You hide the truth behind your eyes

обложка: http://cs622725.vk.me/v622725677/4e0e5/ZWjEWGBiIrc.jpg Саунд: Radiohead – Street Spirit (Fade Out) - Ты должен работать у меня! Лиам сидит еще минуты три, тупо смотря на мокрого, от моросящего дождя, Малика, когда тот выдает вместо приветствия, чушь помешавшегося. Зейн ворвался в дом друга в такой поздний час и ошарашил управляющего своей наглостью. Пейн вспоминает, что он всегда должен оставаться профессионалом, поэтому отмирает, отвечая недоуменно: - Почему я должен уходить от Луи и работать у тебя? Меня и так все устраивает. - Потому что мне нужно это, Лиам, - управляющий не хочет смотреть в умоляющие глаза пакистанца, но он не должен отводить взгляд. – Ты мое вдохновение, а муза не может подводить мастера. - Ты сошел с ума? – возмущается Лиам. – Никакая я не муза, окей? Ты же как-то писал картины до этого. Все твои выставки увенчались успехом. Не придумывай и иди домой, Зейн. Лиам устало откидывается на спинку кресла, одной рукой потянувшись к книге, которую читал до этого, ожидая, что парень уйдет, но тот приближается только ближе, садясь на корточки перед его креслом, держа дистанцию. - Мое имя так непривычно звучит, когда произносишь его ты. Мягче что ли, - брюнет мягко улыбается и слегка опускает голову так, что несколько капель с волос попадают ему на скулы, отражая свет от настольной лампы. Зейн поднимает на Лиама взгляд, и его глаза кажутся последнему еще ярче обычного. Они не темно-карие, а золотые. Управляющий осаждает себя, когда понимает, что они оба замерли. Пейн отводит взгляд, чтобы переложить книгу на свои колени с тумбы, стоящей рядом, надеясь, что это не выглядит как смущение. – Мне нравится, - неожиданно голос брюнета разрезает тишину. Лиам вскидывает голову, стараясь звучать как можно более раздраженно: - До свидания, Малик. - Я не уйду, пока ты не согласишься, - Зейн садится на мягкий ковер, вытягивая ноги, которые достают до кресла, в котором сидит Лиам, поэтому последний старается незаметно убрать свои конечности подальше от стоп Малика. Брюнет откидывается назад на выпрямленные руки, качая носком одной ноги из стороны в сторону, в попытках задеть Пейна. - Это не имеет никакого смысла! – отчаянно говорит управляющий, надеясь вразумить художника. - Имеет, – Зейн садится прямо, становясь серьезным. – Ты имеешь смысл для меня. Я работал все это время только благодаря тебе. Ты причина взрывов эмоций внутри меня, которые служат вдохновением, - художник еще больше подается вперед. – Да, предыдущие коллекции были хорошо приняты, но представь, что я смогу сотворить, если ты круглосуточно будешь рядом. - И поэтому теперь я должен работать у тебя? Бросить все и переехать в твой дом, чтобы ты смог творить? - Да, так я и сказал, - Малик кивает, радостно улыбаясь, будто Лиам уже пошел собирать свои вещи. - Знаешь, Зейн, ищи вдохновение где-нибудь еще. Ищи его в музыке, фильмах, природе или где так его еще ищут. Я не красивая игрушка, на которую можно посмотреть и вдохновиться. Я человек и меня нельзя просто забрать себе, – управляющий говорит так быстро, почти не дыша, но затем успокаивается. – Ты никогда не видел этого во мне, - грустно усмехается Лиам. Зейн хмурит брови, не понимая, о чем говорит Пейн. -Что ты имеешь в виду? - Ничего, - Лиам выключает лампу и поднимается с кресла. – Просто уходи. В ту ночь Зейн так и уснул на ковре в гостиной дома Томлинсона. *** Лиам с самого первого дня знакомства с Зейном знал, что тот не воспринимает его всерьез. Малик легкомысленный, в силу своей творческой натуры, поэтому он везде ищет вдохновение, не принимая личность человека. Пейн рос в консервативной семье, где чтили обычаи и понятия старой Англии. Никого не интересовали интересы и увлечения Лиама. Важнее были его успехи в учебе. Детство в строгой семье отложило свой отпечаток. Нет, Лиам не был таким же консерватором. Даже, скорее, наоборот. Но он, будучи вышедшим из под родительского крыла, стал ценить в людях желание и умения узнать его как