Я любил в жизни дважды — я имею ввиду, по-настоящему, — и оба раза был убежден, что все это навеки и кончится только с моей смертью; и оба раза это кончилось, а я, как видишь, не умер. Герман Гессе
***
Слезы сыпались градом и казалось, им нет конца. Джастин тяжело дышал и прижимал меня к себе: - Прости, - прошептал он. Внутри меня была такая пустота, моя душа разбилась о скалы: скалы реальности и суровости жизни. Я встала и закутавшись в одеяло, молча пошла в душ, дабы смыть с себя остатки воспоминаний. Надо мной надругались и самое ужасное, что меня заставили получать от этого удовольствие. Встав под горячие струи воды, я скатилась по стене вниз и закрыла рот рукой, дабы сдержать крик, застрявший в горле. Мне было так мерзко от самой себя, что хотелось содрать кожу живьем и забыться. Внутри кружило чувство, будто-бы я предала себя, предала своих близких, изменила принципам. Отдала на растерзание свою плоть демону, который губит все на своем пути.***
На протяжении всего времени я думаю о том, что даже не была на похоронах мамы и Этьена и даже не знаю, где они похоронены. Этот человек отнял у меня возможность попрощаться с ними, последний раз коснуться губами их лба, просто увидеть тех, по кому я так тосковала.***
Джастин надевал джинсы и говорил с кем-то по телефону, так напряженно и зло. С его уст слетали такие ругательства, о которых я и не подозревала, все мышцы напряженны и его спина, такая широкая и могучая, сейчас выглядит по истине невероятной. Он казался мне статуей высеченной из мрамора. Мне не хотелось разговаривать с ним или смотреть в его глаза, которые, каждый раз, так внимательно вглядывались в мои, будто-бы ища ответ на свой немой вопрос, который он не решался высказать в слух. Я постаралась пройти незамеченной в свою комнату, но мне этого не удалось сделать, так как стальной голос приказал остановиться и замереть на месте: - Куда ты? - он в два шага преодолел расстояние между нами и оказался слишком близко. - К себе, - неуверенно ответила я. Джастин снова внимательно вглядывался в мое лицо, от чего становилось не по себе и хотелось бежать, бежать не оглядываясь. Не видеть этих глаз, которые прожигали меня, заставляя ощущать страх и опасность, эти руки, которые столь крепко держали меня, когда я молила о пощаде и пыталась вырваться из этих оков. Он коснулся рукой моей щеки и я отвернулась, давая понять, что мне неприятно. - Куда к себе? - Джастин, - выдохнула я, - мне ведь даже не удалось побывать на похоронах матери, ты понимаешь, что отнял у меня? Ты отдаешь себе отчет в том, что бессовестно отнял у меня возможность, последний раз увидеть человека, который был для меня святым? Я не была на похоронах Этьена и даже не знаю, где они теперь покоятся. Ты действительно думаешь, что после всего этого, я буду к тебе нормально относится и питать тепло и любовь? Это же вздор, Бибер! Ты ведь знаешь, что единственные чувства, которые я буду лелеять по отношению к тебе - это ненависть и отвращение. То, что случилось сегодня, заставило меня презирать себя и ненавидеть. Вот что я чувствую сейчас, мне не хочется жить, видеть кого-то... Мне хочется исчезнуть. - Он слушал молча и терпеливо, а после лишь сказал, чтобы я спала в его комнате, и что он больше не потревожит меня.***
После сказанных мною слов, Джастин ушел не оглядываясь. Не было криков или рукоприкладства, которого я ожидала, было лишь смирение в его взгляде и понимание, за что я была ему благодарна. Надев его футболку, которую накануне с меня сняли и повалившись на кровать, мне хотелось плакать, но, казалось, слезы иссякли и теперь душили меня. Сколько сейчас времени? Уже утро или все еще ночь? Слабая луна, пробивавшаяся сквозь пелену туч, освещала комнату и напевала мне колыбель, под которую я вскоре уснула, забывшись глубоким сном.***
- Не-ет! - я проснулась в холодном поту от ужаса, который сопровождал меня этой ночью. За окном было все еще темно и вдруг, мне стало страшно: так страшно, что все мое тело билось в сумасшедших конвульсиях. В комнате никого, за окном воет собака. - Мам, - прошептала я в пустоту, - мне так плохо, так тоскливо, прости меня, умоляю, прости, - в горле пересохло и было невозможно говорить.***
Я пила воду, когда мой взор упал на дверь, которая вела с кухни во двор. В голове промелькнула мысль и о том, что это шанс бежать! Я хорошо запомнила, где находилась, а вернутся домой мне удастся, как только смогу выбраться в люди! Попрошу помощи и скажу, что меня похитили и они мне помогут! Дверь оказалась закрытой на замок, но меня это не остановило. Мне удалось выломать замок и выбраться на свободу. Я не могу передать тебе, мой милый читатель, какими были мои чувства в тот момент, когда я бежала прочь из этого места, босая и практически нагая. Я падала, сбивала колени в кровь, но подымалась и продолжала бежать, оглядываясь и страшась, что меня могут догнать. Первые дома стали вырастать пред моим взором, спустя несколько долгих минут. С какой скоростью я бежала к первой попавшейся двери и с каким отчаянием просила о помощи. Добрая пожилая женщина, шестидесяти лет, увидев меня пришла в ужас и поспешила завести в дом. Из моих глаз струились слезы: слезы радости и счастья, которое одолевало меня в этот момент.***
- Что с тобой произошло, милочка? - она сидела напротив и вязала свитер. Обо мне позаботились, разрешили помыться и поесть, мне дали вещи ее дочери, которая была за границей и в этот момент, я действительно чувствовала себя в безопасности. Сделав глоток горячего кофе я задумалась, что ей ответить. Безусловно мне никто не поверит, что меня взял в плен Джастин Бибер. Сказав, что меня похитил маньяк и мне удалось чудом от него сбежать, я попросила закрыть эту тему и не вызывать полицию, ибо того человека мне не удалось запомнить. Ее глаза пристально наблюдали за мной, отдаленно напоминая мне соколиный взгляд, такой же внимательный и прожигающий. - Думаю, что на эту ночь ты останешься здесь, а утром отправишься домой, - сейчас мне хотелось лишь отдохнуть и вдохнуть полной грудью свободу, но я понимала, что Джастин меня просто так не отпустит, а потому, мне предстояло покинуть Лос-Анджелес, как можно скорее. Люси ( так звали хозяйку дома ) любезно проводила меня в комнату и пожелала спокойной ночи. Она не казалась мне обычной бабушкой, такой дружелюбной и любезной. Она была сдержана и очень воспитана, держала осанку и разговаривала на правильном английском, что крайне меня удивило. Не смотря на то, что она оказала помощь мне, Люси всем своим видом давала понять, что она знает, что я вру и эта мысль меня угнетала. Как только моя голова коснулась подушки, полезли сумасшедшие мысли о том, каким образом мне покинуть город, куда ехать, к кому. К тому же я четко осознавала, что моя дальнейшая учеба в институте невозможна и мне предстояло перевестись в другой.