Сущность зверя

В течение недели Себастьян сопровождал его на встречах. Джеймсу пришлось здорово поругаться с ним из-за одежды. Но в целом, флегматичный тигр служил отличным подспорьем. Мориарти взял его как телохранителя для начала. А там посмотрит, на что способен этот тип. Кроме того, он узнал его фамилию и нашел не так много информации, как рассчитывал. Тигр не понимал, почему он должен одеваться так, как хотел Джим, его вполне устраивала простая и удобная одежда. Если уж без нее тело человека начинало мерзнуть. Себастьян не вникал в дела Мориарти больше, чем ему это требовалось. Человеческая борьба за власть и территорию его мало волновала, он мог любого из них порвать на части. А тот, кого не воспринимаешь соперником, всерьез и не принимаешь. Хотя приходилось смотреть, чтобы Джим оставался жив. А так, у него была своя квартира, он наконец смог снова курить, хотя алкоголь ему по-прежнему не нравился из-за слишком резкого запаха. Узнавать новую сторону жизни было интересно, а потом он привык, и снова стало скучно. Хотелось поохотиться, но именно в этот момент Джим позвал его сопровождать на какой-то особенно важной встрече. Себастьян выругался, но деваться было некуда. Или подчиняться и работать, или подумать, как сбежать. За это время он успел узнать, что влияние Мориарти столь сильно, что проще убить. Джеймс вел свои дела, стараясь оставаться в тени. Обычно он не ходил на встречи. Но в этот раз дело было довольно крупным, и он решил посмотреть сам. На свое место он поставил обученного человека, тот уже не в первый раз играл роль Большого Босса, а сам вместе с Мораном стоял чуть поодаль, наблюдая. Он заметил переглядывания и повернулся к Морану показать, чтобы тот был начеку, когда его партнеры... бывшие партнеры вытащили оружие и расстреляли фальшивого «Мориарти». Плохо было то, что Джеймс заметил пару снайперов наверху перед тем, как один тип направил на него пистолет и выпустил три пули, врезавшиеся в грудь и предплечье. От боли потемнело в глазах, Джим отлетел на пол, радуясь, что надел бронежилет. Себастьян прислушивался к происходящему, принюхиваясь время от времени, и каждый раз морщился. Некоторые люди почему-то считали, что смесь из химических запахов делает их интересней. Все шло по накатанной, поселяя скуку, он подбрасывал на ладони одну из гранат, которые всегда таскал с собой. Грязная штука, зато эффективно, если противников слишком много и они догадались скучковаться. Всего один миг, и от скуки не осталось и следа. Партнеры по бизнесу быстро стали бывшими, Моран оттеснил Джима, но тот все-таки успел поймать пули от снайперов. Впрочем, на нем был бронежилет. Будут ушибы, может, царапины, вряд ли там кто-то с бронебойными засел. Себастьян быстро ухватил упавшего босса буквально за отворот пиджака и разве что не отшвырнул из зоны обстрела себе за спину. За несколько секунд он снял двух снайперов, отрезавших путь к лестнице, но были еще и те, кто был на самой встрече. Отстреливаться приходилось, прячась за углом. Ориентируясь на свои чувства и инстинкты, он стрелял быстро и как можно точнее. Пули не бесконечны. — Идти можешь? Нужно уматывать отсюда. Боль засела в груди и руке. Наверно, все же задели, да и Моран довольно бесцеремонно пихнул его себе за спину. Джеймс вытащил пистолет и качнул головой. Идти-то он может, но не станет. — Нужно взять одного из них, хочу побеседовать. Справишься? Он вдруг резко повернулся, стреляя в подошедшего сбоку типа. Тот свалился, воя. Джим не пристреливался, да и почти ничего не видел, от резкого движения плыло перед глазами, но попал… в пах. — Ы-ы... — Джеймс скривился. — Несчастный... Вряд ли он поможет... Достань мне кого-нибудь. Не евнуха. Себастьян поморщился и пристрелил несчастного, чтобы не выл под ухом, отвлекало. Но мысленно отметил, что босс у него и правда неплохо стреляет. — Достану. Он прислушался, считая выстрелы и шаги. Проверив магазин, он прикинул количество нужных выстрелов, прежде чем высунуться. Рывок, и Себастьян, упираясь коленом в пол, стрелял так быстро, чтобы противник не успел даже понять, что случилось. — Вроде один подранен. — Моран наклонил голову, принюхиваясь. — Здесь общаться будешь, или тушку оттащить куда-нибудь? — деловито поинтересовался он. Себастьян не торопился расслабляться, он все еще прислушивался и принюхивался, чтобы быть уверенным, что их тут только двое живых и один почти живой. — Забирай его, потом поговорю. — Джеймс подошел к раненому, перешагивая через трупы. По его собственной левой руке сбегала кровь. — Тебя с ними оставить на пару минут? — усмехнулся он, глядя на Себастьяна. Тот не рассказывал ему о себе, конечно, но Джеймс порой шутил о его пристрастиях в еде, основываясь на своих мыслях об этом. Он поморщился, бледнея, жилет давил на грудь в местах, где врезались пули, да и в целом Мориарти старался выглядеть лучше, чем чувствовал себя. — Если я с ним останусь на время, то допрашивать будет некого, — осклабился Себастьян. Он внимательно посмотрел на Мориарти, он явственно чувствовал запах его крови. — Ты ранен, загрузим этого в багажник, нужно посмотреть твои повреждения, — серьезно произнес он. Слабость он чувствовал всегда сразу, инстинкт хищника находить слабое звено в стаде. Моран обыскал подстреленного, отобрал оружие, телефон и даже документы. Он связал ему руки за спиной его же ремнем и рывком поднял на ноги. Вообще он прострелил ему ногу, но тигр сейчас меньше всего думал о чужом удобстве. — Шевели ногами сам или пересчитаешь все ступени своей же тушей, — бросил он пленному. — Тут масса трупов кроме одного живого, — пробормотал Джеймс, вытаскивая чудом уцелевший телефон и вызывая машину, чтобы их забрали, машину, на которой они приехали, он отправил, чтобы убрали раненого. — Отвезете за город. Я поговорю с ним позже, — приказал он водителю. Встреча происходила на окраине города, его людям нужно было время, чтобы приехать. — Что, твоя очередь меня шить, — хмыкнул Джим, чуть касаясь раненого предплечья и морщась от боли. Рука висела плетью. На кончиках пальцев осталась кровь, Мориарти лизнул ее, чувствуя металлический привкус. — Ты мне так и не ответил ни на один мой вопрос, — с