Лицо врага: Окно первое

      Внутри было темно и пусто. На самом деле пусто — никто из этой темноты на нас не нападал, в нас не летело никаких убивающих, парализующих, связывающих и прочих подобных заклинаний. И даже банальных стрел в нас не летело. Тишина, темнота, пустота и открытая дверь.       Дверь Юлий осмотрел в первую очередь, как только мы удостоверились, что сейчас нам ничего не грозит. Она была просто открыта изнутри. Распознающие личность охранные плетения не были взломаны, её открыл кто-то из тайной службы, или, по крайней мере, из тех, кого защита замка считала своими. Быстро стало понятно, что, если её закрыть, обратно мы выйти не сможем, если не узнаем плетения-ключа.       — Они нападут, когда мы её закроем, — решил Юлий.       — Тогда давайте оставим так и пойдём дальше.       — Тогда это случится, как только они поймут, что мы оставили так и пошли дальше. Это будет слишком неожиданно.       — И что, закрывать?       Юлий захлопнул дверь ногой и отточенным движением перетёк в боевую стойку, на ходу выставляя щит. Он сделал это так быстро, что я даже не успела заметить, когда это произошло. Да, такого уровня мне никогда не достичь…       — Закрывать, — ухмыльнулся он.       Но щит оказался бесполезен — на нас никто не нападал. Опять.       — Что за…       — Мне кажется, или здесь правда никого нет?       — Может, они просто ждут, пока мы в это поверим и расслабимся, и тогда уже нападут? — неуверенно предположила я. — Совсем расслабимся…       — Слишком долго ждут. Если это и правда так, то они полнейшие идиоты — пропустили уже столько удобных случаев нас схватить. Вряд ли им представятся более удачные моменты. Здесь никого нет.       — Нет, я знаю, что в тайную службу идиотов не берут, но…       — Берут, и с преогромной радостью. Но в такие места и на такие задания не посылают. Это просто куда более изощрённая ловушка, чем нам хотелось бы думать.       Он внимательно осмотрел рисунок охранного плетения и пошёл прочь от двери. Мы находились в чём-то вроде большого зала, от которого в разные стороны лучами отходили три коридора и четыре лестницы. Позже я вгляделась и поняла, что коридор центральный вдалеке переходил в аркадную галерею, выходящую, вероятно, во внутренний дворик — там виднелись характерные пятна лунного света.       Вопрос, кто и когда построил этот замок, заинтересовывал всё больше и больше.       — Но если мы с самого начала знаем, что это ловушка…       — То нам это ничем не помогло и не помогает, потому что я не вижу другого выхода. Но могу предположить, что нас специально тыкают носом в эту ловушку, чтобы мы не заметили чего-нибудь более важного. — Он замолчал и пошёл вдоль стены к левому коридору, но потом передумал и повернул обратно, вышел в самый центр зала, будто бы совсем не боясь находиться на столь открытом пространстве, и стал рассматривать стены, не приближаясь к ним. Не знаю уж, правда, что он там видел, потому что я в этой темноте не могла разглядеть вообще ничего, но сомневаюсь, что ему помогало — вряд ли где-то были развешены таблички «Тиоссанири-эль тен Ивитируан содержится там-то» или «Теан Беловейский будет казнён такого-то числа». Хотя в этой странной ловушке я бы не удивилась и такому. — Правда, не могу даже предположить, зачем им это.       — Может, Теан и Тиоссанири-эль всё-таки сбежали, но не выбрались, а попрятались, и при помощи блуждающих нас их хотят выманить?       — При помощи невидимых нас, блуждающих непонятно где? Да и, если бы они сбежали, оставлять им открытую дверь было бы крайне неразумно.       Я переборола желание постоять у стеночки и подошла к нему. Сказала:       — Ну ладно. И что нам делать? Я вообще не понимаю, что происходит.       ¬— Для начала нужно тихо добыть себе способ выйти из замка. Ключ представляет из себя какое-то особое плетение. Либо его держат в голове и создают, когда потребуется, либо, что вероятнее, впаивают в какие-нибудь амулетики. Так что надо найти кого-то и отобрать амулет. Потом ищем Саню и Теана. Судя по всему, нам придётся обойти все башни по очереди, и хорошо ещё, если их держат в одном месте. Проникать в чьи-то кабинеты в поисках каких-то списков нам сейчас… не потянем, в общем.       — А где-ты будешь искать кого-то с ключом?       — В башнях и на стенах есть охрана, так что мы вполне можем сделать это просто по дороге. Да и вообще… если это институт с маленькой примесью тюрьмы — то, ну, здесь просто не может никого не быть. В конце коридоров точно кто-то будет… но этого кого-то там может быть слишком много. Какая лестница тебе больше нравится?       — А какая куда ведёт? Вообще, не думаю, что там много кто будет — ночью институты не работают, работают только тюрьмы и управления тайной службы. Где здесь местная основная администрация?       Юлий создал иллюзию плана замка, которую ещё утром транслировала ему Яня. Много где на ней были серые мутные пятна — места, о которых она ничего не знала.       — Прямо по центральному коридору. Там близко много к чему остальному… так что да, туда мы не пойдём. — Всмотрелся в узлы плана. — Отсюда мы можем пройти в четыре из восьми башен, — сказал он. — Замок не совсем симметричен, и в остальные четыре нужно идти вот так, — он провёл извилистые пути по лестницам, коридорам и мостикам над внутренним двориком, представлявшим из себя чуть ли не шахту. С другой стороны не было ни входа, ни больших залов, а низ был сплошь серым и мутным, и только под ним были подвалы, отмеченные как тюрьмы для подопытных. Более того, чтобы перейти, например, из Большой Северной башни в Большую Восточную, требовалось обойти по периметру чуть ли не весь замок, — и потому логичнее начать с ближайших.       — Какой псих вообще это строил?       — Спроси у Древнего Зла, возможно, оно знает. Пошли?       Я задумалась.       — Подожди. А может, от нас ждут, что мы пойдём в эти башни, и…       — А может, от нас ждут, что мы так подумаем и пойдём в другие башни. Боюсь, тут логика уже бессильна. Да и смысла происходящего я так и не понял, и уже даже рискую предположить, что никакой ловушки нет, а у нас завёлся тайный союзник, очень стесняющийся показаться на глаза.       