Пленник

Майар не теряют сознания. Она прекрасно это знала. И все равно отчаянно боялась провалиться в темноту, рассеянно глядя, как рассыпается на части дезиллюминационный кристалл. Однако ожидания не оправдались. Лишь только спина коснулась холодного гранита, она уже вскочила на ноги и встала в боевую стойку. Взорвавшуюся внутри волну боли майэ намертво заблокировала. Как учил Аулэ. Чистое сознание. Расчет и собранность. Перед предательницей стояли – ах, ну конечно, - наместник Кхаранто и Тхурингвэтиль. Упырица стояла, воздев руки, готовая к битве. Она была не самым сильным магом, но была вампиром и оборотнем, что делало упырицу почти равной Майрон. Кхаранто же стоял, держа в руках самый тяжелый и острый топор из своего арсенала, и злорадно улыбался. - Ах, - театрально произнес он. – Как же непросто будет мне сообщить Владыке о том, что, без преувеличения, самая лучшая ученица и верная слуга… ах! Предала его ради полудохлой эльфийской шавки - какая трагедия! Он перебросил топор в другую руку. Майрон задорно ухмыльнулась. - Знаешь, Кхаранто, я бы сказала тебе, чего ты стоишь и какого я о тебе мнения, да боюсь, ты со своим словарным запасом в десять слов меня не поймешь. Кхаранто мигом сменил цвет сначала на нежный травяной зеленый, а затем и на изумрудный. - Попрощайся со своим воплощением, мразь! И он кинулся на наместницу, занося топор. Майрон была готова встретить его хорошим заклинаньицем, но ее опередили. Майтимо вынырнул, словно из ниоткуда и, вытащив меч Аулендил из ножен, остановил сокрушительный удар. Сталь клинков схлестнулась с противным лязгом. - Не представляешь, как я буду рад отрубить твою тупую башку, Кхаранто, - ухмыльнулся Нельо, наседая на противника. - Не дождешься, остроухий! – зарычал майа и, высвободив топор, ринулся в атаку. Волнение Майрон стало почти осязаемым. Конечно, эликсир усиления еще действовал, но Кхаранто не зря слыл вторым мечом Ангбанда. Вся надежда на мастерство Нельо – единственное, что не утратить в темницах Ангамандо. Однако, переживать было некогда – перед женщиной стоял ее соперник, не менее опасный и смертоносный. - Ну что, Майрон, готова? – чарующе прошептала Тхурингвэтиль и пригнулась к земле. – Как ты будешь рада, что, разделавшись с тобой, я выпью кровь твоего возлюбленного, всю, до последней капли? Она хищно облизнулась. - Я сделаю из твоего трупа чучело и подарю эльфятам как грушу для тренировок, - мрачно рекла Майрон и также пригнулась к земле. Перевоплощение они начали одновременно: Тхурингвэтиль - в огромную летучую мышь, Аулендил – в не менее огромного волка золотисто-рыжей масти. Обеих женщин окутали сгустки энергии, и было страшно и странно смотреть, как изящные руки трансформируются в тяжелые лапы или когтистые крылья, хрупкие туловища – в поджарые тела, красивые лица – в искаженные звериные морды, на которых написано лишь одно желание – убивать. Поэтому Майрон так любила свою животную форму – в ней чувства и мысли казались заметно проще, а сила и инстинкты – заметно мощнее. И пол содрогнулся, когда на волка рухнул сверху огромный упырь, и рыжий зверь поднялся на задние лапы, сжимая мышь в передних, вцепляясь зубами в крыло. Противно хрустнула кость. Тхурингвэтиль заверещала и забилась, силясь вырвать поврежденную конечность их хватки Майрон, царапая пушистую грудь волка железными когтями задних лап. Полилась густая, темная, словно старое вино, кровь. «Тот, кто сильнее – выживет, тот, кто слабее – умрет» - гласил закон животного мира. И Ангбанда. Майрон помнила это. И сильнее сжимала когти и челюсти, чувствуя, как силы убывают, как тяжело держать равновесие на двух лапах. Она должна покончить с