Мой дивный новый мир!

- Шоичи, мать твою! Какого хуя ты лишил меня доступа к ошейникам?! – громко ругаясь, ураган Маре влетел в лабораторию. - Приказ Бьякурана-самы, - монотонный голос раздался из-за спинки огромного кресла, если так можно было назвать машину, в которой находилось рыхлое тело ученого. Закуро скривился от вони, что была слышна по всей лаборатории, но на которую он изначально не обратил внимания. «Где босс только откопал эту версию очкарика!» - Да мне срать! Мечник мой! И я требую, чтобы мне дали доступ к его ошейнику! – Закуро стукнул кулаком по длинному столу, который полукругом огибал всю лабораторию, отчего стоявшие на нем мониторы и механические устройства жалобно дрогнули. Поворот кресла сопровождался постукиванием металлических "паучьих" лап, крепившихся к его основе и обеспечивавших передвижение. Жирное человеческое существо восседало в огромной белой чаше со спинкой. Подлокотники и вся передняя часть кресла были длинным пультом со светящимися кнопками и дисплеями. - Закуро, я не стану нарушать приказ Бьякурана-самы! – пухлая рука стерла с тройного подбородка крошки, оставшиеся после поглощения пачки шоколадного печенья. - Бесишь! – Закуро сплюнул на пол то ли от отвращения к Шоичи, то ли от осознания того, что против приказа Бьякурана не попрешь. – Откуда тебя только вытащили?! - Мир Ц двадцатой параллели версии триста сорок семь, - отчеканил ученый. - Похуй! – ураган Маре не собирался вникать в нумерацию бесконечного множества параллельных миров. – Хули ты такой жирный?! – в беспардонности Закуро не было равных, и он задал-таки вопрос, который мучал его с первого дня знакомства с этим Ирие. До этого ураган Маре знал только Шоичи из их мира: болезненно-худощавого, которого человек напротив лишь отдалённо напоминал. - В мире, откуда я родом, мои проблемы с желудком напрямую связаны с набором веса, - Шоичи не обиделся на слова хранителя урагана. - Ага, конечно! А вон та куча съестной дряни – таблетки от ожирения? – Закуро ткнул пальцем в стопку нераспакованных сладостей, лежавших перед ученым на пульте в специальном лотке, служившем подобием стола. - Я не вижу смысла продолжать обсуждение моей внешности. - Короче! Звони боссу и проси дать мне доступ! – ураган Маре подошел к ученому и схватил его за ворот заляпанной жирными пятнами безразмерной рубахи. От сильной хватки ткань хрустнула, оголив рыхлый бок Шоичи. - Ты что, блять, еще и без штанов?! - Закуро отдернул руку и сделал шаг назад. - Гадишь под себя?! – ураган Маре в отвращении скривился и решил, что руку надо будет обязательно вымыть. - Мое кресло – уникальный биоробот… - И биотолчок! – хранитель урагана не дал Шоичи продолжить рассказ о своем, несомненно, уникальном кресле, которое являлось и пультом управления базой Мельфиоре, и нянькой, и мусорным баком. - Бьякуран-сан, Закуро просит дать ему доступ к ошейнику Скуало Супербии, - ученый нажал зеленую кнопку справа от себя. Избавиться от хранителя урагана можно было одним способом – дать ему то, зачем он пришел, иначе разговор с явно негативными оттенками не закончится никогда. Стена напротив вспыхнула, превращаясь в огромный яркий экран, на котором появилось улыбающееся лицо босса Мельфиоре. - Оя-оя, а разве Закуро-кун заслужил такой чести? – промурлыкал Бьякуран. - Босс, я сожалею, что не смог точно выполнить задание! – хранитель урагана опустил взгляд. Не часто можно было видеть Закуро кающимся, но Шоичи не смотрел на него. Влюбленный взгляд из-под очков пожирал стену с экраном. Только этот Бьякуран проводил с ученым время, только этот не считал его мусором, не кривил лицо, видя убогое покрытое россыпью прыщей лицо, только этому