Пусть Юлий и шутил, а такая идея мне раньше в голову не приходила. И сейчас вдруг начала казаться неожиданно имеющей право на жизнь.       После призрачной фигуры в белом.       — Ладно, — решила я. — давай, может, начнём с Большой Южной?       Юлий кивнул, и мы направились к самой правой из лестниц.       Он шёл спокойно и уверенно, вызывая у меня зависть и небольшие опасения. Я же так не могла: я сомневалась, волновалась и вновь начала бояться.       — Знаете, я думала, в таких местах обязательно должны быть какие-то ловушки, защитные плетения на каждом углу…       — Ага, чтобы в них по десять раз на дню попадались все подряд, особенно гражданские сотрудники. Здесь работают самые обычные маги-учёные — некроманты, практики, артефакторы… Это же институт. И большинство сюда не совсем добровольно пригнали, кстати. Они что, ловушки обходить будут? Вот когда до тюрьмы дойдём, жди проблем.       Я замолчала. Было темно и очень тихо, и эту неприятную тишину хотелось как-то разрушить. Но я не знала, что сказать, да и это казалось совсем не уместным — вроде как, когда тайно куда-нибудь проникаешь, полагается молчать. А мы и так постоянно болтаем. Доверие — заклинание, конечно, вечное, но оно не панацея от всего, потому что, не боясь разговаривать, можно очень легко забыть обо всей остальной осторожности.       Лестница закончилась небольшим коридорчиком, коридорчик — лестницей винтовой, очень узкой и совсем без окон. Идти по узкой винтовой лестнице в полной темноте — то ещё удовольствие, конечно. Светила бы хоть луна… Но окон не было, а сами стены, кажется, были даже толще, чем проход. Снаружи, кстати, башни были прямые, без расширений и каких-то явно угадывающихся помещений наверху. То есть, скорее всего, наверху стены тоньше и пространства получается достаточно, чтобы разместить заключённых. А сколько их там, кстати? Какими бы ни были стены, а пространства всё равно должно быть очень мало. Яня сказала, что малые башни для людей с какими-то интересными особенностями, которые хотят исследовать, то есть, для таких, как она, а большие для особенных преступников, которых опасно держать в других, более доступных для организации побега местах, даже внизу, в тюрьме для обычных подопытных, где можно организовать бунт или при попытке побега серьёзно нарушить работу института. Значит, и правда должно быть мало, но не три же человека. А в этой башне едва ли поместится больше.       Но в этой башне ничего не было — темнота и тишина. Лесенка закончилась люком, люк вёл в более широкое пространство, и в нём были отделения вроде камер, но там никого не было.       Следующая башня тоже закончилась ничем и никем. Вернее, было светло, и кто-то там как раз был, но это были службисты, магией восстанавливающие разрушенную надстройку. Заключённых, естественно, там быть не могло.       А вот в следующей башне нам повезло.       Мы пошли по винтовой лестнице, и вскоре в проходе начало светлеть. Где-то наверху, в паре витков от нас, горело что-то вроде факела, и мы стали стараться идти тише. Юлий вдруг остановился, торопливо зашарил в карманах и достал… палочку.       — Я так понял, они тут подобное любят, — пояснил он на мой вопросительный взгляд. — Нигде раньше не видел, чтобы с невидимостью на щиты заморачивались, но мало ли. Не мешает подстраховаться.       — А сигналки? — Я вдруг вспомнила, что они существуют, что они очень просты как заклинания и используются повсеместно, и что мы совсем о них не подумали, по крайне мере, я.       — Были на входе в башню и потом на четвёртом витке. Восемь ступеней по сигналке на каждую. Не бойся, у меня от них специальный амулет имеется.       Я идиотка.       — Подожди, ты ещё и витки считал?       — Ступеньки. Витки в такой темноте посчитать невозможно. Это теперь я разделил, когда стало светлее. Виток — примерно двенадцать ступенек, хотя здесь всё очень криво и совсем уж точно сказать нельзя.       — Зачем? — тупо спросила я.       — Чтобы при побеге это знать. Не бойся, научишься.       Я просто не нашла, что ответить, а из-за понимания собственной глупости не смогла даже возмутиться. Да и если бы смогла, это было бы ужасно неуместно.       Мы пошли дальше, очень медленно, и Юлий на каждой ступеньке подолгу водил палочкой перед собой. Однако палочка ни на что не наткнулась, и вскоре перед нами возникла лесенка, а над нами, так низко, что можно было дотянуться рукой, — широкий люк. Открытый. Из него лился тёплый подрагивающий свет, и над ним кто-то был.       Юлий, конечно же, сунул туда палочку, предварительно поводив у краёв люка какой-то цепочкой, амулетом против сигнальных чар.       — Щит, — сказал он, — обычный.       — И что ты предлагаешь?       Он задумался, но ненадолго.       — Мы можем выманить охранника. Пока он будет выходить, он снимет щит, и ты одна проникнешь наверх. Люк для этого достаточно широкий. Я же уведу охранника подальше вниз, узнаю или отберу все ключи и просто всё важное, что найду, и либо сотру память и вернусь с ним, либо, если не получится, убью, выпью жизнь и вернусь под его личиной. Если Сани и Теана в этой башне нет, то предпочтительнее стереть память, но тут уж как получится. В крайнем случае выпустим тех, кто там сидит, добьём остальную охрану и смоемся, оставив за собой бардак и сбежавших. Но это тоже нехорошо, весь замок переполошится, и неважно, что вместе с тем и отвлечётся от нас. Предупреждая вопросы: во-первых, если не удастся оставить жить охранника, то без бунта нельзя никак, потому что о гибели охранника станет известно сразу, у них специальные датчики есть. Во-вторых, я, конечно, не помню, чтобы тайной службе попадался ещё кто-то, кого могли бы притащить сюда, но если найдём, то действуем по плану с перебитой охраной и бунтом.       Пояснения я слушала вполуха, хотя знала, что потом буду ругать себя за невнимательность, и спросить хотела совсем о другом. Вернее, переспросить.       — Выпьешь жизнь?       