Метод Саурона

Тяжёлое серое небо над вершиной Тангородрима исходило нудным дождём. Ветер просто бесновался в пустынных залах Ангбанда, поднимая огромные чёрные портьеры и колыша свешивавшиеся с потолка знамёна. Бестолковые орки, три дня шумно отмечавшие победу, вошли в такой раж, что распахнули все возможные окна крепости, до которых смогли дотянуться. А потом просто свалились там, где пили, естественно, не в силах исправить хаос, который посеяли в ходе этого безумного пира. Понурые эльфийские рабы, стараясь производить как можно меньше шума, опасливо скользили между пьяных страшных тел, прибирая со столов и унося остатки недоеденных блюд под надзором злющего трезвого орка, жутко раздражённого тем обстоятельством, что его дежурство совпало с весёлой попойкой. Изнурённые тяжелой работой эльфы вряд ли были в состоянии залезть почти под десятиметровый потолок по приставным лестницам и закрыть кованые фрамуги огромных окон, выполненных из толстого огнеупорного стекла. Саурон продумал малейшие детали с целью сделать Ангбанд ещё более неприступным, чем он был до его прибытия в эту крепость. Столетия кипучей деятельности не прошли даром: теперь в чёрной твердыне можно было спокойно выдержать атаку валар, а не то, что жалкие наскоки армий эльфийских владык. По крайней мере, он на это сильно надеялся. Сейчас же военачальник Моргота и наместник Ангбанда в бешенстве взирал на учинённый погром, а ещё сильнее его раздражал ледяной ветер, что завывал в длинных коридорах замка. Он слегка напряг силы своих чар, и по пустым залам покатился грохот, отражающийся от стен и уходящий далеко в подземелья, где содержались наиболее крепкие пленники из эльфов и людей из союзных эльфийским государств, что трудились в извилистых шахтах глубоких рудников. Все открытые пьяными подчинёнными окна захлопнулись одновременно и закрылись на задвижки. Эльфийская обслуга вздрогнула от этого звука и невольно втянула головы в плечи. Рыжеволосый майа только криво усмехнулся, пнул ногой мешавшего ему пройти здоровенного орка-капитана и стремительно направился на выход из пиршественного зала в комнату, где лежал его раненый повелитель. Майа понимал, что злится он совсем не на орков и не на учинённый ими беспорядок (хотя беспорядок его раздражал всегда и во всём), и, тем более, не на сквозняк, а злится он именно, на него, своего мастера, которого он избрал себе добровольно так давно, что мог бы привыкнуть к его вечной безрассудности и нелогичности. Но, видимо, привыкнуть к подобным чертам характера повелителя оказалось выше его сил. Достигнув покоев владыки, Саурон прерывисто вздохнул и разозлился ещё сильнее, теперь уже на себя. Майа преследовала навязчивая мысль о том, что он никогда не сможет избавиться от глупого трепета, что охватывал его каждый раз перед тем, как он оказывался с хозяином наедине. Саурон сразу начинал чувствовать себя Майроном - нелепым наивным созданием, которое он хотел забыть и похоронить в самых отдалённых уголках своей памяти. Упрямо сжав тонкие губы, наместник полыхнул огненными глазами и резко отворил дверь в спальню Моргота. Тишина и темнота, царившие там, неприятно ударили по его и без того натянутым, как струна, нервам. Он застыл при входе и, стараясь даже не дышать, осторожно прислушался. - Что ты там пыхтишь на пороге? – язвительный голос заставил Саурона почти подпрыгнуть от неожиданности. В нём было всё, что угодно, кроме того, что ожидал услышать майа: боли. – Заходи, располагайся. Разрешаю присесть. Можешь даже прилечь. Вернее, лучше приляг: так нам, определенно, будет удобнее разговаривать, - и Моргот слабо захихикал и заворочался в темноте, как будто освобождая рядом с собой место, хотя на его кровати уместилось бы ещё четыре Саурона, как минимум, и вдруг тихо застонал. Майа тут же бросился к нему, не разбирая дороги, вследствие чего своротил приставленный к кровати небольшой раскладной столик, весь