«Горький привкус обиды исчезает после глотка мести.»
На дворе стояла холодная осенняя погода. Утренний город шумел, а по окнам стучали капли моросящего осеннего дождя. Сероватые тучи, заслонявшие солнечный свет, плавно двигались по небосводу. Из-за тумана не было видно даже того, что находилось на расстоянии пары метров. Марко Хиетала спал у себя в квартире. В такие утра очень не хочется вставать, хочется лениво отлёживаться в постели и забыть обо всех нужных делах. Заспанные глаза вовсе не хотели открываться, а все еще дремлющий организм — вставать. Силой убедив себя подняться с кровати, Хиетала пошел в ванную комнату. Там он принял душ и расчесал волосы, хорошо запутавшиеся после бурной ночи, проведенной в баре с Холопайненом. Такие моменты были золотыми, ибо Йоханна редко отпускала мужа куда-либо, а сегодня она уехала в Норвегию по работе, и Туомас решил оторваться по полной, воспользовавшись моментом. Зайдя на кухню, он сперва взял из холодильника холодной воды, пытаясь избавиться от сушняка, образовавшегося от хорошо ощутимого похмелья. Сев за стол, Марко сонно зевнул и начал потягивать вчерашний остывший кофе, который он приготовил, вернувшись домой. Хиетала долго размышлял, чем ему вообще заняться, и в конце концов он решил пойти к Туомасу, чтобы хоть как-то разбавить осеннюю депрессию. Надев не высохший со вчерашнего дня плащ и порванные самим же Хиеталой джинсы, он вышел из дома и двинулся по улице вдоль шоссе. Дождь все еще шел, даже немного сильнее, а солнце ни на секунду не показывалось из-за туч. Спустя пятнадцать минут басист дошел до дома Туомаса и начал звонить в домофон, однако даже после нескольких звонков никто не ответил. «Может, еще не проснулся? ..» — подумал Марко, но это его не смутило и он начал набирать номер мобильного коллеги. Гудок…гудок…гудок… Всё равно никто не отвечает. Самое странное то, что куда бы не пошел Туомас, он брал с собой мобильник. А еще страннее, что клавишник никуда сегодня не собирался. Тогда Хиетала решил позвонить своему коллеге по инструменту, гитаристу Nightwish, который готов был помочь ему во всех его затеях, даже странных. Гудок…гудок… Вдруг звуки прекратились, и послышался шум. Марко проговорил в трубку: - Эмппу, приходи ко мне, нам надо поискать Туомаса, ибо его нигде нет, вдруг с ним что-нибудь… Басиста прервало «… Аппарат абонента временно выключен или находится вне зоны действия сети». «Господи, а этот куда пропал?» — с этими мыслями Марко направился к дому приятеля и коллеги, который также не отвечал на звонки и, как оказалось, на домофон. «Если Флор туда же, куда и эти, то я даже не знаю», — выругался басист, разведя руки. Он набрал очередной номер, и после пары гудков ему ответил знакомый, но до ужаса усталый голос: - Марко, как я рада тебя слышать, — вяло пробормотала Янсен, явно не испытывая радости от звонка в такую рань. Марко же несказанно обрадовался, а его внутреннее «Я» ликовало и торжествовало внутри. - Тут дело такое, — будто ни в чем не бывало начал Хиетала, — Эмппу и Туо трубки не берут, и дома их нет. Нам бы найти их… Флор замолчала. Перспектива дальнейшего проведения дня ее не сильно устраивала, но, смирившись, она сказала, что скоро подъедет к дому Хиеталы. Марко на радостях выключил телефон и побежал к себе домой, дабы встретить гостью. По пути он попал под сильный ливень и весь промок. Волоча за собой мокрую ткань плаща, он, дрожа и клацая зубами от холода, еле добрёл до дома. А Флор уже ждала его у подъезда. Он пустил ее в дом и сразу же побежал в ванную согревать руки горячей водой. Сняв с себя мокрый плащ, потяжелевший от воды, он принялся выжимать из него всю сырость. Когда элемент одежды был более или менее сухой, Марко повесил его на сушилку, закрепив свой результат прищепкой. Чуток согревшись, Хиетала пошел на кухню, где сидела нидерландка