Someone call the doctor

POV Сэт Открыв глаза, первое, что я увидел, был белый потолок. Умер я или нет, вопроса не возникло – пищащий рядом аппарат сразу развеял мои сомнения, а саднящее горло и припухший язык мало походили на то блаженство, которое обещают в Раю. Хотя, если подумать, самоубийцы вроде в Рай не попадают... Но в любом случае я, кажется, не сдох. Я даже не знаю, зачем я наглотался в клубе таблеток. Хотя нет, не так. Я знаю, зачем я это сделал, но не знаю, почему мне стало так страшно когда я, наконец, решился на то, что собирался сделать вот уже месяц. Наверно я испугался неизвестности, что следует за смертью. Вру. Я испугался умереть, так ничего и, не сделав в жизни интересного. Умереть так толком и не пожив. Я все еще хотел жить. Жить по-настоящему, а не существовать, что я делал уже на протяжении семи месяцев. Я толком не помнил что произошло после того как я выжрал добрую половину анальгина. Кажется, кто-то мне помог, я вроде рвал минут десять, а потом меня увезли на скорой. Все как в тумане, картинки нечеткие, расплывчатые. Боже, какой позор. Дверь в комнату открылась и в мою палату кто-то вошел. - Добрый день, молодой человек. Как самочувствие? – прозвучал теплый, хрипловатый мужской голос и в следующую минуту кровать, на которой я лежал, загудела, приподнимая меня так, что я уже полулежал, в состоянии видеть вошедших. Их было двое – седой, пожилой мужчина в узких прямоугольных очках, в белом халате и с фонендоскопом на шее и молодой парень с очень неподходящей для врача внешностью. Его черные, выбритые виски ярко контрастировали с выбеленными прядями, в хаотичном беспорядке торчащими в разные стороны и спадая на лоб. Уши были увешаны пирсингом, а на шее из-под ворота врачебного халата выглядывал край черной витиеватой татуировки. Он был больше похож на участника какой-то рок группы, чем на врача. Но больше всего, меня поразили его глаза – невероятно синие, пронзительные, яркие. Впервые я видел настолько яркие глаза, я даже подумал что это, возможно, линзы, а не его настоящий цвет. Парень был красив, но сейчас на его лице читались только две эмоции – злость и раздражение. И, кажется, это все было направленно на меня. - Здравствуйте, - я не узнал свой осипший и хриплый голос. – Где я? - В больнице. Тебя на скорой привезли. Ты помнишь свое имя? - Да. Меня Сэт зовут. - Ну, Сэт, давай знакомится. Меня Роберт зовут, - мужчина дотронулся пальцами до своего бейджика, на котором печатными буквами было написано «Роберт Уайт», - а это Марк, он будет твоим лечащим врачом. После этих слов мне совсем неуютно стало, когда я увидел, какими глазами посмотрел на меня этот Марк. Как будто убить хотел. Вообще у меня почему-то сложилось такое впечатление, будто я уже видел его где-то. - Х-хорошо, - неуверенно кивнул я. - Ты себя хорошо чувствуешь? Тебе повезло, что тебя вовремя привезли, как же тебя угораздило-то так, сынок? – покачал головой мужчина, но ответа на свой вопрос, кажется, не ждал. – Марку нужно у тебя твои данные взять, а то у тебя при себе не паспорта не было, не «айди*». А нам надо еще твоим родителям позвонить, сообщить что... - Не надо родителям! – у меня внутри все похолодело от мысли, что родаки узнают о том, что я наглотался таблеток в попытках свести концы с жизнью. Роберт внимательно на меня посмотрел и вздохнул. - Мне надо в любом случае сообщить, где ты. Ну... а что произошло и почему ты тут, сам расскажешь, – мужчина встал, поправляя халат. Видимо он давал мне право самому решать, что рассказывать родителям. И на том спасибо. Роберт вышел, и я остался наедине с молчаливым и не особо улыбчивым Марком. Брр... какой он жуткий. Ну... не в смысле, что страшный. Наоборот, очень даже симпатичный такой... Боже, о чем я думаю? В любом случае, у меня от него мурашки по коже. - Ну... Здравствуйте. - Привет, – пробасил Марк, сверля меня взглядом. – Сейчас