Неожиданная встреча пять лет спустя

POV Елена.       У каждого наступают такие моменты, когда надоедает абсолютно все, и каждый новый день — это как прочитанная страница в скучной книге, и тогда уже ничего не надо. Только ты, одиночество и привычная, ставшая родной музыка в голове… Вот уже неделю я сижу в пустом доме на окраине города, не выходя отсюда ни на минуту. Неделя заточения, причем целиком и полностью добровольного. Было решено, что древние уверят всех, что Елена умерла.       Джереми теперь вновь один дома, а Кассандра и Афродита на время уехали к дальним родственникам — так безопасней. Кол и остальные древние вновь живут в особняке все вместе, а Мэтт переехал на съемную квартиру, ведь он продал дом своей семьи. Я сама убедила всех, что мои бывшие друзья могут представлять реальную опасность, так почему мне теперь так сложно?       Целый день одно и то же: встала, умылась, позавтракала, и целый день слушаешь музыку или смотришь телевизор. И так день за днем. Я даже рисовать начала. Оказывается, этот дар жил во мне, и помог его раскрыть Клаус. Ник отдал мне множество книг по искусству и дал пару уроков по веб-камере. Вот и сейчас я сижу в спальне на втором этаже и самозабвенно рисую. Тема моих рисунков — моменты из жизни. Например, сейчас я заканчиваю портрет нашей семьи. Все стоят по парочкам: Я и Кол нежно смотрим друг на друга, рядом целующиеся Бекка и Мэтт, в центре стоит Элайджа и мягко улыбается, возле него Баэл, и между его ладоней горит огонь — его любимое заклинание. Немного поодаль расположились Ник и Зои, они просто обнимают друг друга за талию. Картину замыкают Кассандра с Джереми, которые держат на руках Афродиту. Весь портрет буквально дышит радостью и любовью. Посмотрев на яркие краски, сразу понимаешь, что автор счастлив.       Но для меня все это лишь самообман. Счастлива? Неделю не вижу дорогих мне людей, в груди зияет дыра, и все сильнее становится депрессия. По глазам побежали непрошеные слезы, и я тут же отодвинула картину. Так долго работала, не хочется все испортить. Одиночество — это очень трудно. Никогда бы не подумала, что настолько зависима от родных.       С улицы послышался звук автомобиля, тихо скрипнули тормоза, и меня как-будто сковало льдом. Кому может что-то понадобиться в глухом лесу? Машина затормозила совсем рядом с домом, хлопнули двери, сразу две. Десять шагов и стук в дверь.       Три, два, три, пять. Секретный шифр. Это не может быть ошибкой, и я тут же срываюсь с места. Секунда, и я распахиваю дверь. Конец одиночеству! Ура!

***

      Дверь небольшого домика распахнулась, впуская внутрь неожиданных гостей: Елена сразу же повисла ни Никлаусе, грозя сломать ему шею сильными объятиями.       — Я так соскучилась, — вампирша еще сильнее прижалась к гибриду, чувствуя, что одиночество оставляет ее.       — Я тоже скучал, сестренка, — обнимая девушку, сказал Клаус. — Ну, как у тебя с рисунками?       — Я тебе покажу, — быстро выпалила Елена, резко выпуская Майклсона из объятий и пытаясь утянуть за руку глубже в дом. — Даже черновики, только побудь со мной, хотя бы немного. Я скоро с ума сойду.       Никлаус не мог не улыбнуться, разглядывая как от нетерпения бывшая Гильберт переминается с ноги на ногу. Его отвлек едва слышный шорох позади, напоминая о целе приезда.       — Сначала я хочу тебе кое-кого представить, — сказал Ник, прикрывая на секунду глаза. — Только пообещай, что сначала выслушаешь, а потом попытаешься свернуть шею.       — Обещаю, — немного настороженно произнесла Елена, выпуская ладонь Майклсона из рук.       — Заходи, — сказал Клаус, делая шаг в сторону.       В дом медленно вошла Петрова. POV Клаус       Увидев смену гнева, боли, злости и ненависти в глазах Елены, я понял, что поступил слишком импульсивно, не дав себе обдумать все как следует. Но теперь отступать поздно: было не так легко застать мисс Пирс, вернее уже миссис Сальваторе, одну. Слишком тонкая работа была проведена, чтобы братья ничего не заподозрили. Придется Елене выслушать, но я знаю, что ей понравится — мы с ней слишком похожи, а я бы не упустил шанса поквитаться с предателями.       — Кэтрин, иди в гостиную, никуда не уходи и молчи, — приказывать Пирс было приятно, но прожигающий взгляд Елены смазывал впечатления.       — Никлаус, потрудитесь объясниться! — черт, я разозлил Елену — она называет меня полным именем очень редко, только когда находится в ярости.       — Давай пройдем наверх? — предлагаю я, уже чувствуя запах масляных красок.       — Хорошо, — резко развернулась девушка и взлетела по лестнице.       Вздохнув, следую за ней. Не понимаю как Кол может сохранять спокойствие, когда его жена злится, но понимаю почему иногда он специально доводит ее — в гневе Елена прекрасна, с нее можно было бы написать портрет фурии. В спальне, занимающей весь второй этаж, горит камин. Улыбаюсь, она тоже любит писать, смотря на огонь.       — Садись, — голос Елены звенит — можно порезаться. Я успел выучить её за столько лет, и понимаю, что сейчас ей больно, вот только от чего именно? Разочарование от того, что я не приехал забрать ее домой или от встречи с Пирс?       — Бекка была права, и нас действительно решили убить, — новая вспышка боли в карих глазах, обещаю, что прикончу братьев Сальваторе. — Я знаю, как прекратить все это, и сделать это весьма театрально.       В Елене просыпается интерес: она подается корпусом вперед, отрывая спину от мягкой спинки высокого кресла, и внимательно смотри мне в глаза. Это вселяет надежду на то, что я буду услышан.       — Они думают, что ты умерла. Они были у Джереми и выразили свое сочувствие, — на этом моменте я усмехаюсь, вспоминая выражение лица Джереми. — Я думал, что Стефан получит кол в сердце. Потом сходили на твою могилу, положили цветы и, представь, даже поплакали. Это выглядело так лицемерно, что я еле сдерживал смех.       — Клаус, пожалуйста, давай к делу, — Елену не было весело от моего рассказа, но если бы она только была там, то не сдержалась бы от комичности происходящего.       Что ж, стоит перейти к сути, хотя теперь мне кажется, что все было затеяно зря — Елена даже слушать не хочет о бывших друзьях, а уж мое предложение тогда точно воспримет в штыки. Но полдела уже сделано — Петрова здесь, отступать поздно.       — Я предлагаю тебе занять место Кэтрин, — да уж, прозвучало слишком двусмысленно.       — Ты свихнулся?! — не выдержав, Елена вскочила с кресла, опрокинув его на пол, и стала ходить из угла в угол.       — Я в прямом смысле, но не так, как подумала ты, — улыбаюсь заговорчески, ловя взгляд карих глаз. — Они собираются нас убить, и у меня есть идея… POV Елена       — Давай ты покажешь мне свои картины, а я расскажу тебе свой план? — предложил Ник.       Я прислушалась к себе и поняла, что немного успокоилась. Молча кивнув, я залезла под кровать и достала оттуда большой сундук. Это чудо я нашла на чердаке. Вытаскиваю из недр свои работы, раскладываю двенадцать картин прямо на полу, рядом же кладу недавно законченную картину с нашей семьей — краска на ней все еще не засохла и комнату наполняет аромат масла.       Клаус медленно стал изучать одну картину за другой, он улыбался. Вот и середина, а там лучшая моя работа. Ник откладывает в сторону ещё одну картину, и начинает громко смеяться. Взглянув на свое творение, я тоже засмеялась. Определенно любимая картина: я, Элайджа и Ник на первом дне рождении Афродиты. Тогда девочка выглядела уже на три или даже четыре года, слишком уж быстро росла, да и в умственном развитии преуспела. Но даже несмотря на такую зрелость детского ума, мы вырядились в костюмы клоунов. Все как полагается: огромные разноцветные штаны, белые футболки, большие башмаки и красные носы. На лице тонна грима. В тот день посмеялись все. Древние впервые предстал миру в таких образах.       И как я могла думать, что Майклсоны — чопорные аристократы, застрявшие в прошлом? Если кто-то и умел веселиться, наплевав на мнение других, так это они. Кто бы мог подумать, что Элайджа может отжигать в клубе и натурально притворяться геем, чтобы отвязаться от поклонниц? Или что Ребекка может целый день ходить по дому, завернувшись в плед и совершенно не задумываться о внешнем виде? А Клаус скупает в ближайших книжных бульварные романы и топит ими камин, потому что «они годятся только для этого»? Вот и я бы никогда не подумала, но жизнь крайне щедра на сюрпризы. И то, что сейчас Майклсон приволок в мое убежище Пирс — прямое тому доказательство.       — План, — напомнила я, когда Никлаус отложил в сторону последнюю работу и собрался было похвалить меня — лестью меня не собьешь.       — Ну так вот, — Клаус весело улыбнулся, заметив, что я взяла себя в руки. — Я хочу, чтобы ты смогла отомстить. Ты заменишь Кэтрин, а она пока побудет здесь. Пока ты будешь притворяться, Баэл обезвредит Бонни. Ты сможешь привести всех своих бывших друзей на верную смерть, устроив игру, — Майклсон, будто сказочник, говорил медленно и напевно, и я не могла не вслушиваться. — Беннет собираются убить всех древних, но придумала как сохранить кровную линию, чтобы ничего не случилось с ее друзьями. Просто привязать наши кровные линии к чему-то другому, чтобы избавиться от нас. Я могу их убить просто так, но это весьма банально, а могу отдать тебе — выбирай.       Что за бред? Почему так хочется отомстить, когда над семьей висит реальная угроза и чем быстрее все решится — тем лучше? Или, если Клаус так уверенно предлагает подобное — все продумано? Слишком много вопросов, а решать надо быстро, сомневаюсь, что у меня есть даже несколько часов. Если бы не дурное влияние Клауса — я бы точно не задумывалась о том, что вообще хочу отомстить кому-то.       — Я должна буду поиграть, а когда наиграюсь — привести их к тебе? — уточнила я, понимая, что выбор уже сделан.       — Да, — кивает Клаус, и в его глазах загорается предвкушение — он тоже знает, что выбор сделан. — А потом ты решишь что с ними делать.       — Их жизнь зависит от меня? — уточняю с сомнением, зная, что Майклсон обычно не дает никому решать ответственные вопросы.       — Да, — очередной кивок, как точка в решении вопроса. — Сегодня ты выслушаешь рассказ Петровой, а завтра пойдешь на охоту.       При мысли о горячей крови из артерии я на секунду потеряла контроль над собой, давая вампирской сущности вырваться наружу. Донорская кровь, конечно, гуманнее, но совладать с инстинктами сложно, особенно когда питаешься когда вздумается, а потом оказываешься взаперти.       — Я поеду, сегодня к тебе приедет Кол, — Ник поднялся с кресла, игриво стрельнув глазами в сторону кровати, намекая на то, что уже знает чем мы будем заняты вечером с его младшим братом.       — А он знает? — спрашиваю я, довольно опрометчиво было соглашаться на всю эту авантюру не посоветовавшись с мужем.       — Все семейство в курсе, — ответил Клаус, успокаивая мою совесть.       — Спасибо, — искренне улыбаюсь я, провожая гибрида до двери.       — Я внушил Пирс, так что она будет отвечать на все твои вопросы только правду и выполнит все, что ты скажешь, — Ник подмигивает мне и улыбается. — Знаешь, Кол как-то мне говорил, что был бы не прочь попробовать с близняшками…       — Я тебя ненавижу, — смеюсь и обнимаю его на прощание, тихо закрывая входную дверь.       Только недавно я была погружена в апатию, а сейчас смеюсь с глупой шутки ниже пояса — Майклсон творит чудеса с моим настроением.       Потягиваюсь, и решаю, что можно немного отложить неприятный разговор с Кэтрин. Вновь поднимаюсь наверх, беру чистое полотно — мысль о том, что совсем скоро я я снова смогу вдохнуть полной грудью вдохновляет. За считанные минуты на белом холсте появляется эскиз: если бы на картину смотрел кто-то со стороны, то увидел бы только двух одинаковых девушки, но посвященным созданиям известно, что мы абсолютно не похожи. Даже карандашом я смогла нарисовать эмоции на лице Кэтрин, которую нарисованная я держала за горло одной рукой, а второй вонзала кол в грудную клетку. Определенно стоит оформить это в темных тонах, но позже. Удовлетворенная эскизом и переполненная самыми позитивными мыслями, я спустилась вниз.       — Привет неудачникам, — поздоровалась с Кэтрин, прыгая в кресло с разбегу. — Что, даже не поздороваешься?       — Привет, моя неудачная копия, — бесцветным голосом ответила Пирс.       Выглядело это смешно: Петрова сидела на краешке дивана, неестественно выпрямив спину и сложив руки на коленях, и при этом пыталась язвить. На Кэтрин была розовая майка и голубые джинсы, на ногах — кеды. Стиль сменила? Кого-то она мне напоминает.       — Ты сменила стиль? — спрашиваю я и закидываю ноги на стол, царапая столешницу каблуками.       — Стефану так больше нравится, — все такой же бесцветный голос, но в карих глазах все прекрасно читается. Будет ли подмена Кэтрин являться таковой, если на самом деле она занимает мое место в жизни близких когда-то людей?       — А называл он тебя когда-нибудь моим именем? — сердце не замерло в ожидании ответа, вопрос был задан только чтобы позлить Пирс.       — До сих пор иногда называет, — скрепя зубами отвечает Петрова.       Настроение все улучшается и улучшается. Что же, пора приступить к изучению «моей» жизни. Почему это кажется таким правильным — разрушить жизни некогда близких людей? Все влияние Клауса, не иначе.