заставленный скляночками с лекарствами и заваленный чистыми полотняными полотенцами. - Какого Готмога ты сидишь в такой кромешной тьме? – резко бросил он в сторону Моргота и одним щелчком пальцев заставил вспыхнуть четыре факела, что крепились на стенах просторной спальни. - Не… не надо! – взревел мастер, но было уже поздно. Пламя ярко осветило глубокие чёрные шрамы от когтей Торондора на его лице. – Блядь, Саурон, тебе обязательно было это делать? Свет режет мне глаза! - Ты всегда можешь погасить факелы, если захочешь, - майа старался за маской безразличия скрыть свои истинные чувства. Если мастер заметит лишь малейший отголосок жалости в его голосе, он вышвырнет его из комнаты и, возможно, больше никогда не разрешит даже приблизиться к себе. - В данный момент, когда ты их зажёг, не поинтересовавшись моим мнением на этот счёт? Не вижу в этом никакого смысла, - Саурон знал, каким капризным может становиться владыка в минуты ипохондрии. А в том, что сейчас наступили именно эти минуты, сомневаться не приходилось, да и повод для этого имелся существенный. - А какой смысл был в том, чтобы выходить биться с этим чокнутым полудурком? Да ещё, жалея его, не увеличиваться полностью до своих истинных размеров, - майа, всё больше раздражаясь и не в силах сдерживать это раздражение, принялся собирать с пола раскатившиеся склянки, заново аккуратно расставляя те, что не разбились, на столике. – А устраивать этот свинский пир, в то время как главнокомандующий лежит с ранениями - в этом тоже был глубокий смысл?! – он вдруг повернулся и пристально поглядел мастеру в глаза. – Зачем, Моргот? Мастер?! Я не понимаю… Ты мог умереть, а они там жрали и пили, празднуя эту победу. Хотя, какая это была бы победа, если тебя… если ты… - и его голос предательски дрогнул. Но в нём слышалась не жалость к мастеру, слава Эру, нет, в нём была жалость лишь к себе. - Майрон, ты всегда был занудой и педантом. Мы победили! Я в душе не ебу почему все наши доблестные войска должны были облачиться в траур по поводу моей царапины? - Царапина была не одна, а несколько. Плюс очень тяжёлое ранение ноги. - Ты нудишь про это вот уже три дня, парень! Тебе не надоело? Мне вчера приснился сон, как ты причитаешь над моим гробом, жалостливо бормоча: «Он мог бы всё ещё быть среди нас, если бы не это тяжёлое ранение ноги!» А потом ты упал на мою грудь, орошая её горячими слезами. Это было так мило, что я кончил. Причём, как и во сне, в гробу, вызвав у тебя этим нервное потрясение, так и наяву, в кровати, и проснулся от сильного оргазма. Может, стоит поиграть в эту игру сейчас? А то мне стало ужасно скучно. Я думаю тебе не в лом повторить свою фразу про ранение в миллионный раз, а рыдать ты всегда был горазд. Приступай, я притворюсь мёртвым. - Что?! Когда это я рыдал? - О, Мелькор, пожалуйста, не надо, не надо!.. Это неправильно! Что скажет мой добрый и мудрый мастер Ауле, если узнает о том, что мы с тобой делаем?.. - Моргот проныл эти слова тоненьким жалостливым голосочком, а потом затрясся в приступе громкого смеха, тут же сменившегося на стон. - Задница Манвэ, Майрон, как больно… Всё из-за тебя! Зачем ты меня рассмешил? - Меньше всего я расположен тебя смешить. Я давно не Майрон! Вот единственная фраза, которую я могу повторить в миллионный раз! Разреши мне посмотреть на твою рану. Только посмотреть. - Нет! Ты однажды «только посмотрел» на пленных эльфов, применив к ним свои глубокие познания в строении тел этих несчастных. Я, конечно, благодарен тебе за армию орков, но не хочу, чтобы у меня на месте ноги появился рог, или клешня, или второй член, что было бы забавно. И даже весьма. И я даже примерно придумал, как применить подобную уникальность в моей насыщенной разнообразными событиями жизни… - тёмный владыка замолчал и мечтательно зажмурился. – Так о чём мы?.. - Я присяду? – голос майа был абсолютно ровен, но внутри он просто сотрясался от негодования, которое