человеку он будет бесконечно предан, что бы не случилось! - Шо-тян, как думаешь, стоит ли дать Закуро доступ? – Бьякуран откинулся на диване, и Шоичи увидел синий хохолок волос у его лица справа. Пухлые пальцы сжались в кулаки. Почему босс подпускает так близко к себе этого наглого предателя, эту змею с именем Рокудо Мукуро, почему он спокойно дремлет на плече самого лучшего, самого красивого и самого доброго человека на всей планете? Неужели Бьякуран не понимает, что покорность Мукуро временная? И продлится только до той поры, пока обруч на шее сдерживает пламя посмертной воли? Шоичи ненавидел иллюзиониста всем сердцем, он знал все об их отношениях с Бьякураном. Он видел все благодаря бесчисленным глазам камер, установленных в каждом уголке базы. Почему Бьякуран так счастлив с этим лжецом? Дарит ему самые интимные улыбки, целует его тело, получая в ответ только едкие колкости и отмашки. Шоичи бы смог отдать всего себя боссу, он бы ценил его внимание, дорожил каждым поцелуем, но это, увы, невозможно... - Шо-тян?! – небо Маре сузил сапфировые глаза и повторно позвал подчиненного. - Да-да, Бьякуран-сан, простите, - вздрогнул ученый, возвращаясь к реальности и отвечая на поставленный вопрос, - Скуало Супербия не представляет ценности для семьи, поэтому, если Закуро его нечаянно убьет, мы не понесем никаких убытков. Разве что тело придется оставить в морге до нашего прибытия в новый мир. - Вот как, - протянул Бьякуран, - тогда можешь дать ему доступ к ошейнику. - Хорошо, Бьякуран-сан, - не поднимая глаз и мысленно коря себя за то, что смел увлечься собственными мыслями, пробубнил ученый. - Закуро-кун, скажи спасибо Шо-тяну. Я, надеюсь, ты не обижал его? Глаз Закуро нервно дернулся. Бьякуран будто видел все, что происходило в лаборатории, и теперь ткнул в самую суть. - Нет… - соврал хранитель Урагана. - Вот и славно! Шо-тян - незаменимый человек и очень важен для семьи. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то его огорчал! – пропел босс Мельфиоре, продолжая по-кошачьи щуриться. – Шо-тян, тебе следует отдохнуть, мне показалось, что ты заработался. Толстое лицо запылало от смущения. Но не очаровательным румянцем, свойственным юным девам, а бесформенными красными пятнами. На лбу выступили крупные капли пота. - Со мной все в порядке, - хрюкнул Шоичи. - Раз так, то пока-пока! – Бьякуран игриво помахал рукой и отключился. Экран погас. Шоичи затеребил ткань безразмерной рубашки, не замечая, что уже с минуту улыбается, как идиот. Бьякуран беспокоится о нем, защищает. Какой же он все-таки замечательный человек! - Эй! Ты дал мне доступ?! – глухой удар по креслу заставил Шоичи вздрогнуть. - Да-да, - закивал головой ученый, нажимая что-то на пульте управления. - Вот и славно! – Закуро сцепил руки в замок и вытянул их впереди себя до хруста пальцев. – Ну держись, Скуало, посмотрим, как быстро ты сломаешься! Хранитель урагана довольно хмыкнул и покинул лабораторию, оставляя Шоичи упиваться фанатичной любовью к боссу. *** - Ты же понимаешь, зачем Закуро нужен мечник, - Мукуро, который лишь притворялся спящим, открыл разноцветные глаза и отстранился от плеча Бьякурана. - Лучше занять Закуро мечником, чем выслушивать жалобы на его приставания от барышень нашей семьи, - пожал плечами Бьякуран. - Разве на базе есть женщины кроме Блюбелл? – Рокудо искренне удивился, за все время, что он был на базе, видел только мужчин. - Есть, но их немного. Несколько поваров на этаже столовой тумана, парочка в мед корпусе и по человек десять-пятнадцать на каждый отряд. - Мне даже их жаль, - иллюзионист мысленно прикинул, что на одну женщину отряда приходится по десять мужчин. И это, не говоря о