You hide the truth behind your eyes

U2 – Every Breaking Wave Что, если ты уйдешь? Если каждый из нас пойдет своим путем? Неужели мы такие? Неужели мы так беспомощны перед приливом? Готовы ли мы быть сбитыми с ног И перестать гнаться За каждым приливом волны? Луи не знает, что им движет. Точнее, он догадывается, что это последние пылинки надежды, которые все еще оставались осадком в его сердце, но в остальном это просто притяжение. Томлинсон всегда знал, что это большее, чем просто физическое влечение. Он чувствовал, как его буквально тянет к Стайлсу, чтобы хотя бы просто увидеть его. Это был словно инстинкт. Мужчина просто едет по направлению к маленькому городку, забывая про рейс самолета, и чувствую полную уверенность в правильности своего решения. Это так просто – идти на поводу своих спонтанных идей, но это так непривычно для мужчины, что внутри бушует море фееричных эмоций. Адреналин внутри заставляет кости дрожать, но Луи старается не набирать скорость, все еще помня про дочь, играющую с ушами Врага на заднем сидении. Он не знает, что скажет Гарри и, в принципе, не будет удивлен, если парень прогонит его, не желая даже слушать, но Луи так сильно хочет увидеть его, что цепляется за последнюю ниточку. Больше нет правил. Он больше не Луи Томлинсон – политик современной Англии. Теперь он никто. Просто Лу и это сокращение всегда будет проноситься в его голове голосом Стайлса. *** Когда машина Луи останавливается у небольшого дома семьи Стайлс, уже довольно поздно. Часы в машине показывают 23:17, а мужчина выходит из машины, беря спящую Амелию на руки. Эта девочка плохо переносит длинные поездки. Вокруг тихо и пустынно, но Луи слышит, как на заднем дворе тихо скулит собака, а знакомый голос шепчет: - Лжец, ты должен быть тише, - Луи обходит дом, идя на голос. – Люди уже спят. Томлинсон улыбается, легко открывая калитку заднего дворика одной рукой, на другой удерживая дочь и наблюдая за Стайлсом, что сидит к нему спиной на холодной земле в позе лотоса и грозит собаке пальцем. Лжец замечает гостей первым и, видимо, узнает, потому что мчится к ногам Луи, заливаясь громким лаем: - Лжец! – Гарри не понимает, почему пес так резко сорвался с места и оборачивается, зовя его, но видит причину такой бурной реакции щенка и замирает. Так темно, но оба в мельчайших подробностях знают лица друг друга. Гарри не удивлен. На его лице вообще не выражены никакие эмоции, в то время как внутри все горит. Ему хочется разодрать грудную клетку и показать, как быстро и сильно бьется его сердце, но он физически не может этого сделать. Он просто встает, когда из-за лая Амели просыпается. - Лжец? – она сонно трет глазки, поднимая голову. – ‘Арри! – девочка быстро мотает ногами, давая понять, что хочет на землю и Луи послушно опускает ее. - Привет, милая, - теперь она сидит на руках у Стайлса. – Я скучал. - Мы тоже скучали, - малышка смотрит на отца, а потом снова на парня и зевает. – Мы приехали спросить, полетишь ли ты с нами как птичка? - Как птичка? - На самолете, - поясняет Амелия. – Ты полетишь с нами? Гарри стоит, просто смотря на девочку на своих руках, и не знает, что ей ответить. Это все очень неожиданно. Он просто вышел погулять с Лжецом, потому что, как всегда, не мог уснуть, а в место этого наткнулся на двух любимых людей, предлагающих ему полететь с ними. Стайлс даже не знает куда. - Амелия, мы можем поговорить об этом завтра, - спасает писателя Луи. - Да, ты, наверное, очень устала, - Гарри идет по направлению к дому. – Я уложу тебя спать. - Но ты так и не ответил, - расстроено говорит девочка. - Все завтра, - успокаивающе мурлычет Гарри, заходя с Амели в дом, оставляя Луи одного на улице. Когда парень выходит из дома, уложив Амелию в своей комнате, Томлинсон лежит на траве, рассматривая звезды. Гарри не ложится рядом, сплетая их с мужчиной пальцы, потому что они не в дурацкой мелодраме. Стайлс сел рядом в ту же позу, что и раньше, смотря на, как он думал, спящего Луи. Глаза мужчины все еще были закрыты, когда он заговорил. Он лежал так, рассказывая