этим. Покончить со своим прошлым. Покончить со всем. Тхурингвэтиль удвоила усилия, почувствовав подступающую смерть. Когти все сильнее драли холеную шкуру волка, который в ответ все сильнее вцеплялся в ее крыло, острые зубы впились в кожу на затылке. Покончить. Победить. Оставить. Забыть. Волчьи когти впились в тело летучей мыши. Та завизжала снова и сильнее вцепилась зубами в шкуру на голове Майрон. Ученица Аулэ зарычала – и рык ее был похож на громовые раскаты грозы – и, собрав последние силы, с диким ревом рванула лапы в разные стороны. Послышался треск, хруст, волка окатило смоляно-черной кровью, словно из ведра, и он отчаянно рухнул на все лапы – противник был разорван пополам. Воздух вокруг взорвался волнами черной энергии. Но волк стоял на месте, словно выточенный из гранита. Переждав, пока магическая буря успокоится, Майрон отбросила остатки тела Тхурингвэтиль в сторону и ринулась к Майтимо. Дела Майтимо были не так уж хороши, как могли бы быть. Однако, проигрывая Кхаранто в силе, он значительно превосходил тяжелого и крупного майа в ловкости и тактике. Нельяфинвэ занял оборонительную позицию, кружился, поминутно меняя стиль боя, перебрасывая меч из одной руки в другую, держа клинок под самыми непредсказуемыми углами, но не приближался к противнику слишком близко и избегал переходить в атаку. Кхаранто рычал от бессилия, злясь и допуская все больше и больше ошибок, которые Руссандол старательно подмечал. Он был так близок к победе сейчас, но… силы, данные зельем, начали убывать. Майтимо резко ослабел. Кхаранто противно ухмыльнулся, снова наседая на противника. Да, еще секунда, и он разрежет эльфа пополам. Только остроухий ослабит защиту, и… В шею майа впились острые зубы волка. Майрон утробно зарычала, смыкая челюсти. Пусть тот, кто доставлял боль, сам прочувствует ее. Кхаранто дико закричал и взмахнул топором, целясь в голову волчицы. Однако Майтимо предугадал маневр и вовремя выбил оружие из ослабевшей руки майа. - И… все равно… вы сдохнете… Этим словам было суждено стать последними в жизни Кхаранто. Майрон отпрянула от трупа, перевоплощаясь, и кинулась к Нельо. Волна темной энергии – не такая сильная, как после смерти Тхурингвэтиль – накрыла эльфа и майэ, осевших на пол и сплетшихся в тесных объятиях. - Ты не ранен? – голос Майрон стал ужасно хриплым и словно надломленным. - Ты вся в крови, - тревожно бросил Майтимо, пропустив вопрос мимо ушей. Аулендил оглядела свою куртку. Действительно, раны на груди были просто ужасающими, клоки волос – вырваны, а кровь стекала на лицо, закрывая обзор. Вдобавок майэ обильно залило кровью Тхурингвэтиль – с головы и до ног. - Пустяки, - она отмахнулась. – Нужно бежать, стража уже на пути сюда. Идем, я знаю потайные ходы. - Нет, - эльф поймал руку майэ. – В Темной Цитадели нет ходов, о которых не знает Темный Властелин. Там засады. А мы не в состоянии драться. Майрон подняла рыжую бровь. В глубине души она признала, что эльф прав. - И что ты предлагаешь? Руссандол молча кивнул на окно. - Ты спятил?! – взорвалась Майрон. – Я летать не умею! И ты тоже! - А нам и не надо, - он улыбнулся. – Ты веришь мне? Она улыбнулась в ответ и произнесла мягко, беря его за руку и сплетая пальцы со своими: - Конечно, да. Майрон выбила решетку окна простеньким заклинанием. Снаружи клубился серый туман. До земли было далеко, очень далеко – башня, где держали Майтимо, была самой высокой в Ангбанде. Словно специально. - Готова прыгнуть? Девушка кивнула. Они взгромоздились на подоконник. Майрон ощущала небывалый прилив адреналина. По окровавленному лицу хлестал холодный ветер, она дышала полной грудью, зная, что они умрут – а как иначе, ведь