вызвали в нём беспечные слова мастера. - Приляг! Я же, по-моему, упомянул об этом в самом начале нашего занимательного диалога. И уже освободил тебе место в кровати, бередя смертельную рану и рискуя покинуть от сего действа свою бренную оболочку. Саурон, сжав губы, присел на краешек кровати, внимательно вглядываясь в дорогое израненное лицо, обрамлённое влажными чёрными прядями. - У тебя жар, владыка, - сказал он печально. – И мне это совсем не нравится. Позволь, я осмотрю твою ногу. - Позволь мне самому принимать решения о том, кто будет заботиться о моём теле! – Моргот рявкнул эту фразу прямо в лицо майа, приподнявшись на локтях с мягких подушек, которые были во множестве подложены под его голову и спину. – Хотя, думаю, ты сможешь порадовать меня, но совершенно другим, нежели приложение к ране вонючих лекарственных мазей, более приятным способом, мой добрый ученик, - он смотрел на Саурона горящими золотыми глазами, в которых плавали огненные искры, и сладко улыбался. - Хорошо, - майа слабо кивнул головой. – Я сделаю всё, что ты захочешь, мастер, но только после того, как увижу твою рану. - Ох, какой же ты упёртый. Упёртый зануда и занудливый задрот. Почему я всё ещё терплю тебя? Не раскроешь секрет? - Я люблю тебя, - Саурон произнёс эти слова еле слышным шёпотом, всё ещё не отрывая взгляд от лица Моргота. – А ты любишь меня, хотя никогда и не говорил мне этого нормальными словами, - майа задохнулся от собственной дерзости, смешался и замолчал. Моргот тоже молчал в ответ. Он снова откинулся на подушки и тяжело дышал. Саурон застыл рядом, словно мраморная статуя, склонив голову на грудь и боясь пошевелиться после своих слов. - Вот знаешь, Майрон, умеешь ты поднять настроение раненым полководцам. И позу ты принял жизнеутверждающую. Мы с тобой сейчас напоминаем надгробный памятник над могилой прославленного воина. Он пал в бою тысячи лет назад, но его всё ещё оплакивает безутешная вдова. Вдова – это ты, на случай, если не понял. - Как ты… как ты можешь говорить все эти ужасные вещи?! – Саурон потрясённо смотрел на улыбающегося Моргота. – Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? - Издеваться, малыш? – Моргот вдруг зло оскалил зубы. – Да я даже и не приступал к этому увлекательному процессу! Если бы у меня сейчас так сильно не болела нога, я бы не стал попусту молоть языком и дал бы тебе такого пинка, что ты бы вылетел из моих покоев и скатился по лестнице прямиком в жерло вулкана под Ангбандом. Мне не нужны твои сопли! Я не собираюсь умирать! У меня куча планов относительно боевой курицы великого верховного вала, что стащила у меня из-под носа тело дохлого братца Феанора, башку которого я хотел прибить прямо над каминной полкой у меня в спальне!.. Проклятый отмороженный эльф! Его сдерживающие умственные центры остались где-то в ледяных полях Хелкараксэ! Я нихуя не разобрал в пылу боя, что он там мне выкрикивал, но понял, что это были отнюдь не признания в пылкой любви, как у тебя, - Моргот заметался по постели, сбивая подушки на пол. В самый последний момент он заметил, что Саурон давно встал и уже приоткрыл дверь спальни, собираясь её покинуть. - А ну сел назад! – приказ был произнесён отрывисто, хриплым голосом, не терпящим возражений. Майа так же молча вернулся на прежнее место. – Так-то лучше, малыш. – Тёмный властелин дышал всё чаще, на тёмных ресницах дрожали капельки влаги. Его щёки раскраснелись. – Манвэ, как раскалывается голова! По-моему, у меня, и правда, жар, если я вдруг приплёл в речь имя своего лицемерного брата. Дай мне руку, - он слепо начал шарить по шёлку сбитых простыней в поисках вдруг ставшей столь необходимой ему ладони. Майа, испуганно глядя в пустой взгляд своего мастера, торопливо переплёл свои тонкие, но крепкие пальцы с пальцами Моргота. От вала исходила такая волна испепеляющей энергии, какую Саурон не испытывал даже у раскалённых печей своей кузни. – Спасибо, она