Я вернулся...навсегда.

Реборн мрачно смотрит на хранителей, ему тяжело говорить и подбирать слова. Впрочем, смысл от этого не меняется. Если Тсунаеши не вернется обратно, то он умрет. Хранители молча прикрывают глаза и борются с внутренними демонами, стараясь усмирить отчаянное желание уничтожать и закричать. Стук двери прерывает тишину, а вскоре появляется вихрастая макушка и робкая улыбка. — Эм… я бы хотел кое-что сказать, — неуверенно помялся у порога Савада под пристальными взглядами парней. Он даже вздрогнул, когда заметил в их глазах слабый отблеск непередаваемой боли и чего-то темного, пугающего. — Я бы хотел вернуться. Капсулу починили, и мне нужно вернуться, — Тсунаеши старается говорить ровно, чтоб его голос не дрожал, и смотреть прямо в глаза хранителям. Он научился лгать, он научился притворяться, и улыбаться, когда больно и хочется зарыдать. Хранители по-прежнему молчат, смотрят так, будто перед их глазами рушится мир, и они ничего не могут поделать, беспомощно наблюдая за происходящим, как зрители в кино. Первым подходит Реборн, крепко обнимает, почти до хруста и долго не отпускает. Савада не удивляется, старается лишь не заплакать и дышать через раз. Потом парни по очереди обнимают его и пытаются улыбнуться, кроме Хибари, тот лишь нежно проводит по щеке и целует в запястье. Прощание тяжелое, кажется, что мир погружается в темноту, и не будет счастливого конца, лишь слякоть и сосущее чувство пустоты в груди. Савада не собирается, у него нет вещей, он подходит к капсуле и смотрит на время, потом солнечно улыбается. Ещё чуть-чуть. Ноги свинцовые и так не хочется уходить, что впору вцепиться руками в бетонный пол и капризно заплакать, как ребенок. Хранители смотрят пустым взглядом, они умирают во второй раз, только сердце бьется, да и организм не хочет этого принимать, продолжая разгонять по сосудам кровь. А мир продолжает рушиться. Тсуна аккуратно залезает в капсулу, садится и держит крышку, его рука мелко дрожит, а голос сел. Воет сирена, мигает красный свет, и на экранах вылезают сообщения. Савада знает, что это. «Он» вернулся, как и было запланировано. Хранители растерянно оглядываются, хватаются за оружие и обеспокоенно смотрят на Тсуну, готовые защитить его от малейшей опасности. — Спасибо Вам. Спасибо, что показали… исполнили мою мечту. Я рад… что есть мир, в котором я счастлив и меня любят. И все будет хорошо. Я не смог бы вас оставить. «Я» не мог умереть в этом мире. В мире, где есть вы. Спасибо Вам, — Савада резко закрывает крышку и касается кольца, активируя пламя. Он не слышит голоса и крики, он плачет навзрыд и приглушенно прикусывает ладонь, сдерживая рыдания. Он не видит изумленных лиц хранителей, когда им сообщают, что в лесу нашли Тсунаеши Саваду, только на десять лет младше, он не видит потрясения на их лицах, не видит радости, не видит, как они ошеломленно смотрят на место, где недавно была капсула. Не слышит их слов, не знает, что они смеются и улыбаются, желая ему счастья. — Спасибо Вам.

