Будь моим настоящим, девочка из воспоминаний.

Прозорливый лучик утреннего солнца юркнул сквозь зигзагообразную щёлочку между медно-лиловыми шторами Гриффиндорской женской спальни. Нервно поблёскивая, он пустился по стенам, по прикроватной тумбочке и книгам и, наконец, найдя свою цель, бросился на лицо спящей темноволосой девушки. Завёрнутая в одеяло, как в кокон, ученица сквозь сон поморщилась и, желая укрыться от назойливого солнца, лениво перевалилась на живот. Каштановые волосы спутанной паутиной легли на её плечи, упали на щёки, вмиг заискрившись перламутровой золотой радугой на свету. Однако даже они не спасли шатенку от надоедливого луча: тот впился слепящей стрелой в её закрытые глаза, словно желая неведомым путём просверлить внутренние картины сновидений. Девушка накинула на голову одеяло, оголив при этом ступни ног, к которым стремительно бросился упитанный, покрытый огненно-оранжевой шерстью, кот. Запрыгнув на кровать, он с басовитым урчанием принялся по ней скакать, изредка проводя шершавым языком по пальцам и пяткам хозяйки. Вскоре под одеялом послышался досадный стон. – Живоглот, я не просила меня будить, – шёпотом, чтобы не разбудить соседок, пожурила питомца Гермиона, на что тот, обидевшись, неприлично громко мяукнул и, задрав трубой хвост, демонстративно спрыгнул на пол. Девушка, проследив за котом хмурым взглядом, широко зевнула, потягиваясь и с сожалением отбрасывая уже ненужное одеяло. Лёгкая утренняя прохлада, неизменно напоминающая о наступившей сырой осени, забралась под пижаму Гермионы, породив сотни колючих мурашек. Начинался новый день, такой же тихий и спокойный, как и спящая за окном природа. – ...Представляешь, Гермиона, Дин целовался с какой-то слизеринкой, – скороговоркой щебетала Парвати Патил, сидя на кровати и натягивая на ноги колготки, – и делал это не стесняясь! И это было… так противно, – девушка сморщила слегка вздёрнутый нос. Заправляющая кровать голубым покрывалом Лаванда искоса взглянула на подругу и тоненько хихикнула. – Зато их поцелуй был страстным. – Конечно, куда без страсти, если на тебя вся школа смотрит, – с отвращением возразила Патил. В комнате послышались смешки: черноволосая сестра Парвати, – Падма, – крутясь у зеркала, широко улыбнулась; Лаванда ещё более тонким голосом захихикала, а Клора, уже полностью одетая и готовая к завтраку, развалившись на убранной кровати, издала не то клокочущий смешок, не то презрительное фырканье. И только Гермиона, молча, с серьёзным видом укладывая учебники в сумку, не отреагировала на всеобщий ажиотаж. Пожав плечами, она безразлично произнесла: – Это же их дело. Пусть делают то, что хотят. – Ты просто этого не видела, – насмешливо отозвалась Клора. – Их поцелуй тебе, наверно, надолго бы запомнился… – Снился бы в кошмарных снах, – поддакнула Парвати. Гермиона ещё раз пожала плечами, не став ничего отвечать и вдаваться в подробности. Заглянув в сумку, она тяжело вздохнула: один учебник не помещался… В руках его, что ли, нести?.. – … Недавно видела в Хогсмиде такие конфеты, девочки-и-и, – уже сменила тему Патил. Закончив надевать колготки, она схватила со стола школьную юбку и мечтательно улыбнулась. – Новый вкус: шоколад с ананасом и красным перцем. Стоят адски дорого, но скоро цена должна упасть. – Это ты как великий пророк говоришь? – Лаванда, поправив кончик покрывала, провела ладонью по застеленной кровати, словно что-то ища, и только после этого обратила заинтересованный взгляд на однокурсницу. – Скорее, как вечно голодающий, – хохотнула Клора. – Подожди, а где именно ты их видела? И почему мне не сказала? – Ты была со своим Джералдом! Я двести раз предлагала сходить! – Кто-нибудь уже отважился попробовать? – вмешалась Клора. – Я бы не отважилась отравиться. – Какая ерунда! Закрыв сумку, Гермиона некоторое время вслушивалась в бессмысленный гомон однокурсниц, однако, не найдя его достаточно интересным, принялась мысленно повторять заданные на сегодняшний день параграфы. Через несколько минут она мельком взглянула на часы и, скрипнув