упреком произнес он, приваливаясь к стене, чтобы дождаться машины. — Дай посмотрю, — нахмурился Себастьян. — Я, конечно, не мастер по пошиву... — подойдя к Джиму, он внимательно посмотрел на его руку, втянув запах крови, он неосознанно облизнулся. — Сядь, я посмотрю, пока машины нет. Себастьян, не дожидаясь согласия, стал расстегивать пиджак. Нужно было осторожно вытряхнуть Мориарти из бронежилета и посмотреть, что там с его рукой. Отбросив защиту в сторону, Себастьян, не тратя время, нахмурился на секунду, прежде чем просто взять и оторвать рукав у рубашки. — Перевяжу, а выну и зашью уже в нормальных условиях... Можешь надеть пиджак обратно, если опасаешься за свой вид, — серьезно произнес он, глядя на сбегавшую по руке струйку крови. — Я отвечал на твой вопрос — правда тебе не понравится. — Не удержавшись, он наклонился к Джиму, слизывая капли крови. От этого голова шла кругом каждый раз, но тем и сложнее было удержаться, тем более что он давно был последний раз на охоте. Запах крови и смерти, витавшие в воздухе, распаляли инстинкты Морана. Джим шипел от боли, пока Моран раздевал его. Двусмысленность вида чужих пальцев, ловко выталкивающих пуговицы из петелек его пиджака, компенсировалась ситуацией... Он выдохнул свободней, когда бронежилет остался в стороне. Но на груди теперь будут гигантские синяки, хорошо если без трещин на ребрах обойдется... Стреляли в него практически в упор. — Если бы мне было неинтересно, я бы не спрашивал. Какая разница, понравится или нет... Мне-то до этого какое дело... — Джеймс приподнял брови. Горячий язык прошелся по коже, слизывая струйку крови. — Вкусно? — почему-то спросил он. Холодок прошелся по позвоночнику, но Мориарти не стал дергаться, даже руку не отодвинул. Почему-то в Моране было сейчас что-то притягательное. Джеймс смотрел, как язык облизывает его окровавленные губы... — Хочешь правду? - облизнувшись, Себастьян был так близко, что мог видеть, как бьется вена на шее Джима, разгоняя по телу такую горячую и вкусную кровь. — Вкусно, да. И знаешь, почему? Потому что, как ты правильно заметил, я людоед. Тигр-людоед. Я съел так много людей, что смог принимать облик человека. Правда, так удобно — ходить среди своей добычи, и никто не заподозрит угрозы, а? — он говорил тихо, не отводя от Джима глаз, которые стали меняться, становясь совсем как у тигра. Себастьян медленно облизнул губы, наклонившись и почти касаясь губами его уха, добавил: — Ну, как тебе такая правда? Хотел бы такое знать? — Действительно удобно, — Джеймс смотрел в желтеющие глаза, и ему казалось, что его туда затягивает, как в пропасть. Этот взгляд оказывал гипнотическое воздействие. Джеймс кусанул себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы привести в чувство. — Я уже сказал, что мне все равно, что ты ешь, если это не мешает работе, — произнес он. — Время есть, а там трупы пропадают, — усмехнулся он, прикрывая глаза. Ему не было страшно, Моран мог сколько угодно показывать зубы. Да, это несомненно привлекало внимание, но Мориарти умел отстраняться. Себастьян, недовольно фыркнув, куснул Джима чуть выше раны, высказывая свое недовольство. Он еще несколько раз слизнул кровь с руки Мориарти, прежде чем все-таки напомнил себе, что изначально собирался перевязать рану, а не поиграть с едой. Он с довольно мрачным видом перевязал рану. Да, он был голоден, хотел человеческого мяса, но пренебрежительный тон слов Джима испортил ему настроение и аппетит заодно. Еще одна вещь, за которую он не любил человеческую сущность, — слишком уж много лишних эмоций, тигру бы такое желание есть не отбило. Тихо выругавшись, Себастьян сел на пол рядом с Джимом и, вытащив сигареты, закурил. — Я говорил серьезно, — Джеймс сполз по стене рядом, устраиваясь. — Я не хочу, чтобы тебе сорвало крышу... Впрочем, ты можешь ночью пойти поохотиться. Я покажу места, где можно встретить людей и не нарваться на патруль. А то решишь, что я похож на вырезку, — усмехнулся он, вытаскивая из губ Морана сигарету, и затянулся. — Поверь, ты и без этого подкидываешь повод принять тебя за вырезку, — хмыкнул Себастьян. — Куришь всякую дрянь, — скривился он, — есть же хорошие сигареты… — Эй, я курить хочу, это самые менее вонючие, что я нашел, есть еще варианты — слушаю, — чуть помедлив добавил: — А места покажи, могут пригодиться, с этим никогда не знаешь... Машина вырулила из-за угла, останавливаясь. — Так что, тебя подождать? — спросил Джим, тяжело поднимаясь. Услышав подъезжающую машину, он встал, берясь за пистолет, мало ли кто именно мог приехать. Теперь у Джима не было бронежилета, который защитит его. — Отдашь того после разговора, не хочу, чтобы на зубах пули хрустели, — буркнул Себастьян. Джеймс криво улыбнулся. В машине Моран сел на переднее сидение, а он на заднее так, чтобы лицо не отражалось в зеркале. Можно было закусить губы и откинуться на спинку. Боль перетекала по руке, и это почти усыпляло. Мориарти не заметил, как они подъехали. Но когда машина затормозила, он вышел сам, не показывая слабости. Демонстрировать, что он со всем может справиться сам, у Джеймса получалось автоматически. В квартире, дожидаясь, пока Моран закроет дверь, он прошел к бару и вытащил бутылку скотча. Нужно было выпить и хоть как-то заглушить боль. — Дрянь, — выругался он, снимая повязку и глядя на рану, где-то там, в поблескивающем красным мясе засела пуля. Себастьян всю дорогу внимательно слушал и был готов уловить малейший стон или еще что-то, что давало бы понимание, что Джиму стало еще хуже. Впрочем, из машины тот вышел сам, пусть и бледный, но прямой и спокойный. Себастьян невольно проникся уважением к такой выдержке. — Полагаю, что пинцета у тебя нет, придется вынимать ножом. — Себастьян сразу перешел к делу, как только закрыл дверь квартиры. — Хм, скотч подойдет для дезинфекции, так что все не выпивай. Моран хмурился, вспоминая, как там делать перевязку, сам он редко ее делал, обычно все быстро на нем заживало, а больше рядом с ним никто долго не задерживался. В армии есть медики, и за ними он не наблюдал, не видел необходимости. Джеймс, и так бледный, почти позеленел. Перспектива не радовала, но выхода у него не