том, что на базе еще человек триста персонала. - Не стоит, Мукуро-кун, все эти дамы первоклассные бойцы. Но, к сожалению, их уровень силы далек от силы погребального венка. Поэтому хорошо, что Закуро-кун какое-то время будет занят и не будет им докучать. - Почему мы говорим о силе? У твоего хранителя не хватит ума склонить женщину к себе по доброй воле? - Ему будет лень этим заниматься, - белозубо рассмеялся Бьякуран, представив ураган Маре в строгом костюме с желтой бабочкой. Почему-то воображение нарисовало не красную, не черную, а именно желтую бабочку. У выдуманного Закуро был огромный букет цветов и, стоя на одном колене, он горланил серенаду о любви прекрасной незнакомке. Незнакомка, чье лицо было скрыто соломенной шляпкой, раздраженно теребила шелковый розовый шарфик на своей шее. Тонкие пальчики хотели спасти нежный слух от брачного вопля взбесившегося медведя, но воспитание не позволяло этого сделать. Вся сцена была настолько абсурдной, что босс Мельфиоре продолжал посмеиваться себе под нос. - Куда я попал, - вздохнул Рокудо, глядя на глупо хихикающее белобрысое создание, непонятно каким образом ставшее боссом одной из самых могущественных семей. - А как по мне, то ты неплохо устроился, - Бьякуран резко прекратил смеяться и облизал губы, - не каждого сам босс Мельфиоре будет лично кормить с ложечки и переодевать, как маленького ребенка. Неприятный холодок пробежал по спине, Рокудо хотел вычеркнуть из памяти этот период своей жизни, но Бьякуран постоянно напоминал иллюзионисту, каким жалким и беззащитным об был еще не так давно, и как зависел от Джессо. - По-моему, кое-кто в детстве не доиграл в дочки-матери, - язвительно отозвался иллюзионист. - Все может быть, - загадочно протянул Бьякуран. Небо Маре никогда не говорил Мукуро о своем прошлом и мастерски уходил от любых вопросов на эту тему. Рокудо старался найти хоть малейшую слабость Джессо, но кроме любви к сладкому, которую босс Мельфиоре открыто демонстрировал, откопать ничего не удавалось. - Ты схватил хранителей неба, как и хотел. Так когда мы вернемся на землю?! – иллюзионист задал вопрос в лоб. Прямые вопросы – пока это был единственный способ выудить крупицы информации у Бьякурана. Мукуро осточертело шататься по базе с ее бесконечными коридорами, он побывал почти на всех этажах, изучил все схемы, нашел короткие пути из одного сектора в другой. Иллюзионист уже в первую неделю, как смог самостоятельно передвигаться, узнал, что база является гигантским шаром, разделенным на 11 этажей: под куполом находилась лаборатория Шоичи, сразу под ней этаж, на котором располагались комнаты Бьякурана, погребальных венков, а также места для отдыха и тренировок. Ниже проживал отряд облака, состоящий из 100 человек. Следом шли – этажи отрядов солнца, дождя, тумана, урагана и грозы. Три последних этажа включали в себя мед и тех части, склады и тюрьму. На этаже тюрьмы, находившемся в самом низу шарообразной базы, был небольшой морг. Попасть с одного этажа на другой можно было, воспользовавшись, одним из пяти лифтов, один из которых был подле винтовой лестницы, прошивающей всю базу будто ось игрушечной пирамидки, а четыре других – на краях незримой буквы «Х», центром которой была как раз эта лестница. Но Мукуро бы разочаровался сам в себе, если бы не нашел пары скрытых лазеек, через которые можно было быстро перемещаться между этажами. В комнате Бьякурана за кованной кроватью, возвышающейся на подиуме, висела картина с белыми орхидеями, вот за ней, как раз, была одна из таких лазеек – узкий коридор с лестничными переходами и скоростной лифт, который двигался не только вверх-вниз, но и вправо-лево, позволяя при желании