Он посмотрел на меня очень удивлённо. Потом сообразил, очень тяжело вздохнул и объяснил, почти как маленькой:       — Привыкнешь. В тёмной магии нет ничего такого, в смысле, нет ничего особенно ужасного. Это просто способ обратить смерть врага себе на пользу, а в некоторых случаях даже просто способ не оставлять трупов. Я же его всё равно убью, правда? Вот если бы я убивал людей просто для того, чтобы выпить, было бы другое дело. А так… В некоторых западных странах тёмные дисциплины практикуются свободно и являются почти что отдельными науками, правда, с использование жизней животных, а не людей.       Если он хотел меня этим успокоить, то так уж и быть, успокоил. Но вряд ли я когда-нибудь начну воспринимать тёмную магию нормальным явлением, а такое использование чужой смерти — тем более.       Не после мамы.       — Ну ладно. Начинаем?       — Начинаем. Стой тут, чуть в стороне, начнёшь лезть только тогда, когда охранник спустит ногу в люк, и залезешь как можно быстрее. Но не забывай об аккуратности, а то пнёшь его ещё ненароком.       Я встала в указанном месте и с сомнением посмотрела в люк.       — Только… он же спрыгнет.       — Не спрыгнет. Я ему не дам.       Я не смогла представить себе, как он это сделает и не спалится, но ни спрашивать, ни мешать не стала.       Юлий достал из кармана какую-то мелкую блестящую штучку и с размаху кинул вниз. Она заскакала по лестнице, стуча и позвякивая. Мы затаились. Сверху кто-то выглянул, закрыв своей тушей свет. Мужчина, человек, высокий.       — Бред какой-то, — сказал он и отошёл обратно.       Юлий не расстроился. Его блестяшка заскакала обратно, теперь выделывая немыслимые кульбиты и звучно врезаясь в стены и потолок. Упала на самом-самом краю ступени, рядом со столбом.       На этот раз никто даже не выглянул. Юлий задумался.       Я же обратила внимание на его приманку. При ближайшем рассмотрении она оказалась не амулетом, как я вначале подумала, а брошью в виде янтарного цветка с металлическими листьями, с которых свисали металлические же палочки, мелкие и заострённые. Вернее, должны были свисать, а сейчас разметались в разные стороны — они крепились на колечках и свободно болтались, и поэтому сейчас издавали больше всего шума.       Брошь была какая-то смутно знакомая. Я попыталась вспомнить, где же могла её видеть. Не преуспела. Зато вспомнила, кто из запомнившихся мне дам в большом количестве носил янтарь.       — Зачем Отрядам Будущего воровать украшения царской фаворитки? — подозрительно спросила я у Юлия.       — Я не воровал, — быстро ответил он. — Так получилось.       — Серьёзно?       — Я подобрал, — неохотно сказал он, и я поняла, что да, он действительно спёр эту брошь. — Думал следилку навесить, и чтобы Саня вернул, мол, нашёл упавшую. Но у меня начались проблемы и не получилось. А сейчас вот пригодилась. Не думаю, что они помнят все её украшения, но заподозрить, что это я притащил, а не кто-то из дам обронил случайно, они не смогут. Подожди, — он вдруг посмотрел на меня с не меньшим подозрением, — а откуда ты знаешь, что это её брошь?       Твою ж мать!!       Так. Это должно быть убедительно и максимально честно.       — Я больше ни у кого не видела янтаря в столице. А у неё видела, причём что-то то ли похожее, то ли как раз такое. У неё запоминающиеся наряды.       Прозвучало, наверное, странно. Странно. Но где обычная студентка может увидеть фаворитку царя — вариантов уйма, так что для серьёзных подозрений этого мало.       Но — нужно быть куда осторожнее…       — Да уж, — улыбнулся Юлий, — она любит этот камень. Она же из Лие.       Если он что-то и заподозрил, то виду не подал.       Мне почему-то вспомнился лийский лит, который я нашла в деревне и обронила при перелёте через реку. Могла она?...       О боги, зачем я сейчас думаю об этом?       Охранник же всё никак не подходил и не подходил, как будто вообще ничего не слышал. Я не была удивлена — наверное, странно было бы, наоборот, если бы такой дешёвый трюк действительно сработал. Но Юлий считал иначе. На этот раз металлические листья заскрежетали по камню, съезжая вниз по стене. Совсем легко, сами даже не погнулись, но очень противно.       — Да спустись уже, — лениво сказал кто-то наверху. Его голос звучал так, как будто сам он от люка отходил подальше.       — Почему я? — последовал закономерный вопрос.       — А ты стоишь ближе.       Сверху что-то забряцало, зашуршало.       — А вдруг там снова та дрянь, ну, как в тринадцатом году? Иди ты в жопу, а?       — Так господин советник в тринадцатом году всё и почистил.       Советник? Они это ради заключённых стараются? Или всё-таки был другой тайный советник? Про моего отчима иногда говорили, что он, возможно, был тайным советником, но он всё отрицал. И Юлий отрицал, что отчим был советником. И отчим как-то раз нечаянно проговорился, что советник всегда был один и тот же.       — А что, — раздался третий голос, хриплый, но весёлый, — у тайной службы всё настолько плохо, что вы уже и дряни какой-то боитесь, да ещё семилетней давности?       Удар, ругань и кашляющий смешок.       Я голос не узнала. Не Теан, это точно, а с остальным подпольным контингентом я не имела чести быть знакомой. Даже с Тиоссанири-элем, хотя он часто бывал при дворе. Зато Юлий товарища знал. Он тихо выругался и посмотрел наверх как-то обречённо.       — Кто это? — спросила я.       Но над люком показался охранник, и мне пришлось быстро вскочить на лесенку и встать с самого края, едва цепляясь руками и занимая как можно меньше места ногами. Охранник присел, чтобы прыгнуть, и я уже было подумала, что у нас ничего не получится, но тут он побелел, вцепился руками в край люка и уставился вниз с нескрываемым ужасом.       — Что за…       — Да давай уже! — сзади к нему подошёл второй охранник. — Чего расселся.       — Там… там… — он не смог продолжить фразу.       Я посмотрела вниз и ожидаемо нашла там серый пол, ступеньки и сосредоточенного Юлия, которого из-за одной на двоих невидимости могла видеть только я.       — Да нет там ничего, слезай давай.       — Но там…       — Что — там? — вновь подал голос излишне активный узник. — Дрянь?       — А она какая? — азартно спросил ещё один голос. И я поняла, что где-то его уже слышала. Это был Теан! — Если седая, злая и мордатая, то вы не бойтесь, это всего лишь дама сердца вот этого…       — Да ты! — захрипел его сосед. Видимо, под «вот этим» имелся в виду именно он.       Весело у них тут сидится, однако.       Охранник же огляделся по сторонам, посмотрел на свои наглые объекты охраны, пробормотал что-то неразборчивое, но ругательное, развернулся и начал осторожно спускаться по лесенке под удивлённым взглядом своего коллеги. Я не стала ждать, ухватилась за край люка, отцепилась от лестницы и, помогая себе левитацией, затащила своё бренное тело наверх. Выбралась, чуть отошла, посмотрела вниз. Охранник спустился быстро, я еле успела, но у самого пола вдруг остановился и стал осторожно ощупывать его ногой. Юлий что, создал ему направленную иллюзию? Иллюзию, судя по всему, тёмного колодца с уходящей в никуда лестницей. А теперь вдруг снял.       — Показалось, — выдохнул охранник, нащупав пол на его привычном месте и уверившись в том, что он есть.       Я осторожно отошла от люка и огляделась. Камер и правда было мало — четыре. В одной из них и правда сидел Теан, на вид почти не изменившийся с нашей последней встречи, лишь заработавший здоровый синяк на скуле. Во второй сидел какой-то мужик, разукрашенный куда серьёзнее. Ещё одна камера была пуста, а в четвёртой валялось что-то худое, небольшое, кудрявое и вроде бы светловолосое. При ближайшем рассмотрении оно оказалось измождённым человеком, вроде бы, мужчиной. Он лежал ко мне спиной, закутавшись в одеяло, и рассмотреть его не удавалось.       Одним словом, альвов тут не было. Но были большие проблемы: не знаю уж, как Юлий, а я вообще не представляла, как мы будем вытаскивать Теана и одновременно искать Тиоссанири-эля.       Я подошла к камере Теана, осмотрела нашу первую цель. Что ж, всё как полагается: наручники из чистого марганца, блокирующие магию, прутья решётки — такие же, поверх — щит, и даже, боюсь, не один, раз уж они здесь так любят накладывать невидимость на магию, стены замка сами по себе странные какие-то, Яня говорила…       В люк влез давешний охранник, Юлия с ним не было. Я не сразу сообразила, что это и есть Юлий. Твою ж мать, кажется, будет бой…       — У нас проблема, — быстро сказал он. — Все материальные ключи у тайной советницы лично. Кто советница, этот тип не знал, где Саня — тоже.       — Чего? — спросил второй охранник, не услышав ни слова.       — Ничего там нету, говорю, — отозвался Юлий, снял Доверие, выхватил меч и отрубил ему голову.       Кровь забрызгала все стены и мой рукав.       Я даже почти не успела понять, что произошло. Он же снова выплел Доверие, повернулся так, как будто разглядывал измождённого незнакомого мне узника в его камере, и сказал:       — Веди себя так, как будто ты уже в Отрядах Будущего. Шла сюда спасать Саню и Теана и по дороге объединилась со мной. Подруги твои — тоже, они с тобой и только с тобой. Я же явился исключительно за Холосотским. Это тот тип, который сейчас у меня за спиной, — пояснил он. У него за спиной сейчас был тот самый разговорчивый товарищ, который помог нам выманить охранника. — Он стольгородец, хахаль самой Розальской, и вполне может создать мне проблемы. Тебе тоже. Теану и Сане можешь говорить всё, что пожелаешь, они свои. Пока остаёшься невидимой, кто будет лезть в люк — убирай их сразу, пока на ноги встать не успели.       И, не давая мне ничего сказать, сбросил Доверие. Потом снял иллюзию, снова став самим собой, повернулся к этому самому Холосотскому и сообщил:       — Щиты я сейчас сниму, но все материальные ключи у тайного советника лично. Сюда сейчас кто-то явится, узнав об убийстве вашей охраны, так что постараюсь господина советника дождаться. Ну и узнать, кто он, заодно.       Ни о том, что здесь есть я, ни о том, что советник на самом деле советница, он упоминать не стал. Почему, интересно? Всё равно же, когда советница сюда придёт, и мы вступим в бой, этот тип всё узнает. И вряд ли порадуется, поняв, что Юлий скрыл наличие меня.       — А ты совсем отбитый, я смотрю, — ухмыльнулся стольгородец.       — Какой есть, других не будет, — безмятежно ответил Юлий.       Снизу приближались голоса и топот. К нам двигался, пожалуй, целый отряд. Ну что ж, пусть двигается. Не представляю, что они могут с нами сделать из такой невыгодной позиции.       Юлий тоже не представлял. Он терпеливо подождал, пока они дойдут, и просто бросил вниз очередной амулет — небольшую магическую гранату. Раздался взрыв. Я чуть не упала, потому что к нам в люк полетели какие-то ошмётки, осколки и брызги крови. Чья-то оторванная кисть в латной перчатке упала прямо мне под ноги, ударившись перед этим о потолок, и меня замутило. Я попыталась отойти и отвернуться, но Юлий заметил и просто скинул её обратно в люк носком сапога. Вот же… террорист.       К нам уже шли другие. Шли медленнее и осторожнее, но шли. Юлий достал вторую магическую гранату.       — Прекратить! — раздался с лестницы усиленный магией голос. — Всем немедленно спуститься вниз!       — Твою мать, — спокойно, но с чувством сказал Юлий куда-то в сторону.       Достал из кармана что-то ещё, другое, и швырнул в люк. На этот раз взрыва не было, была просто волна огня, затопившая лестницу и с немыслимой скоростью понёсшаяся вниз…       …И, почти сразу, обратно к нам с той же скоростью. Налетела на щит Юлия и заглохла. Он же почти сразу запустил вниз ещё одну гранату и вместе с ней — парализующее плетение, снабжённое ещё чем-то, чего я не опознала.       — Ни шанса, — хмуро сказал Теан. — Разумнее было за нами не приходить. Про отбитость, знаете ли, соглашусь.       — Да как будто за тобой пришёл кто-то, — фыркнул Холосотский.       