было. Доктор... лишние свидетели... Нет, придется обходиться своими силами. Он был бы рад отключиться, но сознание не хотело оставлять его. — Ладно. Работаем, — сквозь зубы произнес он, проходя на кухню. Скотч, нож, иглу с ниткой и бинт выложил на стул и сел на табурет. Чем дольше тянуть, тем больнее. Он постарался отвлечься от предвкушения боли, но думать можно было только об этом. Тогда Джеймс стал нарочно обращать внимание только на то, как болит его рука, стараясь уловить все оттенки... Это хотя бы заменяло страх на интерес. Уже лучше... Моран только пожал плечами, для него было важнее не напортачить, чем думать о чужой боли. Сев рядом с Джимом, он сначала снял повязку, протер рану бинтом, смоченным скотчем, игнорируя шипящего от боли босса. Выкинув пропитанную кровью тряпку, Моран прокалил кончик ножа, после чего, крепко держа Мориарти за руку на случай, если тот будет выдираться, стал аккуратно выковыривать пулю. Хорошо, что она неглубоко засела, Себастьян быстро ее вынул, посмотрев на кровоточившую рану, он, наклонившись, несколько раз провел языком по ране, шершавым, явно не человеческим. Моран, отстранившись, вернул мысли в нужное русло и, снова обработав рану и иглу с ниткой заодно, занялся художественной вышивкой по коже. Покончив с этим, он туго перебинтовал рану. После чего критично посмотрел на свои труды. Джеймс облизнул губы, кажется, он прикусил себе язык, чтобы не выдать, насколько ему больно, и теперь рот был наполнен соленой кровью. Сглотнув, Мориарти вытер лицо здоровой ладонью. — Напомни держать дома морфин, — пробормотал он, закрывая глаза. Он думал, что всего на секунду, но его повело, тело стало заваливаться на бок, перестав слушаться сознания, которое не хотело отключаться в чужом присутствии. Себастьян среагировал мгновенно, стоило увидеть, как Джим стал заваливаться. Подхватив его, Моран просто взял его на руки, тяжеловат, но и не такие тяжести таскал. Он просто отнес его в комнату опустив на кровать. — Отдыхай. Моран провел ладонью по волосам Джима, наклонившись, он принюхался, сильно пахло кровью и алкоголем, заставляя Себастьяна морщиться. Сейчас Джим выглядел беззащитным, и это отзывалось непривычным чувством, стремлением позаботиться о нем. Джеймс недолго проспал спокойно. Через пару часов начался жар. Он сбил одеяло с кровати и вскрикнул, просыпаясь, во сне перевернувшись на больную руку. — Чёрт, — выругался сквозь зубы, утирая неизвестно откуда взявшиеся слёзы. Видимо, во сне было просто больно... Он поднялся, прижимая руку к телу, прошёл на кухню, жадно глотая воду прямо из чайника, остановился у плиты. Было три часа ночи. Он проспал около двух. Нужно было идти работать, все равно он не заснет сейчас. Поехать и устроить допрос? Только нужно привести себя в приличный вид... Кстати, а где Моран, Джеймс обернулся, только сейчас вспоминая о нем. Себастьян остался возле Джима, став тигром, он просто спал на полу, чутко, то и дело выныривая из дремы и прислушиваясь. Мориарти резко вскочил, слезая с другой стороны кровати, и только поэтому не наступил на тигра. Проснувшись, тот резко поднялся, следуя за Джимом, и, только войдя на кухню, стал человеком. — Не меня потерял? — хмыкнул Себастьян. — Тебе не стоит сейчас вставать с кровати, у тебя жар, это даже на расстоянии очевидно. — И что? — Джеймс умылся у раковины. Его глаза лихорадочно блестели, как при температуре под сорок, но когда болезнь останавливала Мориарти? — Я хочу выяснить у того урода, кто их надоумил... Моран стоял на пороге, перегородив дорогу, Джеймс остановился перед ним, приподняв вопросительно бровь. От Себастьяна ощутимо тянуло мускусным запахом зверя, почему-то запах не был неприятен, хотя раньше Джеймс не ощущал его. — Ты так и будешь стоять здесь? — поджав губы, недовольно спросил он. Себастьян, щурясь, смотрел на Мориарти. — Это значит, что тот тип может и подождать, никуда не денется. Или хочешь вырубиться прямо перед ним? Поэтому ты идешь спать, или мне привязать тебя к кровати? Себастьян не отводил взгляд и только щурился, давая понять, что не отступится. Любой другой плюнул бы и просто подождал бы, пока Мориарти загонит себя, но Моран чувствовал, что обязан ему, и поэтому не мог смотреть на такое сквозь пальцы. — Ну так что, сам дойдешь, или мне тебя связать? — он изогнул бровь. Джеймс только фыркнул. Моран на такое не пойдет. Никто из его работников не пошел бы. — Отойди, — он пронырнул под рукой Себастьяна. Тот его недооценивает. От такого ранения еще никто не умирал. А лежать в душной комнате, чувствуя тошнотворные накатывания боли и жара, Джеймс не собирался. Пойти и выместить эту энергию на ком-то другом было предпочтительней. Себастьян тут же среагировал на попытку Джима улизнуть, резко метнувшись, он просто схватил его за шею, сжимая пальцы и дергая обратно к себе. — Мне надоело, что ты не воспринимаешь меня всерьез. Думаешь, что я тут просто разбрасываюсь словами, как и все вы, люди? Запомни, я не бросаю своих слов на ветер, — почти прорычал он на ухо Джиму. — Изволь считаться с моими словами или ищи себе другого помощника, который станет прыгать на задних лапках вокруг тебя. Он стоял, удерживая Мориарти за шею, а другой рукой крепко прижал его к себе, удерживая, на случай, если тот станет выдираться. Себастьян чувствовал лихорадочный жар чужого тела, но сейчас это отзывалось в нем странными ощущениями и мыслями. Джеймс не ожидал такого поворота событий. Он попытался дернуться, прижатый к чужому телу так, что одновременно болела и рука, и синяки, он вцепился второй рукой в ладонь Морана, вонзая в плоть ногти. — Тех, что прыгают, сотни. Они неинтересны, — прошипел он. Из-за жара все происходящее воспринималось как-то по другому. Запах, ощущение чужого тела будоражили, заставляя желудок сжиматься. Он рвано выдохнул, облизывая губы, и дернул головой. Ступня врезалась в колено Морана, и Джеймс дернулся, вырываясь из захвата. Моран только крепче прижимал к себе Джима, дыхание сбилось, выскальзывая рваными толчками. Он тихо зашипел от удара Мориарти, но не выпустил и даже не ослабил хватку. Себастьян был несколько озадачен собственными ощущениями, он чувствовал все иначе. Он