Бывают люди, которые всегда говорят только умные и хорошие слова, но чувствуешь, что они тупые люди. Антон Чехов "Палата №6"
***
Я была настолько шокирована происходящим, что возражать была не в силах. В машине Джастин вел себя так, как будто-бы ничего не произошло, он все так же улыбался и даже что-то рассказывал. В моем сознании, постепенно стала закладываться мысль, что он болен душевно и те вспышки ярости, которые проскакивают в его поведении, были тому ярким примером.***
- Что мне сказать отцу? Как тебя представить? - ели слышно спросила я, боясь, что снова могу разозлить его. Джастин повернул ко мне голову и положил руку на колено, немного сжав его: - Не надо меня представлять, я сам с ним познакомлюсь, - что он будет говорить моему отцу, какими словами будет оправдывать себя, у меня не было даже ни единой догадки. Посмотрев в окно, я закусила губы, чтобы не расплакаться. - Волнуешься? - Да. - Не переживай, он ведь твой папа, он все поймет. " Ох, что он поймет? Что я живу с парнем, который убил нашего Этьена? Что, якобы, бросила его, сказав, что поехала по делам, а возвращаюсь с таким сюрпризом? " , - больше всего на свете я боялась, что увидев такую картину, его хватит инфаркт или хуже. Отец давно жаловался на проблемы с сердцем и при любом волнении, оно безжалостно терзало его болью. Все остальное время, мы провели в молчании, чему я была несказанно рада. Говорить с Бибером, было для меня мукой.***
Как только мы подъехали к моему дому, ладошки похолодели и стали влажными. Я с таким упованием думала о встрече с папой, с таким трепетом в сердце, представляла как обниму его широкие плечи, как прильну щекой к его сильной груди, но сейчас... Сильнейшее чувство вины и страха, парализовали мои ноги так, что было невозможно идти. - Чего сидишь? - спросил Джастин и посмотрел на меня. - Господи Боже, да ты же с лица сошла, тебе плохо? - он потрогал меня за лоб, затем за щеку и погладил. - Все хорошо, пойдем, - его наигранное переживание и сострадание, лишь раздражали и желание избавить его от жизни, накрепко осело в моей душе. Мы вышли из машины и двинулись к двери, когда она распахнулась и оттуда вышел неизвестный мне мужчина. Он был одет в белую майку, которая была запятнана, чем-то красным и неизвестным мне, спортивные штаны, которые вытянулись в коленях и многодневная щетина, которая обезображивала его лицо. Такое суровое, озлобленное и совсем осунувшееся. Его взгляд был затуманен пеленой, сквозь которую он смотрел на меня. Сердце перестало отбивать ритм. - Папа? - мой тихий шепот, исполненный печали и горести, не донесся до его слуха. Он смотрел на меня взглядом чужого человека, совершенно не признавая. - Кто это? - его вопрос ввел меня в ступор. Что это значит? Я медленными и неуверенными шагами, подошла к нему и погладила по щеке. Джастин держался рядом, но не решался вмешаться. - Папа, это я, Анна, - как три недели, могли так изменить человека? Как за это время, он мог потерять человеческий облик и превратиться в животное, совершенно одичав? Он смотрел на меня все тем же взглядом: взглядом безумца и не узнавал. - Анна, - повторил он и всмотрелся в мои глаза, - Анна, - он повторял мое имя как молитву, которая слетала с его губ, подобно музыке, лаская мой слух. - Да, - ласково ответила я и попыталась улыбнуться. Слезы катились по моим щекам, словно град, который было невозможно остановить. Я кинулась ему в объятия и ощутила, что его грудь заходила ходуном. - Анна, - выдохнул он, - Боже, это действительно ты? - его голос стал совершенно другим, который мой разум, все еще отказывался воспринимать. Он прижал меня к себе и заплакал. Вместе с ним, разрывалось от горя и ненависти к самой себе, мое сердце. - Прости меня, прошу, прости, прости! - шептала я так тихо, чтобы эти слова, которые столь долгое время томились в глубинах моего разума, услышать их мог, только он. - Что же мы на улице, проходи в дом, скорее, мама уже стала волноваться! - на этих словах, внутри меня все обрушилось. Мама? Он поставил мусор, который так и не выкинул, около двери и лучезарно мне улыбнулся. Я заметила, что двух зубов не доставало и забеспокоилась еще сильнее. Джастин подошел ко мне и приобняв за талию, улыбнулся отцу, своей самой "обаятельной" улыбкой: - Я Джастин, - спокойно сказал тот, - Джастин Бибер, - папа, казалось, не совсем понял, кто стоит пред ним, приняв его за обычного парня, вероятно, подумав, что он мой жених. - Очень приятно, Джим Хейз! - они пожали друг другу руки и мы вошли в дом. Как только моя нога переступила порог святыни, в которой я выросла и где прошло мое детство, в нос ударил жуткий запах, от которого заслезились глаза. - Сюзен! - закричал он, - Пойди посмотри, кто к нам приехал! Наш Ангелочек вернулся! - он ждал, пока кто-то спуститься, но ничего не произошло. - Пап, - со слезами на глазах