зубами, громко хлопнула толстенной книгой. – Слушайте, мы на завтрак опаздываем! – её злой окрик стремительно рубанул нескончаемый поток разговора, и в наступившем молчании каждое слово девушки звучало крайне отчётливо и раздражённо. – Хватит тратить время на пустые разговоры. Вы и так проспали. – Ну и что такого, если мы на десять минут опоздаем? Это же не преступление, – попробовала оправдаться Патил, однако Гермиона непреклонно заявила, потрясая карманными часами: – Мы уже опоздали на десять минут! Такими темпами вообще на завтрак не успеем. Я прошу тебя, одевайся быстрее! Из спальни ученицы вышли, сопровождаемые неловким, досадным молчанием. Спустившись по витиеватой лестнице в пустующую гостиную, в которой сухо и как-то обиженно потрескивал огонь в камине, Гермиона первая направилась к двери, не заметив, как остальные девушки, чуть отстав от неё, многозначительно переглянулись. Коридоры Хогвартса в утренние часы были сонно пусты и залиты матово-золотистым светом, потоками льющимся в большие ромбовидные окна. Такой знакомый запах каменных стен – пыли, влаги и прелой листвы – днём казался насыщенней, плотней, чем вечером. Бурные толпы перебегающих во всех направлениях учеников разбивали целостную вазу этого аромата на мелкие частички, и только ночью все разбросанные компоненты, упиваясь тишиной и отсутствием суеты, вновь соединялись в одну композицию. Монотонное молчание, в котором слышались лишь шарканье ног да шорохи в углах, прервала Лаванда, пытаясь осторожно залатать вспыхнувшую ссору между подругами: – Да, наверно, мы сильно опоздали… никого нет… Гермиона на миг обернулась и, поймав заискивающий взгляд Браун, неопределённо пожала плечами. – Надеюсь, хоть на десерт успеем. Преодолевая последний поворот, ученицы натолкнулись на Безголового Ника, который со свойственной ему меланхолией медленно поклонился. На лестнице перед Большим Залом уже явственно ощущался горячий аромат жаренного, печёного и сладкого. Вприпрыжку взобравшись по ступеням, ученицы тесной кучкой вошли в открывшиеся дубовые двери. Звяканье вилок и ножей, чашек, смех и разговоры, до этого почти не слышные за пределами Зала, щедро окутали однокурсниц. Гермиона, не медля больше ни секунды, с немного натянутой улыбкой кивнула девушкам и поспешила занять место рядом с друзьями, усевшимися в самом конце стола. Большой Зал искрился светом – голубовато-оранжевым, получающимся неоднородным и непонятным из-за соединения небосвода в виде потолка и сотен свечей. На лакированном полу отражалось всё, как в зеркале, и девушка не раз с удивлением замечала, что в этом отражении Зал выглядит сюрреалистичным, искажённым и непривычным. Каменные стены, украшенные тысячами изящных узоров, блестели от чистоты и мельчайших капелек влаги. – Привет, – поприветствовала Гарри и Рона девушка, приземляясь напротив них. Быстренько спихнув с плеча тяжёлую сумку, она насыпала себе в тарелку жареного арахиса с хлопьями и отодвинула от локтя графин с соком, чтобы нечаянно его не задеть. – Я думала, что и к десерту не успею! Рон, усиленно жуя булку с мёдом и карамелью, попытался что-то сказать подруге, однако, чуть не подавившись, благоразумно прекратил свои попытки. Отпив из бокала тыквенный сок, он поднял вверх большой палец, как бы прося Гермиону немного подождать. Гарри же, уткнувшись лицом в смятое расписание, лишь заметно кивнул. – Ты сегодня долго собиралась. Мы уж думали, что ты не придёшь на завтрак, – прожевав булку, наконец, внятно выговорил Рон. В уголке его губ засело пятнышко мёда, и девушка, заметив это, благородно подала ему салфетку. – Убери начинку вот тут, на губах, – пока друг ожесточённо тёр лицо, словно желая стереть все веснушки с кожи, Гермиона не сводила с него снисходительного взгляда. – Лаванда проспала. – Это что-то новенькое. Обычно ты проводишь завтраки в библиотеке, насыщаясь духовной пищей. Гермиона сжала губы в тугую линию. – Удивительно, что ты предпочитаешь не обращать на духовную пищу внимания. Широкая и безобидная улыбка Рона медленно