вдыхал чужой запах, горячий и такой... интересный, что тигр буквально увлекся, обнюхивая, пару раз он коснулся языком уха Джима. Себастьян словно с другой стороны смотрел и воспринимал Джима, неожиданной для него самого стороны. От увеличившейся силы захвата Мориарти охнул. Он хотел продолжить вырываться, когда почувствовал странное. Влажное прикосновение к ушной раковине. Тяжелое дыхание на шее. Жар чужого тела, который ощущался даже через его собственный. Сейчас у Мориарти упрямства было больше, чем физических сил. Он еще несколько раз дернулся, останавливаясь и тяжело дыша. Такое ощущение, что Моран не чувствовал ни ударов, ни как Джим пытался отодрать его руку. Устав, Мориарти обмяк, переставая дергаться. — Не дергайся, — тихо произнес Себастьян, он еще не понимал, что собирается делать дальше, но отпускать точно не хотелось. Он ослабил хватку, чтобы Джим мог нормально дышать, но из рук не выпустил, да и с места не спешил двигаться. Он тяжело дышал, чувствуя теперь уже вполне определенное, но от этого не менее непонятное возбуждение. — Иди спать, Джим, — тихо прошептал Себастьян, почти касаясь губами его уха. Джеймс дернул головой, откинув с влажного лба волосы. — Вместе с тобой? — спросил он почему-то хриплым голосом, намекая только на то, что Моран держит его и, кажется, отпускать не собирается. А Мориарти не слишком уже и хотел. Расслабленное, горячее от температуры тело удобно прижималось к чужому, двигаться не хотелось. То, что Моран не человек, Джима не волновало в принципе... — Если хочешь, — выдохнул Себастьян. Он чувствовал расслабленность Джима, то, что тот успокоился и, похоже, не собирался сопротивляться, настаивать на необходимости ухода. Моран не думал, что тепло человеческого тела будет вызывать в нем что-то еще, кроме желания вонзить в него клыки. Он крепко прижимал к себе Джима, он больше не держал его за горло, неосознанно поглаживая большим пальцем шею, чувствуя под кожей биение жизни. — Может быть, — Джеймс облизнул пересохшие губы. Грудная клетка тяжело поднималась и опускалась, показывая затруднение в дыхании. Прикосновения к шее были угрожающе мягкими. Джеймс откинул голову, выдохнув, открывая беззащитную шею неосознанным жестом согласия и подчинения, которого он никак не мог ожидать от себя. Моран понимал, что стоит отнести, если не сможет идти, Джима к кровати, но совершенно не хотелось двигаться с места, словно это могло разорвать необычную жаркую атмосферу, возникшую между ними. А ему самому этого совсем не хотелось. Себастьян касался языком и губами шеи, вдыхая чужой запах и чувствуя от этого некое особое возбуждение. Джеймс чувствовал себя так, словно его пробуют на вкус. От этого внизу живота рождалась странное чувство тяжести. Он легко выдохнул, закрывая глаза. Он не спал с подчиненными... Но почему-то было невозможно прервать происходившее между ними. Казалось, что Джеймс чувствует тихое ворчание, вырывавшееся из чужого горла, и вибрация распространялась по всему телу. Себастьян пальцами одной руки взял Джима за подбородок, мягко поворачивая его голову и ловя его губы своими, целуя мягко и осторожно, немного неумело. Он не знал, что собирается делать, всецело подчиняясь человеческим инстинктам. Ему никогда не были настолько интересны люди. Влечение он испытывал только к таким же, как он, к другим тиграм. Поэтому и не понимал, почему вдруг человек стал ему так сильно близок. Себастьян хотел разобраться во всем этом, понять причину. Джеймс вздохнул, почему-то казалось, что он чувствует на губах привкус крови. Осторожный поцелуй словно бы давал ему возможность остановить происходящее. Может, правда не стоит заходить так далеко? Вместо этого он поднял руку, зарываясь пальцами в отросшие волосы Морана (тот упорно не желал стричь их), жадно целуя его, задевая губы кромкой зубов. Из горла Себастьяна вырывалось тихое рычание, но не сердитое, а спокойно-довольное. Ему было приятно ощущение чужих пальцев в своих волосах. Он с жадностью отвечал на поцелуй, упиваясь ощущениями, дыхание не просто сбилось, его не хватало, но и отстраниться, разорвать жаркий и жадный поцелуй он не мог, не хотел. Моран мягко, но настойчиво скользил ладонью по телу Джима, забираясь пальцами под футболку. Чужое тепло обжигало, распаляя его, выбивало из головы все прочие мысли, делая их несущественными. Джеймс дернулся, застонав, когда пальцы коснулись живота, на коже был большой цветущий фиолетовым синяк. Он подумал, что если снимать рубашку, то будет только больнее из-за руки. — Разрежь, — произнёс он, глядя на Морана. Тот все равно уже успел оторвать у неё рукав... Себастьян, немного выпустив когти, буквально разорвал остатки рубашки в клочья от нетерпения, ему хотелось снова ощутить жар чужого тела. Наклонившись, он коснулся губами ключицы Джима, целуя и чуть прихватывая зубами кожу над ней. Он старался быть осторожным, не дать себе совсем забыться, иначе был шанс, что в запале он мог выпустить клыки и поранить его. Себастьян прижимал Мориарти к себе, скользя ладонями по спине, чуть царапая кожу. Он шумно вдыхал и выдыхал воздух. Опускаясь поцелуями ниже, он касался языком расцветших на коже синяков, бережно и осторожно касаясь, чтобы не причинять боль. Джеймс постепенно забывал о боли и осторожности, все заменялось любопытством. Моран был даже не человеком… Это будоражило воображение. Он попытался одной рукой, скользящей пальцами по загорелой коже, стянуть футболку с его тела. Прикосновения губ Себастьяна ощущались жаром, конкурируя с болевой чувствительностью синяков. Джим тихо застонал, когда тот скользнул шершавым языком по травмированной коже. Он помнил его тигром. Помнил эту ощущаемую угрозу, но сейчас все это просто щекотало нервы в предвкушении. Себастьяну пришлось отстраниться, чтобы стянуть с себя футболку, он тут же прижал к себе Джима, глухо застонав от обжигающего ощущения прикосновения кожи к коже. Неужели у людей близость настолько острая, захватывающая, горячая? Мысли путались, он забыл о мире вокруг, думая только о Джиме, о том, как сильно его возбуждение и желание. И как сложно сдерживать себя, помнить о повреждениях и ране Мориарти. Джеймс прислонился спиной