Обитель Тронолордов

      Стрела, выпущенная Реоном, с легкостью пробила коричневую шкурку дикого зайца. Дормерофаг был несказанно рад тому, что и в этот раз у них на ужин будет жаренное мясо. Встречающиеся тут и там лесные ягоды вполне могли утолить голод в дороге, но перед сном требовалось наполнить животы более питательной пищей, что обеспечила бы энергией и благоприятным настроением на весь следующий день. - Отличный выстрел, - похвалил Реона Тиенофаг, - А теперь мы с сиром позаботимся о лошадях и разведем костер, пока ты свежуешь зайца. - Не думаю, что сейчас подходящее время для этого, но меня с первого дня нашего путешествия мучает один вопрос, - убирая лук за спину отозвался бастард. - Почему ты так уверен, что снимать шкуру с добычи лучше всего получится именно у меня?       Под пристальным взглядом голубых глаз Реона Тиенофаг почесал затылок в раздумьях, а Дормерофаг лишь улыбнулся одной правой половиной лица, давно для себя решив, что не даст бастарду и намека на то, что был знаком со страшными слухами, ходящими о нем среди простолюдинов. После минуты неловкого молчания Реон оставил попытки прожечь в сире дыру и, развернувшись на каблуках, бодрым шагом направился к своей добыче. - Его вежливость пугает меня больше толпы разъяренных шитпостеров, - шепнул Тиенофаг Дормерофагу, когда лучник удалился на расстояние достаточное, чтобы разговор не достиг его ушей. - Ты с ним поосторожнее, - так же шепотом ответил кривогубый сир, - чем дальше мы едем, тем холоднее становится, и скоро ему может понадобиться новый плащ, потеплее.       И оба рыцаря расхохотались, распугав птиц и зверей, населявших готовившийся к ночи лес на многие мили вокруг. Вернувшийся с подстреленным зайцем Реон в очередной раз проявил свою учтивость, не упрашивая сиров пересказать для него шутку, послужившую причиной их недавнего смеха. Пока двое его спутников занимались приготовлением пищи, сир Дормерофаг привязал к дереву и стреножил двух вороных меринов, собственную белую кобылу и гнедого коня, перевозящего на себе клетки с почтовыми воронами и бочонки с вином, на обязательном наличии в походе которых твердо настоял Реон. После ужина, путники провели очередную ночь поочередно сторожа друг друга от возможных опасностей, которые таили, спрятав в своих нестройных рядах окружавшие поляну, на которой они обосновались, мрачные деревья.       На следующий день Дормерофаг и его спутники наконец-то добрались до первой цели своего путешествия - заставы ордена Ночных Часов. Всех троих сразу насторожил тот факт, что по их прибытии не прозвучал привычный сигнал рога, оповещающий всех часовых о новых гостях. Заставу окружала несвойственная человеческому поселению в этот час тишина, причина которой вскоре была выяснена, когда топот копыт распугал, заставив подняться в воздух пировавших на одетом с ног до головы в черное трупе воронов. Спешившись, тронолорды разделились, чтобы произвести тщательное обследование.       Пока остальные проверяли казармы и служебные помещения, пытаясь найти если не чудом выживших, то хоть какие-нибудь следы, указывающие на то, кем была устроена эта дерзкая атака и кровавая бойня, Дормерофаг, позаботившись о лошадях, подошел к встретившему первым путников трупу, лежащему возле потухшего недели назад кострища. Несмотря на зияющие дыры на месте глаз, отсутствие части носа и губ, сир признал в лишенном левой руки теле командира Ночных Часов Дозормена. Дормерофаг присел рядом со своим бывшим соратником на одно колено, взял его почерневшую окоченевшую ладонь в свои. - Прости, добрый друг, за то, как все обернулось, - печально молвил сир, опустив голову, - ты отважно сражался с моргулисами бок о бок со мной, но с остальными тронолордами так и не смог найти общего языка. А теперь и встретил свой конец в этой отдаленной глуши. Как жизнь твоя пошла на служение священной цели, так пусть оно продолжается и после смерти. Прощай.       