растаяла, оплыла, а в глазах появился немой вопрос. Его рука, сжимающая изодранную салфетку, неуверенно замерла на уровне шеи. – Что? Я же пошутил… – По-твоему я должна смеяться над твоими шутками, в которых я выгляжу как ненормальная истеричка, патологически зависимая от всего бумажного и печатного? – Просто из-за твоего как раз «всего бумажного и печатного» у тебя напрочь отбилось чувство самоиронии! – Хватит! – вдруг окрикнул друзей Гарри. Оторвав взгляд от расписания, он укоризненно посмотрел сначала на Гермиону, а затем на Рона. – Я уже не помню, как это – прожить день без ваших препирательств. Надоело. Рон, нахмурившись, отвернулся от друзей. Бросив салфетку в пустой гранёный стакан из-под апельсинового сока, он принялся гневно постукивать кулаком по лакированному столу. Гермиона, стушевавшись, как-то разом сникла, залившись неярким румянцем. Остатки и без того унылого настроения теперь окончательно окрасились в тёмные тона. – Ну что за облом?! – неожиданно в сердцах воскликнул Гарри. Скатав расписание в свиток, он принялся нервно постукивать им по столу, словно намереваясь измять пергамент до состояния бумажной кашицы. Гермиона, отправив в рот последнюю ложку завтрака, не спеша отставила керамическую тарелку от себя, с деликатным участием посмотрев на друга. Рон, повернувшись к брюнету в пол-оборота, деловито поинтересовался: – Ты чего? – Ни одного дня без этого крючконосого! Ни одного! – глаза Гарри из-за стёкол очков так и пылали колдовским малахитовым огнём. – Думаешь, сколько дней мы должны будем отрабатывать наказание? – Тут и думать не надо, – озадаченно пробормотал Рон. Кинув злобный взгляд на преподавательский стол, он сжал руки в кулаки. – Вот козёл! Козлина! Гарри мрачно кивнул. Гермиона, оглянувшись на преподавательский стол, не заметила ничего странного: как всегда слегка сонный Флитвик; строго-неприступная МакГонагалл; хохочущая Мадам Стебль и Дамблдор, смотрящий в голубой небесный потолок с отстранённо умиротворённым лицом. Ничего необычного, разве что у Хагрида в бороде красовалась какая-то коричневато-серая ленточка. – В чём дело? Друзья ответили Гермионе не сразу, так как произошла привычная смена кушаний: испачканные, жирные тарелки исчезли, и на их месте возникли чистые блюдечки с наложенными на них фруктами, пирогами и мороженным. – Помнишь, на уроке три дня назад Снейп орал на нас из-за того, что мы якобы «безмозглые идиоты»? – после того, как звон посуды поутих, начал Рон, правдоподобно кривя рот и подражая голосом Снейпу. Изобразив всем телом предсмертную судорогу, он скрючил пальцы и закатил глаза. – «Было большой ошибкой предоставлять вам право учиться в Хогвартсе! Ваше место в бочке со слизнями!» – Он тогда как с цепи сорвался. – Он и раньше симпатягой не был, – глуповато ухмыльнулся Рон, задумчиво шаря взглядом по столу в поисках неизведанных лакомств. – Когда он тыкал мне в лицо свой палец, я, честное слово, молился. – А сейчас он назначил нам наказание, и, смотри, мы должны каждый день после занятий прибирать его кабинет! Каждый день на этой неделе! – Гарри сунул расписание под нос Гермионе. – Без магии, своими руками! А ведь у меня квиддич! – Опя-ять склянки с мозгами оттирать от слизи, – скривился Рон, представив себе бесконечные ряды заспиртованных частей тела в кабинете зельеварения. Тем не менее, несмотря на жуткость и мерзость картины, его аппетит от этого не пострадал: юноша уверенно отправил в рот кусок черничного пирога, сверху обильно политого кокосовой глазурью. Гермиона, пробежавшись глазами по расписанию, мягко отстранила руку Гарри, и понимающе нахмурилась. – Может быть, поговорить с Дамблдором? – Сам справлюсь, – пробубнил друг. Рон, вновь откусив кусочек пирога, согласно закивал. – Но ведь так продолжаться не может… – Ничего… когда-нибудь я подсыплю яда в его кружку. – Лучше шампуня туда налей, – подсказал Рон. – Это его точно убьёт. Гермиона и Гарри, переглянувшись, дружно засмеялись. Рон, довольно улыбнувшись, протянул каждому из них по стаканчику сливочного мороженного. – Отведайте. Пока