сказала я, - что здесь происходит? - Ах, твоя мать, снова занята и не может выделить нам и минуты! Ну ничего, потом поболтаете, пойдем на кухню, милая! - я совершенно не понимала, что здесь происходит и, что с моим отцом. Посмотрев на Джастина, тот лишь пожал плечами и покрепче меня обнял. Мы прошли в кухню, где царил такой бардак, что невозможно было найти раковину или полочки. И это все, мой милый читатель, совершенно без преувеличения. На столе стояли пустые бутылки из под пива, газеты с рыбой, разбитая посуда и объедки. Все это покрылось плесенью и в кое-каких местах, завелась живность, которая пировала всем этим. Отец сел на свое любимое место и устремил свой взор на нас. - Простите, здесь немного не убрано, мы с женой планировали заняться этим сегодня, - кажется, он сошел с ума. Сердце больно сдавила печаль. - Пап, о ком ты говоришь? - я села на колени у его ног и взяла за руку, которая была черного цвета. Грязь настолько въелась в его кожу, что, казалось, ее уже невозможно смыть. - Мама умерла, ты ведь знаешь. - Умерла? Что за вздор? Она наверху, гладит вещи! - его взгляд был удивленным и мои слова, без сомнения, вводили его в смятиение. - Нет, пап, она умерла. Помнишь, мы с тобой сидели в ее палате и слушали ее наставления?, - я перевела дух, чтобы немного усмирить волнение, которое овладевало моим телом и мешало внятно говорить, - " Держитесь друг друга. Научи ее всему, что знаешь сам, не утаивая ни капли. Когда первый осенний ветер обдует ваши лица - это будут мои поцелуи, когда первые капли дождя, коснуться ваших плеч - это будут мои объятия, а когда первый первая вьюга, будет бушевать за окном - это я буду петь для вас", - из моих глаз струились слезы, которые размывали образ, сидящий предо мной. - Ты помнишь эти слова, отец? Он взял меня за плечи и грубо поднял: - Что ты несешь, Анна? - его голос стал угрожающим и напугал меня. Джастин приблизился и стал рядом. - Она здесь! Наверху! - Нет, пап, ее нет с нами, - все так же упрямо повторяла я. Отец резким движением схватил меня за руку и я испугалась. Таким обезумевшим, мне не доводилось его видеть еще никогда. Джастин попытался встать меж нами, но я сделала жест, чтобы он не вмешивался. - Пойдем! Пойдем, я покажу тебе! - он потащил меня на верх, в спальню, в которую я прибегала, когда гром сковывал небо, когда плохие сны, посещали мое детское сознание. В ужасе, который тогда одолевал меня, я бежала сюда, зная, что найду спасение под одеялом, в теплых объятиях отца и матери. - Вот! Смотри! - он открыл ногой дверь. Пред нами действительно стояла гладильная доска, на которой были разбросаны вещи, но не более. - Ну, что я говорил? Сью, она несет, какую-то чушь, что ты умерла, представляешь? - он подошел и сел на кровать, смотря прямо перед собой. - Что теперь скажешь, Анна? - Пап, - я подошла и села перед ним, целуя каждый палец на его руке, - я так тебя люблю, пап. Тебе нужна помощь, - он поднял мою голову. - Помощь? Какая? - Ты совсем расклеился, - предо мной сидел мужчина, с ослабленным телом, которое было покрыто шрамами, оставившие на нем страшной долей, которая выпала на его жизнь. - Я не понимаю тебя, Ангелочек! Сью, что происходит? - он посмотрел позади меня и взгляд его был потерян. В проеме появился Джастин, который подозвал меня к себе. - Я могу предложить помощь, - тихо сказал он, - у меня есть хороший врач, - на секунду мне показалось, что в его глазах промелькнуло сожаление. - Он не сумасшедший! - Да? - он указал мне на отца, который сидел на месте и качался взад и вперед, разговаривая с мамой. - Ох, Джастин, - отчаяние сломило меня, и я упала на грудь к Биберу, который прижал меня к себе и погладил по голове. Мои рыдания, были настолько сильными и громкими, что, казалось, о них знал весь Лос-Анджелес. Я не буду рассказывать подробно о том, как самого родного мне человека в этой жизни, погрузили в белый фургон, надев смирительную рубашку, так как эти воспоминания, по сей час терзают мое сердце. Сославшись на это, я смогу повествовать вкратце о событиях того дня. Когда Джастин сказал, что может предложить помощь, он незамедлительно вызвал доктора, объяснив всю ситуацию и поведение пациента. После того, как отец услышал, что происходит, он пришел в бешенство и вовсе перестал меня узнавать. Его глаза стали безумными, и не отдавая себе отчет в своих действиях, он кинулся на меня с кулаками. Джастин смог отбить удар и удерживал до тех пор, пока санитары не приехали и не увезли его. После случившегося у меня началась истерика. Я не видела ничего во круг и лишь плакала: плакала так, что Бибер, который все это время был рядом, не знал, что со мной делать. Он облил меня холодной водой и дал пощечину, чтобы я пришла в себя, а затем, усадил в машину и увез обратно домой. После увиденного, мне уже было все равно, что будет с моей жизнью.