***

В особняке царит тишина, хранители в отчаянии, а Реборн понемногу спивается, пока в комнату резко не вбегает запыхавшийся Спанер и смотрит обезумевшими глазами. — Десятый вернулся, — с трудом говорит, тяжело дыша. Хранители подорвались с мест и ринулись из комнаты, Реборн аккуратно поставил бокал на стол и требовательно уставился на механика. — Да, да, он в порядке. Сейчас спит в капсуле, через пару минут очнется. Он в лаборатории. Только после этого мужчина позволяется себе двинуться с места, заставляя не бежать, но ничего не может поделать со своим телом. В комнате уже стоят Хранители обступив со всех сторон капсулу и ожидающе смотрят, как на чудо света, с надеждой. Реборн усмехается. Вот удивится его никчемный ученик, когда увидит, как сильно изменились хранители за время его отсутствия. Секунды тянутся вечностью, хочется уже собственноручно открыть эту железяку, которая прячет драгоценного и такого желанного человечка с добрыми карими глазами. Слышится щелчок и все вздрагивают, с жадным ожиданием наблюдая, как отъезжает крышка в сторону и из капсулы выходит Тсунаеши. Резко выбило воздух из легких, а сердце, кажется, бьется, или нет? Впрочем, это не важно. Реборн отмирает первым, он хочет с издевкой сказать: «С возвращением, никчемный Тсуна» или «Ты слишком долго, глупый ученик» и много чего, но слова застревают в горле, когда он замечает взгляд ученика. Савада уставшим взглядом осматривает хранителей, задерживает взгляд на Реборне, медленно подходит, обнимает и начинает громко плакать, между рыданиями шепча: — Простите, простите, прости, прости, прости, — как заклинание, изредка задыхаясь и переводя дыхание. Его сотрясает дрожь. Реборна тоже, он понимает, что произошло нечто ужасное. Ему больно, даже ещё больнее, чем когда его глупый ученик внезапно исчез. Хранители не двигаются, они хотят крепко обнять своего мелкого босса, попросить прощения, а потом увидеть теплую улыбку своего неба. Но не получается. Они смотрят на рыдающего парня, и внутри скручивается узел от плохого предчувствия, от ощущения, будто перед ними закрыли дверь, оставляя на лютом морозе. — Я… много дел накопилось, да? – спустя время успокаивается Тсуна, и вытирает рукавом слезы. — Да, ты слишком долго, — Реборн старается избавиться от горького чувства, от того, что ученик не сказал «Я дома, я вернулся». — Ну, вперед спасать мир, — натянутая улыбка, Савада неловко отстраняется и чешет затылок. Киллер кивает головой, предупреждающе смотрит на хранителей, которые сделали шаг в сторону Десятого, и уводит Тсуну в кабинет. Он хочет узнать, что произошло, и где был ученик, но понимает, что сейчас не до этого. Савада не скажет, придумает ложь, отмахнется и снова взвалит на себя непосильный груз в одиночку. В этот раз, Реборн не допустит ошибку. Не позволит причинить боль. Не позволит сломать. Парни потеряно стоят в комнате, не зная куда себя деть, внутри мерзкое чувство пустоты. Она не исчезла, прочно засела внутри, и хочется блевать от отвращения. От осознания, что их солнечный босс не сказал: «Я вернулся», и не улыбнулся своей дурашливой, немного глупой, но теплой улыбкой. Он вернулся, но, кажется, что перед ними лишь фантом их босса, тень, пустая оболочка. Теплее не стало, тьма не ушла, и ощущение, что босс не вернулся, тоже. Тсуна прогоняет все мысли, не думает, только вначале он позволил себе маленькую слабость, теперь же поблажек не будет. Он внимательно читает бумаги, обзванивает союзников и назначает встречи. У него много дел. Нет времени думать. Он просто выгорел. Он не хочет семью, заботливых и любящих хранителей, ни—че—го. Главное обезопасить Вонголу, выполнить то, ради чего его готовили с детства и уйти на покой. Найти любимого человека и зажить спокойной жизнью. Савада видел, что его хранители немного изменились, будто лед треснул, в их глазах исчез холод, выставляя, открывая сердцевину, только протяни руку, сделай шаг, но Тсуна чертовски устал делать эти шаги и падать в пропасть, устал протягивать руку и натыкаться на непробиваемую стену. С него хватит. Реборн сидит напротив, прожигает пристальным взглядом, словно стараясь проникнуть в его сознание и узнать все мысли. Тсунаеши даже немного удивлен, что репетитор не накинулся с допросом, хотя он благодарен, так как нет желания рассказывать и заново вспоминать, переживать те события. Это слишком больно. Он не выдержит. Больше не выдержит. «Твой очередной трусливый поступок» — ехидно скалится внутри него второе «я». Савада отмахивается и внимательно вчитывается в буквы. План немного пришлось отложить из-за его отсутствия, зато теперь можно покончить с Перони и вернуть участок. — Я в порядке. Все хорошо, — не выдерживает взгляда киллера и поднимает глаза. Реборн не ухмыляется, внимательно смотрит и откидывается на спинку кресла, рукой беря граненый стакан со стола и делает глоток. Савада с изумлением замечает на столе полупустую бутылку виски, а также исчезли некоторые папки с миссиями, которые он собирался выполнить сам. Странное чувство. Тсунаеши понимает, что вернулся в свою реальность, но почему-то никак не получается это принять. Кажется, что это жуткий сон, и он скоро проснется в окружении Хранителей. Только Реборн слишком реален, как и безысходная тьма в его глазах. Савада убирает бумаги в сторону, поднимается и подходит к мужчине, отбирает у него стакан и убирает на стол, потом касается его щеки рукой и улыбается. Почти как раньше. — Спасибо. Реборн прикрывает глаза, слабо ухмыляется: — Глупый ученик. — Я не хочу… не могу их видеть. Не пускай их. Я буду здесь, — с трудом просит Тсунаеши. — Хорошо. Они изменились. — Я знаю. Но… не могу. Не получается. — Ясно, — глумливо скалится Реборн. Ему нет дела до хранителей, они сами виноваты, что не ценили своего босса. И он совершенно не против забрать неуклюжего ученика себе. — Я устал. Перегорел, наверное. Пойду спать. Киллер провожает худую фигуру парня взглядом и смотрит на виски, легко поднимается и уходит, останавливаясь перед дверью в комнату Десятого. Забавно, он стал сторожевым псом. — Что же произошло, глупый ученик? Рехей хотел подойти и крепко обнять, сказать, как он экстремально рад видеть Саваду, но тело не слушается, приросло к полу и никаких сил не хватит, чтоб сдвинуть. Ламбо собирался подбежать и обнять босса, а потом заплакать и потребовать внусняшку, и сказать, как ему не хватало Тсуны, что он жутко соскучился по сказкам на ночь, вкусному соку и теплой улыбке молодого Вонголы, но не может. Слез нет, сил двинуться тоже. Гокудера сначала собирался извиниться, попросить на коленях прощения, а потом неуверенно и робко обнять, надеясь увидеть смущенную и неловкую улыбку, от которой на душе станет легче. А ещё похвастаться, что он стал меньше курить. И больше не будет курить при Десятом, будет ценой жизни защищать босса. Голос охрип, и руки дрожат, хочется жутко выкурить сигарету, чтоб избавиться от напряжения. Ямамото хотел улыбнуться, по-настоящему, сказать, что он больше не заставляет себя. И обнять. Попросить приготовить тех вкусных сладостей, которые он приносил ему на тренировку. Губы онемели, как и тело. Мукуро не собирался ничего делать, разве что обнять, но только ради того, чтоб удостовериться в реальности босса. Что это не иллюзия. Тело такое слабое, и ощущение, будто он ненастоящий. Хибари готов был подойти и крепко прижать мелкого босса к себе. Но тот уже находился в объятиях Реборна. Все они хотели сказать Тсунаеши : «С возвращением». Вот только их босс не был рад возвращению, рыдая навзрыд, причиняя боль своими слезами, заставляя задыхаться. «Я дома. Я вернулся», — Тсунаеши не сказал ничего из перечисленного.