В этой жизни нужно попробовать всё

— По-моему, для нас это совершенно не годится. — А мне кажется, что нужно пробовать все. Мэтт стоял по средине студии и бегал глазами то влево, то вправо. Дело в том, что к участникам поступило новое и, достаточно, неожиданное предложение. Они не часто устраивают фотосессии полного состава, но качественного контента и фотографий хочется всем. Поэтому, когда группа получила такое предложение, она как будто разделилась на две части. К слову, фотосессия была не совсем обычная, что мягко сказано. Но такие участники как Нил и Мэтт не видели в этом ничего ужасающего и грязного. Это всего лишь снимки, далее будет память, а потом и вовсе будут вспоминать и не жалеть о том, что упустили такой шанс. — Мэттью, я конечно хочу новых фотографий, но черт, не таких же! — Барри понемногу закипал. — Давай ты опробуешь это на себе, а мы постоим в стороне? — гитарист сложил руки на груди, глядя на вокалиста. — Так! Говори за себя, я тоже за Мэтта, почему бы и не попробовать? Хочу напомнить, что вас не заставляют фотографироваться нагишом, всего лишь торс, ребята, — Нил пытался отчаянно разрешить ситуацию, что, кстати говоря, у него всегда получалось лучше других. — Ах да, предложение принято. Завтра все как штыки по адресу, который я вышлю чуть позже. Пожалуйста, без рук! — Мэтт стоял с ехидной улыбкой. — Черт бы тебя побрал, Уолст недоделанный! — Брэд стукнул себе по коленке, а после чего зашипел от боли. — За собой следи, доделанный, — Вокалист подмигнул брату и вернулся к телефону. Всё было решено, отменить ничего нельзя. Кто-то ходил по студии и проклинал Мэтта, да и все, что с ним связано. Кто-то просто пялился на себя в зеркало, дабы понять: все плохо или все очень плохо. Барри просто сел на диван и застыл, смотря в одну точку. Не повезло. — Барри, друг мой, ну не убивайся ты так, это всего лишь фото, — Уолст, улыбаясь во все тридцать два, похлопал гитариста по плечу. — Я помогу тебе потом сжечь твои снимки! Тут уже вся студия взорвалась от удачной шутки вокалиста, а Барри встал и толкнул друга так, что тот полностью свалился на диван, при этом Мэтт успевал дико смеяться. — Так, мне кажется, что пора расходиться. Завтра вставать достаточно рано. — Нил начал натягивать на себя кофту. — И да, похоже пора обломать тех, кто хотел отговориться тем, что проспал. Пожалуйста, домой и в кровать. Дани, который до этого молчал, вдруг неожиданно нажал на клавишу, от чего Брэд закричал на ухо Барри. — Вы что, все Уолсты такие надоедливые и орущие? — грозно проговорил Барри. Уолст младший начал тихо смеяться в кулак, а старший повернул голову в сторону Дани и покрутил пальцем у виска. — Ну всё, ребята, на сегодня точно хватит, — Хватая свою сумку, сказал Нил. — Я отчаливаю, до завтра! После того, как хлопнула дверь, остальные участники тоже начали потихоньку собирать свои вещи. *** Утро оказалось добрым не для всех. Мэтт проснулся легко, что бывает очень редко. Нил проснулся на час раньше, чем нужно и решил немного поиграть на своей барабанной установке. Брэд, после того, как открыл глаза, вообще не понял зачем он проснулся и куда он пойдет в такую рань. Барри поспал всего два часа и был похож сейчас на вареный овощ, но даже не это добивало его. Одна мысль о том, что ему придется показать часть своего тела на общее обозрение, фактически, всему миру приводила его в полное недоумение на счет того, как он вообще согласился на такое. А Дани, в отличие от остальных не особо предавал этому дню значение. Обычный день, не более. И вот уже тот самый час и день. Группа стоит на входе в студию. — Ну что, как настрой? — Мэтт хлопнул ладонями, а после растер их. — Молчи, Уолст, пока не получил, — проговорил Барри и повернулся к группе спиной. Нил начал тихо смеяться, дабы не разбудить в итак разъяренном гитаристе еще более большой ком агрессии. Через пару минут группу позвали во внутрь и все разбежались по своим углам. Никто и не подозревал, что к этой фотосессии нужно вообще как-то готовиться. А что касается Барри, он вообще надеялся на маленькое отдельное пространство, но в итоге не получил ничего, кроме общей огромной комнаты. В комнате было все необходимое для процесса: костюмы для образа, набор визажиста, зеркала, много диванов и кресел. Но, в помещении находилась еще одна маленькая тумбочка на которой стояли флаконы с маслом. После того, как была дана команда начать подготовку, музыканты начали раскладывать свои вещи по местам. Позже подошли помощники фотографа и каждый из них взял по флакону. — О Боже, только не говорите что?...