Гарри о том, как ужасно испугался, найдя Ренет в луже крови, придя с работы. Как сидел в панике и не знал, что происходит и что ему теперь делать. Как пришел Саймон со своими условиями, которые Томлинсон выполнил, уехав из страны на следующий же день. Рассказал про годы в Норвегии, про одинокие леса и горы. Про то, как спустя два года ему снова позвонил Саймон, веля возвращаться в Англию. Рассказал про то, что Коуэлл дай ему самому выбрать способ, как уничтожить свой авторитет, свою карьеру. Про то, как дал задание Клэр найти подходящего писателя, и она нашла Гарри. Луи рассказал Гарри про то время, когда начал влюбляться в него. Рассказал о том, как тепло было на душе, когда Амелия так быстро его полюбила. О том, как испугался за Стайлса, когда ему угрожали, как всегда опасался, что с ним могут что-то сделать. Томлинсон рассказал, что любовь все еще в нем. Она и не должна угаснуть, потому что для этого нет причин. Она настолько велика, что, кажется, будто занимает все тело мужчины, поселившись в каждом органе и каждой клетке, когда сердца ей стало мало. Луи нравилось, что он, наконец, может открыто говорить о том, что его волнует. Он просто выдал Гарри все, что чувствует. Рассказал о том, как скучал по тихому шепоту парня, когда тот читает и, уходя в свой мир, начинает шептать текст, вместо того, чтобы читать про себя. О том, что ему не хватало постоянно разбросанных по всему дому клочков бумаги с парой предложений, написанных размашистым почерком писателя. Рассказал, как холодно было по ночам, потому что Гарри всегда приносил одеяло из своей комнаты, когда было одиноко, и он приходил спать к Луи. Томлинсон рассказал, что теперь у по его венам течет не кровь, а красное полусухое. Именно такое вино, какое любит Стайлс. Рассказал, что сжег книгу о себе, боясь увидеть в каждой строчке разочарование Гарри. Показал свое запястье, на котором все еще болталась растянутая, красная резинка для волос, которой парень так часто собирал свои волосы, но самые коротки прядки все равно лезли ему в глаза. Она все еще пахнет как волосы Стайлса. Луи рассказал о том, как засыпал, окончательно опьянев, на подушке писателя, просыпаясь посреди ночи и чувствуя на своих щеках влагу. Не только его душа тосковала по Гарри, но и тело. Мужчина собрал из мелочей «Я люблю тебя», потому что он действительно любил и для этого не нужны были причины. Все так, как говорил писатель. - Теперь ты знаешь все. Был уже рассвет, когда Луи закончил и открыл глаза. За всю ночь Гарри не проронил ни слова, лишь слушая неумолкающего Томлинсона. Стайлс впитывал в себя все, что говорил мужчина, не желая пропустить хотя бы мелочь из самого ужасного периода жизни Луи. Гарри просто хотел знать все. Ему неважно было, хорошее это, или плохое. Важно лишь то, что Томлинсон доверяет ему, потому что писатель уже давно принял его таким, какой он есть. Он понял, что Луи лишь человек, со своим прошлым, но стремящийся к лучшему будущему. Его смятенная душа барахталась, утопающая в бьющихся об нее волнах лжи, но она все еще оставалась на плаву, мечтая когда-нибудь оказаться на суше. Когда солнце стало медленно подниматься все выше, во двор выбежал Лжец, ложась у ног Томлинсона, виляя хвостом. - Он помнит твой запах, - мягко улыбнулся Гарри. - А что помнишь ты? - А я не могу забыть запах моря, - Гарри встал, идя в дом, чтобы предупредить родителей о гостях, пока они сами не удивились маленькой девочке в его комнате. Оказалось, что родители так и не вернулись вчера, как планировали. Они уехали отдыхать к друзьям в дом у озера, но не вернулись в обещанный день. Гарри позвонил, узнав, все ли в порядке и облегченно выдохнул, когда выяснилось, что родители решили остаться еще на пару дней. Все было так повседневно, будто так и должно быть. Гарри укладывает Амелию спать, всю ночь напролет разговаривает с Томлинсоном, а утром готовит им завтрак. Сердце ноет, когда Стайлс думает об этом. Амелия играет с Лжецом во дворе после завтрака, а Гарри моет посуду, прислушиваясь, чтобы понять расположение Луи, но больше