В то время как он говорил все это, Дормерофага посетили странные ощущения, будто бы чьи-то ледяные пальцы коснулись его кожи, проникнув под кольчугу и вываренную кожу. Отпустив безжизненную руку, сир поежился и понял, что его собственные руки покрыты мурашками. "Берегись!" - раздался голос Реона и Дормерофаг поднял голову на звук. Немолодой рыцарь бежал навстречу, яростно размахивая булавой и прикрывая половину тела щитом с нарисованным на нем перечеркнутым кругом, а бастард накладывал стрелу на тетиву приведенного в боевую готовность лука. Подчиняясь скорее инстинкту чем здравому смыслу, Дормерофаг резко дернулся вправо и перекатился, вновь оказавшись на ногах, одновременно выхватывая кинжалы, висевшие в ножнах на его бедрах, причем как раз вовремя, ибо на место, на котором он секунду назад находился, обрушился чудовищный удар, поднявший в воздух фонтан пыли, земли и кусков дерна.       Повернув голову к нападавшему, вместо ожидаемого в этих местах свирепого шитпостера Дормерофаг увидел будто бы сотканное из черного тумана человекоподобное существо с короткими массивными ногами, болтающимся между ними, почти доходящим до земли детородным органом, длинными четырехпалыми руками, одна из которых сжимала чуть ли не ставшей причиной безвременной кончины сира полуторный меч, в котором узнавалось оружие часовых, непропорционально маленькой гладкой головой, имевшей лицо чем-то отдаленно напоминающее внешность жителей летних островов, торчащими за спиной небольшими, не приспособленными к полету перепончатыми крыльями. Существо повернуло голову, встретилось взглядом с кинжальщиком, избежавшим смертельного удара, и гневно зарычало. В тот же миг в его горло вошла пущенная Реоном стрела, к удивлению, прошедшая насквозь, лишь всколыхнув черный туман, и не только не причинившая никакого ущерба, но даже и не заставившая существо сменить объект своего интереса. - Мартин всемогущий, что это?! - воскликнул сир Дормерофаг. Он принял боевую стойку, готовый в любой момент отбить новую атаку чудовища, чего делать ему так и не пришлось. Мимо с ревом промчался сир Тиенофаг, остановившись аккурат между существом из черного тумана и его целью, принял на щит яростный удар полуторного меча, а потом выбил оружие из лапы своей булавой. Как только пальцы существа расстались с мечом, туман сразу потерял свою форму и осел на землю кучкой черного пепла. - Что это, белые бродяги его побери, было? - повторил свой вопрос Дормерофаг, на этот раз обращаясь непосредственно к спасшему его другу. Тот же немой вопрос выражало лицо подбежавшего к спутникам Реона. - Сажаскрыл, - прогудел из под шлема голос рыцаря. - Мерзкие твари, порождения вайпа, по сути своей персонификация ненависти, смешиваемая из выплескиваемой людьми во время жестокого наслаждения убийством и оной же, которую обращают убитые на своих мучителей. Я видел, как такие твари появлялись на поле недавно прошедшей битвы. Их нужно лишить связи с умершим, чей предсмертный гнев вызвал его к жизни, только так их можно обезвредить, и то ненадолго. Простите меня. Это место буквально дышит злобой, мне нужно было предвидеть подобное. Необходимо предать тела земле, вместе с оружием, которым они пользовались при жизни, иначе эта тварь скоро снова восстанет, почувствовав близко чье-нибудь горе, страх или злость.       Тела были закопаны прямо во дворе. Невольные могильщики знали из Ночных Часов по имени лишь Дозормена, поэтому не стали делать таблички с именами ни для кого, чтобы и в посмертии часовые оставались равными друг другу братьями. По окончании трудной работы, мучимый жаждой Дормерофаг отправился к деревянному колодцу. Наполнив ведро водой, он собирался было уже вытащить его обратно, как вдруг на его плечо мягко легла ладонь Реона. - Лучше не делай этого, - в голосе бастарда Дормерофаг услышал несвойственное тому беспокойство. - Со всей этой суматохой с той тварью я совсем забыл вам рассказать кое что важное. Осмотрев вещи часовых, я понял, как удалось организовать внезапное нападение. Кто-то им помог, кто-то, кого часовые никогда бы не заподозрили, возможно даже один из их братства. Вода в их флягах, ведрах, бочках... - Реон сделал паузу, собираясь с мыслями, но Дормерофаг уже понял, о чем тот хотел сообщить, - скорее всего они сделали это прямо с колодцем, вылили в воду настой снотравника. Они были убиты нападавшими с такой легкостью, потому что их застали врасплох, спящими.