к горячему боку холодильника, Моран был с ним как будто одной температуры. У Джима голова шла кругом от возбуждения и жара. — В спальне будет удобней, — подсказал он, прижимаясь к тигру. В голове не укладывалось происходящее, но останавливаться ему не хотелось. Ладонь скользнула между их телами, накрывая ширинку Себастьяна, расстегивая её, и скользнула внутрь, сжимая член через ткань белья. Себастьян не видел особой разницы, но если Джим так говорит, то почему бы и нет. Все мысли из его головы испарились, он был застигнут врасплох, но при этом испытывал совершенно невероятное удовольствие. Рык смешался со стоном, ласка Мориарти электрическим током забралась под кожу, расползаясь по крови. У него в глазах потемнело от желания, даже сами глаза поменяли свой цвет. Себастьян инстинктивно толкнулся в ладонь Джима, в горле клокотал хриплый рык. Он даже представить себе не мог, чтобы отстраниться и выпустить Мориарти из рук даже на несколько минут. От этого полустона Джеймс ощутил как по коже заползали мурашки. Он протянулся за поцелуем, осторожно высвобождаясь из рук. Кажется, Моран был шокирован... Интересно, чем. — Ты когда-нибудь занимался сексом в человеческой форме? — вдруг спросил Джеймс, заглядывая в его глаза. — Нет, — выдохнул Себастьян, фокусируя свой взгляд на Джиме. — Мне никогда не были интересны люди... в таком смысле. Он с трудом перевел дыхание, ощущения были настолько сильными и яркими, что он просто не был к этому готов. Моран шумно втягивал воздух, еще сильнее ощущая запахи, витавшие в воздухе. Запахи их тел, возбуждения и страсти. Он накрыл губы Джима своими, словно тот мог стать этаким громоотводом для переполнявших его эмоций. Джеймс был удивлен, и ему нужно было некоторое время, чтобы понять... но это было интересно вдвойне. Никто из них не знал, что может произойти. Он выдохнул стон в поцелуй и прикусил нижнюю губу в порыве возбуждения. — Моран, мы так и будем тут стоять? — прошептал он, потираясь о его бедра. Температура меняла восприятие, делая происходящее нереальным, и еще больше увеличивала желание. Себастьян отреагировал тихим рыком на укус Джима. Он смотрел на него расширившимися желтыми глазами и чувствовал нечто странное, непривычное. Желание обладать этим человеком. Дикая и такая пленительная сейчас мысль. — Тебе так неудобно? — тихо произнес Себастьян. — Да... Ты говорил про спальню... Он не хотел выпускать Джима из рук, поэтому просто взял его на руки, относя в спальню. Так он все-таки был близко к нему. — Моран! — Джеймс не стал вырываться только потому, что боялся упасть. — Черт... Не делай так больше... Он оглянулся, смазка была в тумбочке, он надеялся, что сумеет ее достать, когда понадобится. Осложняло все его ранение, но сейчас за возбуждением Джеймс не чувствовал боли, пока не пытался двигать рукой. Ему мешала эта недееспособность. Приходилось медлить... — Почему? — Себастьян с искренним удивлением изогнул бровь. Опустив на кровать, он несколько секунд смотрел на Джима, на темные пятна синяков на его теле. Таком притягательном теле. И часть этого тела скрывала одежда, неправильно, нужно исправить. Себастьян расстегнул ремень и молнию на его брюках, касаясь ладонью белья, поглаживая пальцами явную выпуклость под ними. Он не был уверен в том, что делает, и не сводил глаз с лица Джима, наблюдая за ним, ловя каждую эмоцию. — Потому что я не девушка, чтобы меня таскать. — Джеймс приподнял бедра и застонал, прижимаясь к ладони Морана. Он сжато выругался сквозь зубы. Осторожные и робкие прикосновения заставляли стремиться к большему. — При чем тут это? — моргнул Себастьян. — Я не хочу отпускать тебя, а иначе мы бы ползли до кровати, спотыкаясь целую вечность. Джим потирался о ладонь Морана, глядя в его желтые звериные глаза. — Хорошо, — выдохнул он. — А без одежды даже... лучше. Хоть Себастьян и не любил, чтобы им управляли, но сейчас он мог ориентироваться именно на направление к нужным действиям. — Тогда приподними бедра, — хрипло произнес он, берясь за края брюк и белья, чтобы стянуть с Джима оставшуюся одежду и наконец накрыть ладонью его возбужденный член, теперь лаская пальцами, касаясь горячей кожи. Джеймс приподнялся, с облегчением чувствуя, как стягиваются с ног лишние брюки. Себастьян мягко проводил пальцами от основания члена Джима до головки, медленно обводя ее и снова проводя кончиками пальцев по стволу. Прикосновение отдалось жаром. Джим застонал, чувствуя грубую кожу пальцев, и это только больше распаляло. — Сними... — он протянул руку к расстегнутым брюкам Морана, считая, что одежды на том слишком много. Себастьян хрипло выдохнул, он нашел в себе силы, чтобы отстраниться на те несколько мгновений, чтобы выбраться из оставшихся на нем брюк и белья. Да, пожалуй, так было намного лучше. Забравшись обратно на кровать, он навис над Джимом, глядя на него горящим желанием взглядом. Наклонившись, он запечатлел на его губах поцелуй, укусив за губу, мягко и осторожно, чуть потянув. Отстранившись, он перевел дыхание, наклоняясь, касаясь губами шеи, прикусывая кожу, оставляя дорожку из укусов и поцелуев, каждый новый раз прикусывая сильнее. Опускаясь ниже, касаясь языком сосков, облизывая. Снова отстранившись, коснулся языком пятен синяков. Проходя по чувствительным соскам, Себастьян срывал с губ Мориарти стоны возбуждения, по синякам — боли. И то, и другое звучало в равной степени зовуще. Джеймс шумно дышал, то и дело облизывая губы и выгибаясь навстречу обжигающим поцелуям. Он застонал под прикосновениями языка, это было приятно. Приятно даже тогда, когда Моран слизывал кровь с его руки. Хотелось, чтобы тот коснулся его везде своим шершавым языком. Джеймс пытался смотреть на Морана, но перед глазами порой темнело. Себастьян наблюдал за тем, как реагировал Джим, видя его отклик, он снова и снова проводил языком по его коже, словно один кот, вылизывающий другого. У него голова шла кругом от того, как в голове смешивались ассоциации и понимание реальности. Чувствуя себя человеком и тигром сразу, он с трудом сдерживался, чтобы не дать звериной составляющей проявиться. Потому что, воспринимая Джима как равного сейчас, в этот момент, он невольно думал о