ему этого делать не приходится, когда Томлинсон подходит к нему сзади и прижимается, оборачивая свои руки вокруг талии парня. Это не нежные объятия. Мужчина словно хочет навсегда прирасти к Гарри, чтобы всегда быть рядом с ним так же близко. Это то самое притяжение. Если подумать, то они два минуса, которые должны отталкивать друг друга, бежать в разные стороны, но, наплевав на законы физики, они каждый раз притягиваются. Словно не существует мира и всех его законов, когда эти двое находятся в одной комнате. Все просто – они вне законов. Гарри стоит, не шевелясь. Это похоже на их первый поцелуй, когда Стайлс не мог ничего сделать, будучи ошеломленным. Но сейчас он не удивлен. Он чувствует облегчение. Его легкие, которые все это время были будто раскатаны в пласт и сложены в искусную фигурку оригами, сгибы которой не давали воздуху достаточно насыщать организм парня, сейчас расправились, словно кто-то надул шарик. Гарри как будто плавал под водой все это время, а мужчина приехал и вытащил его из воды, подарив возможность снова дышать. Они тонут друг без друга. Гарри тихо выдохнул, боясь сделать лишнее движение, но ничего не сказал. - Гарри, прошу, прости за то, что не рассказал тебе всю правду сразу, - Луи шепчет, не желая разрушать их близость в такой решающий момент. – Я боялся, что если ты узнаешь все, то можешь наделать глупостей. Ты ведь такой упертый и принципиальный. Ты бы обязательно захотел разобраться во всем сам. Я просто хотел уберечь тебя, потому что эти люди опасны. Они убили Ренет, в конце концов, хотя она ничего не сделала…., - тараторил Луи на одном дыхании, но его прервал такой же тихий голос Гарри: - Давно простил, - Стайлс все еще не поворачивается в руках мужчины, смывая с рук оставшуюся пену. – И прости, что наговорил тебе столько всего. Я был под впечатлением. Я никогда бы не поверил, что ты мог убить Ренет. - Если простил, то почему не вернулся? – Луи старается заглянуть в глаза Гарри, не отрывая при этом и миллиметра своего тела от тела парня, но последний еще ниже опустил голову, шепча почти неслышно: - Боялся, что ты уже забыл меня. - Как я мог? - У тебя были проблемы куда серьезнее, чем я, - Гарри отворачивается к окну, наблюдая за смеющейся Амелией. – Мы ведь никто друг другу. - Гарри, я люблю тебя, - Луи разворачивает Стайлса к себе лицом, заставляя неотрывно смотреть в свои глаза. – Я не знаю, как назвать нас. Я твой парень, а ты мой? Но я давно не парень, да и ты тоже. Тогда что? Ты мой мужчина, а я, получается, твой мужчина? Но это звучит странно…, - Луи снова торопится, говоря так быстро, словно от этого смысл его слов дойдет до парня быстрее, но тот в ответ только смеется. Смех тихий и не прерывающий их момент. - Я понял твою мысль, - улыбаясь и возрождая ямочки на своих щеках, говорит Гарри. - Я просто не хочу навешивать ярлыки на нас, - улыбается в ответ Томлинсон. – Какая разница, как это называется, если я люблю тебя, а ты…, - мужчина замолкает, потому что, как бы светло Гарри не улыбался, он все еще не может быть уверен в том, что парень все еще любит его. Как глупо. - А я люблю тебя, - заканчивает за Томлинсона писатель, - Так куда мы летим? Амелия за окном падает, и когда Гарри замечает это краем глаза, то уже готов бежать на улицу, но девочка встает, беззаботно смеясь и снова начиная погоню за щенком, что подрос с последней их встречи. - Мы? – внутри Луи чувствует, как все замирает и обрывается куда-то вниз, но Стайлс кивает и все возвращается на свои места. – В Норвегию. - Норвегия? – Гарри мысленно напоминает себе предупредить родителей об отъезде и не забыть загранпаспорт, легко усмехаясь. – Эта страна настолько впиталась в твою душу? - Ты впитался в мою душу, - тотчас отвечает Луи, потому что так оно и есть. И вот он уже сидит в машине, направляясь в ближайший аэропорт. Амелия карябает царапину на коленке, что получила утром, Лжец пытается взобраться на Врага, а Гарри сидит рядом, сжимая его руку на ручке панели передач, поддерживая в последнем деле, которое отделяет их от спокойной жизни.