такая прохладная! Эру, а если бы ты положил её мне на лоб стало бы совсем хорошо… О, как замечательно, - вала зажмурил глаза от удовольствия, когда соратник торопливо положил вторую ладонь на пылающий лоб Моргота. – Как это чудесно, брат… Смотри, какой маленький смешной мир у нас получился. Я хочу его! Я должен им владеть, а ты извини-подвинься. Младший должен уступить место старшему… Майа с ужасом смотрел на своего владыку. Было очевидно, что тот бредит, принимая его за своего сиятельного брата Манвэ. Саурон осторожно высвободил руку из цепкой хватки Моргота и быстро сместился в изножье огромной кровати. Торопливо откинул тяжёлое покрывало и, нервно поглядывая на лицо вала, стал разматывать повязку на ноге, всю пропитавшуюся чёрной кровью. - Блядь, Мелькор! – он с ужасом глядел на открывшуюся его взору картину, не сумев сдержать разъяренного шипения, которое непроизвольно вырвалось из его горла. – Неизвестно, кто из нас наиболее упёртый баран! Я так и знал, что дело кончится этим. Края ровной раны от эльфийского меча, что пронзил насквозь ступню вала, были багрово красны, кровь тихо сочилась из неё, не переставая, не давая никакой надежды на заживление. Разорванная сталью плоть впитала все снадобья, которыми обкладывали её заботливые врачеватели, но отнюдь не спешила срастаться. Майа тихонечко дотронулся до края раны, и Моргот изогнулся в спине и сильно застонал. Охватившая Саурона поначалу паника быстро сменилась ледяной решимостью. Было очевидно, что обычные лекарства не в состоянии справится с эльфийской магией и жгучей ненавистью, что вложил король нолдор в свой последний удар. Он взобрался на огромную кровать вала полностью и уселся на коленях между ног тёмного властелина. Закрыл глаза, глубоко вздохнул и накрыл своими ладонями ужасную рану. Майа не был уверен, что сможет помочь, но бездействие было бы ещё хуже. По крайней мере, у него получалось помогать исковерканной плоти эльфов, когда они мучительно преображались в орков. Крови и грязи при этом было предостаточно. Саурон сосредоточенно направил поток своих внутренних сил на изувеченную ногу Моргота, чувствуя, как его энергия начала жадно поглощаться гудящей дырой боли, что зияла далеко за физическим воплощением мастера. Проклятый эльф каким-то непостижимым образом смог нанести своим жалким оружием урон не только его телу, но и могучему мятежному духу, который принимал участие в создании самой Арды, первейшему из сотворённых Эру Илуватаром айнур. Возможно, всё произошло неслучайно, и эльф стал слепым орудием высших сил, которые его направляли. Но майа не хотел в это верить, иначе его попытки помочь вала могли оказаться бессмысленными. Да и без всякого вмешательства создателя, быть может, он просто сгорит, как свеча, отдав всего себя дорогому существу, так и не восстановив его силы. Все эти мысли мелькали в склонённой голове Саурона, смешиваясь в один неразборчивый клубок бессмысленных обрывков и непонятных образов. Рыжие волосы стали влажными и облепили побледневшее лицо. Под крепко сомкнутыми веками легли чёрные тени, слабость окутывала тяжёлым одеялом дрожащее мускулистое тело. Время остановилось. Неожиданно перед глазами Саурона вспыхнула яркая разноцветная вспышка, и он бессильно качнулся, оседая вбок, не в силах бороться со страшным головокружением. Рука майа в поисках опоры слепо ткнулась в колено вала, а потом, увлекаемая весом тела хозяина, поехала верх по бедру и непроизвольно упёрлась в пах Моргота. Верный слуга несколько секунд пытался бороться с охватывающей его серой пеленой, а потом повалился, как сноп, не чувствуя, как утыкается лицом в то самое место, где только что были его пальцы. - Эру, Майрон, как мило, что ты решился внять моим желаниям и внести немного разнообразия в скучную жизнь раненого бойца. Вот только, видимо, немного подрастерял былые навыки. Мне безумно приятно ощущать твое возбуждённое дыхание на моём