Серьёзно? Нашли время для перепалки…       Снизу снова раздался взрыв, а после него в щит Юлия полетел сосущий амулет, а за ним — что-то связывающее, но Юлию хватило скорости отразить это новым щитом. И чего, интересно, они оба паникуют? Да, внизу, возможно, очень искусный и сильный маг, но он внизу, между нами люк, в люке щит, и Юлий тоже достаточно хороший маг, чтобы этот щит удержать. Да, кажется, мы опять будем долго сидеть в осаде, но не всё же так плохо.       Юлий снова кинул вниз целых три каких-то штуки, одной из которых была граната, а две остальные я не опознала, и пустил сразу вслед за ними саморазвёртывающийся щит — плетение, которое заблокирует проход, как только наткнётся на преграду. И тут же приступил к улучшению защиты — создал поверх, на нашей стороне щита, иллюзию, пусть я и не смогла отсюда увидеть, какую, и начал плести… что-то вроде фрагмента моей коробочки — второй щит, имеющий свойство убивать всех, чья магия его коснётся.       И он считает, что у нас ничего не получится?       Всё стихло — противник внизу расправлялся с саморазвёртывающимся щитом, ну, или уже расправился и придумывал гениальные планы нашего уничтожения, пока что ничего не предпринимая.       Теан и этот стольгородский идиот тем временем спокойно продолжали ругаться.       — И что же, вы меня оставите тут совсем одного? Нет, я, конечно, понимаю, что вы там в своём Стольгороде крышей поехали полным составом, но мы всё-таки одно дело делаем…       — Мы делаем разные дела, — отрезал Холосотский. — Мы спасаем свою страну, а вы нам в этом мешаете.       — Мы тоже спасаем страну, а вы…       — Вот именно. Мы спасаем свои страны. Вот только ваша уже семьсот лет оккупирует нашу. Вы можете говорить что угодно. Царь Волот тоже говорил, что даст нам независимость. Евидей Третий ещё говорил, а до него — Хельгия Великолепная. А до неё ещё был Ильян Седьмой. С нас хватит. Мы вам больше не верим.       Ну ничего себе претензии! Волот Волотом, но если вспомнить остальные прецеденты, то кто ещё кому чего не дал, а особенно — житья!       — Ну так когда это было! Двести лет назад, двести пятьдесят, четыреста и, извините, семьсот! А этот ваш Волот…       — Заткнитесь оба, — сказал Юлий. — Мешаете сосредоточиться. Виян, извини, но без этого гада никак не получится. Тут ещё девушки какие-то из Отрядов бродят, мы ради вас временно объединились.       — Серьёзно?!       — Я, — он очень внимательно посмотрел на Холосотского, — всё же не настолько отбитый, насколько тебе хотелось бы.       — Ты больной.       — Кстати, — невозмутимо продолжил Юлий, — тут ещё где-то принц тен Ивитируан вроде как должен обретаться. Не знаете, куда его дели?       — Нет, — вздохнул Теан. — Упоминали, что в какой-то из дальних башен, но я даже не понял, что они имели в виду.       — Зато я понял. Твою ж мать.       — Да на кой он тебе? — снова встрял Холосотский.       — Мне — и даром не нужен. Но наши красавицы без него не уйдут, так что придётся искать и вытаскивать. Заткнитесь и не мешайте, раз помочь не можете.       Они одарили друг друга неприязненными взглядами, но всё же временно заткнулись.       Я наконец-то вспомнила Вияна Холосотского — вернее, плакаты с его неприглядной мордой и жирной надписью «разыскивается». К его поискам года три назад подключили чуть ли не армию, а за сведения о нём назначили такую награду, что ещё месяца три разговоры только о нём и шли. Его участие было доказано в организации двадцати восьми терактов, и по официальным данным от его рук погибло не менее четырёхсот человек, из которых большинство было случайными жертвами, просто оказавшимися там, где террористы хотели подорвать чью-то карету и разворотили взрывом половину улицы, обрушили ратушу ради одного чиновника или раскинули сеть, убивающую любого мага при попытке телепорта сквозь неё, и поймали так кого угодно, но только не объект покушения. Ажиотаж по поводу его поисков был давно, а потом он по слухам, бежал за границу. Вера, правда, сомневалась — может, бежал, а может, и нет. В источниках у Веры была Хеля Болотная, мой отчим и гуляющие повсеместно сплетни, и выводы она делала из суммы этих слагаемых. Одним словом, может, бежал, а может, и нет. Может, он здесь сидел всё это время. Здесь — в смысле, в Богоси. Другие теракты, может быть, устраивал, о которых мы ещё не знаем, что он там был.       Можно мы его тут оставим, а?       Нет, конечно, вряд ли Юлий совершил меньше преступлений или убил меньше народу. Но зачем-то же он решил уйти из этого Нового Престола, и ругал их методы. Да и, пообщавшись с Юлием, я никак не могла представить его берущим в заложники мирную деревню целиком, например. Теана тоже не могла. Вот и узнаем, конечно…       Да и я теперь ненамного лучше — на моём счету сорок шесть человек. Что бы там Юлий ни говорил, мол, это всё он, а я не менее виновата.       Юлий же закончил. Снизу всё ещё ничего не происходило, и ничего не было слышно. Подходить близко к люку я не рисковала.       — Не знаю уж, что ты там выплетал так старательно, — сказал Холосотский, — но Хвостьев готовит не меньшую гадость.       — Да я уж догадываюсь. Пусть попробует.       Я сплела Доверие и быстро сказала:       — На излучение же эта штука не среагирует.       Юлий Доверие развеял, повесил на люк ещё и односторонний полог тишины, чтобы мы их слышали, а они нас — нет, и сказал, обращаясь будто бы к Холосотскому:       — Теперь он может достать меня только излучением, чистым, вообще без нитей. Иначе у него, скажем так, будут проблемы. Но сначала пусть он до излучения додумается.       — Хвостьева не возьмёт, — авторитетно сообщил Теан.       В смысле — не возьмёт? Что он сможет противопоставить?       — Не возьмёт, — согласился Юлий. — С личной защитой у него всё слишком хорошо. Но проблемы доставит. Из строя, я надеюсь, выведет.       — Не так быстро.       — Да, надо будет добавить. Но выведет же.       С ним предпочли не спорить.       Подождав ещё немного, он снова кинул вниз гранату. Она снова налетела на чужой щит. Он хмыкнул и достал два сосущих амулета. И скрыл их невидимостью, так же, как когда мы выбирались из коробочки. Тоже кинул вниз, один за другим, а вслед за ними — гранату, а потом ещё один амулет с огненной волной.       — Чего не настроил на самоуничтожение? — снова влез Теан.       — Хвостьев же. Всё равно поймёт.       Не знаю уж, что понял Хвостьев, но на этот раз ни взрыв, ни волна в наш магический щит не ударились. Судя по крикам — достигли цели. Судя по раздавшемуся следом мату — цели были достигнуты не все.       И после этого в наш щит полетело что-то сложное, заковыристо и мне незнакомое. Щит Юлий хотел было убрать, но не успел, и оно… утянуло щит за собой, превратив его в часть атакующей структуры, и следом точно так же вобрало в себя невидимость. И влетело в последнее плетение Юлия. И развеялось.       Наступила тишина.       — Я что, — неверяще спросил он, — самого Хвостьева… того?       Я всё-таки подошла к краю люка, присела на корточки, но внизу были видны только обгоревшие трупы, от которых я предпочла отойти побыстрее.       — Не думаю, — сказал Теан. — Скорее всего, он без сознания.       — Пойди проверь, — добавил Холосотский. — Добей, если жив, и обыщи.       — Лучше возьми в заложники, он ещё пригодится.       — Но обыщи обязательно.       — Он же не тайный советник, — неуверенно ответил Юлий, явно не желая лезть в дыру, в которой в любой момент могут появиться враги.       — А откуда ты знаешь?       — А на кой ему это?       Хорошее алиби, ничего не скажешь.       — Ну, вдруг мы о нём многого не знаем?       Юлий тяжело вздохнул, быстро сплёл себе невидимость и полез в люк.       И тут же как ошпаренный заскочил обратно, на ходу восстанавливая невидимость магии убивающего плетения.       — Вашу ж мать, там уже Марская с Хейгорёвой!       — А ещё кто? — невозмутимо поинтересовался Холосотский.       — Златогоров и орава местных выродков.       — Они поняли, что произошло? — спросил Теан.       — Не знаю. Полог тишины навесили. Марская навесила. Твою ж мать, она и невидимость навесила! И щит. Антимагический. Вот как у неё так быстро и легко всё получается?!       — Ну, чтоб тебя, это ж Марская.       — А что не так с… Марской? — вдруг раздался очень тихий голос сзади.       Все повернулись туда. Тот несчастный, про которого мне ещё хотелось спросить, жив ли он, поднял голову и устало, но ясно смотрел на нас.       — Да бред какой-то. Дама по документам вообще никто, чуть ли не бездомная без образования, а колдует как дышит, однозначно архимагистр. Но реального её уровня я не знаю.       — Ты что, её документы видел?       — Я не видел. Но Львида — видела!       — А жопу царя она не видела? Мало ли что она наплетёт тебе!       — А ну тихо, по-человечески же прошу! — не выдержал Юлий. — Это вы тут в стены влипли и вам скучно, а мне ещё вас всех вытаскивать надо. Одному!       — Ну ладно, — миролюбиво отозвался Холосотский. Просидел молча буквально несколько секунд. — Кстати, а как вас зовут? Я, честно, думал, труп валяется. — Обратился он к неожиданно проснувшемуся типу.       Сама тактичность.       Тип уже снова начал походить на труп, но на вопрос ответил:       — Ксатей Арнальский. Я тоже о себе так думал.       — Кто? — переспросил Теан. Кажется, это имя ему ничего не сказало.       А мне вот сказало. Отчим когда-то в моём детстве, рассказывая маме и немножко мне о гражданской войне, про него говорил восхищённо, но с трудом удерживаясь от мата. Он когда-то был поражён тем, что обычный министр транспорта оказался способен доставить чуть ли не больше проблем, чем вся стража и вся армия царя Веденея. Общегражданскую сеть телепорт-станций восстановить так и не смогли — сначала денег не было, а потом это дело забросили. И дорог у нас с тех пор тоже не появилось.       Однако Арнальский же вроде бежал за границу? Сколько он тут уже сидит и как он умудрился сюда попасть? Я едва удержалась от того, чтобы задать этот вопрос вслух.       Арнальский же, впрочем, не ответил и на заданный вопрос. За него это сделал Юлий:       — Арнальский. Ну, помнишь, который в гражданскую нам половину армии разнёс одними своими телепортами.       — А, — кивнул Теан.       — Что там с Марской и её сбродом? — нетерпеливо спросил Холосотский.       — Ничего. Молчат. Так, нет, Марская сняла щит и невидимость. Твою ж мать!       Я снова глянула вниз. Прямо под люком стояли Аления Хейгорёва, Мирея Марская, какая-то незнакомая мне женщина и ещё двое службистов, которые держали кого-то в марганцевых наручниках. Лица не было видно, но, судя по цвету ауры, это был альв. Хотя, если присмотреться, не совсем чистокровный.       — Юлий Сердвеевич Марторогов, советую вам сдаться добровольно, — обратилась Марская. — Иначе мы будем вынуждены угрожать вам жизнью и здоровьем вашего, я так понимаю, подельника Тиоссанири-эля тен Ивитируана.       — А что он как бы принц иностранный, вас не волнует? — громко спросил Теан.       — В жопу пусть идут, не наша параша, — немедленно встрял Холосотский.       — Давай не будем ждать, пока они найдут нам нашу парашу. Эту хоть не жалко в случае чего, — возразил Юлий. Почти незаметно сплёл Доверие и сказал мне:       — Спускайся тоже, освободишь его и свалим. Кто-то из них точно советница, ставлю на Хейгорёву. Поищешь у неё ключи, и будь готова к взрывам. — Он вновь снял Доверие. — Ладно, сдаюсь.       — Вылезайте с поднятыми руками, медленно! — потребовала Хейгорёва.       — Как вы себе это представляете? — опешил он. — Тут либо медленно, либо с поднятыми руками…       — Да вы уж постарайтесь!       Я не сразу сообразила, что он тянет для меня время, и прыгнула первая, смягчив своё приземление магией, чтобы не услышали.       — Просто спрыгните. Без глупостей, — спокойно, тщательно скрывая раздражение, сказала Марская.       — Но это же будет быстро.       