попасть в любую часть базы за считанные секунды. Рокудо гордился своим открытием, хоть и считал, что Джессо поступил старомодно, спрятав тайных ход за картину, тем более такую, что сразу бросалась в глаза. - Ты так рвешься на землю, хотя знаешь, что и там тебе от меня не сбежать? – длинные пальцы игриво прошлись по талии иллюзиониста, крепко сомкнувшись на ней. - Меня тошнит от пейзажа за окном и от белого цвета. От тебя, конечно, тоже. Но раз с последним пунктом мне придется мириться, то первые два я бы предпочел вычеркнуть из списка раздражающих меня вещей, - Рокудо улыбался, глядя в фиолетовые сапфиры глаз неба Маре, но его рука тем временем твердо снимала один палец за другим со своей талии. - Ты расстраиваешь меня, Мукуро-кун, ведь я так люблю тебя! – пропел Джессо, перехватывая руку иллюзиониста. Рокудо не верил в фальшивые признания Бьякурана, они злили его, ведь босс Мельфиоре именно этим и оправдывал все свои порывы в отношении него. - Мы оба знаем… - договорить иллюзионисту не дали, Джессо накрыл его рот мягким поцелуем. Приторно-сладкий вкус губ Бьякурана опьянял Мукуро, и он изначально поддался минутному порыву и стал отвечать, но гордость обиженно ужалила своего хозяина, являя ему истину. Босс Мельфиоре – враг. Враг, желающий подчинить себе не только тело иллюзиониста, но и его душу. Пинок ногой оттолкнул Бьякурана в противоположный конец дивана. - Что такое, Мукуро-кун? – небо Маре невинно улыбался, с любопытством рассматривая раздраженное лицо иллюзиониста. Бьякурану доставляло ни с чем несравнимое удовольствие выводить Рокудо из себя. Они были похожи: за хитрым прищуром глаз и белоснежными улыбками таилась тьма, черная и непроглядная, способная уничтожать любые преграды на своем пути. И когда Джессо видел хоть частичку настоящего Мукуро, уже не мог остановиться. - Нога затекла, - ответил иллюзионист, возвращая себе непринужденный и расслабленный вид. - Раздевайся, - промурлыкал Бьякуран. Эти глаза: алый, будто сверкающий рубин и синий, чарующий словно море, удивленно распахнулись. Мгновение длилось секунду, ведь обладатель редких глаз умело скрывал истинные эмоции, и сейчас в очередной раз продемонстрировал Бьякурану свою способность скрываться за лживой маской улыбчивого спокойствия. - Нет, - иллюзионист встал с дивана и отошел к панорамному окну, делая вид, что его все-таки заинтересовал неменяющийся пейзаж за ним. Сферы миров продолжали плавать в бесконечном пространстве, исчезая или появляясь из ниоткуда. - Мукуро-кун, я не хочу применять силу и делать тебе больно, - от певучего голоса Рокудо неуютно поежился. Избавиться от Бьякурана не получится, раз уж он вспомнил о том, что с иллюзионистом можно не только разговаривать. - А, может, я хочу, чтобы ты сделал мне больно! – соврал Мукуро, оборачиваясь к боссу Мельфиоре. Джессо видел, как нервно подрагивали пальцы Мукуро, несмотря на то, что на лице сияла спокойная улыбка. Бьякуран помнил простую истину: иллюзионисты, даже такие стойкие, как Рокудо, плохо переносят физическую боль. - Ты уверен? – небо Маре медленно поднялся с дивана и сделал шаг в сторону иллюзиониста. Мукуро стоило немалых трудов уговорить себя остаться на месте. В догонялки играть бессмысленно: пока на шее белый обруч, Бьякурану стоит только шевельнуть пальцем, как железные путы превратят Рокудо в неподвижный кокон. - Да! – отступать было поздно, Мукуро ругал себя за то, что продолжает потакать гордости и усугублять свое положение. - Ну раз ты так просишь, - кольцо неба вспыхнуло оранжевым пламенем, и металлические шнуры, вырвавшись, из двух отверстий по бокам ошейника, накрепко связали руки Рокудо за спиной. Иллюзионист вздрогнул, когда