я принесу тебе бланк, заполнишь его, напишешь свое имя, фамилию, место жительства, контактную информацию ну и прочее. Понял? - Да, – кто его такого вообще к врачебной практике подпустил?! – Простите... а можно вопрос? - Чего тебе? Грубиан! - А почему вы так со мной разговариваете? – на свой риск и страх все же спросил я. - Потому что бесишь ты меня, самоубийца недоделанный. Нажрался он таблеток, а потом что, зассал, да? Нахрена ты вообще попытался сделать это? Дебил. Как же меня такие как ты вымораживают! – Марк разве что ядом не плевался, пока я сидел охреневший от его злой тирады, - ты мне всю одежду заблевал, пока я тебе желудок промывал! Вот для удачного завершения выходных мне именно твоей блевотины не хватало на своих вещах и еще, блядь, тебя пришлось сюда переть! В следующий раз, если захочешь подыхать, лучше пулю в висок – быстро и потом уже не передумаешь, – и с такими теплыми напутственными словами, Марк вышел из палаты, оставив меня одного. Зашибись... Ну, по крайней мере, теперь я вспомнил, где я его видел. *** Как я узнал от Роберта, Марк проходил у него интернатуру и вот уже скоро должен был закончить ее. Я очень удивился, если честно, когда слушал, с какой гордостью Роберт рассказывает о Марке, ведь пока я не понимал, что хорошего было в парне. Грубый, вечно хмурый, матерился даже на меня. Я был, конечно, благодарен ему, что он жизнь мне спас, но как врача я его даже представить не мог. Но как оказалось зря. Марк был очень умен, отлично знал свою работу и был ответственным парнем. А почему он меня так невзлюбил, он сам мне охотно объяснил на днях: - Ты меня раздражаешь. Меня бесят такие слабохарактерные и бесхребетные идиоты как ты. Все? Я доходчиво объяснил? Даже более чем. Марк совал нос в мою жизнь, хотя она его не касалась. Меня это очень злило. Моя жизнь – делаю с ней, что хочу и когда хочу. Козел. - Какая тебе разница пытался я сдохнуть или нет?! – наконец однажды не выдержал я. Марк как раз в это время меня слушал. Он поднял на меня свои синющие глаза и нахмурился. - Мне вообще глубоко насрать, хотел ты сдохнуть или нет. Меня просто бесят такие как ты. Вот и все. - Чем я тебя бешу? – не унимался я, желая докопаться до причины его ненависти ко мне. - Тем, что ты не ценишь жизнь. Человек, пытающийся собственноручно лишить себя жизни, жалок и глуп. Такие только вызывают у меня презрение. - Да что ты знаешь обо мне?! – пускай я был немного похож на истеричку в тот момент, но мне было безумно обидно из-за его слов. Он даже не знает, что я пережил, не знает через, что мне пришлось пройти! - Да ну? – Марк как-то нехорошо усмехнулся, - а ну-ка, давай я вспомню, что знаю о тебе! У тебя богатые родители, ты учишься в престижной школе, ты ни в чем не нуждаешься, у тебя своя тачка, единственные твои проблемы это «что мне надеть сегодня», ты лежишь в вип-палате которую тебе оплатили твои мама с папой и ты еще, по словам твоей мамы, вроде должен поступать после школы в один из самых лучших и дорогих университетов города. Я молчал, поджав губы. - И ты с чего-то вдруг, нажираешься таблеток чтобы покончить жизнь самоубийством... Я, блядь, даже боюсь предположить, что же такого ужасного могло произойти в твоей жизни, что ты решился на такое! Дай угадаю! Девушка бросила? Безответная любовь? Тебе вместо айфона самсунг подарили? Что же могло случиться у избалованного и неблагодарного отпрыска богатеньких родителей, что он решил коньки отбросить? Что же, блядь, такого должно было случиться? Чего ты ревешь, идиот?! Я, оказывается, действительно плакал, молча глядя на него, сжимая простынь в кулаках. Я поспешно опустил голову, занавешиваясь челкой, всхлипывая. - Ты... ничего не понимаешь. Это кажется... кажется, что у меня все так хорошо. Моим родителям наплевать на меня, они вечно на работе, в школе меня дразнят, гнобят, унижают, и я... - Пиздец. Так что же тогда у нас