие искренние возгласы, а к ней уже несся розоволосый парень, на ходу утиравший рот, будто только что плотно отобедал. Картинка быстро сложилась. Нацу Драгнил, если она все правильно помнит. Мало ей было Гажила с его железками, теперь и этого кормить, что ли?!***
А это что еще за хренотень? Он и так искал Жозе по всему замку, пока какой-то подвернувшийся под руку болван не сказал, где тот торчал. Как оказалось — на улице. И явно не один. Весь двор занимал дирижабль. И не абы какой, а под знаменами «Сердца Гримуара». Приплыли. Но судя по отсутствовавшей горке трупов и весьма спокойным Джувии и Арии, те явились не воевать. Хоть одна хорошая новость, но с собачками Совета под боком не такая уж и хорошая. Теперь понятно, почему дирижабль стоял во дворе, а не парил в воздухе. Гажил сплюнул, на ходу размяв затекшие мышцы спины. Лопатой махать было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Учитывая, что он и не помнил, когда нормально удавалось выспаться. Вчера вон вообще за столом на постоялом дворе вырубился. — Мастер! — гаркнул он на всю округу. Выискивать Жозе по углам и дальше не было никакого желания. — Явился наконец, — донеслось откуда-то сверху. Жозе смотрел на него, перегнувшись через борт. Черта с два он на эту хреновину полезет. — Чего стоишь, поднимайся, давай! Гажил вдруг встретился взглядом с долговязым, одноглазым стариком, который в открытую изучал его. А это что еще за хрен с горы? Мало ему Жозе с Иваном, так еще кто-то погостить приперся. Неужто мастер «Сердца Гримуара»? И что им тут, медом намазано, что ли? Чертыхнувшись, Гажил ступил на трап. Иван тоже был тут как тут. Свезло так свезло... — Гажил, это Хэйдс, мастер «Сердца Гримуара». — Так это ваши крысы шороху навели в округе? — Гажил сразу перешел к делу. Пусть внешне он и был спокоен, но меньше от этого не злился. Ярость перетекала по телу, щекоча кожу металлическими чешуйками, которые так и рвались наружу. Дело дрянь, надо было срочно брать себя в руки, а то мало не покажется — от стоящих рядом волшебников несло магией такой силы, что кишки в узел сворачивались. — Так это ты убрал моего человека не так давно? — Хэйдс в долгу не остался и прожег его в ответ таким же яростным взглядом. — Я хотя бы убрал за собой все дерьмо, что не подкопаешься, а за вами подчищать приходится. — Как раз работенка по тебе, ты же в этом уже разбираешься, не так ли? Гажил зарычал, теряя контроль. Старый пес, а все щерится. — Довольно. Мастер Хэйдс оказал нам услугу, за что мы очень благодарны, — вмешался Жозе, схватив его за тунику. Гажил опешил. Услугу? Так это всё — проделки самого Жозе? — Услугу? — Надо было пошуметь в округе, Жозе нужны вливания и больший контроль на территории, — пояснил Иван, со скучающим видом изучавший перила вдоль борта. Охренеть — не встать. Интересно, а Сол в курсе был? Если эта сволочь все знал и молчал, когда он самолично провожал мелочь в Город Дубов, он того из-под земли выроет и обратно в землю закопает. Навечно. — И давно Союз благотворительностью занялся? — Об этом мы и хотим с тобой поговорить. У фей есть то, что очень нужно Хэйдсу. И ты нам это достанешь. — Ему надо — пусть руки и пачкает, — огрызнулся Гажил. Мало он плясал под дудку Жозе, теперь и новые кукловоды нашлись. Сейчас же. — Это не обсуждается, Гажил, я ему должен, а значит, и ты тоже. Скажи спасибо, что он не за тобой пришел, — начал выходить из себя Жозе. Дело стало пахнуть жареным. Но Иван быстро сбавил градус: — Гажил, мы тебе не враги. Поверь, когда Хэйдс получит, что хочет, лучше быть с ним на одной стороне. — И что же такое важное тебе понадобилось? — он снова принял бесстрастный вид и, чтобы не наделать делов, сложил руки на груди от греха подальше. Как же они чесались... — Сердце Феи, что же еще, — Хэйдс ухмыльнулся, встретив его взгляд. Гажил ничего не понял, а объяснять явно никто не собирался. — Ты знаешь, где оно, знаешь, что это такое, так почему сам не возьмешь? — он правда не понимал. — У меня есть дела поважнее, Зерефа найти — это не детишек Макарова раздавить, так что оставляю это на вас. Он закатил глаза. Еще один больной фанатик, значит. — А адресом своего Зерефа не поделишься? Если он, конечно, не одна из тех страшилок, которыми пугают молокососов. — О, он существует, еще как существует, — уверенно протянул Хэйдс со всем высокомерием. Что ж, если старику так лучше спится — пусть и дальше гоняется за ветром. Но вот какое-то там «Сердце Феи» его и правда заинтересовало. Если эти трое так его хотели получить, значит, штука стоящая. Хотя толку воевать с феями он уже не видел. Разве только мышцы размять да злость спустить. — Это все? — Как обстоят дела с заданиями? — вдруг спросил Жозе. — С учетом того, что наворотили его придурки? Великолепно, — он достал из-за пазухи карту, где были отмечены новообразовавшиеся могильники. — Еще надо решить, что делать с домом Малкольма. Там так наследили, что проще все сжечь. — Так отправил бы туда свою девку, пусть приведет все в должный вид. Гажил уставился на мастера. Проклятье. И почему никто ему ничего не доложил? — А это уже за вами должок, — разозлился Гажил на всех присутствовавших мастеров. — В этой заварушке ей удалось сбежать. Теперь на него уставился Жозе, а Иван прожигал взглядом из-под нахмуренных бровей. — Врешь! — испуганно вскрикнул Порла, наконец придя в себя. Похоже, его вид говорил об обратном, потому что Иван и Жозе тут же засуетились: — Так почему ты здесь, а не пытаешься ее найти? — Так и знал, что надо было ее прикончить! Эта девка слишком много знает, чтобы разгуливать на свободе... — Проблемы? — между делом поинтересовался Хэйдс. Проблемы? Нет, конечно. Эти же идиоты лучше знали, когда придумали всю хренотень и его впутали. Вот только ему уже опостылело за всеми подчищать. Меньше всего на свете он хотел заниматься её поисками. Что она, в конце концов, может? Мелкая, никчемная, лживая дрянь. Гажил уставился вдаль. Он точно знал, что она где-то там. Нутро подсказывало. Оставалось только найти.