нем, как о другом тигре. Джеймс вряд ли понимал, что находится в довольно опасном положении. Моран не слишком хорошо контролировал себя, удлинившиеся зубы и когти свидетельствовали об этом. Но даже если бы Джим точно знал, что тот обернется, вряд ли бы Мориарти это остановило. Прикосновение шершавого языка к коже было возбуждающим и не испытанным ранее ощущением. Джим закусил губы, зарываясь пальцами в волосы Морана, сжимал их, тот спускался все ниже в своих ласках, а Джеймс уже не мог дождаться чего-то более существенного. Себастьян запоминал каждую реакцию Джима, он хотел запомнить, что ему нравится, хотя и не совсем понимал зачем ему это знание, но в данный момент ему это было важно. Он слушал стоны, и они подстегивали его, возбуждая, разгоняя кровь по венам все быстрее. Он опускался все ниже, мягко раздвинув ноги Джима, Моран коснулся языком его яичек, облизывая их бережно и увлеченно, прежде чем провести шершавым языком по напряженном члену Мориарти, проводя по нему снова и снова, легко касаясь головки. Джеймс сдавленно застонал, откидываясь на спину и прогибаясь в спине. Согнув ноги в коленях, он шире развел их, подрагивая от ощущений, которые дарил влажный шершавый язык. Пальцы в волосах Морана судорожно сжались в инстинктивной попытке не дать отстраниться, если вдруг он захочет это сделать. Легкая дрожь проходила по его телу, заставляя бедра мелко двигаться навстречу прикосновениям. Себастьян, уловив реакцию Джима, тихо урча, уделил особое внимание столь чувствительному члену. Он то и дело «отвлекался», касаясь языком внутренней стороны бедра, облизывая и едва ощутимо царапая клыками. Моран крепко сжал пальцы на ягодицах Джима, устраиваясь удобней, выдыхая горячее дыхание, обдавая кожу. Он поднял голову настолько, насколько это позволяла удерживавшая его голову рука Джима, и облизнул губы, глядя на него затуманенным взглядом. Джеймс шире развел ноги, всхлипнув, когда язык скользнул ниже. Царапающие прикосновения только дразнили. Он совсем не думал, что будет однажды так доверчиво и откровенно предлагать себя кому-то... Но все его жесты, стоны просили, чтобы Себастьян не прекращал. Пальцы чуть поглаживали мягкие пряди чужих волос. Джеймс приоткрыл глаза, расфокусированный и блестящий взгляд встретился с желтыми глазами Морана. Джим закусил губу, сжимая пальцы в его волосах, прося не останавливаться. Себастьян понадеялся, что правильно все понимает, он снова и снова касался языком такой чувствительной плоти, проводя языком по яичкам, осторожно касался губами, обхватывая, но опасаясь делать большее, чтобы не поранить. Он, подчиняясь какому-то порыву, внутреннему желанию, обхватил губами головку члена Джима, лаская языком и медленно скользя губами по стволу к основанию. Джеймс прикусил пальцы, чтобы совсем уже откровенно не вскрикивать, когда Моран обхватил губами головку. Все это действовало на Морана самым невероятным образом, распаляя его, заставляя чувствовать свое возбуждение как желание обладать. Себастьяна это немного смущало, он знал, как быть, когда это чувство охватывает рядом с тигрицей, но что делать с человеком... мужчиной? Джим словно ощущал все в несколько раз острее из-за высокой температуры. Он чувствовал царапающую кожицу на чужих обветренных губах, невероятную влажность жаркого рта, легкое касание кромки острых зубов. Блядь... Джим втянул воздух. От напряженных попыток не двигаться его брала дрожь. Он надеялся только, что Себастьян не остановится на этом. Желание оказаться под ним было сильнее всех прочих. Себастьян отстранился мягко выпуская член Джима из губ, он провел по нему языком, прежде чем потянуться выше, к губам Джима. — Я хочу тебя... — выдохнул он ему в губы, прежде чем заткнуть рот жарким поцелуем, кусая губы, не давая ответить. Себастьян прогнулся в спине, сильнее прижимаясь к Мориарти, многозначительно потеревшись возбужденной плотью о его бедро и выдыхая тихий стон желания. Джеймс обнял его, целуя, чувствуя кроме вкуса чужих губ собственный, терпко-солоноватый. Скользнув языком по острым зубам Морана, Джим втянул воздух, когда тот отстранился. — Смазка... в тумбочке у кровати. Иначе все будет сложно, — предупредил он, усмехнулся и, потянувшись ладонью между их тел, скользнул по члену Морана. — Нужно вначале подготовить пальцами, а то ты меня порвешь. Себастьян слушал, заинтересованно наклонив голову, тут он мог полагаться на слова Джима и собственные ощущения. С губ сорвался непрошеный стон от легкого прикосновения к члену, и этот стон смешался с рыком. Что там было про смазку и подготовку? Еще немного, и его выдержке будет на это плевать. Себастьяну пришлось отвлечься от Джима, чтобы дотянуться до тумбочки, открыть один из ящиков и, пошарив в нем, найти флакон со смазкой. Понадеявшись, что это именно то, что нужно, он снова вернулся к Джиму, целуя его, кладя флакон на кровать. Он скользнул ладонью по его телу, легко задев пальцами его член и ниже, пока пальцы не коснулись тугого кольца мышц. Взяв флакон, он выдавил немного смазки на пальцы. Себастьян медленно обвел по кругу, чувствуя, как напряжены мышцы, он осторожно надавил пальцами, прежде чем проникнуть внутрь одним пальцем и на одну фалангу. Все это время Себастьян настороженно наблюдая за реакцией Джима. Джеймс кусал губы, ощущения были дразнящими и недостаточными. Он застонал, дернувшись, стараясь почувствовать глубже и больше, несмотря на легкий дискомфорт от непривычных ощущений. Его пальцы коснулись своего члена, сжимая. Поймав взгляд Морана, Джеймс кивнул, показывая что все хорошо. Пусть продолжает. И скорее... Само ожидание было мучением. Себастьян, поймав взгляд Джима, проник в него сразу двумя пальцами, сдерживаться было трудно, но он еще помнил про подготовку. От смазки пальцы скользили легко, он двигал ими осторожно, но стараясь проникнуть как можно глубже, по кругу, словно изучая, где и как будет приятнее Джиму. Он тяжело дышал, вид ласкающего себя Мориарти кружил голову. Ловя каждый его стон, стараясь двигать пальцами так, чтобы столь восхитительных звуков стало еще больше. Джеймс тяжело дышал, из горла то и дело срывались глухие стоны. Держа голову на весу, он старался не