Рекомендуемая музыка: Alex Catana — Days of the Brave
Промозглый ветер, приносящий с собой запах сырости, бил по ногам, то и дело распахивая снизу королевскую накидку. Анора рукой в перчатке плотнее прижала к горлу воротник и, стараясь не наступать в лужи, свернула к порту. Стражник, идущий позади, едва поспевал за ней, а идущий впереди — с зычными криками «дорогу королеве!» грубо и бесцеремонно расталкивал в разные стороны прохожих. Люди в ужасе шарахались от них, а кто-то все же попадал под удары локтей и кулаков. Где-то ревели дети, вскрикивали женщины, слышались всплески брани крестьян и горожан. Серый грязный рынок Денерима продолжал жить в своем суетном беспорядочном режиме: торгаши зазывали покупателей, эльфы таскали на горбах сундуки, по размерам едва не превосходящие их самих, злобно лаяли караульные собаки. Отчаянно пахло мокрой псиной, но чем ближе было к порту — тем больше этот запах перебивался другим, не менее ужасающим запахом сырой рыбы. Проклятый грязный город, который следовало любить всей душой, как подобает правительнице, но чего так и не получалось. Если бы только отец увидел, во что превратилась столица Ферелдена после войны, с горечью подумала Анора, на ходу осмотрев полуразвалившиеся постройки порта. Отдав приказ приготовить судно, она направилась к пирсу. Обдуваемая ледяным ветром, королева остановилась у края и с тоской в глазах глянула в мутную воду. Её правление, начавшееся смутно и тревожно, с трудом удерживалось на плаву и, признаться, с треском шло ко дну. Мак-Тир чудом осталась в живых после позорной казни её отца, заклейменного предателем. Как дочь ненавистного узурпатора, её должны были заточить в темнице до последующей казни. Часть людей рьяно хотела видеть на троне «истинного» наследника. Но часть отстаивала Анору. И чтобы избежать нового витка гражданской войны в и без того истерзанном Ферелдене, Орден серых стражей предложил Мак-Тир политический брак. Народ, жаждущий крови, с трудом принял бывшую вдову Кайлана в статусе новой законной королевы. Челядь презрительно называла её шлюхой, в замке доверенных людей становилось все меньше, а проблем в стране — все больше. В тех регионах, где прошлись полчища порождений тьмы, грозил нагрянуть голод, в крупных поселениях то и дело вспыхивали спонтанные митинги с требованием казнить дочь узурпатора, армия практически распалась, на границах почти каждый день появлялись орлейцы — а это означало, что совсем скоро могло случиться новое столкновение с соседями. Анора уже несколько дней пыталась заставить себя сесть за письмо к Селине, королеве Орлея с предложением заключить союз прежде, чем она отдаст приказ вторгнуться в Ферелден. Решать этот вопрос необходимо было, как можно скорее, и уже плевать, что открытие границ с Орлеем вызовет новую волну ненависти к Мак-Тир — еще живо было то поколение, которое с трудом вырвало независимость Ферелдена из лап соседей. Вот только и без того обессиленная Анора ощущала себя окончательно оплеванной, едва начиная строки обращения к бывшей любовнице своего первого мужа. Королева была бы рада разделить хоть немного своих тягот с мужем. Если бы он принимал хоть какое-то участие в делах страны. А Алистер… просто был. Он не хотел принимать престол изначально, и отказывался принимать бразды правления и после, то и дело ссылаясь на дела Ордена. И народ тоже замечал это. Многие хотели, чтобы власть перешла к Кусланду, рыцарю из рода, наиболее близкого к королевской семье. Да и тот, к слову, старался помогать Аноре по мере своих сил. Иногда Мак-Тир впадала в такое отчаяние, что готова была публично отречься от короны. Вот только тогда она неминуемо была бы отправлена на повторное заточение или казнь, от которой не спас бы даже постриг в монахини. Но королева хотела жить, хоть и понимала, что ей при любом раскладе оставалось недолго. Смерть настигнет в новой войне с Орлеем, или от рук улыбавшихся в лицо придворных. А жажда к жизни была тем, что Анора унаследовала напрямую от своего отца. Теперь ей оставалось в одиночку поднимать страну с колен, гонимая в спину собственным