лед оков обжег тонкие запястья и с силой зафиксировал их. - Продолжай! – ухмыльнулся Мукуро, мысленно посылая себя куда подальше. Зачем он дразнил босса Мельфиоре? Что хотел доказать? Новая вспышка пламени, и еще два железных жгута, высвободившись из плена белого обруча, соединились с кованной спинкой кровати, начиная притягивать иллюзиониста к ней. Рокудо упирался, но по наглой улыбке Бьякурана понимал, что либо он сам подойдет к кровати, либо его притянут к ней силой. Небо Маре пожал плечами. Рывок, и иллюзионист, не удержав равновесия, встретился носом с полом. Его худое тело протащило от окна до кровати. Хватка ослабла только тогда, когда Рокудо оказался у витиеватой ножки. - Оя-оя, Мукуро-кун, может прекратим этот спектакль? – Бьякуран подошел к связанному пленнику и платком, выуженным из грудного кармана, вытер кровь, что теплой струйкой бежала из разбитого носа иллюзиониста. - Нет, - Рокудо мотнул головой, избавляя себя от показушной заботы. - Мне правда не хочется делать тебе больно! – Джессо огладил щеку Мукуро тыльной стороной ладони. - Увы, но мне не хочется чувствовать от врага ничего кроме боли. - Разве я твой враг? – наигранно удивился Бьякуран. – Мне казалось, мы друзья. - Тогда сними ошейник и поговорим, как друзья! – нахально выпалил Рокудо. Небо Маре безразлично пожал плечами. Металлические путы ослабили давление и постепенно исчезли внутри ошейника. Раздался щелчок, и разломленный обруч упал перед Мукуро на пол. О эти глаза, это искреннее удивление. Иллюзионист не ждал, что Бьякуран освободит его. Проснувшаяся сила вдохнула в худое тело жизнь. За мгновение в руке Мукуро материализовался трезубец и последовал удар, направленный точно в горло босса Мельфиоре. Хищная улыбка озарила лицо иллюзиониста, когда он увидел круглые глаза Бьякурана и острие трезубца, вонзившееся в его шею. - Разве друзья так поступают, Мукуро-кун? – Бьякуран грустно вздохнул и… выбил трезубец из пальцев Рокудо. Оружие не достигло своей цели, встретив в сантиметре от кожи преграду в виде невидимого плотного барьера, защищающего все тело босса Мельфиоре. - Сука… - прошипел иллюзионист, понимая, что его жестоко обманули. - Я тоже люблю тебя, Мукуро-кун! Прекрасен. Как же он прекрасен, когда злится. Искренние эмоции на лице лжеца – редкая ценность, сокровище. Бьякуран наклонился к Рокудо и стал настойчиво целовать его губы. Сопротивление ни к чему не привело, и вскоре Мукуро оказался на большой кровати без единого лоскута ткани на теле. Иллюзионист неуютно съежился и прошипел что-то оскорбительное в адрес неба Маре, но Джессо, не слушая острых словечек, склонился к открытой шее Мукуро, покрывая ровную кожу сеткой поцелуев. Красивая ладонь с длинными пальцами обхватила нежную плоть иллюзиониста, начиная распалять в нем чувства, которые он так рьяно отрицал. Бессмысленные пинки и ерзанье постепенно становились ленивыми, пока вовсе не прекратились. Рокудо знал, что Бьякуран все равно добьется своего, так был ли смысл артачиться дальше? Небо Маре был искусным любовником, он запоминал все реакции тела партнера, находил особенно чувствительные места, доводил до исступления, заставляя кричать от наслаждения. Наслаждение Мукуро чувствовал так же остро, как и боль, но сопротивляться ему еще не научился. Бьякуран получил невинное тело в свое распоряжение. Будучи в пятнадцать лет упрятанным в тюрьму Вендикаре на десять долгих лет Рокудо не смог познать плотской любви, но два месяца назад Джессо открыл ему новые доселе неизведанные ощущения. Босс Мельфиоре не насиловал своего пленника, он приучал его к ласкам постепенно, с чем Мукуро никак не мог смириться, порой думая, что лучше бы