члене, но, может быть, теперь стоит пустить в дело язык? Для этого сначала нужно открыть рот. Я говорю это на случай, если ты забыл последовательность действий, - слабый насмешливый голос мастера ворвался в спутанное сознание майа, заставляя его вынырнуть из бессознательного состояния. - Ты как там, малыш? – сейчас в голосе чёрного владыки чувствовалось настоящее волнение. Вала с трудом принял на кровати полусидячее положение и, наклонившись вперёд, подхватил Саурона подмышки, потянув его на себя. Уложил головой себе на плечо и нежно обхватил рукой за талию. - Прости мои глупые шутки. Но с ними определённо веселей жить. Моргот ласково провёл рукой по слипшимся от пота волосам своего наместника. – Я так и думал, что ты ринешься меня спасать, не думая о себе. И сделаешь всё по-своему, возможно, навредив себе. Но сейчас мне кажется, что я немного тупил. Серьёзно. И если бы не ты, может, именно сегодня тихо переселился бы в чертоги тоскливого собрата Намо, кроя матами свою же глупость. Так что, спасибо тебе, храбрый маленький майа. Без твоих усилий вряд ли бы я выкарабкался из этой глупой ситуации с нелепой дуэлью с жалким эльфом. - Он оказался не настолько жалким, насколько ты его представлял, правда, Моринготто? Ведь эльфы называют тебя и так? – слабо улыбнулся Саурон, проведя ледяной ладонью по исполосованной когтями орла щеке мастера. – Я предупреждал тебя, что Финголфин опасный враг. У него был сильный союзник – отчаяние, - а может быть, и помощь могущественных стихий. - О, только не начинай нагнетать! Скажи ещё, что это сам пресветлый Манвэ ткнул меня в ногу мечом, используя этого глупого сына Финвэ как любовное послание горячей братской привязанности! У тебя всегда было богатое воображение, Майрон! – Моргот презрительно усмехнулся, а потом неожиданно засунул свой язык между чуть приоткрытых губ Саурона. – Я просто обязан поделиться с тобой частью своего здорового взгляда на этот сотворённый не без моего скромного участия сложный мир, в котором нам суждено обитать, - вала закусил верхнюю губу майа, отпустил и тут же проделал то же самое с нижней. - Не надо, - Саурон отвернулся, старясь избегать болезненных поцелуев своего хозяина. – Ни ты, ни я не готовы к этому уроку. Давай просто отдохнём. Поспим, быть может? - Что ты! У меня есть идея получше! Давай начнём изучать увлекательную науку по вышиванию бисером или сложные премудрости выращивания тепличных томатов с помощью дармовой тепловой энергии от грязевых источников Тангородрима? Как думаешь, пойдут у нас эти занимательные занятия?.. Я тебе, блядь, что, немощный калека, который не в силах справиться с элементарным будничным перепихом?! Спать будешь с Готмогом, если сможешь найти у него дырку, куда влезут твои жалостливые причитания и мудрые предупреждения! – Моргот вдруг резко перевернулся и навалился всем своим тяжёлым телом на майа, горячо задышав ему в ухо, но через секунду вновь откинулся на спину, глухо застонав. Саурон, предприняв некоторое усилие, приподнялся и принял сидячее положение, с тревогой вглядываясь в лицо своего вала. - Всё равно плохо? – дрогнувшим голосом тихо выдохнул он. - Как это мило, Майрон! Ты расстроился, что у нас не будет секса? - Вовсе нет! Я хочу знать смог ли я помочь тебе с твоей раной и… - Ш-ш-ш… - Моргот приложил палец к губам искренне возмутившегося Саурона, загадочно поглядывая на него из-под опущенных ресниц. – Разумеется, ты помог мне, малыш. Без тебя, думаю, у меня было мало шансов выкарабкаться из всего этого дерьма. Но ты можешь помочь мне ещё сильнее, золотце, вновь проявив сострадание к моему пострадавшему организму. - Я… я не понимаю, что я должен сделать, – майа растерянно смотрел на хозяина. – Давай, я принесу тебе одну мазь, состав которой придумал сам? Она почти полностью снимает боль и способствует заживлению разрушенных тканей. - Давай, - ласково кивнул головой тёмный вала и на этих словах крепко