отпускать взгляда Себастьяна, темные немного удлиненные зрачки на фоне светлой радужки завораживали. Медленные и глубокие проникновения его пальцев заставляли дрожать, Джим неловко двинул бедрами, насаживаясь глубже, стараясь получить больше. Он хотел протянуть вторую руку и притянуть Морана к себе, но забыл о ранении, и болезненный стон смешался со сном удовольствия, когда Себастьян задел простату, согнув пальцы внутри него. Себастьян, ориентируясь на стоны Джима, повторял те движения, которые срывали их больше всего. Только теперь становилось все сложнее сдерживать себя. Убрав пальцы, он отвлек Джима, потянувшись к нему и накрыв его губы жадным поцелуем. Пока сам снова потянулся к флакону со смазкой, Моран быстро понял, что с его помощью он причинит меньше боли, чем если будет пытаться взять Джима без него. Выдавив гель, он старательно смазал им свой возбужденный член, Себастьян выдохнул в губы Мориарти хриплый стон. Он крепко удерживал Джима за бедра, чуть приподняв, и со стоном проник в него, его накрыло невероятным удовольствием, поглощенный своими ощущениями Себастьян, не остановившись, вошел в Джима сразу на всю длину. Он чувствовал, как сильно мышцы обхватывали его возбужденную плоть, это сводило с ума, даря невероятные новые ощущения. Себастьян со стоном выгнулся, стараясь проникнуть в Джима как можно глубже, он с силой сжал пальцы на бедрах Мориарти, удерживая его. Джеймс выгнулся, болезненно застонав, от резкого вторжения. Он вытянул руку, пытаясь затормозить Себастьяна, ухватился за его запястье. Пульсация проникшего в него горячего члена отдавалась во всем теле. вызывая рефлекторное сокращение мышц. Джеймс чувствовал сильный жар, гораздо сильнее, чем от температуры. Он хрипло застонал, скрестив ноги за спиной Морана, выгнулся, прижимаясь к нему. Себастьян уже не мог контролировать себя, стоны смешивались с тихим рычанием, сознание расплывалось, не в силах сфокусироваться на чем-то еще, кроме возбуждения и желания. Моран тыкался носом в шею Джима, осторожно покусывал его за плечо. Он снова и снова толкался в него, входя как можно глубже, сходя с ума от возбуждения и желания. Джеймс обнял Морана здоровой рукой, выдыхая стоны, он двигался ему навстречу, задыхаясь, когда тот толкался особенно глубоко, проезжая крупной головкой по простате. Себастьян вбивал его в матрас, заставляя потерять голову от возбуждения. Моран двигался все быстрее, прижимаясь к Джиму, с каждым толчком все ближе оказываясь к пику и не замечая, что под силой ощущений человеческий облик начинает пропадать, уступая место зверю. В порыве Мориарти впился ногтями в его спину, не замечая, как вместо гладкой человеческой кожи по пальцами проступает шерсть. Себастьян буквально с яростью вбивался в Джима, страсть все затмевала собой, кровь адреналином вскипала в венах. Тигр касался языком шеи и сосков Джима, прихватывая клыками плечо и только чудом не поддаваясь порыву сжать зубы сильнее. Себастьян неуловимо менялся, и вот над Мориарти нависает именно зверь, поглощенный страстью и желанием, единственным, что в нем осталось от человека. Такой невероятный, бешеный опыт, слишком много, чтобы удержаться еще дольше. Разум тигра словно взорвался вспышкой сверхновой, он выгнулся с последним толчком, кончая, и вместо стона из горла вырвался громкий рык. Джеймс слишком поздно осознал, что вместо человека его трахает тигр. Тот так яростно вбивался в него, что вместо стонов из горла Джеймса вырывался крик. Он цеплялся за его плечи и замер, с такой силой сжимая пальцы, словно пытаясь выдрать клок шерсти, чувствуя, как внутри разливается жар. Он открыл глаза, только теперь понимая, что над ним стоит зверь. Джим рвано выдохнул, не двигаясь несколько минут, глядя в жёлтые глаза, а потом поднял руку, зарываясь пальцами в жесткую шерсть за ухом. Тигр, тихо урча, прижался головой к ладони Джима, он не сразу понял, что полностью изменился. Он вышел из Джима, и только тут его затуманенный разум осознал, что он принял свой облик зверя. Желтые глаза расширились от шока, в голове мелькнуло чувство вины. Себастьян сомневался, что Джиму понравилось осознание того, что, по сути, у него был секс со зверем, а не человеком. Повернув голову, он лизнул языком ладонь Мориарти, прося прощение за то, что потерял над собой контроль. Джеймс медленно сел на кровати, он все ещё был возбуждён, но сейчас попросту было не до того. На морде тигра было такое виноватое выражение лица что Джим прыснул от смеха. — Как будто в тапки... нагадил... — выдавил он, давясь от смеха. — Блядь, Моран... Видимо, теперь мне можно вменить зоофилию... — он вытер выступившие от смеха слёзы, думая, что ему теперь делать. — Если превращаться не собираешься, то дай мне встать, — пробормотал он. Тигр положил лапу на грудь Джима, надавливая и заставляя снова опуститься. — Не дам, — пророкотал Себастьян. После реакции Джима, мягко говоря, удивившей его, он расслабился и успокоился, а вместе с этим вернулся и самоконтроль, давший ему возможность вернуть облик человека. Джеймс увидел, как когтистая лапа на его груди превращается в ладонь. Силы Морану было не занимать в любом облике, так что, по большому счету, Джеймса не спрашивали, просто не дали встать. Он зло сверкнул глазами, глядя на Себастьяна. Джим испытывал к нему двойственные чувства. С одной стороны сила и способность Морана восхищала. С другой — это не могло не настораживать, как любое, что он не мог полностью подчинить себе. — Тебе что-то не нравится? — Себастьян прищурился, все так же нависая над Джимом и явно не собираясь отстраняться и выпускать его. Он чувствовал его недовольство, и это заставляло и его самого быть настороже. Моран даже не обратил внимание, что хвост так и остался, и сейчас он то раздраженно подергивался, то настороженно покачивался из стороны в сторону. — Даже не знаю, — усмехнулся Джим. — А если да, ты разорвешь мне горло? У нас осталось одно незаконченное дело. Или мне завершить его самому? Он приподнял бровь, склоняя голову. Как стоит отнестись к произошедшему, Джеймс не знал, поэтому решил не придавать происходящему значения. Хотя кое-что будило интерес. Зоофилия или нет, но он уже спал с