и, облокотившись на сиденье кресла, дремала. - Тебе кофе сделать? — спросил Марко, ближе подойдя к плите и начав заваривать бодрящий напиток. - Не откажусь, — Янсен сладко зевнула и, подперев ладонью голову, начала следить да движениями басиста. — Ты пытался узнать от знакомых Туомаса, может, они его видели? - По пути я позвонил некоторым, но никто его не видел, — монотонно сообщил Марко, — однако Туомас это ничего, у него бывают приступы эскапизма или неожиданного желания побыть одному, — констатировал он, — но чтобы Эмппу… никогда. - Ты звонил Марсело? — вдруг поинтересовалась Флор. - С чего это мне ему звонить? — удивился Марко, обернувшись назад и недоуменно посмотрев на вокалистку. - Туомас говорил, что общается с ним, — пожала плечами певица, — говорит, мол, насчет менеджмента дела выясняет. Он с ним в хороших отношениях. — Качнув головой, убедительно проговорила Янсен. - У тебя есть его номер? - Возможно. Наступило молчание. Марко недоуменно щурил глаза, продолжая ни в чем не бывало заваривать кофе. - Набрать его? — нарушив тишину, спросила нидерландка. - Набери, — Марко разлил жидкость по керамическим кружкам и подал его на стол, отхлебнув немного согревающего напитка из своей чашки. Флор на секунду подняла глаза, продолжая набирать номер. Она поднесла трубку к уху, послышались долгие гудки, а дальше ответ: - Здравствуй, Флор, — голос говорил спокойно и медлительно. - Здравствуйте, Марсело, я по поводу Туомаса, — закусив нижнюю губу, нахмурилась Янсен. - Что ты хотела узнать? - Вы случайно не знаете, где он? — по сравнению с речью мужа Тарьи, Флор была груба, спрашивая и отвечая резко и быстро. - Нет, Туомас с две тысячи пятого не постоянный гость нашего дома, — добродушно сообщил Кабули. Однако в его голосе чувствовалось некое волнение. - Вы сейчас в Аргентине? - Нет, наша семья ненадолго переехала жить в Финляндию, на этом настояла сама Тарья. - Ну, а что-нибудь странное происходило? — Флор начала потихоньку отчаиваться, понимая, что Марсело ничего им не даст. — Нам нужна любая информация, поймите. - Ну, вообще-то, — Кабули на секунду помедлил, — Тарья куда-то уходила сегодня ночью, — он вздохнул, —, но я не думаю, что это как-то Вам поможет, Флор. - Спасибо, до свидания, — вокалистка отключилась и бросила телефон на стол. — Когда пропал Туомас? Марко подавился от неожиданности: - Вчера поздно ночью мы распрощались, а сегодня его уже не было. — откашлялся Хиетала. - Мне кажется, Тарья здесь тоже замешана, — предположила Янсен, — не могут эти два события, произошедшие в одну ночь, быть бессвязны. — Она отрицательно покачала головой. — Ты не знаешь, где Тарьин дом находится в Финляндии? - Конечно, знаю, — утвердительно закивал Хиетала, — мы там напивались часто во времена Century Child, но потом она вышла замуж за Кабули, и они переехали к нему. - Тогда мы пойдем туда, — Флор отстранила от себя кружку кофе и решительно направилась на выход.***
Туомас очнулся, ощущая на себе всю тяжесть сковывающих его тело цепей. Его руки и ноги были плотно скованы железными оковами, прицепленными к металлическим палкам, стоящим в нескольких метрах друг от друга, что делало положение, в котором он находился, еще более болезненным. Вокруг царила мертвая тишина. Дыхание клавишника можно было услышать даже в дальнем углу комнаты. Иногда молчание прерывали писки мышей и крыс, бегающих по помещению. Туомас поморщился от ужасной вони, стоящей здесь, а нос защекотали гаммы других запахов: сырости, дохлых крыс и отчаяния. Через малюсенькое застекленное окно комнаты можно было понять, что на улице стоит глубокая ночь, и даже одинокий свет луны не проникает в это покинутое место. Неожиданно издалека послышался стук каблуков об стеклянное покрытие пола, они медленно приближались и становились все более громкими и слышными. Туомас направил