вцепился в запястье дёрнувшегося было в попытке встать Саурона. – Вот только, думаю, особенной боли не будет, как и ужасных разрушений. Твой организм достаточно натренирован, чтобы спокойно пережить предстоящий процесс. Так что намажешься этой мазью после, если вдруг почувствуешь в этом малейшую необходимость. А сейчас возьми любую на выбор на том столике. Они столь же эффективно помогут твоей сладкой дырке впустить мой член. Ты творишь чудеса, Майрон, посмотри! Я ощущаю, какой необыкновенной силой наливается всё мое тело. Вот, убедись, - и он с силой потянул майа за руку, впихивая ему между пальцев свой ствол в полной боевой готовности. - Ты ненормальный! Я не собираюсь трахаться с тобой, когда ты в таком состоянии! – Саурон отчаянно пытался вырвать своё запястье из крепких пальцев мастера. - Что опять тебе не нравится, зануда? В какое мне ещё надо впасть состояние, чтобы удовлетворить маленькую рыжую злючку? Хочешь, я увеличусь в размерах? Тогда ты будешь доволен? - Я буду доволен, если ты успокоишься и поспишь. Прошу тебя, владыка. Тебе надо отдохнуть, - Саурон принялся гладить свободной рукой спутанные чёрные волосы Моргота в надежде достучаться до его разума. - Я понимаю, дурачок. Но лучший отдых для меня будет лёгонький оздоровительный трах с моей кисой. Как только он свершится, я тут же успокоюсь и засну. И все будут счастливы. Майрон, кончай ломаться и полезай на член! Не заставляй меня излишне напрягаться. Или ты сделаешь всё сам или я всё равно трахну тебя и, возможно, умру после от вновь вскрывшегося ранения. Я думаю, ты меня достаточно изучил за эти столетия? Я привык всегда получать то, что хочу. Твой ход?.. - в голосе Моргота начинали проскакивать нотки зарождающегося гнева. Саурон молча потянулся правой рукой (запястье левой руки, по-прежнему, находилось в стальном захвате вала) к столику с пузатыми банками, наполненными вязкой жидкостью. - Ты быстро ориентируешься в ситуации, - Моргот расслабленно растянулся на кровати, удовлетворённо откинув голову на подушки, и счастливо закрыл глаза. Но руку Саурона из своей не выпустил. - Мне неудобно приготовлять себя одной рукой. Отпусти меня. - Дай сюда! - вала нетерпеливо дёрнул майа на себя и перехватил банку из его руки. В следующее мгновение Саурон, неожиданно для себя, почувствовал дикое возбуждение, как только сильные руки мастера принялись стаскивать с него штаны. Когда длинные ноги освободились от ткани, майа ловко запрыгнул сверху на Моргота, глядя ему прямо в глаза и слегка приподняв узкий зад, упершись руками в мускулистый торс. Моргот жадно облизнулся. - И стоило столько выпендриваться, когда сам так сильно этого желаешь, - он стиснул ладонью возбуждённый член помощника и пару раз провёл по нему вверх-вниз рукой. От этого движения зашипевший было в негодовании на насмешливые слова хозяина Саурон тихо застонал и прильнул к широкой груди вала всем телом, жадно целуя его в шею. - Какой ты нетерпеливый и какой страстный. Мне нравится, как реагирует твой организм на мои ласки. В этом деле он всегда соображал гораздо быстрее, чем твой гениальный, но свернутый на ерунду мозг, - Моргот лениво окунул пальцы в вязкую жидкость и ввёл сразу два из них в беззащитно раскрытое отверстие, обильно смазывая сразу же сжавшиеся вокруг них стенки плоти. Майа опять застонал и попытался приподняться на коленях, но вала тут же прижал его за шею обратно к своему торсу изгибом локтя. Ещё несколько секунд нетерпеливо потыкал под разными углами, сводя и разводя пальцы внутри нервно дрожащего Саурона, а потом, зачерпнув новую щедрую порцию импровизированной смазки, распределил её по своему члену, звонко хлопнув ладонью по поджарой ягодице майа. - Готово! Можешь приступать! – плотоядная улыбка освещала резкие черты лица вала. Саурон невольно приподнял верхнюю губу, показывая клыки в недовольном оскале. Слова мастера одновременно выводили его из себя и безумно