Малика

Малика и Дориан не сразу становятся друзьями. Она долгое время не знает, как и о чем с ним разговаривать, а он, разбившись пару раз о стену непонимания, в итоге оставляет попытки завязать общение. У них нет взаимных претензий и неприязни, и поначалу между ними сохраняется вежливый нейтралитет. Малика берет его в отряд через раз, а в боях плечом к плечу трудно игнорировать друг друга. Они перебрасываются скупыми фразами: обычно это приказы от нее и уточнения приказов от него, но никогда ничего личного. Кадаш вежлива с ним, как вежлива со всеми, кроме Варрика и иногда Быка; Дориан также не изменяет своей саркастичной манере, но Инквизитор никогда не поддерживает его игру. Иногда она заходит в библиотеку, интересуется его делами. Спрашивает, не нужно ли ему чего-нибудь. Дориану смешно: не так давно он слышал, как точно такие же слова Инквизитор говорила Кассандре. Он отвечает, что все в порядке. И заваливает Малику вещами, которые ему якобы нужны: от личного слуги до той безделушки, что они видели на рынке в Вал Руайо. Женщина не сразу понимает шутку, стоит, раскрыв рот, не зная, что ответить. Потом она хмурится. Потом закатывает глаза. И говорит «Ну ты и…», не заканчивая. Наверняка у нее было приготовлено одно из знаменитых гномьих ругательств. Малика и Дориан не были друзьями, и поэтому она не сразу находит, что делать с письмом от его отца. Она ищет Павуса по всему Скайхолду и, похоже, выглядит слишком взволнованной, когда находит его в саду за партией в шахматы, потому что Каллен сразу вскакивает, спрашивая, все ли в порядке. Они едут в Редклиф, и разговор с отцом Дориана проходит, ну… лучше, чем ожидалось, но не настолько хорошо, чтобы потом им обоим не захотелось хорошенько напиться (Малика признается себе, что ей хочется напиться буквально всегда, но за Дориана она не решается говорить). В таверне оказывается, что у них довольно много тем для разговоров. Начав за семью, они заканчивают спором за марчанский алкоголь: Дориан уверяет, что ничего хуже в жизни не пробовал, а Малика доказывает, что нет более дивного чуда, чем старкхевенская мадера, которая должна была стать дешевой подделкой ривейнского вина, но стала в итоге источником массового пьянства. Сходятся они на том, что им обязательно нужно написать книгу-путеводитель по Тедасу для пьянствующих: Дориан возьмет на себя, так уж и быть, все благороднейшие напитки и несколько не очень, а Малика поведает о самых искусных подделках и удовольствиях для «простого народа». Допились они до того, что решили: эта книга точно обойдет по продажам романы Тетраса. О чем и пошли сообщить ему в три ночи. Варрик был не очень рад и тут же выпроводил их за порог своей спальни. Позже, лежа уже в своих покоях, Малика призналась себе: она не сумела напиться так же сильно, как раньше. Это был скорее приятный аперитив, заставивший голову лишь совсем немного кружиться. Если бы она выпила столько, как всегда, их шуточный спор с Дорианом наверняка закончился бы дракой. Тем не менее, с того раза она всегда предлагает ему свою флягу в походах. Однажды, сидя после взятия крепости Грифоновы Крылья на нагретых солнцем камнях, она сует фляжку Дориану в руки, говоря: «Заслужил». Еще бы! Тевинтерец устроил такое светопреставление, что у Малики до сих пор в ушах звенело. Особенно ей понравилась та часть, где один за другим обрушились деревянные мостки, хороня под собой венатори. Павус недоверчиво щурит глаза и спрашивает, что внутри. — Роза Рован, — буднично отвечает Кадаш, и у Дориана вырывается одно из его тевинтерских ругательств. — Леди Инквизитор, в самом деле, только у вас могло хватить наглости перелить Розу Рован в какой-то бурдюк. — Ну, если не хочешь, я сама все выпью… — Варварство в чистом виде! — восклицает Павус, но вино берет. Всегда берет. * С Железным Быком Кадаш старается не пить. Но не выходит. Они тоже так себе друзья; Малика редко берет его с собой в отряд, здраво рассудив, что в составе Быков он более эффективен. Разве что, они вместе ходят на драконов. А там уж и до пьянки недалеко. Напиваются они, в отличие от Дориана, не втихую, а собрав чуть ли не весь Скайхолд. «Как хорошо, что драконы не бесконечные», — думает