— Барри выронил свой рюкзак из рук и вылупил глаза. — Да, Барри, да, именно это, — Дани глубоко вздохнул. Барри не сдержался и прикрыл глаза ладонью. Для него это было слишком, да и обстановка была не из лучших. Вокруг него полуголые парни, которые были похожи на куски жирной рыбы, из которых так и сочится масло. — Я чувствую себя гребанным педиком, — промычал Брэд, когда масленая рука дотронулась до его груди. — Хоть ты не начинай, а, — протянул Мэтт и начал помогать обмазывать Нила. На самом деле обмазывать других людей маслом не самая приятная работа. Мэтт сам по себе не особо любил жирное, поэтому, когда ему дали флакон, он еле сдержался от того, чтобы не кинуть его на пол и не убежать в уборную, чтобы смыть с себя эту неприятную жижу. Казалось бы, он не так остро реагирует на мужчин с обнаженным торсом, но что-то происходило не так. Нил стоял и купался в руках, пропитанных маслом, а Мэтт отводил взгляд от тела барабанщика, иногда смущался, когда прикасался к его коже. — Думаю, достаточно, теперь не подгоришь, — сказал вокалист, бросая на пол пустой флакон. Нил усмехнулся и подошел к зеркалу, рассматривая себя со всех всевозможных ракурсов. Мэтта что-то напрягало, но что он не понимал. Он не отводил взгляд от Нила: такой пропитанный, такой соблазнительный. Через пару минут вся группа была в сборе, все готовы. Фотограф не стал медлить и позвал ребят. Расстановка заняла достаточно много времени, хотя бы потому что Барри вечно что-то не устраивало, вечно что-то смущало: то слишком близко, то слишком открыто. Всё слишком. Понятное дело — отговорки. В итоге: Мэтта поставили в центр, чего и стоило ожидать, рядом стоял Нил, а за ним и Брэд, который вечно дотрагивался до себя и издавал истошное "Фу!" на всю студию. Позади Уолста младшего стоял Барри,который вечно дергаясь, не давал сосредоточиться. Позади Нила и Мэтта стоял Дани, который был спокоен, по сравнению со всеми. Съемка шла в достаточной напряженной обстановке. Позиции выбирал фотограф, дабы облегчить жизнь ребятам, так сказать. Мэтт, который, казалось бы, выступал громче всех "за" за данное действие, чувствовал себя не совсем открыто и умиротворенно. Причем странно то, что незначительные прикосновения Нила вызывали у него бурю очень непонятных эмоций. Немного пугало и озадачивало. Надо настроиться на фотографии, а тебе не дает покоя какая-то мелочь. Но и выкинуть из головы это вокалист тоже не мог, потому что эти прикосновения и не прекращались. В итоге Мэтту пришла ну очень, как казалось ему, умная идея: отодвинуться подальше от барабанщика. Казалось бы, ничего криминального, всего несколько сантиметров, как фотограф вернул его на место. — Проклятье! — почти шепотом выругался себе под нос Мэтт. — Что-то не так? — Нил положил свою руку на плечо Уолст, от чего тот отпрыгнул. — Нет, что ты, это я так, ерунда. Нил дернул плечами и встал обратно. Мэтт очень боялся того, что он может понять что происходит. Наверное, он правда не хотел делать акцент на этом. Пока все в норме и лишний раз думать о какой-то глупости просто не было смысла. Фотограф решил сделать небольшой, но полезный перерыв и весь состав разошелся по своим делам. Нил слишком хорошо знал Мэтта, поэтому не заметить его странное поведение он просто не мог, да и не хотел. Сейчас они стоят недалеко друг друга, Мэтт опять копается в своем телефоне, слегка прикусив губу, а Нил просто смотрит на него, даже не беспокоясь о том, что Уолста это может смутить. Делать шаг или нет? А вдруг он не захочет, чтобы кто-то приставал к нему? — Мэттью, у тебя все хорошо? — почти шепотом спросил Сандерсон. Вокалист что-то потыркал в телефоне еще несколько секунд и поднял глаза на друга. — Да, вполне, а что-то случилось? — Мэтт прекрасно понимал зачем Нил спросил