заводили. Майа, словно загипнотизированный, не мог оторвать взор от лукавых насмешливых глаз. Он опять упёрся одной ладонью в могучее плечо Моргота, с наслаждением вонзая острые ногти ему под кожу, другую руку завёл себе за спину и не очень нежно обхватил вздыбленное естество мастера так, что тот чуть покривился. Но в следующую секунду морщился уже сам Саурон, осторожно насаживаясь на влажную от смазки головку вала. Рыжеволосый, прикусив губу почти до крови, прерывисто дышал, чувствуя, как твёрдая и горячая плоть раздвигает кольцо его тугих мышц. Майа пытался максимально расслабиться, но всё равно, не сдержавшись, зашипел и прижал к груди подбородок, сумев продвинуться только до половины. Волна рыжих волос скрыла от него лицо Моргота, и он удивлённо вздрогнул, когда сильные пальцы мастера, ласково скользнув по его щеке, стёрли невольно выступившую слезинку с кончиков ресниц. Вала бережно обвил его шею рукой и привлёк к себе, жадно впиваясь губами в губы своего ученика. - Ну же, малыш, прошу тебя, - его жаркое дыхание обжигало мочку уха Саурона. Он осторожно двинул бёдрами вверх и уверенно вошёл в майа целиком. – Ты сможешь сделать мне хорошо, Майрон! Только ты, один ты, всегда ты, - вала так нежно пропел эти слова, что майа внезапно понял, как красива была музыка высших айнур, когда их голоса, переплетаясь с голосом его мастера, создавали Арду под загадочным взглядом Эру Илуватара. Боль, злость и раздражение ушли куда-то далеко на задний план, перед собой он видел только расплавленное золото глаз своего хозяина, в которых светилось дикое желание и что-то ещё, неуловимое. Саурон хотел надеяться, что, возможно, это была любовь. Он напряг сильные мышцы ног и сделал медленное движение вверх, а затем также медленно съехал вниз по раскалённому огромному члену внутри себя. Он был благодарен мастеру за то, что тот не торопит его, разрешая самому выбрать удобный темп. Тёплые ладони Моргота обхватили его бёдра, лишь иногда чуть поглаживая пальцами напряжённые ягодицы. Саурон вновь закрыл глаза и продолжил свои движения, постепенно разгоняясь. Выпрямившись и прогнув спину, он упёрся руками в грудь вала, время от времени склоняясь к губам Моргота, чтобы получить жаркий болезненный поцелуй: мастер не упускал случая покусаться. Когда, в очередной раз, он прокусил Саурону нежную кожу под подбородком, тот зло покривился и в ответ с силой сжал и крутанул тёмные набухшие соски вала. Моргот хрипло охнул, вызвав этим звуком радостную ухмылку у ученика, и тут же всадил в бёдра майа длинные ногти, оставляя на них кровавые следы. - Значит, киса хочет, чтобы наша игра стала погорячее? – голос мастера звучал одновременно ласково и угрожающе. Он быстро приподнялся на локтях, удобно устраиваясь на подушках могучей спиной, и просунул сильные руки под поджарые ягодицы майа. – По-моему, ты ленишься, малыш. Тебе стоит двигаться поживее. Моргот принялся приподнимать и опускать Саурона на свой член сильными рывками, сам бешено толкаясь внутрь покрасневшего отверстия майа. Талантливый ученик извивался и шипел от сильных движений своего мастера, жадно царапая его плечи. Он подстраивался под толчки Моргота, пытаясь так двигать бёдрами и менять положение, чтобы получать максимальное наслаждение, когда заполнившая его плоть проезжала по чувствительному месту, заставляя сладко стонать и размыкать крепко сжатые зубы. Дыхание майа становилось всё чаще, перемешиваясь с тяжёлым дыханием Моргота. В багровом пламени факелов яростно сплетенные тела двух айнур отбрасывали вычурные тени на стены мрачной спальни. Мышцы ног Саурона дрожали от напряжения, перед глазами расплывались круги. Он понимал, что потратил слишком много сил на борьбу с ранением вала, и сейчас его тело стремительно слабело. Майа глубоко вздохнул и опустился грудью на Моргота, положив голову ему на плечо и слабо целуя в шею. Вала без слов понял его желание и полностью взял инициативу на