Так, ещё немного, и они поймут, что Юлий их от чего-то важного отвлекает…       Не паниковать…       Я подошла к скованному альву и поняла, что марганцевые наручники через весь замок никто тащить не стал — он был скован плетением. Тёмно-красным, цвета венозной крови — Миреи Марской. Мне не надо было воровать никакие ключи, достаточно было лишь снять его амулетом. Вот только Марская заметит, и мы ничего не успеем сделать. Можно, конечно, попросту высосать саму Марскую, раз уж я подобралась к ней так близко, но тогда это немедленно заметят все окружающие маги, и мы всё равно ничего не успеем… Разве что взять её в заложники? Я. Марскую. Очень смешно. Хотя… может, высосать её так, чтобы окружающие не сочли это угрозой? Например, она же может случайно наступить на сосущий амулет? Нет… не может. Я посмотрела ей под ноги и поняла, что не может. Женщина парила в доброй пяди над полом, и, похоже, не испытывала никаких неудобств от столь радикального способа не ходить по грязи, крови и ошмёткам, которые когда-то были людьми. Что ж… её можно было понять.       Юлий решил, что дальше испытывать терпение прекрасных дам опасно не только для жизни и здоровья, но и для нашей цели, и прыгнул. И я, решив, что другого шанса не будет, положила амулет на край ступеньки чуть выше висящих над полом ног Марской, и подтолкнула его телекинезом. Он коснулся, и женщина, лишившись левитации, красиво упала лицом вперёд. Хейгорёва тут же получила ногой по спине от вскочившего альва, да так сильно, что чуть ли не влетела в стену, заорав. Марская тут же вскочила и ударила волной огня, разбившейся от щит Юлия. Как?! Она же высосана! Юлий попытался достать её чем-то сковывающим, альв отбивался от своих конвоиров.       Больше я на них не смотрела — заметила на полу связку ключей. Вроде бы марганцевых. Плевать, у кого они вылетели в начале драки, этого я уже не узнаю, но они были! Я быстро прикрыла их двойной невидимостью, схватила и помчалась в люк. Пришлось долго перебирать, всё же, их было не четыре, а целых шестнадцать штук, но они подошли. Всем подошли! Холосотского я злостно освободила последним. Он, вслед за Теаном, понёсся помогать Юлию. Арнальский сам идти не мог, не знаю уж, что с ним делали. Я сама сделала его невидимым и слевитировала вниз. Он почему-то совсем не удивился, увидев меня, только поздоровался. Юлий, благодаря нашей связи тоже способный видеть всех присутствующих, оплёл всех Доверием и крикнул:       — Отступаем!       Легко сказать, а у меня больной человек на руках! По такой узкой лестнице его надо левитировать с огромной осторожностью. И вот не надо мне говорить, что он нам не нужен и мы его не берём!       — Как — отступаем? — возмутился Холосотский. — Мы не можем отступить, пока всех не перебьём.       Ну надо же, впервые что-то умное сказал.       Не знаю уж, как Юлий понял это заявление, но он, выставив мощнейший щит, отвлёкся от боя, подхватил Арнальского, вынудив меня оборвать левитацию, и почти что кинул на руки опешившему от внезапной невидимой ноши Теану и заявил:       — Все, уходите, я вас прикрою!       Ну ничего себе герой-самоубийца!       Однако Холосотскому два раза повторять не пришлось. Он, в последний раз пустив в службистов какую-то сеть, кинулся вниз по лестнице первым. Теан кинул Арнальского альву со словами «не роняй», без особых рассуждений развернул его и отправил вниз. Тиоссанири-эль, что удивительно, послушно побежал. Он точно некромант? А Теан — точно целитель? От его пальцев к обгорелым трупам службистов потянулись нити плетения, и тут же исчезли — он их скрыл так быстро, что я даже не успела рассмотреть цвет. А трупы встали. И синхронно пустили огненные волны. И отдельные части тел на полу тоже стали двигаться, какие могли — поползли к службистам. И у них у всех были магические щиты, скрытые от глаз других магов.       — Теан? — опешил Юлий.       — Я Саня, — фыркнул тот. — Ты многое пропустил.       Они что… тоже?!       Решив, что вместе с архимагистром-некромантом они точно справятся, а невидимая я буду им только мешать, я побежала вниз. Если там тоже враги, то вряд ли Холосотский будет защищать больных и немощных конкурентов.       И через несколько витков мне стало страшно. Знакомо… страшно. Тут что… Древнее Зло?! Быть того не может, откуда оно могло тут взяться?       А вдруг Тиоссанири… то есть, Теан уже успел попасть к нему в лапы?! Или как там у него конечности выглядят…       Я не успела даже замедлиться, как вдруг столб в середине попросту… исчез. Лестница осталась без опоры. А потом сменился чем-то сплошь чёрным, не имеющим ни тени, ни бликов, и ужас захлестнул меня с головой, и резко стало не хватать воздуха, и…       Я открыла глаза, увидела темноту и снова почувствовала, что мне трудно дышать, и что я совсем, совсем беспомощна. Надо мной стояла мама, и она протянула мне руку, и я хотела было взять её, и мама улыбалась, по-доброму, очень тепло, как улыбалась мне в детстве… И я взяла её руку, и она потянула меня к себе, и за ней разгорался тёплый золотистый свет, и я встала — и снова вдруг стало душно, я задыхалась. А мама исчезла, и ощущение тепла её руки — тоже.       Мама…       Где мама?       А свет остался.       И я задыхалась.       Но на этот раз получилось вскрикнуть, но как-то сипло и тихо, и я даже не сразу поняла, что это — мой голос.       — Тихо, — раздалось рядом. Это был Юлий, и он был чем-то недоволен.       Я вдруг поняла, что лежу. И лежу на чём-то тёплом и похожем на ткань. И что ни всепоглощающего ужаса, ни Древнего Зла рядом уже нет.       — Что с тобой случилось?       Вера? Но как, она же… Где я?       Так, нет, надо попробовать хоть что-то осознать… перед глазами всё ещё был фиолетовый свет, хоть мама и исчезла…       Свет…       Это же плетение Юлия! Оно фиолетовое! Оно именно такое фиолетовое!       Это — потолок нашей коробочки!       Да!       Я осознала.       Лежала я, оказывается, на Юлии. А находилась — в нашей коробочке. Голова кружилась.       — Что произошло?       Наверное, если бы я пошла с мамой, я бы умерла? Или нет? Она подняла меня и исчезла… сама, её никто не прогонял…       — Ну, мы нашли тебя на лестнице, — объяснил Теан. То есть, Тиоссанири-эль. Или уже Теан… нет, для ритуала смены тел, даже обратной, нужно чертить круг на земле, а не на сомнительной магической субстанции. Тиоссанири-эль. — Ты просто валялась там, Вера говорит — абсолютно здоровая. Мы прихватили тебя и сбежали.       