состоявшуюся личность. Лиам знал таких людей как Малик. Они никогда не смотрели вглубь души, предпочитая оставаться на поверхности, имея возможность в любую минуту оставить тебя. Такие люди не хотят узнать человека, потому что им это не надо. Если вы не знаете друг друга, то между вами и нет никакой связи, удерживающей вас вместе. Творец рано или поздно находит прекрасное в чем-то другом, бросая предмет прошлого вдохновения гнить в земле и мечтать, чтобы он вернулся. Лиам не хочет себе такой участи. Пейн не привык врать самому себе. Он всегда мог распознать свои чувства, не пытаясь заглушить или отрицать их. Пейн уже давно понял, что дал бы Зейну шанс, если бы не его характер и образ жизни. Лиам просто принял все как есть, поэтому очень сложно было сохранять профессионализм в присутствии Малика. Управляющий знал, что если даст волю чувствам, то в итоге останется ни с чем. Пейн считал, что он для брюнета что-то вроде запретного плода. Он манит, но как только ты его получаешь, то тотчас теряешь к нему интерес. Управляющему всегда было интересно, что же такого особенного в нем нашел художник. Зейн никогда не скрывал, что Лиам является для него воплощением чистого источника вдохновения. Пейн уверен, что все эти годы он удерживает этот статус только благодаря своей недоступности. *** Зейн Малик не тот человек, который привык сдаваться. За шесть лет знакомства с Лиамом, он уже привык к тому, что тот отказывает ему по всем, поэтому не строил пустых надежд, когда впервые пытался переманить управляющего на работу к себе домой. Возможно, кто-то скажет, что Малик поступает подло по отношению к Луи, ведь он собирается лишить его управляющего, без которого хозяйство дома начнет по крошкам рассыпаться, но Томлинсон знает о зависимости Зейна, поэтому брюнет и пошел на такой шаг. Он понял, что их обыденного общения, больше похожего на пререкания уже недостаточно, чтобы воплотить в жизнь все его задумки. Нужно что-то большее. Ему нужно больше Лиама Пейна. Брюнет стал каждодневно наведываться в дом Томлинсона, все время упрашивая управляющего перейти работать к нему. Лиам, естественно, только отнекивался, а через неделю и вовсе стал избегать Зейна. - Дом такой огромный, но я все равно постоянно нахожу тебя, - Зейн подкрался к Лиаму, явно прятавшемуся от него, со спины и прошептал слова куда-то в макушку, наслаждаясь таким близким контактом. - Просто я магнит для придурков, - обычно мягкий голос шатена звучал хрипло и отдаленно. - Как грубо, Пейн, - усмехается Малик, когда понимает, что шатен не смог совладать с собой и забыл о манерах от их контакта. Брюнет наклоняется ближе, вдыхая аромат самого обычного мужского шампуня, вперемешку с самой обычной мужской туалетной водой, но запах Лиама перебивает остальные ароматы. Его пиджак весь в книжной пыли, потому что он, наверняка, снова сидел в библиотеке после завтрака, поэтому, вдыхая запах Пейна, брюнет может представить, что он в антикварном магазине. На подбородке шатена маленький листик и Зейн представить себе не может, как Лиам пьет чай, что даже заварка остается на нем, но дыхание Лиама теплое, как и сам чай, поэтому детали можно опустить. Зейн видит, что Лиам самый простой парень из всех, что он встречал. Он обыкновенный, если посмотреть на первый взгляд, но Малик изучил уже так много мелочей шатена, что уже и не знает, встречал ли он кого-нибудь более удивительного. Брюнет не может побороть в себе желание обнять Лиама, но как только он собирается это сделать, последний отходит на шаг, будто читая мысли Малика и поворачивается к нему лицом. - Не трогай меня, - говорит Лиам, намериваясь уйти, но Зейн стоит на месте стеной, не давая управляющему пройти. - Почему? - Мне не нравится это. - Я настолько противен тебе? Почему ты так ведешь себя, Лиам? Я хороший парень, ты ведь не можешь это отрицать. Я не праведник, но и не ушел в наркотическую зависимость, как многие мои знакомые художники. Я пишу картины для тебя. Даже если это что-то не имеющее к тебе никакого прямого