его о таком, но показывать этого он не хотел вовсе. — Ты как-то подозрительно замкнут. Ты уверен, что все в порядке? — Сандерсон подошел ближе и положил руку на плечо Мэтту. Уолсту так хотелось отпрыгнуть, убежать, спрятаться, но только не стоять здесь и краснеть на глазах у друга. И в тот момент вернулись уже надоевшие и до жути странные мысли. — Нил, все правда хорошо, но спасибо, что побеспокоился, — Мэтт буквально выдавил из себя немного уверенности и улыбку, которая казалось должна успокоить пыл Сандерсона. Барабанщик улыбнулся, кивнул головой, слегка потрепал Мэтта за плечо и ушел в сторону гримерки. Как камень с души. Кажется, еще одна фраза из уст Сандерсона и Мэтт бы точно выдал себя, а это бы еще больше завело интерес. Повезло. Меж тем перерыв закончился и ребятами вновь пришлось вернуться на площадку. Конечно же, по стандарту, не обошлось без одиночной съемки. — Черт, это прям обязательно делать? — Сток вновь подал голос, от чего Брэд закатил глаза. — Успокойся ты, все и так уже увидят твою упитанную тушку, — Брэд дернул плечами. — Жаль, что юмора твоего не разглядеть, — Барри скривил лицо, после чего послышались смешки со всех сторон. Долго браниться не пришлось, через несколько минут все затихли и съемка продолжилась. На этот раз Мэтт чувствовал себя лучше. То ли разговор с Нилом способствовал этому, то ли он сам убедил себя, что пока беспокоиться не о чем. Казалось бы, все идет хорошо, без происшествий, но нет. Когда подошла очередь Барри красоваться перед фотографом, а в его случае прятаться как только можно, внезапно по всей студии отключился свет. Участники подняли головы вверх, дабы увидеть что-то, что помешало их съемке. — Господи, ты существуешь! — гитарист поднял руки вверх, улыбаясь во все тридцать два. — Господи, ты идиот! — крикнул Нил, смотря на Барри. В студии началась неимоверная суета: фотограф бегал и чуть ли не кричал на своих помощников, хотя те и понятия не имели как это могло произойти, и уж точно вряд ли разбирались во всяких проводочках и щитках. Так продолжалось около десяти минут, пока был не вынесен приговор. — Извините, ребята, но похоже, что съемку придется прервать: света нет вообще. Мы еще раз приносим свои извинения, — фотограф пожал всем руки и начал собирать свои вещи. Группа вздохнула, исключением был только Барри: он стоял и слегка пританцовывал от радости и счастья. — Кто-нибудь, уберите этого сумасшедшего отсюда! — Сандерсон конкретно заводился. Мэтт стоял на месте. Он не чувствовал ни разочарования, ни радости, было просто всё равно. Пока группа строила планы на сегодняшний день, Мэтт не терял времени и решил быстро слинять. Более подходящего места для одиночества, чем уборная, он не нашел. И так сойдет, лишь бы не трогали. Везде было темно, ничего не видно, тишина — слишком прекрасно, чтобы быть реальностью. Мэтта никто не мог увидеть, и это пожалуй лучшее, что может случиться за сегодня. Настроение было не самое плохое, но и не очень хорошее, что-то среднее и напрягающее. Может быть, было бы хорошо строить с ребятами планы, болтать на разные темы, а потом просто уйти домой и расслабиться, но сейчас это казалось слишком простым и неинтересным. В голове происходили странные вещи, а точнее — мысли. Да, может быть было бы правильнее отставить их на дальний план, но они слишком сильно въедаются в мозг и не желают отпускать. Да и Нил, это же Нил! Обычный чудак, которого он считал лучшим другом. Человек, который так нужен в этой жизни, который всегда рядом, который всегда знает что тебе нужно. А сейчас как-будто что-то сильно изменилось за эти гребаные несколько часов! — Кто это у нас слиться собирается? — до боли родной голос. — Это всего лишь туалет, ты перегибаешь палку. Или ты собираешься идти со мной? — Мэтт остановился и развернулся лицом к другу. Уолст не заметил, как в нескольких сантиметрах от него появился Сандерсон. Сверлящий взгляд, руки скрещены на груди и легкая ухмылка. — Если пригласишь, — Нил подошел слишком близко. — Эй, Сандерсон, отставить! — Мэтт был слегка напуган, поэтому не думая отпрыгнул от приближающегося барабанщика. — Я жду тебя в гримерке, Уолст, и попробуй только