Вот так просто? Сбежали? Ладно, подробности уточню потом. Я огляделась. В коробочке и правда было тесно.       — А…       — Товарищ Холосотский там остался. Сам виноват. А сейчас нас гонят к горам, растянули сеть с гипнотическим излучением Немейского, и полететь обратно мы не можем. Решили пока спрятаться где-то там, всё равно этих гор никто не знает, а потом улететь окружными путями, как они успокоятся.       — А как мы там выживать будем, они не решили, — сердито добавила Вера. Кажется, спор на эту тему ещё не кончился.       — Ну так и что с тобой случилось?       — Я… не помню. Вернее, не знаю. Просто внезапно… ну, нет, не знаю.       Наверное, версия про Древнее Зло будет выглядеть глупо. Да и не могу я быть в этом до конца уверенной. А вдруг мне просто показалось, или это была галлюцинация, вызванная чем-то другим?       — Может, в неё успели засветить чем-то, не сразу действующим? — предположил Тиоссанири-эль… Теан. — Я, конечно, мало что в этом понимаю, но…       — И я тоже не понимаю, что это могло бы быть. Да и вряд ли тогда Хеля смогла бы отделаться всего лишь обмороком. Скорее, кто-то что-то неправильно сплёл.       — Кто-то из них?       — Ну а что? У меня тоже так бывает.       — Подождите, а как вы сбежали? — встряла я, прервав Теана с Юлием.       — Не знаю, — ответил за всех Тиоссанири-эль, улыбаясь.       Что-то мы сейчас удивительно сходимся в объяснениях.       Я вдруг запоздало сообразила, что тогда, в Кошелёчке, с нами тоже был он. И он тогда даже не думал притворяться Теаном качественно, совсем не пытался вести себя похоже.       — Мы убегали по лестнице, и службисты вдруг отстали. — Юлий снизошёл до подробностей. — Так, как будто кто-то напал на них сзади. Саня утверждает, что не его творения, а проверять мы, понятное дело, не стали. А между нами и ними встал призрак женщины в белом.       — Да все мои творения десять раз об Марскую убиться успели, пока мы с тобой её не вырубили.       — Это не мог быть призрак, — напомнила Вера. — Откуда ему здесь взяться?       — Да, но она возникла прямо из воздуха, а они уставились на неё, как на чудо, и стали кидаться в неё плетениями, а она не исчезала и ничего ей не делалось!       — Это почти Высыльные горы, а в Подрожных лесах всякое водится, — напомнил Теан. — Может, призраки тоже водятся…       — На лестнице нашли тебя, внизу Теана, и выбрались, пока службисты на Холосотского отвлеклись, — продолжил рассказывать Тиоссанири.       — А потом вы ещё обвиняете его, что он, дескать, нехороший стольгородец, и вам помогать, видите ли, не хочет!       — Да, — спокойно согласился Юлий. — Именно потому, что он нам помогать не хочет, нам тоже помогать ему невыгодно. Он это понимает. Все это понимают.       — Они просто сняли с него невидимость и сбежали, — вдруг тихо сказал Ксатей Арнальский, до этого безвольно лежавший в углу и будто бы спавший.       — Ну а что ещё было делать? — воскликнул Юлий. — Он явно догадался, что мы с Саней и Теаном заодно!       — Да вы больные! — выщерилась Вера.       Коробочку тряхнуло, и больше никто ничего не сказал. У меня снова закружилась голова, а за окнами стремительно приближались горы. Слишком стремительно…       — Что это?!       — Да хрен его знает! — Тиоссанири-эль попытался встать, его снесло к стене, но он всё равно ухитрился запустить в преследователей что-то заковыристое и, кажется, очень убийственное.       — Мы теряем левитацию!       — Да вашу ж мать!!       — Теряйте. Они отстали. Сажайте коробку.       И как он себе это представляет, интересно?! Однако Юлий попытался, что-то случилось, и мы перевернулись вверх ногами. Ну, то есть, полетели в потолок, по пути сшибая всё и вся.       Очнулась я, наверное, очень скоро. Меня тормошил Теан, Юлий и Тиоссанири-эль копошились в углу. Чего-то не хватало. Чего-то — привычной и родной рыжей макушки. Я огляделась и заметила Веру за окном — она стояла на снегу и смотрела куда-то в даль. Рядом с ней на поваленном дереве сидела Яня. Смотрела туда же. Они обе будто бы совсем не замечали холода.       Холода? Снег? Мы что, так высоко в горах?       Я кивнула Теану, встала и вышла к ним. Кажется, надо было что-то сказать ему, или хотя бы улыбнуться, но мне почему-то совсем не хотелось этого делать.       Когда я подошла, Вера не обернулась, хотя, конечно же, услышала и почувствовала меня. Она находилась в состоянии частичной трансформации — пушистые бурые уши сверху, горящие глаза нечисти, клыки и когти на руках. Перед нами простиралась Богось — скалы и снег, за ними — замок тайной службы и прилегающие к нему сооружения, за ним — леса, леса и леса, а дальше поля, блестящие ленты рек, какие-то города, не разглядеть, какие, теряющаяся в белой дымке горизонта сизоватая зелень. Вера, впрочем, видела намного больше.       Высоко.       — Эти горы считаются гиблыми, — сказала Яня. — Поэтому нас здесь не будут преследовать. Наверное. Я не знаю. Но мы же сможем спуститься, да?       — Мы спустимся, — ответила Вера. — Наверное, это уже неважно. Пойдём домой?       — Домой? — удивилась я.       — В Рогатый замок.       Всё внутри воспротивилось этой идее и ещё больше — самому определению, даже разум. Но…       Но я уже насмотрелась на трупы, реки крови и горы сожжённой плоти. От них мутило, хотелось выть, плакать и поскорее обо всём этом забыть. Летящая на пол голова, брызги крови во все стороны. Рука в латной перчатке — торчит окровавленная розоватая кость. Пол весь в ошмётках, которые когда-то были людьми.       Меня вырвало, как только я вспомнила об этом. Я едва успела отойти подальше от Веры с её острым нюхом.       Домой — в Рогатый замок. В огромную сумрачную твердыню на холме. В холмы, покрытые кладбищами с могилами врагов рода Хороговых, которые со смертью превратились в личную армию величайших некромантов страны. В город под замком, не знающий страха перед мертвецами.       В место, где погибла моя мама и где она восстала игрушкой в руках сумасшедшего.       Рогатый замок теперь казался почти родным. Но он просто не мог быть мне домом. Но…       Но я молча кивнула.