народом, что радостно ждал смерти Мак-Тир, но принимал, как должное, все, что она пыталась делать. Хотя с каждым днем в голову все чаще закрадывались отчаянные мысли сбежать. Вот только куда? В Бресилианские леса, где её с удовольствием подстрелят долийцы? В Орзаммарские горы, чтобы замерзнуть насмерть? В Антиву или Орлей под видом простолюдинки и надеяться, что её не найдут наемники? Или… в чужой незнакомый Скайрим, о котором так много рассказывал Агнар, и который сейчас представлялся ей спасением, сказкой, которой никогда не суждено было сбыться? — Ваше величество, экипаж готов, — перед Мак-Тир поспешно вытянулся капитан корабля. — Король Алистер сказал, что отбываем через пару часов. Анора молча кивнула и скомкала ткань накидки в кулаке. После войны с порождениями тьмы Алистер определенно сходил с ума, постепенно становясь одержимым одной и той же идеей. Каждый день он садился перед топором Агнара, возносил молитвы Андрасте, прося её принять языческую душу грешника, а затем закрывался у себя до вечера. Пропадал в библиотеке, неизвестно, что пытаясь отыскать в старых расплывшихся картах и разваливающихся фолиантах. И пил. И то и дело, если возвращался в спальню до того, как Анора ложилась спать, заплетающимся языком рассказывал жене одну и ту же историю. Вершина башни. Кроме двух выживших вокруг остались лишь трупы порождений тьмы и союзников. Тошнотворно пахнет кровью, железом и потом. Поодаль, метрах в двадцати, лежит еще не убитый до конца огромный черный дракон с шипами и наростами, покрывавшие длинное тело и вытянутую морду. Архидемон. Это исчадие ада не умирает, если только его не прикончит Серый страж. Но убийство дракона становится приговором, ведь стражи не выживают после этого. Уничтожить Архидемона — долг, ради которого живет каждый член Ордена. Алистер с трудом разлепляет спекшиеся губы и медленно вдыхает воздух, пропитанный запахом смерти. Принести себя в жертву во имя всего живого — это определенно стоило того. Покончить со своей никчемной жизнью, лишенной будущего. Ведь когда ты становишься Серым стражем, твоя жизнь сокращается до тридцати с небольшим лет. А далее либо сходишь с ума от грызущей изнутри скверны и становишься одним из порождений тьмы, либо уходишь в подземелья, в логова этих тварей, стремясь найти достойную смерть в бою. Святая пророчица Андрасте, ну почему нельзя стать Серым стражем, не испив крови порождений тьмы? Агнар стоит напротив Алистера. Молодой страж с легкой боязнью вглядывается в звериные глаза человека, возглавлявшего их маленький отряд почти полгода, и делает еще одну робкую попытку изменить ход событий: — Это я должен убить Архидемона, Агнар. Я, а не ты. Это мой долг! Ты ведь знаешь, что я всю жизнь избегал трона. Прошу тебя, убийство Архидемона — лучший выход для всех нас, Агнар. Я буду никудышным правителем и не хочу даже начинать это дело. В конце концов, я Серый страж, и моя жизнь не продлится дольше еще каких-то пяти-шести лет, а твоя… Ты не страж! Ты не осквернен, Агнар. Ты можешь жить здесь дальше! Взгляд Агнара кажется насмешливым. Воин, тяжело вздохнув, откидывает с вспотевшего лба слипшуюся прядь и низким тихим басом увещевает молодого короля, как неразумное дитя: — Ты будущий правитель Ферелдена. Ваш род должен продолжаться. Род Тейринов, а не Мак-Тиров или Акатош знает, кого там еще. И ты же новый командор стражей, твоя задача — возродить Орден после Мора. Ваш Архидемон — обычный дракон. Я убью его сам, и больше никто не умрет. Король должен жить, Альистер. Еще не время уходить… Сбоку от них раздается негромкий угрожающий рев. Архидемон истекает кровью, но не может умереть самостоятельно. Бить нужно прямо сейчас. Агнар делает пару шагов по направлению к нему, поудобнее перехватывая в широких ладонях топор и меч. Алистер делает последнюю отчаянную попытку поступить по-своему и бросается было к дракону, но оказывается бесцеремонно отброшенным на добрую пару метров жестким ударом в грудную клетку. — Не буди во мне Хирсина, наследник. — сквозь раскатистый голос Агнара слышится звериное рычание. Алистер, ударившись