в школах не совершают групповые самоубийства? Если тебя послушать, у нас должны массовые самоубийства каждый день случаться! Родителям на него наплевать! У некоторых их вообще нет, а есть еще родители пьяницы, наркоманы. А школа это джунгли, где выживает сильнейший. Сейчас детки еще более жестокие, чем некоторые из самых опасных преступников! Ты сам-то себя слышишь? Чем они тебя дразнили? Дрыщом? А перевестись не судьба, да? Мне хотелось провалиться сквозь землю. Или лучше сначала прибить Марка за его слова, а потом провалиться. Как у него все просто, вы только посмотрите! - Они меня дразнили, потому что я гей, доволен? - И?.. ВСЕ?! И из-за этого ты решил кони двинуть?! Охренеть. Да у нас пол-Голливуда гомосеки и что? Они даже, вон по вечерам на телевидении выступают. Ты, правда, идиот, – Марк закатил глаза и вдруг как-то устало вздохнул. – У тебя же есть все. У тебя столько возможностей, у тебя нет нужды в деньгах, ты здоров, ничем не болеешь. Есть люди, которые с радостью бы оказались на твоем месте, и им насрать было бы на то, что думают какие-то малолетки по поводу ориентации. Вон, у нас этажом ниже глазное, знаешь, сколько там слепых детей? Они же... черт! Они ведь даже не знают, как выглядит небо! Не видели природу, не знают что такое зеленый цвет! А в травматологию вчера привезли строителя, ему ногу защемило на стройке, он теперь на всю жизнь калекой остался. Как ты можешь так легко решить умереть? Отдать самое ценное, что у тебя есть? Ты ведь передумал в самый последний момент, так ведь? Испугался? Понял же, дурак, что самую большую глупость в жизни совершаешь? Может быть, ты и не такой придурок, но ты, кажется, до сих пор не понял, что тебе повезло выжить. Подумай над тем, как ты живешь. Не будь кретином, открой глаза. И хватит ныть. Марк встал. Он выглядел хмурым, словно я его расстроил. А я смотрел на него, словно впервые видел. - Медсестра зайдет позже капельницу менять, - недовольно сказал Марк и, закрыв папку, вышел из палаты. Я сидел пару минут, просто смотря невидящим взглядом куда-то перед собой, а потом меня словно прорвало. Плакал я долго, громко, словно как снова когда-то в детстве, навзрыд, и только после того как я выплакал, казалось все слезы которые у меня только были, я заснул. *** Мне не хотелось выписываться, хотя я прекрасно понимал, что мне по-хорошему уже пора бы. Родители все спрашивали меня, не желаю ли я все-таки поехать домой, но я упрямо говорил, что еще пока хочу побыть немного в больнице. Они не спорили, но явно не понимали моего нежелания уезжать домой. Я же был рад, что они не настаивали, а любезно предоставили мне возможность выбирать самому. Марк тоже недоумевал чего я не еду домой, хотя он уже не раз намекал, что меня как бы уже выписывать пора, но я все время находил причины остаться. То у меня порой голова кружиться, то слабость в теле, то мне просто спокойнее, когда доктора рядом. Все это было уже по большей части сплошной выдумкой, но я не хотел сдаваться. Я хотел еще побыть с Марком. Если раньше до меня не доходило, почему его так любят в больнице, то когда у меня появилась возможность выходить из палаты, и я впервые увидел его общающимся с другими пациентами, то я сразу понял почему. Это со мной Марк был хмурым и грубым, а с другими он вел себя спокойно, уверенно и дружелюбно. Когда я увидел его улыбку, у меня сердце совершило кульбит и забилось как сумасшедшее. Все же Марк был потрясающе красив, а улыбающийся Марк просто обворожителен. То, что я втрескался в своего спасителя я понял еще в тот день, когда он отчитал меня, прочитав целую лекцию о том, как надо ценить жизнь и не быть тупым нытиком. Я был благодарен ему за все. И за то, что спас меня, и за то, что мозги на место поставил. Он был невероятный. Я влюблялся в него все больше и больше каждый раз, когда видел его. Видимо убедившись в том, что его слова на меня