себя. Несколько мощных толчков бёдрами вверх, и Моргот ощутил, как на его живот выплеснулась горячая сперма Саурона, тело которого содрогнулось от яркого оргазма. Майа настолько ослабел, что стал соскальзывать с мокрой от пота груди вала, стараясь из последних сил удержаться на нём сверху. Мастер на секунду выпустил бёдра любовника, нежно обвивая руки Саурона вокруг своей шеи. - Держись, Майрон, - голос Моргота был тих и полон печали. – Я сейчас перестану тебя мучить. Осталось немного. Жёлтые глаза Саурона на секунду широко распахнулись в удивлении. - Мучить? Мастер, ты мучаешь меня всем, чем угодно, только не своей страстью, - майа слабо засмеялся. - Да-а? – протянул вала. – А почему же тогда каждый наш раз начинается с длинных и нудных препирательств? Каждый волшебный раз ты не можешь просто тихо и мирно дать мне, ты перед этим долго и усердно трахаешь мне мозг. Открой… мне… эту… тайну… милый… ученик, – вала отрывисто выдыхал слова вопроса, в такт с ними вновь вдалбливаясь внутрь Саурона. - Я…- майа растерянно моргнул, не зная, что ответить на упрёк мастера, как тот вдруг громко зарычал, и наместник почувствовал, как владыка излился глубоко внутрь него горячей жидкостью. Они полежали молча в объятиях друг друга какое-то время, а потом верный соратник осторожно сполз с тела вала и раскинулся на спине у того под боком, тяжело дыша. Моргот, задумчиво глядя в потолок, легко перебирал кончиками пальцев его рыжие пряди. Внезапно Саурон легко поднялся и опустил с кровати ноги на пол. - Ты куда? – вала крепко схватился за густую гриву майа, заставляя его невольно запрокинуть голову назад. - Отпусти меня, - Саурон мгновенно разозлился и, не поворачиваясь, процедил сквозь зубы: - Мне нужно позвать к тебе лекарей. Твоей ране требуется уход. - Моему члену требуется уход, - голос вала был безмятежен. – Я с тобой ещё не закончил. - Может, ты и не заметил, но всё произошло. У меня полная задница твоей спермы! Так что успокойся и позволь мне позаботиться о тебе, как следует. - Позволяю, - Моргот улыбнулся широкой белоснежной улыбкой, не думая выпускать рыжие пряди Саурона из своего кулака. - Моргот! Это не смешно, - майа отчаянно пытался разжать вцепившиеся в его волосы пальцы. – Я должен идти. - Тебе не надо никуда идти, чтобы позаботиться обо мне, как следует, Майрон. Сейчас отдышимся, и приступишь. - Тогда дыши сильнее, - прошипел наместник и, яростно развернувшись, сделал молниеносный выпад корпусом вперёд, щедро мазнув чем-то подхваченным с прикроватного столика по ране на ноге вала. Моргот дико взвыл и разжал руку, удерживающую майа на месте. - Какого хуя ты творишь?! – вала потрясённо сжался на постели, невольно накрыв рану ладонью. – Майрон, что это было?! - Обеззараживание раны, владыка. Всего лишь очередная необходимая вашей физической оболочке процедура, - майа разжал руку и показал склянку с ядовито зелёной жидкостью. – Моё очередное задротное изобретение. Надеюсь, ты оценил его по достоинству! – наместник Ангбанда усмехнулся. – Мне надо посетить купальни по весьма понятным причинам. А к тебе я пришлю лекарей. Саурон натянул штаны и направился к выходу, осторожно прикрыв двери за собой. Через секунду до вала донёсся его неистовый рык: «Ты на посту или где?!» и жалобный вой орка-часового. Моргот задумчиво вперился в рану на ноге, теперь почти затянувшуюся и принявшую нелепую окраску, цветом напоминающую свежескошенную майскую травку. - Какой стал… - вала флегматично принялся оттирать корку затвердевшей спермы Саурона у себя на животе. – Если он думает, что я удовлетворюсь, трахнув лекарей, то глубоко заблуждается, - Моргот расплылся в широкой улыбке. – Я думаю, в ближайшие сутки моё состояние может резко ухудшиться, и только великолепная задница моего майа вновь сможет вывести меня из, скажем, комы... Вала собрал разметавшиеся по подушке иссиня чёрные волосы в хвост и затрясся в хитром беззвучном хохоте.