о стену, сдавленно выдохнул и мешком осел на обожженной плитке. Агнар еще с пару секунд внимательно смотрит на друга, а затем, широко и беззаботно улыбнувшись, поднимает топор, словно кружку с элем, и с размаху опускает лезвие точно между пластинами чешуи Архидемона. Ослепительная вспышка света, оглушительный рев твари. Алистер зажмуривается изо всех сил и, загородив лицо локтем, пытается было встать и вслепую идти к Агнару, но сильный толчок энергии сбивает его с ног. Ослепительный ореол света разлетается по всей округе. Тело Архидемона вспыхивает настолько ярко, что невозможно даже повернуться в его сторону. Черная чешуя белоснежным мелким пеплом разлетается в разные стороны, а на месте, где только что стоял Агнар, теперь лишь гигантский скелет дракона и одиноко валяющийся топор, над которым воин при жизни любовно басил «Окин»… Алистер горел идеей отыскать путь в Скайрим, найти семью Агнара и похоронить хотя бы его оружие на родной земле. Ведь не осталось тогда даже пепла от легендарного героя Ферелдена. Странно лишь, что сохранился топор, но потерялся при этом меч. Ведьма Морриган делилась подозрениями, что оружие драконоборца было зачаровано — но не знали здесь такой могущественной силы, которая могла противостоять тому, что уничтожило Архидемона до костей. Но никто не знал, где находится этот самый Скайрим. Оказавшись на троне, Алистер и Анора подняли на уши весь Круг Магов, спонсировали изыскания и путешествия ученого монаха Дженетиви, который тоже загорелся идеей поисков. Опрашивали всех чужеземных путешественников. Возможно, это был единственный раз, когда супруги действовали единогласно. Алистер как-то проговорился о том, что мать Морриган, ведьма Флемет, знала правду о происхождении Агнара. Этого стало достаточно, чтобы отправить поисковой отряд в дикие земли Коркари за старухой. Флемет, на удивление королевской четы, откликнулась на их призыв и согласилась помочь и рассказала то, что знала. По её словам выходило, что за пределами континента Тедас существовал еще один, Тамриэль. Далеко за Амарантайнским океаном. И хотя Анора в глубине души скептически относилась к её познаниям, королева готова была поставить на кон собственную жизнь и сесть на корабль, отбывающий в горизонт. Они с Алистером оба знали, что это их билет в один конец. Новый король знал, что его пожирает скверна и объявил Кусланда действующим регентом на время своего отсутствия. А для Аноры, с того момента окончательно потерявшей власть, больше не было жизни при дворе. Она уйдет вслед за Алистером, как подобает супруге короля. Для этой страны Мак-Тиры сделали все, что могли. — Я провожу вас до каюты, ваше величество, если позволите, — капитан услужливо протянул Аноре мозолистую ладонь, помогая подняться на корабль. Оставшийся за спиной Денерим, казалось, мрачно смотрел ей в затылок. Взойдя на палубу, Мак-Тир оглянулась, в последний раз бросая взгляд на стены замка, высокие ворота и ряды домов, на которых еще были видны кое-где следы минувшей битвы. Теперь это все в прошлом. Было страшно — словно шагаешь в пропасть, и неизвестно, что там, внизу, и удастся ли выжить. И все, что было до — вся её жизнь, начиная с тех лет, когда закончилось детство — теперь казалось одной огромной непоправимой ошибкой. Еще совсем молоденькой девочкой папа высватал ее за принца Кайлана. Чего греха таить, этот парень был несносен. Излишне самонадеян, бахвален, точно бы им еще с ранних лет овладел демон Гордыни. Анора досталась ему слишком легко, буквально преподнесенная в подарок — уж слишком Логейн Мак-Тир стремился породниться с королевской семьей. Первое время Кайлан пытался впечатлить жену сказочными историями о своем участии в различных турнирах и путешествиях в соседние земли. Затем историями о великих воинах, Ордене Серых стражей и их битвах. А увидев ее незаинтересованность в этой детской чепухе и отстраненность, позже завязал роман с орлесианской королевой Селиной — с предшественником которой отцы Кайлана и Аноры буквально недавно закончили войну. Анора случайно нашла её письмо в вещах мужа. Не было ни горечи