Странные сны тётушки Жути

      Туман стелется по земле, ластится к ней, словно бестелесная кошка. Вьётся под ногами, так что даже не видно, куда ступать. Всё здесь какое-то нереальное. Затянутое молочно-белой дымкой.       Где это - «здесь»?       Она не знает. И не знает, как оказалась здесь.       Тишина обволакивает не хуже тумана. Успокаивает. А потом неожиданно исчезает, потревоженная скрипом старых качелей.       Скрип-скрип. Скрип.       Всё снова затихает, но впереди из тумана уже проступают очертания. Они с каждой секундой становятся всё чётче и чётче, и так до тех пор, пока не получается разглядеть хрупкую фигуру.       - Привет? - Аня подходит ближе, так, чтобы можно было рассмотреть внимательней, понять, кто ещё оказался в этом странном тумане вместе с ней.       Вот только понять не получается. Хрупкое, угловатое тело. Оно может принадлежать подростку, но ещё в том возрасте, когда невозможно определить на взгляд кому именно: мальчику или девочке. Широкая футболка и помятые шорты, надетые на незнакомом ребёнке, - да, именно так она решила про себя его называть, - ничуть не помогают. На острой коленке - пластырь, обычный, белый, но это тоже ни о чём не говорит. Хотя в последнее время среди детей вошли в привычку цветные пластыри с рисунками.       - Привет. - И голос такой же. Детский. Бесполый.       Ребёнок поднимает растрёпанную головку и смотрит в упор. Светлые, почти такие же белесые, как туман вокруг, глаза пугают. Аня даже вздрагивает и непроизвольно делает шаг назад.       - Прости. - Ребёнок улыбается едва заметно, а затем цвет глаз начинает меняться и не останавливается до тех пор пока не приобретает оттенок шоколада. - Мне не хотелось тебя пугать.       - Кто ты? - Хочется спросить ещё: «Где мы?», но этот вопрос можно оставить на потом. Он не срочный, ведь даже если озвучить его, ничего не случится. Туман не уйдёт.       - А это важно? - ребёнок улыбается грустно и отталкивается босыми пятками от земли.       Скрип-скрип.       - Да. - Аня подходит ещё ближе и прислоняется плечом к металлическому боку качелей.       - Мы были знакомы. - Ребёнок опускает голову, словно нашёл под ногами что-то интересное. Вот только там нет ничего, кроме всё того же тумана, который не спешит рассеиваться и показывать что-то ещё, кроме них самих и старых качелей.       Неровные прядки закрывают лицо по бокам. Можно присесть напротив и заглянуть в глаза, но Аня отчего-то этого не делает. Просто молчит и ждёт. Продолжения. Она знает, что разговор ещё не закончен.       А потом ребёнок не глядя поднимает руку, совсем чуть-чуть, чтобы самому видеть, и разводит пальцы. На мизинце, у самого основания, привязана тонкая алая нить, она спускается вниз и теряется в тумане.       - Посмотри на свою руку. - Ребёнок не требует. Просто предлагает.       На её пальце тоже нить: более толстая, прочная и яркая, но Аня уверена - та же самая.       В голове вспыхивает прочитанная когда-то легенда о «красной нити судьбы», что связывает двух предназначенных друг другу людей. Но это почему-то совершенно не пугает.       - Меня уже нет, - совсем тихо говорит ребёнок и, снова подняв взгляд на Аню, улыбается. - Но я подожду. - Мгновение тишины и: - Только ты живи долго. И будь счастлива.       Она распахивает глаза в темноте своей комнаты. За окном шуршит шинами проезжающая мимо машина, брешет пёс. Рядом спит муж, такой знакомый и, казалось, родной. То, что и было надо.       Вот только в груди болезненно щемит, а в голову рвутся непрошеные воспоминания, и отчего-то хочется плакать.       Был у неё друг детства. Самый лучший и замечательный.       Был...       Сегодня годовщина.