друзья в молчании наслаждались десертом, ученики небольшими группками покидали Большой Зал: дубовые двери не успевали закрываться, выпуская ребят; скрипели отодвигаемые скамейки; на столах красовалось всё меньше блюд и графинов. У Гермионы оставался последний шарик мороженого, когда Дамблдор, встав со своего места, хлопнул в ладоши: – Через пятнадцать минут мы начнём с вами новый учебный день. Прошу вас поторопиться, эльфы вот-вот уберут со столов всё, что ещё лежит перед вами, – голос директора мощной акустической волной разнёсся по Залу, отражаясь от каменных стен и порождая несвязные отголоски эха. Гарри и Рон синхронно схватились за сумки. Не желая отстать от них, девушка запихнула в рот последний шарик мороженого и вскочила вместе с друзьями. Холод полоснул её по нёбу и дёснам, отчего Гермиона, вдыхая и выдыхая через рот, чуть было не выплюнула постепенно тающее мороженое с мягким вкусом кисловатых сливок. – Ты чего? – задал свой привычный вопрос Рон. – Пожадничала? Целое мороженое в рот затолкала? Язык замёрзнет, говорить не сможешь. – Не волнуйся, у Гермионы есть масса других способов, чтобы всем надоесть, – легонько ткнул локтём Гарри Рона, привлекая внимание. – Она будет записочки передавать. Строчит Гермиона быстрее, чем выговаривает слова. – Зато я в любой ситуации смогу высказать своё мнение! – пропыхтела девушка. ...Как только прозвенел звонок и ученики распределились по партам, в класс, напоминая летучую мышь, ворвался Снейп. Шёпот и разговоры молниеносно стихли. – Сегодня мы будем готовить зелье воспоминаний, – без предисловий начал профессор. Встав у изголовья своего стола, он злым, почти ненавистным взглядом обвёл лица учеников. – Данное зелье при малых дозах может ненадолго вернуть вас в прошлое, в то время, какое вы пожелаете. Ингредиенты должны быть у вас с собой. Инструменты в левом шкафу. Страница учебника – сто третья. За работу! – гаркнул профессор, и ребята, все дружно подскочив, принялись шуршать бумагой, копошиться в сумках, извлекать из недр шкафа ножи, шприцы и пробирки. Через несколько секунд класс потонул в жухлом запахе сухих трав в сопровождении ядовито-мерзкого шлейфа из заспиртованных лягушачьих лапок. Снейп, подождав пока возня мало-помалу стихнет, повелительно скомандовал: – Разбейтесь на пары. Один сосед указывает, что и в каких пропорциях нужно, другой очищает, моет и режет ингредиенты. Гермиона выбрала себе в пару Клору. Пока она зачитывала Клоре список ингредиентов из учебника и как они должны выглядеть, Гарри объединился с Роном, встав за соседнюю от подруги парту. Друзья шёпотом пререкались насчёт того, кто какую работу будет выполнять. И после минутного спора Гарри, наконец, сдался: схватив ингредиенты и стальной ножик, он принялся с жестокостью маньяка очищать мякоть плода от кожуры. Обежав глазами класс и рассмотрев другие пары, Гермиона почему-то задержала взгляд на Симусе и Невилле. Что-то внутри предупредительно сверкнуло: от такого состава добра (и уж тем более правильно приготовленного зелья) не жди… – Гермиона, всё готово, – Клора, вытирая чёрные от сока паучьего гриба пальцы, указала на кучку порезанных ингредиентов. – Грибы и краксония уже сделаны. Ты пока начинай варить, сейчас ещё лапки очищу… Гермиона уверенно развела огонь в специальной чаше, повесила над ней котёл с мутноватой водой, распространяющей запах земли и тины, и, взяв в одну руку учебник, а в другую первую щепотку краксониевой травы, принялась за работу. Другие ученики не отставали от девушек. Гарри, предоставив действия по варке зелья Рону, долго смотрел на чёрную фигуру Снейпа, словно пытаясь мысленно наслать на него проклятье, но, к счастью, Рон успел его одёрнуть, что-то внушительно прошептав другу на ухо. Гермиона покачала головой. Прошло пятнадцать минут урока, класс наполнился оранжевыми сполохами миниатюрных огней и клубами вязкого дыма – серовато-коричневого, неприятного и тягучего. Профессор петлял меж парт, заглядывал в котлы учеников, изредка делая ядовитые замечания и снижая