Одинокие горизонты

Рекомендуемая к прослушиванию музыка: Vàli — Et Ensomt Minne Огонь тихо потрескивал в камине, наполняя теплом гулкую тишину пустого кабинета. И чувством умиротворения, в котором, однако, еще оставалось напряжение. Оно было практически постоянным и сопровождало королеву Ферелдена несколько недель подряд. Анора Мак-Тир сидела, глядя сквозь пляшущие языки пламени. Сухой жар, идущий от камина, обволакивал лицо и заставлял глаза слезиться, но она словно не замечала этого. Всегда непоколебимая и холодная, даже наедине с самой собой. Не позволяющая никому увидеть, что происходит внутри со дня её провозглашения на престол. Мак-Тир сновала по замку из одного помещения в другое — в темный угол кабинета, к каменным стенам, завешанными гобеленами цвета бордо; к тяжелому дубовому столу, где с каждым днем скапливалось все больше пергаментов и бумаг на подпись; в тронный зал с огромными потолками и высокими витражными окнами. Сновала, бесконечно меряя шагами замок — но так и не находила в нем покоя. Напряжение возрастало в супружеской спальне, темной и вечно плотно занавешенной. Брак Аноры держался лишь на политической основе. В тот день, на Собрании земель, королева была поставлена перед немыслимым выбором — вечное заключение в башне или брак с единственным оставшимся наследником Тейринов, незаконнорожденным братом её покойного мужа — Алистером. С этим наивным мямлей, верящим в свои неполные двадцать четыре года в любовь, равенство и братство. С набитым дураком, не смыслящем ни в управлении государством, ни в политике, ни даже в этикете. С мужланом, проведшим больше года в обществе варвара. Не сделавшим за всю свою жизнь ничего полезного. Единственной заслугой было лишь то, что его отец, покойный король Мерик, в свое время поимел служанку, благодаря чему род Тейринов не прервался со смертью первого мужа Аноры, короля Кайлана. Кайлан… Мысли королевы на этом моменте всегда делали короткую паузу, а шаги становились нетерпеливее. Кайлан был еще несноснее — напыщенный и гордый принц, рвущийся за славой, как в старых сказках, и потративший жизнь на собирание пустых легенд о Серых стражах. Но хуже всех был варвар, явившийся в Ферелден вместе с Алистером! Здоровенный детина с косой саженью в плечах, бородатый, с жутким синим раскрасом на лице и длинной грязной косой на затылке. И с просто ужасающими манерами. Чего стоила его выходка на первом приеме Стражей! Сама Анора Мак-Тир, подала ему лучшего вина в кубке из орлесианского стекла. Этот мужлан, глотком осушив поданное, наморщился и от души хрястнул кубком об пол, а затем громогласно заявил, что «подобного скампового дерьма отродясь не пробовал». И окинул королеву тяжелым пронзительным взглядом нечеловеческих глаз. Он стал посмертным героем Ферелдена. Убил Архидемона, остановил армию порождений тьмы. Вызволил Анору из плена эрла Хоу. Их спаситель был неотесанным чудовищем и язычником, не заслуживавшим даже снисхождения. Но тогда почему в день его похорон, Анора, кое-как промямлив речь в честь погибшего героя, заперлась в пустом кабинете, открыла бутылку мёда, а затем рыдала так, что испортила пергамент с прошением беженцев о допуске в столицу? Он говорил, что нет напитка лучше «нордского мёда», и королева его и пила в тот вечер, хоть он и был всего лишь денеримским. Кожа у него была светлая, схожая с серой луной, пробивающейся сквозь тяжелую пыльную штору, грубая и обветренная. Глаза янтарно-желтые и словно бы светились изнутри. Волосы были светлые, выбритые у висков и забранные сзади в длинную косу. Такие прически были немыслимы для любого ферелденца. Короткая борода обрамляла широкую челюсть. Он наотрез отказывался бриться и стричься, заявляя, что безволосыми ходят лишь рабы. Голос у него был низкий, смех — оглушительный и раскатистый. Нрав — дикий необузданный. За прошедший год ферелденцы успели сложить о нем немало выдумок, которые после смерти варвара стремительно обрастали новыми подробностями. В бою, мол, жутко кричал, и от крика его враги разлетались в разные стороны, обращались в лед, сгорали в пепел, а оружие их само вырывалось из рук. Перемещался необычайно быстро, ходил бесшумно, на врагов рычал, как дикий зверь, а от этого рыка, по слухам, люди разбегались в ужасе. Он был язычником, поклоняющимся каким-то девятерым богам, а не великой пророчице Андрасте, невесте Создателя. Его кощунственность распространялась даже на оружие. Страж свое называл поименно: меч Эдуж и топор Окин. Храмовники и церковники исподтишка вели за ним слежку, считая отступником и магом крови. Да, в принципе, кем еще он мог быть, если все сказанное было бы правдой? Бард Лелиана в своих песнях, посвященных ему, порой и вовсе называла демоном, говоря, что он оборачивался волком в Бресилианских лесах. Алистер и вовсе на полном серьезе пытался как-то уверить Анору, что варвар мог поглощать души драконов. Одно из поленьев в камине резко и сухо треснуло. Королева резко подняла голову. Девушка вышла в темный коридор и прошла к спальне, на ходу быстро проведя ладонью по холодным каменным стенам. Время уже позднее, Алистер наверняка должен спать, и точно не начнет напоминать об исполнении супружеского долга. Хотя, признаться, близость с Мак-Тир и ему не приносила особого удовольствия, но Ферерлдену срочно требовался новый наследник. Ах, эти ежевечерние пересказы Алистера одного и того же, стоит ему только надраться — как на вершине башни варвар оттолкнул новопровозглашенного короля, в кучу трупов порождений тьмы, и в одиночку поборол огромного дракона, бога тьмы. И как ослепляющий столп света поглотил и сжег и варвара и дракона, оставив им всем на память лишь стальной топор с неровным лезвием и рукоятью, испещренной неизвестными символами. Тот самый Окин. Алистер винил себя в смерти варвара. Но чем бы он смог ему тогда помочь? Анора неспешно распустила собранные в косы волосы и придирчиво оглянула себя в зеркале. Чужеземец сделал все для страны и Ордена, что было странно, учитывая еще, что он не был ферелденцем вовсе, а прибыл якобы из какого-то другого мира. Королева задула свечу и скользнула под холодный шелк простыни. Устало глянула в сторону оглушительно храпящего во сне супруга и брезгливо отодвинулась подальше. Интересно, а варвар с его полнейшим бескультурьем также вольготно спал? Агнар. Кажется, его звали Агнар.