свой взгляд на железную дверь. Она начала открываться, а когда открылась, Туомас в полумраке заметил знакомый силуэт девушки. - Ну, здравствуй, Туомас Холопайнен, — ее голос монотонно раздался по темному помещению, и клавишник узнал бы его из тысячи. — Надеюсь, ты уже проснулся. Она покачала головой, сложив руки на груди: - Ты ни капельки не изменился, — подойдя поближе и рассмотрев музыканта, начала Турунен, — разве что стал потрепанный и помятый. — Язвительно заметила Тарья. — Как поживает твоя рыженькая девочка на побегушках? Ты ей еще не надоел? Туомас нервно сглотнул, грубо на хмурившись. Ее слова резанули по самому сердцу, и выражение лица Туомаса как могло показывало это. - Неужели наш маленький мальчик обиделся? — уголки ее бесстыдных губ расплывались в улыбке. — Молчи, молчи, — она гордо выпрямила спину, — еще успеем наговориться. Она подошла вплотную к обмякшему телу клавишника, мягко взглянув ему в глаза. Из легких Холопайнена вырвался сдавленный хрип, а грудь распирало от волнения. Тарья усмехнулась и, обняв клавишника за шею теплыми ладонями, потерлась об его щеку. - А ты все такой же колючий и бородатый, — отстранившись от музыканта, она нежно улыбнулась. Тарья резко развернулась и подошла к стене с небольшой деревянной полочкой, что-то оттуда неуверенно взяв. В ее руке неясно блеснул какой-то железный предмет. Туомас получше присмотрелся и неожиданно для себя обнаружил, что это нож. Он невольно вздрогнул. Удары сердца мгновенно ускорились, а рваное дыхание потяжелело. — Я давно мечтала об этом, — жалостливо поджав губки, сказала Тарья, — десять лет прошло, а мои желания не изменились. Вот, что значит постоянство, Холопайнен, — она повертела клинком у его глаз, — не то, что некоторые. — Она мерзко усмехнулась, уверенно взяв нож в руку. Ее пальцы потянулись к пуговицам на рубашке Холопайнена, расстегнули каждую по очереди и, неуверенно оголив торс музыканта, дотронулись до грубой кожи клавишника. Холопайнен тяжко выдохнул, а по спине от мягких прикосновений побежали мурашки. Тарья развернула клинок у себя в руках и, крепко сжав его в своей вспотевшей от напряжения ладони, прикоснулись лезвием ножа к острому от неприятного возбуждения соску. Турунен плавно проскользнула ловкими пальцами пианистки по пути своего клинка, достойно оценив реакцию музыканта на ее действия. - Я вижу, тебе это доставляет удовольствие, — она убрала руки от обнаженного тела Туомаса. — Я на такое не рассчитывала. Уголками опущенных в пол глаз, Туомас заметил на лице Тарьи явное неудовлетворение. Она встала к нему сбоку, широко расставив ноги для упора и взяв нож в левую руку. Повторив свои начальные действия, она неожиданно для музыканта прониклась ножом прямо ему в плоть. От резкой боли он в голос прокричал, крепко зажмурив глаза. Тарья проводила ножом все ниже вдоль напряженного пресса Туомаса, углубляя лезвие клинка все дальше и дальше в кожу. Вокалистка приоткрыла рот, получая дикое наслаждение от своих же действий. На глазах Хллопайнена выступили слезы, и он невольно закричал. Нож проник в него почти наполовину… - Тарья! Прекрати! Хватит… — от боли он отчаянно зарыдал, а его тело невольно задергалось. Турунен грубо вытащила окровавленный клинок из плоти музыканта, а на губах красовалась коварная улыбка: - Вот мы и разговорились! — она радостно взвизгнула. — Стерва... — прошептал про себя Туомас, пытаясь отойти от пытки. - Ты что-то сказал, прости? — она недоуменно уставилась на лицо клавишника. Грубо схватив его за подбородок, Тарья заставила посмотреть на себя. Туомас дрожал от страха, и у него действительно были на это поводы. - Завтра я с тобой еще разберусь. Мне нужно идти, — она опустила руку, — и так с тобой всю ночь провозилась. А за горизонтом поднималось солнце, готовое дарить свои лучи и свет этому темному жестокому миру.