баллы за малейшую ошибку. Неожиданно, врываясь в устоявшуюся тишину, грянул оглушающий хлопок. Послышались сдавленные вскрики учеников, а через секунду Снейп, задыхаясь от тучи пепла и гари, взвившихся в воздух, гневно зашипел, вонзая каждое слово в пространство, как остро заточенные иглы: – Минус пятьдесят очков Гриффиндору! Мистер Финниган и Мистер Долгопупс – два безмозглых идиота, которым в руки вообще не следует давать ни одну волшебную вещь! Бездари! Гермиона, обернувшись на шум, изумлённо приподняла брови: котёл Симуса и Невилла был разворочен на дне, словно его продырявила взорвавшаяся там бомба. Его содержимое стекало с мантий и лиц юношей. В воздухе ещё сильнее запахло кисло-тошнотворным запахом. – Быстро отойдите друг от друга! – профессор подался вперёд, нависая над ребятами. Гермионе даже показалось, что между зубами у Снейпа вот-вот мелькнёт раздвоенный язык. – Ты, недотёпа, – кривой палец профессора указал на готового упасть в обморок Невилла, – ступай к Мисс Грейнджер. А Мистер Финниган возьмёт себе в пару её соседку. Невилл, внезапно осознав, как ему повезло, облегчённо выдохнул. Симус же, пытаясь вытереть лицо рукавом мантии, только пожал плечами: Клора так Клора, ничего страшного. Надо быть готовым ко всему. – За работу! Живо! – Извини, что так вышло… – подошедший к девушке Невилл неловко склонил голову набок. Казалось, он хотел попросить прощения у всего мира. – Наверно, я буду мешаться… – Ничего страшного, – Гермиона как можно более дружелюбно улыбнулась. – Вставай по правую сторону от меня… да, сюда. Тебе делать ничего не придётся, Клора всё успела… К счастью. Невилл, внимательно следя за девушкой, кивнул и, в присутствии надёжной опоры в виде самой умной ученицы школы, явно расслабился. – От меня жутко пахнет, да? – вытянув вперёд руки, юноша печально оглядел рукава своей мантии: с них капала какая-то зелёная блестящая жижа. – Есть немного. Чуть-чуть. – Через десять минут сдаём зелья, – холодно отчеканил взявший себя в руки Снейп. Он, опёршись кулаками о стол, цепко следил за ходом работы притихшего класса. – Кто не успеет сдать, останется после уроков! Гермиона заторопилась. На всякий случай она принялась перечитывать алгоритм приготовления варева в учебнике, невнятно бормоча. Невилл, весь подобравшись, как ни пытался, не мог разобрать слов девушки: – Мы чего-то не добавили в зелье? Мы что-то забыли? – Да-да, сейчас, – Гермиона отмахнулась от юноши, водя пальцем по чёрным строчкам букв. – А что ещё нужно? Мы случайно не это забыли? – Невилл указал рукой на груду очистков, оставленных Клорой. – Это нужно добавить? – Да, да-да… – А… ты уверена? – юноша, круглыми глазами изучая непонятный «ингредиент», вдруг, не успев себя остановить, зачерпнул горсть очистков и поднёс их к котлу. – Я бросаю? Можно? Это правильно? – Конечно… Всё, что угодно… Что?! Нет! Нет, Невилл!! Однако тёмная поверхность зелья уже поглотила продукты. На ней тут же запузырились опасные «волдыри», и само варево словно принялось расти, подниматься из недр котла, желая вылиться за его рамки. – Ложись! Ложись же, Невилл! – только и успела выкрикнуть Гермиона. А через секунду почувствовала, как дробящая волна ударяет ей в грудь. В лёгкие будто насыпали пепла, который облепил их изнутри. Неожиданно холодные капли зелья брызнули на побледневшую кожу лица, осели мутноватыми капельками на сжатых в судороге губах, картечью попадали на мантию. Гермиона, подчиняясь своему захлёбывающемуся сердцебиению и чей-то властной руке, отталкивающей её от стола, рухнула на пол. В глазах девушки завертелись в неистовом хороводе цепочки влажных вспышек.

И девушка стремилась всё дальше, непреклоннее, за поглощающей безмолвной тьмой. И всё дальше, стремительней, и глубже. И глубже.

Ураган, какой-то доселе неизвестный торнадо, оторвал сознание девушки от её тела, и хотя внешне она оставалась неподвижной, ученица падала, падала, падала. – Я не хотел!! – надрывно зарыдал рядом с телом Гермионы обезумевший от ужаса Невилл. – Я всего лишь надеялся ей помочь!