его избивали или пытали. Это было бы правильно. - Мукуро-кун, ты такой отзывчивый, - Бьякуран пошло шептал на ухо иллюзиониста, который легко подавался на дразнящие движения ладони. Пальцы, перепачканные смазкой, порхали по возбужденной плоти, и Мукуро, отбросив к чертям все принципы, срывался на тихие стоны. Волны приятной дрожи проносились по телу, приближая Рокудо к финалу. - Почему ты не можешь быть всегда таким милым, как сейчас?! – усмехнулся Джессо, отстраняясь от красивого возбужденного тела. - Чтобы тебе жизнь медом не казалась! – недовольно высказал иллюзионист, открывая глаза. Мукуро сам не понимал, чем был больше недоволен: прекратившимися ласками или пошлыми комментариями Бьякурана. Очаровательно раскрасневшееся лицо и злые глаза притягивали к себе, и босс Мельфиоре решил не мучить иллюзиониста, вновь начиная ласки. Рано или поздно Мукуро начнет сам требовать плотских утех, но нужно подождать, когда в гордости больше не будет смысла, а хороший секс станет приятной привычкой. Небо Маре наслаждался искренними эмоциями иллюзиониста, которыми он его с лихвой одаривал. С припухших от поцелуев губ слетали тихие стоны, пальцы судорожно комкали простыни, длинные волосы, обычно собранные в низкий хвост, сейчас рассыпались по кровати, взгляд невидящий, но полный страсти был направлен куда-то в сторону. Рокудо сдался своим ощущениям, своему физическому телу. Так глупо, но чертовски приятно. Финал был томительно-сладким, и обессиленный и опьяненный пережитыми ощущениями Мукуро не сразу понял, что его тело начинают готовить к продолжению. Несколько скользких от смазки пальцев проникли внутрь, начиная растягивать мягкие стенки кишечника. - Я не хочу, - Рокудо попытался свести колени, но свободная рука неба Маре запретила ему это сделать. - А ты эгоист, Мукуро-кун, сам получил свою конфету, а меня решил оставить без сладкого, м? – Бьякуран беззлобно рассмеялся и продолжил свое занятие. - От сладкого портятся зубы! – съязвил иллюзионист, срываясь в конце фразы на тихое шипение – Джессо убрал пальцы, решая, что достаточно растянул узкое колечко мышц, и оно готово принять его самого. Закусив губу, Рокудо терпел. В этот раз больно почти не было. Бьякуран овладевал им медленно и нежно, впитывая взглядом все эмоции иллюзиониста. Под конец Мукуро даже смог почувствовать проблески сладкого удовольствия сквозь неприятные распирающие ощущения. Этого не хватило, чтобы повторно кончить, однако опавший член стал вновь наливаться кровью. Небо Маре обхватил плоть Рокудо, распаляя его желание. - Оя-оя! Ты начинаешь втягиваться, Мукуро-кун, - сбивчиво произнес босс Мельфиоре, продолжая двигаться в разгоряченном теле иллюзиониста, - итого нам потребовалось меньше пары недель, чтобы приучить тебя к хорошему… - Да заткнись ты уже, наконец! – рявкнул Рокудо, которого бесила привычка Джессо разглагольствовать во время секса. Бьякуран наклонился к любовнику и легко чмокнул его в нос, но успел убрать лохматую макушку до того, как ему прилетел удар кулаком. Пришлось увеличить темп, чтобы иллюзионист прекратил брыкаться и дал завершить начатое. Вскоре босс Мельфиоре довел своего драгоценного иллюзиониста до финала и, спустя еще несколько толчков в пульсирующее тело, излился внутрь. - Как же я тебя ненавижу! – с ядовитой улыбкой прошипел иллюзионист, когда Бьякуран с видом довольного кота отстранился и повалился рядом на кровать. - А я тебя люблю, Мукуро-кун! Рокудо смерил Джессо презрительным взглядом и поднялся с кровати, направляясь в ванную. Желание отмыться от прикосновений неба Маре было сильнее желания отдохнуть. Бьякуран не стал удерживать Мукуро, хотя для общей безопасности не забыл