Малика, засыпая где-то под лавкой. Наутро Бык тащит ее тренироваться, и спросонья она на полном серьезе готова его убить. К сожалению, кунари талантливее ее не только в попойках, но и в бою. Из Кадаш плохой мечник, честно признаться. Она больше по кулакам, и Бык каждый раз надирает ей задницу, а потом учит, как правильно. Он пьет только крепкое, а Малика вежливо отказывается. Бык умный, все понимает и смеется над ней не из злости. Говорит ей однажды: «Если боишься сорваться — побудь пару раз трезвой на пьянке. Чужие зеленые рожи все желание отобьют». Малика бывает. Не один и не два раза. В Скайхолде все пьют, а если не пьют, то когда-нибудь начнут. Не так, как она когда-то. Пьют пиво, пьют эль, пьют сладкий сидр. Не самогон, сделанный неизвестно из чего и где. Не гномье пойло, от которого перестаешь блевать только на тысячный раз. Малика думает: несколько лет назад она бы вливала в себя мараас-лок, не останавливаясь. Но не сейчас. * С Варриком пить себе дороже, Кадаш знает. Варрик, в общем-то, единственный, наедине с кем Малика не может заткнуться. Рассказывает, рассказывает, жалуется на жизнь. Если еще и выпить при этом, то недалеко будет выдать с потрохами все свои тайны. Тетрас застает ее пьяной всего два раза, но и этого хватает, чтобы понять, какого труда ей стоит не уйти в запой. Пить только по каким-то поводам, вместе со всеми — что за чепуха. Ей никогда не нужно было никаких поводов. Разве что, поводом может стать победа над Корифеем. После основных торжеств, уже под самый рассвет, Малика и Варрик остаются в полупустом зале, пока все остальные вывалились на улицу ждать восхода солнца. Малика лениво доедает засохшие пирожные и тарталетки, так же лениво запивая их выдохшимся игристым вином. А Варрик просто отдыхает. В этот вечер она не докучает ему жалобами, но докучает пустыми расспросами: о Бьянке, о Хоук, о новой книге. Варрик врет и привирает в ответ, зная, что Кадаш и не ждет правды. Она веселая сегодня. Шутит и смеется, почти хрюкая. Просит его поменьше писать о ней, и Тетрас понимает, что на этот раз она не шутит, пусть и усмехается, говоря об этом. В этот момент к ним подходит Ренье, интересуясь, не о книге ли они говорят. Малика сажает его к ним за стол, и они вдвоем принимаются шутить над писаниной Варрика. Он не обижается. Он думает, если это позволяет Кадаш чувствовать себя лучше, то почему бы и нет. Малика говорит, что хочет произнести тост, и неуклюже забирается на стул, пока Ренье поддерживает ее за ноги, чтобы не свалилась. — Варрик, — приказывает Кадаш, — напиши потом, что здесь, в общем, были все, и все такие радостные, и слезы на глазах, и я такая вся важная важную речь произношу. Только я без слез. А все со слезами. — Ага, — кивает Тетрас, сдерживая улыбку, и закидывает руку на спинку соседнего стула. — Речь мне тоже придумать? — Нет, я ее сейчас скажу! Эх, людей бы побольше… Ну, ладно, неважно, все равно все переврешь. В процессе речи к ним присоединяется Жози, жалующаяся на то, что одному из лордов стало плохо и что это волнует только ее. Прерванная Кадаш просит ее остаться и начинает речь заново. Второй раз ее перебивают Железный Бык и Сэра, сидящая у первого на плечах. Малика дуется и говорит, что они ее совсем не ценят, а Жозефина принимается ее переубеждать. В ходе переубеждения подтягиваются ничего не понимающий Каллен и Дориан, в первую же очередь пошутивший о компенсировании роста Инквизитора при помощи стула. — Ну что за засранцы, — воет Кадаш. — Я тост произношу! Исторический! — А, ну раз так, босс! — смеется Бык. — Чего вы нам тогда не налили? — Раньше надо было приходить, теперь сами себе наливайте, бездельники! В итоге Варрик, конечно, пишет, что там были все (правда, без слез на глазах), но речь передает без изменений. Малика откашливается и говорит, сжимая в руке бокал с вином, совсем некрепким: — Что ж… Чушью весь год занимались, верно? Лупили всяких доходяг и бегали от медведей. А вот оно как, целый мир спасли. Кто б еще так смог, кроме таких оболтусов, как мы? Дивная хрень, не иначе. И правда, дивная хрень, думает Варрик и чокается со всеми под свист Железного Быка. Где-то во дворе люди хлопают рассвету.