измены, ни истерик, скорее пустое равнодушие и женская обида за пренебрежение, глубокой занозой засевшая ей в сердце с того дня. Затем наступил Мор, Кайлана убили порождения тьмы. Ее отец, тейрн Логейн, на правах опекуна королевы временно взял на себя обязанности регента, пытаясь собрать разваливавшийся на глазах Ферелден в единую державу. В попытках удержать трон, он начал преследовать всех выживших Серых Стражей, которые любой ценой добивались свержения новой власти, ведь в их рядах был «законный» наследник, единокровный брат Кайлана. Стражи развязали гражданскую войну в стране, которую и так трясло от нашествий порождений тьмы. Несмотря на все попытки Аноры добиться мира, правление регента продлилась недолго. Анора, как сейчас, помнит день, когда проходило Собрание земель. Знатные банны и тейрны должны были признать Мак-Тира своим новым королем, который повел бы, наконец, сплотившийся Ферелден в бой с порождениями тьмы. Признаться, Анора сама тайно помогала стражам, в случае неудачи отца рассчитывая на трон при поддержке Ордена. Но они предали её — публично казнили Логэйна, а затем поставили на трон Алистера, вынудив Анору при всех тейрнах и эрлах назвать его своим новым мужем. И тем самым добились своего. Анора также живо помнит день, когда впервые увидела Агнара. Чужеземца, от которого веяло силой, необъяснимой словами. Точно голем, он казался высеченным изо льда и камня. Чужеземец помог королеве бежать из поместья эрла Хоу, где её силой удерживали, дабы она не смогла явиться на Собрание земель и как-то повлиять на ход событий. Анора ждала этой встречи почти двенадцать лет. Но эта встреча стоила жизни её отцу на глазах у всей знати Ферелдена. Внутри до сих пор каждый раз что-то обваливалось и ныло, стоило ей вспомнить о теле отца у подножия трона, о пустых глазах знатных баннов, тейрнов и эрлов Ферелдена, безразлично смотрящих на неё, как на какую-то куклу. Её судьба неожиданно оказалась в бесчестных руках. Положение Аноры при дворе всегда было, мягко говоря, неустойчивым. Брак с Кайланом давал защиту, позволяющую вертеть каждым при дворе так, как хотелось. Когда Кайлана не стало, эту власть обеспечивал отец. А в тот день она осталась совсем одна. И тот, кого Анора ждала столько времени, поставил её перед выбором — вечное заточение или политический брак с незаконнорожденным братом Кайлана, Алистером Тейрином, который был командором проклятого Ордена. И она согласилась — ради покойного отца, который единственный из всех пытался спасти эту вечно воняющую мокрой псиной страну. По слухам, Алистер был добр душой, но война с Мором и политический брак, который ему тоже навязали против воли, сломили его. Остатки его былой искренности и простодушия со звоном разбились о холодную стену неприязни Аноры. В первую их брачную ночь королева долго плакала злыми слезами, стараясь не произвести ни звука, а новоиспеченный король мрачно смотрел в стену, повернувшись к молодой жене спиной. Когда корабль тронулся с места, Анора непроизвольно ухватилась руками за ограждение и попыталась выровнять сбившееся дыхание. Испуг, волнение, но в то же время — пьянящее предвкушение неизвестного заставляли сердце колотиться, как бешеное. Анора медленно выдохнула и оглянулась. Команда споро занималась своей работой, прислуга разбежалась по кораблю. Алистер на мостике разговаривал о чем-то с капитаном. Взгляд Аноры застыл на топоре, который неуместно и броско смотрелся рядом с королевским мечом. В отличии от мужа, королева была уверена, что Агнар жив. Внутреннее убеждение происходило от сна, увиденного накануне: стоящий на пирсе воин с улыбкой смотрел на нее и протягивал руку, точно прося вернуть свое оружие. Королева подняла руку на уровень груди и тихонько нашарила под слоями одежды кольцо воина, подаренное им за день до финальной битвы с Архидемоном. Она втайне носила его все это время на цепочке, снимая лишь на ночь, чтобы не увидел Алистер. Крупный перстень из неизвестного блестящего металла с изображением волчьей морды. Глаза зверя, точно глаза Агнара, словно подмигивали ей в темноте так, как умел это делать лишь драконоборец. Беспокойные волны шумно плескались за бортом, холодный ветер обдувал лицо. Корабль неспешно вышел в открытое море, все дальше уходя от берегов Ферелдена. Анора заставила себя не оборачиваться назад — туда больше дороги не было — и, стараясь не обращать внимания на легкую качку под ногами, двинулась в сторону своей каюты. Теперь уже будь, что будет, и да сохрани их всех, Создатель.***