предварительно застегнуть на его шее ошейник. Не хватало, чтобы иллюзионист воспользовался своей силой, и посеял на базе хаос. *** Почему ты продолжаешь шептать этой змее ласковые слова? Почему ты гладишь его, за что ты его любишь? Мое сердце распадается на сотни осколков, когда я вижу тебя таким увлеченным, таким сияющим и счастливым. Как смеет он так вести себя с тобой? Как смеет он бить тебя за горячие поцелуи? Я отдал бы все, чтобы оказаться на его месте! Я бы любил тебя по-настоящему, я ценил бы каждое твое прикосновение. Прости меня, прости, что я все время слежу за тобой, но ты в большой опасности, когда рядом этот проклятый иллюзионист! Я помогу, если он попытается причинить тебе вред, я всегда с тобой, я - твой ангел-хранитель. Ты не замечаешь моей любви. Но я рядом, я тот, кто не предаст, кто будет оберегать тебя, не прося ничего взамен. Я не верю своим глазам, когда ты решаешь указать ему на его место! Разбитый нос – это миллионная часть того, чего он заслуживает. Но почему?! Почему ты вытираешь его кровь? Разве он не этого хотел? Избей его, уничтожь, прекрати жалеть! Ты слишком добрый, но я не позволю воспользоваться твоей добротой! Что ты делаешь?! Нельзя освобождать эту змею! Я набираю код, я убью его раньше, чем он успеет навредить тебе! Чертова крошка опять застряла под кнопкой «Enter», не могу нажать! Оружие? Я так и знал! - Нажимайся, глупая кнопка! НЕТ! – кричу, смотря сквозь монитор на то, как острие летит в сторону твоей шеи, твоей белоснежной изящной шеи. Ты жив! Ты жив!!! Невидимое пламя посмертной воли, барьер, оберегающий тебя. Как я был глуп, прости, что не верил в тебя, прости. Что это? Слезы… Вытираю мокрые щеки. Что было бы, если бы я убил иллюзиониста? Ты не простил бы меня, ты возненавидел и прогнал бы меня. Твое презрение хуже смерти. Впредь я буду верить в тебя и твою силу, но появлюсь, когда действительно буду нужен. Почему ты не наказываешь его? Он хотел убить тебя, а ты целуешь его губы! Я не понимаю, Бькуран-сан! Я не понимаю!!! Дело в красивом личике, в стройном теле? Но на базе много симпатичных мордашек, и каждая была бы рада твоему вниманию. Как он смеет так противиться твоей любви? Как смеет не ценить того, что ты ему даришь. Сдается, будто делая одолжение. Понимает, что ты сильнее и все равно добьешься своего. Ненавижу тебя, Рокудо Мукуро! Будь ты проклят! Но как же я хочу хотя бы на минуту поменяться с тобой местами. Вздыхаю и продолжаю смотреть. Бьякуран-сан, твои губы наверняка очень сладкие, а руки теплые и заботливые. Ты выигрываешь у иллюзиониста, покоряешь его своей нежностью, но надолго ли? Он привыкнет, он научится сопротивляться, он станет обманывать. Он уже тебя обманывает! Но какой же ты все-таки красивый. Скидываешь одежду. Я бы хотел целовать твое изящное молочно-белое тело, касаться его, любить. Иллюзионист даже не смотрит на тебя, не пытается дать что-то в ответ, я бы никогда так не поступил! Никогда… Ты снишься мне, я мечтаю о тебе, я люблю тебя каждой клеточкой своей души. Позволь мне быть с тобой, позволь хотя бы в иллюзии нежить твою плоть. Я знаю, что некрасив, я знаю, что ты не посмотришь в мою сторону. Кто ты, а кто я? Ты – Аполлон. Я - уродливый инвалид, едва способный передвигаться без помощи механического кресла. Но я могу мечтать… Шумно выдыхаю, обхватывая себя ладонью. Твоя грация, твои движения, капельки пота на божественном лице. Да, божественном. Ты недосягаемое божество! Ласкаю себя, пока не изливаюсь в собственную руку. Мы сделали это одновременно, по-другому и не могло быть! Но как же больно, как больно любить и знать, что никогда не сможешь стать больше, чем другом. Бьякуран-сан, мы же друзья?