подействовали положительно, и я больше не думал о том, чтобы покинуть этот свет раньше времени, Марк начал постепенно оттаивать. Он меньше рычал, бросал на меня раздраженные и недовольные взгляды и даже стал нормально со мной разговаривать. Потихоньку он вовсе забыл о том, что я буквально недавно пытался травануть себя и совсем перестал злиться, даже улыбался мне иногда. Это только способствовало тому, что я еще больше в него влюблялся, как дурак. Пусть это было очень глупо и слишком наивно. Но я ничего не мог с собой поделать. Марк был таким классным, таким крутым и при этом умным и красивым. Мне нравилось в нем все: его глаза, такие выразительные и умные, в которых, кажется, можно было утонуть. Его точеный профиль, высокие скулы, четко очерченный контур тонких губ. А когда он неосознанно прикладывал палец к губам, это было настолько соблазнительное зрелище, что я попросту не мог отвести глаз. Марк был высоким и, несмотря на то, что я видел его только в халате, я был уверен, что у него красивое тело. У него были широкие плечи, узкие бедра и моя фантазия уверенно дорисовывала его образу сексуальный рельеф мышц груди и пресса. А его у него были очень длинные, красивые пальцы. И мягкий, бархатистый голос. Я был влюблен в этот голос. Вообще я был целиком в него влюблен. Но я боялся признаться ему, не желая даже представлять, как глупо бы прозвучало мое признание. Он наверно меня пошлет и это в лучшем случае. А в худшем еще и врежет и не посмотрит на то, что он врач. Ну, почти врач. Возможно, мне вся это влюбленность кажется, и я просто под впечатлением от него сейчас нахожусь, а когда выпишусь, не увижу его недельку-две и забуду про него. Я год сох по своему однокласснику, а тут бац, и я за пару дней по уши втрескался в сексуального Марка. Кстати о нем... - Ты выписываться собираешься? Тебе самому тут еще не наскучило? – Марк сел на подлокотник кресла, в котором я удобно устроился с книжкой, делая вид, что читаю, когда все мои мысли были об одном чертовски привлекательном молодом человеке. Сейчас я смотрел на него снизу вверх, чувствуя слабый аромат его одеколона. Сегодня он не стал собирать свои волосы в короткий хвостик на затылке, и они смешно торчали во все стороны, но как ни странно, от этого он выглядел еще более красивым. Наверно, если бы он даже нацепил на себя мешок из-под картофеля, я бы любовался им. -Эй? Алле! Земля вызывает Сэта, – Я вздрогнул, когда Марк пощелкал пальцами у меня перед глазами. – Чего застыл? - Думал. - Думал? Это конечно хорошо. Думать полезно. Вот только ты все же ответь мне сначала, ты чего так домой обратно не хочешь? У тебя какие-то проблемы в семье или ты опять что-то себе там нафантазировал и сидишь, жалеешь себя? - Да ничего я себя не жалею, - надулся я, закрывая книгу. – Я просто... я выпишусь. Завтра. - А зачем завтра? Давай сегодня пойдем тебя выпишем. - Чего это ты там меня выпроводить отсюда пытаешься? Разве тебе не выгоднее, чтобы я тут лежал в платной палате? - Если бы я по такому принципу работал, то не лечил бы людей, а наоборот их калечил, чтобы они из больницы не вылезали. Короче так. Я тебя выписываю, а ты прекращаешь ерундой тут заниматься и едешь домой, – Марк потрепал меня по волосам и ушел. А я так и остался сидеть, боясь пошевелиться, покрасневший как вареный рак. Его ладонь была такой теплой, большой, я все еще чувствовал ее прикосновение к своей голове. Глупо улыбаясь как последний дебил, я пошел в палату, а по пути на меня смотрели медсестры, недоумевающе переглядываясь между собой. Да уж, если буду ходить с такой идиотской рожей, то меня из терапевтического выпишут и в психиатрическое переведут. Но мне было пофиг, что обо мне сейчас думают другие. Все о чем я мог думать, это о том, как спокойно и даже не обзывая меня идиотом, пообщался со мной Марк и как я все же обязательно должен ему признаться. И плевать что будет.