Vàli — Doedens Evige Kall (Forlatt, 2004)
Тихий равномерный шорох волн снаружи успокаивал и погружал в легкую дремоту. Редкие гулкие удары толщи воды о стены каюты изредка сменялись глухими шагами с верхней палубы, зычными голосами моряков и перезвоном рынды. Бархатная полутьма, царящая в каюте, прорезалась лишь огоньком маленькой чадящей свечки. Анора сидела, крепко сжав в ладонях холщовое покрывало и тяжело дыша. Минула уже неделя их пребывания в плавании. Алистер как-то рассказывал ей, что после посвящения в Орден его начали преследовать кошмары. Порождения тьмы, Архидемон, скверна мучили его из ночи в ночь. Тогда она думала, что муж, как всегда, преувеличивает в своих историях, однако спустя несколько дней королеву саму начали мучить кошмарные сны. Солнце всходило и садилось, звезды сияли россыпью бриллиантом на черном бархатном небе, но вокруг на тысячи миль была видна лишь вода. Иногда Аноре казалось, что они давно потеряли ориентир и просто плывут в неизвестность, и так будет до тех пор, пока не закончатся их запасы провизии, и они все не умрут от голода и нехватки пресной воды. Тревога усиливалась при взгляде на хмурое лицо капитана, который при виде королевы старательно натягивал неискреннюю ослепительную улыбку. Алистер проводил практически все время с ним, приходя в каюту к жене, когда она уже спала, и уходя до её пробуждения. Несколько раз, когда они попадали на особо сильные волны, Анору мучила морская болезнь, да так, что Мак-Тир уже готова была сдаться и упасть за борт. И чем дольше они пребывали в свободном плавании, тем меньше оставалось в девушке от королевы. Уже не хотелось подолгу сидеть в этой беспрестанной качке, пока служанки собирали её волосы в затейливые укладки — достаточно было одной косы. Неуместным и некомфортным казалось наряжаться, как на приемы в замке — камиза, поверх котта, удобные штаны, которые раньше Анора в жизни не надела бы, кожаные сапоги вместо изящных туфель. И пусть в этом Мак-Тир легко было спутать с кем-то из слуг — короны на ней не было, причем еще задолго до побега в Скайрим. Корабль вновь качнуло. Очередной громкий всплеск воды. Анора шумно выдохнула, прогоняя остатки сновидений, медленно поднялась с кровати и направилась в дальний угол каюты, где стоял низкий деревянный сундук. Девушка провела ладонью по крышке, словно ощущения шероховатой поверхности и зернистости ржавчины могли вернуть её к реальности. Чуть поколебавшись, Анора подняла крышку. Топор был длинным, но не казался огромным. Лезвие широкое и неровное, сплошь покрытое резными рисунками. Анора робко коснулась его и тут же отдернула руку. От топора исходил обжигающий холод, словно края лезвия были сделаны изо льда Морозных Гор. Окин. — Топор этот достался мне от Квенела Языка, — с гордостью рассказывал Агнар, любовно наглаживая топор, точно тот был живым. — Это легендарный герой-норд, мастер своего оружия. После боя с ним я научился видеть жизнь вокруг себя. Они сидели на берегу озера Каленхад. Ночная тишина, громкое стрекотание сверчков и едва слышные всплески умиротворяли. Камыш тихо шелестел где-то справа. В конце пирса, около пришвартованной лодки, стоял храмовник. Свет факела оранжево отражался в его начищенных доспехах. На берегу расположился отряд воинов и магов, собирающихся примкнуть к армии Ферелдена. Впереди, возможно, их всех ждала смерть, но та минута полного покоя навсегда отпечаталась в памяти Мак-Тир. — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Анора, украдкой разглядывая профиль воина. Агнар на мгновение закрыл глаза, погрузившись в себя, и что-то шепотом выдохнул на непонятном языке. Анора не поняла, что произошло. Природа