еще никто не уходил из Черной Цитадели живым – и зная, что умирать будет не страшно: умирать ради эльда, для которого Майрон готова сделать куда большее, чем просто отдать воплощение. Майтимо устремил взгляд в мутную даль и прошептал, быстро, тихо и четко: «О ты, кому милы все птицы, оставь хоть каплю помощи угнетенным в их нужде!» И они прыгнули. *** - Воистину, тебе, о вождь орлов, обязаны мы, - Майрон учтиво поклонилась, говоря на древнем, как само Средиземье языке, что создали валар, когда мир был еще юн. - Лишь милости Манвэ обязаны вы, - ответил Торондор на квенья, переводя взгляд желтых блестящих глаз с Майрон на Майтимо. Посмотрев на нолдо с секунду, громадный орел поднялся в воздух, взмахнув могучими крыльями, а вслед ему полетела безмолвная благодарность. Когда поток воздуха утих и позволил им подняться с земли, Майрон обернулась к Нельяфинвэ. Она улыбалась. - Что ж, между тобой и твоим народом лежит целое Средиземье, а у нас нет ничего, кроме… - Кроме друг друга, - докончил Майтимо за нее. Майрон подошла ближе. Она хотела сказать совсем другое, но такой вариант ее тоже устраивал. Более чем. - Получается, что так. - Получается, что да, - задумчиво проговорил нолдо. И Руссандол притянул подругу к себе, осторожно накрывая ее губы своими. Майрон ответила незамедлительно, жарко, жадно, заражая эльфа своей пылкостью и страстью. И как давно она… поняла это? И как давно – получается? – понял он? Вопросы остались без ответа - в голове девушки гудело, и майа чувствовала себя по-настоящему сумасшедшей. У поцелуя был привкус крови, боли, беспощадного горнила битвы. *** - До Мистарингэ не больше сотни лиг,- ненавязчиво отметила Майрон как-то утром. Майтимо повернулся, и она невольно залюбовалась им. За тот год, который они провели, вынужденно странствуя по Средиземью, нолдо окончательно излечился от ран и восстановил силы. Он был таким же, как прежде – сильным, гордым и прекрасным. Лишь одно в Майтимо напоминало о мучениях Ангамандо – уродливый рубец, идущий от левой скулы до уголка губы: эту рану нанес ему лично сам Моринготто. Будет мне напоминанием обо всем, решил Руссандол и не стал залечивать шрам. Демонически зеленые глаза тревожно блеснули. Майтимо научился читать в душе возлюбленной и сразу понял, что что-то кроется за невинными вроде бы словами. Она тоже поняла и решила не тянуть. - Я должна уйти. Зеленые глаза погрустнели. Нельо не стал отговаривать подругу – они уже давно все обсудили и пришли к выводу, что так будет правильно. Для всех правильно. А так устроена жизнь наследника престола, что «правильно» для всех всегда должно быть выше «правильно» для себя. И потому он лишь спросил: - Уже? Майрон улыбнулась. В янтарных глазах затанцевали искорки. Или не искорки… Но девушка моргнула, и блеск в глазах пропал. - Будь хорошим королем, - Майрон обняла возлюбленного рукой за шею и взглянула ему в глаза. И время вдруг словно остановилось. Остались только их глаза – ярко-зеленые и дымчато-янтарные. - Каким бы плохим королем я ни был, - наконец ответил Майтимо, когда очнулся от наваждения, - двери моего королевства всегда будут открыты для тебя. Аулендил – теперь по-настоящему Аулендил – ласково улыбнулась и погладила Нельо по щеке. - Я не забуду, - едва слышно прошептала она и подалась вперед. – Потому что теперь у меня не будет ничего… кроме воспоминаний. - Получается, что так, - печально кивнул Майтимо. - Получается, что да. Их последний поцелуй был невинным, мягким, свежим, он пах юными травами и воплощал все то, во что они так хотели верить. Как и весна, ступившая, наконец, в эти земли и покрывшая пепел осенних пожарищ новой листвой и новой жизнью.