отношения, я всегда могу найти связь. Обе мои выставки для тебя, пусть я и пытался внушить себе, что вторую не посвящу никому, но в ней я пытался показать как мне больно из-за тебя. Все эти шесть лет ты только и делал, что выказывал неприязнь ко мне, хотя нет ни одной причины для этого. Мы оба знаем, что я не равнодушен к тебе с той самой минуты, как увидел тебя. Такого молодого, гладковыбритого и накрахмаленного. Ты так усердно что-то записывал, слегка хмуря брови и поджимая в недовольстве губы. Я помню, как написал первый твой портрет, Лиам. Это было воспоминание из того дня, потому что я хотел запечатлеть единственный образ, в каком могу найти свое вдохновение. Ты не понимаешь, как много для меня значишь. Без тебя я не могу творить. Знаешь, что я делал, пока путешествовал? Думаешь, я написал множество картин за три года? Как бы ни так! Я проклинал себя за то, что такой немощный без твоего присутствия в моей жизни. Ты даже не представляешь, сколько удивительных мест я видел, но не смог запечатлеть ни одной, пока был так далеко от Англии. Только приехав и снова встретив тебя, я смог по памяти восстановить те прекрасные пейзажи. Лиам, ты понятия не имеешь, какое влияние имеешь на меня. Это сильнее того, с чем я могу совладать. Я просто никто, если не могу творить. А творить я могу, только если ты рядом. Так почему же ты не можешь мне быть хотя бы другом? За все время своей небольшой речи, Зейн смотрел прямо в глаза Лиаму, замечая краем глаза, как подрагивают его руки. Малик и сам не понял, зачем решил все высказать шатену и почему именно сейчас. Просто язык тела Пейна так быстро менялся, что он не мог понять, где его настоящие эмоции. Хотелось разобраться во всем раз и навсегда. - Ты всегда заботился лишь о том, что я твое вдохновение, - наконец отвечает Лиам. – Но что будет, если ты найдешь его в ком-нибудь другом? Я стану бесполезен. Никто не хочет отдавать свое сердце, зная, что его разобьют, Зейн. - Если ты моя муза, это не значит, что только это для меня важно, - Малик не может поверить, что все шесть лет управляющий был неправильного мнения о ситуации. – Я готов сжечь все свои полотна и вылить все краски в раковину, если ты попросишь. Я бы рисовал пальцами по твоей коже невидимыми красками, окрасил бы твои губы в алый с помощью своих, если бы ты позволил мне. Ты вдохновение не только для моих картин, Лиам. Ты вдохновение моей жизни. Она становится ярче, будто это ты художник и каждый раз, даже в самый тусклый день, ты раскрашиваешь небо над моей головой в несуществующие до этого цвета. - Ты не бросишь творчество ради меня. Не надо преувеличивать, - Лиам старается отпираться, вычленяя из всего потока слов Зейна лишь крохи, цепляясь за них и строя контраргументы. - Я сожгу свой дом, где хранятся все мои картины и буду ночевать на крыльце этого дома, если ты все еще думаешь, что я несерьезно. Они не имеют значения, - Зейн настаивает, делая маленькие шаги, подходя к остолбеневшему шатену ближе. – Это всего лишь картины. - Не надо, - тихо говорит Лиам. – Они прекрасны. - Это ты прекрасен, - еще тише отвечает Зейн, уже стоя близко к шатену. Он наклоняется, но видит нотки страха в глазах Пейна. – Дай мне шанс. - Только один,- сдается Лиам, сокращая оставшееся между ним и Маликом расстояние. Они почти одного роста, поэтому в поцелуе нет условно ведущего, но при этом поцелуй слабо похож на борьбу. Это обещание. Зейн пытается доказать, как Лиам важен ему, а тот в свою очередь старается довериться. За эти шесть лет они ни разу не говори о том, что чувствуют и, видимо, в этом была их проблема. Каждый строил догадки в своей голове, неправильно сопоставляя факты. Но сейчас, целуя губы напротив, оба поняли, насколько были неправы. Зейн понял, что не был неприятен Лиаму, просто тот боялся. Лиам узнал, что Зейн ценит именно его особенности, большую часть которых успел познать за время их знакомства. Стоя в коридоре третьего этажа, в два часа по полудню, Зейн и Лиам наконец-то осмелились быть честными друг с другом.