Встречи между встречами

− Вы чувствуете боль даже во сне, отец Хойт? Священник смотрел на Консула снизу вверх своим любопытным, наивным взглядом, чуть замутнённым от страданий и ультраморфина, но по-прежнему живым. Консул видел глаза смертельно больных — они редко выражали что-то, кроме отупения и прострации; по мере приближении к смерти в них не оставалось ни борьбы, ни смирения. В глазах у Хойта — и то, и другое, но второго больше, а ещё больше — пытливого интереса. О боже, он и на Шрайка будет смотреть точно так же! − Моя история пробудила в вас неожиданный интерес к моему состоянию, − бескровные губы Хойта едва шевелились, когда он говорил, но Консул заметил в уголках рта священника подобие улыбки. Консул видел улыбки каждого из паломников, он и сам ещё не разучился улыбаться, но только лицо священника она ощутимо меняла. – Да, к большому сожалению. В последнее время она не проходит полностью даже после ультраморфина. − Простите, − сказал Консул. − За что вы просите прощения? Вы помогли мне. − Ультраморфин не вызывает амнезию, отец Хойт. Вы, должно быть, отлично помните, чем я занимался до того, как соизволил внять вашим просьбам. − Вы делали своё дело. − Я пытал вас… в каком-то смысле. Я был ослеплён жаждой узнать всю правду до конца. − Как видите, я не утаил ничего из того, что требовалось знать паломникам. Консул кивнул. Они оба были не в себе в те минуты: один — из-за невыносимой боли, второй — из-за такого же невыносимого желания выцедить самые жуткие секреты у того, кто не мог защититься от его жадности, оправдываемой необходимостью. Опомнившийся, поглощённый не стыдом, но лёгким раскаянием, он лично отнёс Ленара на борт, где тот, наконец, смог немного забыться и отдохнуть. И, держа его на руках, он не впервые, но с наибольшей отчётливостью узнал полузабытое отцовское чувство. А может быть, всё было наоборот. Может быть, оно было не следствием, а причиной, побудившей Консула вторгнуться в чужую душу. Консул хотел было протянуть руку, чтобы по-отечески прикоснуться к Хойту — похлопать по плечу или погладить по голове, − и с удивлением обнаружил, что пальцы священника уже сжимали его собственные. Просто хватка Хойта была так слаба, что почти осталась незамеченной. − Можете быть спокойны, Консул. Я испытываю к вам только благодарность. − Это, − Консул запнулся и тоже позволил себе усмехнуться, − это как-то связано с религией, которую вы проповедуете? Вы ни на кого не держите зла? − Наверное, я просто отчасти рад тому, что вы узнали мою тайну. Я рад, что её наконец-то открыли, потому что сам никогда не рассказал бы… И… я рад, что её обнаружили именно вы. Консул едва слышно вздохнул. Им всем вот-вот предстояло встретиться с неизвестной силой, силой вне понимания человеческого разума… самое время ненадолго заглянуть в себя, прежде чем спуститься к Гробницам Времени и затеряться среди них навсегда. − Если вам ещё раз понадобится помощник, чтобы вколоть ультраморфин… можете рассчитывать на меня, − Консул, наверное, должен был сказать другие слова, но и этих пока было достаточно. − Я хотел бы, чтобы ваша роль выходила за границы этой услуги. Отец Хойт заснул почти сразу после этого короткого признания, и Консул, разумеется, не стал тревожить его долгожданный покой. Только всё же прикоснулся напоследок к его волосам .