Обитель Тронолордов

      Занимался рассвет, ночная мгла постепенно сдавала свои позиции, но Пепе некогда было любоваться раскрашенными в алый цвет кистью едва родившегося дня облаками. Менестрель в большой спешке погружал все свои вещи в телегу. Среди них были и сундуки с подаренными благодарными слушательницами одеждами и драгоценностями, и картины малоизвестных за пределами Готача художников, и музыкальные инструменты, и книги с сочинениями бардов и менестрелей прошлого, и сувениры на память, взятые без спроса и ведома их первоначальных владельцев. Особенно сильно Лягушонок переживал за сохранность большой кожаной сумки, в которую было сложено доставшееся ценой долгих бессонных дежурств у прачечной ношенное нижнее белье прекрасных троноледи, которому в будущем предполагалось доставить менестрелю немало приятных мгновений.       Причиной, по которой Пепе сейчас готовился покинуть Тронач, являлся подслушанный через дверь, под которую этой ночью менестрель собирался подложить очередную записку похабного содержания, разговор. Пепе посчитал это стечение обстоятельств счастливым, ведь предупрежден значит вооружен. Он узнал, что у Готача спустя столько времени вновь появился модератор, и банхаммер сейчас находился в руках совсем не подходящего человека. Этот может развеять тебя по ветру за любую неосторожную шутку или косой взгляд в его или его красноволосой леди сторону. За пределами бордерланда удар банхаммера Лягушонку не грозил, поэтому он и старался, не теряя ни минуты времени, убраться от греха подальше.       Закончив, наконец, погрузку и накрыв все брезентом, Пепе занял место возницы на козлах, взял поводья в руки и приготовился уже трогаться, как услышал, что позади его окликнул милый голосок. - Милорд, подождите! Не уезжайте, пожалуйста! - кричала бегущая к телеге девчушка, в которой менестрель сразу же признал служанку так мило красневшей и прячущей взгляд при его двусмысленных намеках троноледи, а также посещавшей бессчетное количество раз его мокрые сны. - Фух, Рэффи успела, - радостно воскликнула девочка, ловко вскочившая на козлы и занявшая место рядом с Пепе. - Вы же тоже хотите уехать до того, как этот дурашка начнет творить добро направо и налево, хи-хи? - Старый добрый Пепе нутром чует, когда можно задержаться на одном месте подольше, а когда нужно бежать во всю прыть - ответил на это Лягушонок, пытаясь ничем не выдать способ, которым он получил столь важную информацию. Лошадь смиренно тянула повозку вперед, пока Пепе и Рэффи мило беседовали. Точнее, это девочка без умолку болтала, а менестрель сопровождал ее утвердительными или отрицательными ответами по-необходимости, занятый на самом деле тем, что пристально рассматривал торчащие из-под подола платья острые коленки и едва начавшие формироваться маленькие грудки. - Ты же понимаешь, что я везу тебя не за бесплатно, - обратился к Рэффи Лягушонок, остановив лошадь, когда посчитал, что они отъехали от замка на уже достаточно большое для созревшего в голове Пепе плана расстояние. - Ой, а Рэффи-то думала, что вы подвозите ее по причине своей душевной доброты... - смутилась девочка, вперив в собеседника удивленный невинный взгляд, от которого менестрель окончательно потерял голову. - Разумеется, нет - одной рукой Пепе стал мять плоскую грудь Рэффи через ткань платья, а другой помогал себе избавиться от неожиданно ставших тесными штанов, - и теперь самая пора расплатиться, - после этих слов менестрель впился своими пухлыми губами в тоненькую шейку девочки. - Хи-хи, дурашка, ты даже не представляешь, что сейчас делаешь, - раздался радостный девичий голосок. "Ох, как же ты сейчас ошибаешься, - думал Пепе, оставляя засосы на нежной коже, - пока мы ехали, я представлял все, что с тобой собираюсь сейчас сделать, в мельчайших подробностях". Когда менестрель наконец-то справился со штанами, освободившаяся рука тут же легла Рэффи на коленку, а затем поползла под платьем вверх по гладкой коже бедра. Добравшись, наконец, до вожделенного места между ног девочки, Пепе понял, что попал в ловушку, и в тот же миг на его шее с невероятной силой сомкнулись тоненькие пальчики.