улизнуть! — Нил слегка потрепал Мэтта по волосам, резко развернулся и ушел прочь. Мэтт не мог не отметить еще раз, что темнота — главный товарищ. Сейчас он спокойно облокотился на стену и съехал по ней. Чувства были вперемешку. Сердце колотилось так, что казалось сейчас просто лопнет. Руки дрожали, дыхание участилось. И это все Нил. Чертов Нил, мать его, Сандерсон! Как он это делает? Желания долго сидеть не было, это только больше будет провоцировать барабанщика на очередные поиски. Уолст медленно поднялся, отряхнул штаны и пошел по направлению гримерки. Подходя к помещению, Мэтт заметил, что внутри подозрительно тихо. Обычно сборы участников проходили достаточно шумно. Никто не упустит возможности поиздеваться, подколоть или чего еще похуже. Но сейчас этого не было, внутри, казалось, пусто. Вокалист не думая зашел во внутрь и начал стягивать с себя кроссовки, а после и штаны, которые прилипали к коже. — Твои вещи возле зеркала, — голос раздался слишком неожиданно. От такого внезапного сообщения Мэтт еле удержался на ногах. Еще немного и он бы лежал на полу. — Да ты чертов маньяк! — крик вокалиста можно было услышать на другом конце здания. Фыркнув, Мэтт начал поиски того самого зеркала и того самого рюкзака. — Я тебе услугу оказал, а не насиловал. — Лучше бы насиловал, чем так пугать, я чуть концы с концами не свел! Лишь спустя какое-то время Уолст осознал что сказал, но особого значения этому решил не предавать. Вроде съемка шла не очень утомительно, но Уолст чувствовал колоссальную усталость. Он не знал с чем это связано, но так хотелось просто сесть и смотреть в одну точку, отдыхая от внешнего бесполезного шума. Но собираться нужно было, иначе он долго не сможет осуществить то самое желание. Было слишком темно и слишком тихо, сейчас это казалось чем-то напрягающим. В комнате находились два человека, но тишина стояла гробовая, только лишь иногда проскакивали звуки от замков рюкзака. Мэтт знал, что Нил не станет просто так ждать его и сидеть молча, пока тот был где-то по близости. Иногда так плохо от того, что ты слишком хорошо знаешь человека. — Так все же, что стряслось? — Нил не оставлял попытки выбить из Мэтта правду. — Я же сказал, всё в порядке, — Уолст повернулся лицом к барабанщику. — Мэттью, пожалуйста, не надо врать! Делай что хочешь, но только не ври! — Нил вскочил и начал с криками приближаться к вокалисту. Внутри что-то сломалось. Как будто что-то проснулось после долгого сна. И сейчас казалось, что сломается все, что вокруг. Всё, что стояло так прочно, окажется совсем не настоящим и не правдоподобным. И сейчас, когда Мэтт стоял и просто смотрел на друга. Когда он просто стоял и смотрел в глаза человеку, которого вывел из себя. Смотрел и любил. И было непонятно, как он сделал этот шаг. Как сам подошел ближе к Сандерсону. Как поднял руку и положил ему на шею. Как легкая, но такая приятная улыбка появилась на лице вокалиста, и в каком шоке находился барабанщик. И сейчас, когда Уолст осторожно тянулся к губам Нила. И даже тогда, когда Нил просто не смог остаться равнодушным и сам поддался на искушение. Они жадно хватались друг за друга, как будто сейчас кого-то из них отнимут у другого. Так отчаянно выдыхали и вдыхали воздух. Они просто стояли и наслаждались друг другом. И ведь может быть тогда Мэтт и ощутил то спокойствие в душе, которое он так отчаянно искал в одиночестве. Они еле разорвали поцелуй, чтобы глотнуть немного воздуха и вернуться опять. Руки лежали на шее у Сандерсона и лишь сильнее притягивали его к Мэтту. Кажется с такой силой, что еще бы немного и они бы слились в одном теле. Уолст водил рукой по волосам барабанщика, а Нил положил одну руку на талию вокалисту. Пришлось остановиться, иначе они бы умерли в один день, и это был бы чересчур романтичный день. — Ты даже не представляешь как мне хорошо сейчас, — Нил оторвался и шепотом проговорил прямо в губы Мэтту. — О, нет, еще как представляю, — Уолст улыбнулся и прижал к себе Сандерсона. И никто не подумал о том, что будет завтра, через неделю или даже месяц. Наверное, это был именно тот момент, когда нужно жить одним днем. — В этой жизни действительно нужно попробовать всё.