вдруг словно на долю секунды ожила, тяжело вздохнула и зашептала. По неподвижной поверхности озера пробежала легкая рябь. — За теми камышами птицы, — открыв глаза, с улыбкой произнес Агнар. Анора недоверчиво прищурилась и повернула голову в указанном направлении. Норд, завидев её усмешку, улыбнулся шире и выдохнул в сторону камышей звучное «Fus». Мак-Тир вздрогнула от неожиданности. Невидимая глазу, но ощутимая волна энергии прошлась по воде и всколыхнула камыш, и оттуда тут же вразнобой зазвучал гогот растревоженных уток. — Ты же не маг? — Анора изумленно обернулась к чужаку. — Как ты сумел разглядеть их? — Говорил же, могу видеть жизнь, — норд улыбнулся, открыто и доверчиво глядя ей в лицо. Их диалог был прерван окриком занервничавшего храмовника на пирсе. — Эй, ты! Серый страж! Что это такое ты делаешь? Применяешь магию крови?! Агнар с недоумением глянул в сторону храмовника. Тот уже успел схватиться за меч и стоял, пытаясь ощутить присутствие черной магии, точно пес. Лицо Агнара вновь озарила озорная улыбка, так не подходящая к его суровой внешности. Глубоко вдохнув, он повторил незнакомое короткое слово, вновь посылая столп энергии, но теперь уже в сторону храмовника. Тот пошатнулся, как от толчка, и с взвизгом булькнулся с края пирса в озеро. Анора лишь покачала головой. Трудно будет этому парню выбраться из воды в тяжелых латных доспехах. Раскатистый хохот норда разбил тишину, а секундой позже смешался со вырвавшимся-таки смешком королевы. Свеча вновь тихо треснула. Анора закрыла глаза, мысленно прослеживая в тысячный раз, как тает во мраке лицо Агнара, и захлопнула сундук. Подобрав полы тяжелой теплой накидки, девушка поднялась по скрипящим ступеням на верхнюю палубу. Агнар — её безумное влечение к созданному образу того, кого Анора ждала много лет. Вот только на благородного рыцаря, как Алистер или Кусланд, он точно не был похож. Стоило оказаться с ним один на один — и душу сковывал цепенящий страх, какой бывает, когда вдруг оказываешься в одиночестве с дикой стаей, что бесшумно следовала за тобой, незаметно загоняя. Но едва норд заговаривал с королевой, как душа его словно начинала оттаивать, а широченная улыбка расслабляла и вызывала ответную улыбку, даже когда нужно было сохранять невозмутимость. Корабль заметно убавил свой ход. Кажется, в каюте Мак-Тир уже потеряла счет времени. Наверху, на палубе, реальность вовсю напоминала о себе запахами, звуками, ощущениями. Вокруг стоял белый густой туман. Где-то за бортом тяжело перекатывались волны. Пахло морем, сыростью и легкими заморозками, хотя ветра не было. Где-то высоко над ними слышались покрикивания чаек, а радостные матросы перекрикивались о замаячившей на горизонте земле. Кажется, они прибыли в Скайрим. И в этот момент в области солнечного сплетения ощутилось сильное жжение. Анора рефлекторно схватилась за ворот рубашки и нащупала кольцо Агнара. Из-под ткани пробивался мутный свет. Девушка торопливо вытянула за цепочку кольцо, чувствуя, как страх быстро и сильно сдавил грудь. Искусно выточенная из сплава голова волка необъяснимым образом испускала легкий свет. — На нашей земле их носят такие воины, как я. Ты не такая, но ты достойный воин. Пусть он сбережет тебя в твоих лесах. Голос норда с неисправимым акцентом на этот раз казался реальнее, чем все воспоминания. Анора даже перепуганно оглянулась, желая убедиться, что Агнар не стоит где-то за спиной, но тут же одернула себя. Желание возвращаться в пустую каюту, где лежало оружие мертвеца, резко пропало, а внутри душным клубком поднялся суеверный страх и даже порыв сорвать цепочку и выбросить за борт. Анора закрыла глаза, медленно сосчитала до десяти, а затем убрала кольцо обратно под рубашку. А затем спустилась обратно к себе, продолжая считать на каждой ступеньке. Неотрывно глядя в неосвещенный угол, где лежал сундук, девушка прошла к маленькому походному алтарю и, опустившись на колени, закрыла глаза. — Создатель милосердный, — прерывающийся шепот девушки смешивался с шорохом волн снаружи. — Услышь ты наши молитвы и сохрани ты нас на чужой земле…