тигром, то, что тот поначалу выглядел как человек, ничего не меняло. Возможно, — мелькали мысли, что Себастьян рано обернулся. Когда еще выпадет шанс узнать, что нравится дикому зверю... кроме человеческого мяса. — Нет, не хочу искать новую работу, — хмыкнул Себастьян. Намек Джима был более чем прозрачен, а в его планы не входило меняться с ним местами. Оставалось только одно.. и это очень даже нравилось Джиму, насколько он помнил его реакцию. Себастьян провел языком по шее Джима, сначала человеческим, но меняя его на звериный, шершавый и широкий. Спорить Джим не стал. Не то время, место и положение... Тем более что Моран приступил к активным действиям, а прикосновение шершавого языка почему-то вызывало какую-то ненормально яркую реакцию. Себастьян опускался ниже нарочито неторопливо, пока наконец не коснулся языком члена Джима. Он проводил языком от основания к головке, облизывая, возвращая прежнее возбуждение, прежде чем обхватить губами возбужденную плоть. Джеймс упал на подушку, застонал, рвано толкнулся бедрами. Если Моран не делал этого раньше, у него был явный талант... Он гортанно застонал, протянув ладонь, зарылся пальцами в волосы Морана, надавливая на затылок, нуждаясь в большем. Себастьян, подчиняясь направлению Джима, обхватил губами его возбужденную плоть, медленно вбирая, скользя губами по стволу, касаясь языком головки. Он старался как можно плотнее обхватить, помня, какое удовольствие ощущал от того, как тесно обхватывали чужие мышцы его собственный член. Моран старался вобрать в себя так глубоко, как это только было возможно, чувствуя, как головка скользит по небу. И от всего этого у него самого голова шла кругом, он выдыхал тихое урчание, переходившее в легкую рокочущую вибрацию. Вибрация усиливала ощущения, Джим постарался растянуть это удовольствие. Откинувшись на спину, он сдерживал нарастающие хаотичные движения бедрами, чувствуя, как плотно обхватывают ствол чужие губы, как горячо и сладко становится, как глубоко... Выдохнув стон, Джеймс плавно двинул бедрами, сжимая пальцы раненой руки в кулак. Себастьян стал быстрее двигать головой, пытаясь подстроиться под хаотичный ритм движений Джима. Он все быстрее и быстрее скользил губами по стволу, стараясь приблизить Джима к такой же яркой развязке, какая была у него самого. Себастьян придерживал Мориарти за бедра, не мешая двигаться, но словно бы держась за него. Джеймс гортанно застонал, чувствуя подступающее удовольствие, смешанное с облегчением. Движения бедер стали резче и быстрее, пальцы безотчетно сжались в волосах Морана, Джим удерживал его, стараясь проникнуть глубже, до горла. И, в последний раз громко застонав, расслабленно опустился на подушку. «Безумие...» — пронеслось в его голове, но все мысли смывали волны оргазма. Он с трудом разжал пальцы, глубоко вдыхая, стараясь восстановить дыхание. Себастьян отстранился, когда Джим перестал удерживать его, вцепившись в волосы. Облизнувшись, он пару раз провел языком по опадающему члену Джима. Он горящим взглядом смотрел на него, ухмыльнувшись, потянулся к губам, накрывая своими в мягком поцелуе, словно не замечая, что Мориарти нужно перевести дыхание. Джеймса этот поцелуй застал врасплох. Себастьян перекрыл ему кислород, и мягкий поцелуй превратился в хаотичный. Моран чувствовал его расслабленность, и ему казалось, что она распространяется и на него, наполняя спокойствием и некоторой леностью. Оторвавшись от него, Мориарти вдохнул полной грудью. — Ладно, я никуда сегодня не иду, — произнёс он, обнимая Себастьяна, и потерся о его бедра. — Люди больше не кажутся только едой? — усмехнулся он. Себастьян, улыбнувшись, лизнул Джима в лицо. — Ты не кажешься, — кивнул он. — Это не значит, что изменилось мое отношение ко всем людям. Он еще сам не знал, как к этому относиться, все же это странный и новый для него опыт. Моран лег рядом с Джимом, обняв его, все-таки тело человека реагировало весьма определенно, словно он был ребенком, дорвавшимся до сладостей. И если бы Мориарти продолжил в таком же духе, то он вечером только уснул бы. — А раньше казался? — Джим взглянул на Морана с легкой подозрительностью. Он чувствовал, что его любопытство удовлетворено не полностью, и если усталость не возьмет свое, спать Себастьяну он не даст. Он положил раненую руку на его талию, чуть поглаживая пальцами гладкую кожу, задумчиво глядя в светящиеся в темноте глаза. — Я не исключал возможности, что мне придется драться с тобой, — Себастьян пожал плечами. — Не пропадать же потом мясу, — он ухмыльнулся. — Ни в чем нельзя зарекаться. Ты мог снова провернуть фокус вроде того яда. А я сомневаюсь, что позволил бы снова на себя так давить. Тигр смотрел в глаза Джиму, внимательно и немного сердито. Джеймс закатил глаза. — Не было яда. Я блефовал. Моран, поверь мне, я не доверяю никому. А ты опасен. Мне нужно было что-то, как гарантия своей безопасности. Сейчас же... — Он поймал его взгляд, выдерживая паузу. — Мне бы хотелось не оборачиваться, думая, что ты можешь вцепиться мне в горло. Мы могли бы хорошо действовать сообща... Он подумал, что тот спас ему жизнь. — Ты мог бы дать мне сегодня умереть. Себастьян зло зарычал, почти перекидываясь в тигра, и, прижав Джима лапами к кровати, оскалился. — Че-е-еловек... — прорычал он, и сейчас это звучало как ругательство. Зверь был в ярости. Его не пытались убить, нет, его просто обманули. Это было так по-человечески и так злило, что его, сильного хищника, посмел обмануть какой-то человек, которому он может легко сломать хребет одним ударом лапы. Джеймс не думал, что его слова могут вызвать такую реакцию. Моран прижал его, попав на рану, и это было довольно болезненно. — Я думал, ты обрадуешься... — прошипел он, стараясь вывернуться. — Это значит, что я никогда не угрожал тебе... Моран, какого черта на тебя нашло? Он не понимал, почему тигр так бесится. — Я должен радоваться тому, что ты меня обманывал?! Все время заставляя оглядываться на то, что еще ты можешь со мной сделать, если я ослушаюсь, — рычал Себастьян, не обращая внимания, что причиняет Джиму боль. — Ты знаешь, что такое преданность и как ее заслуживают? И как я мог думать, что ты хоть чем-то отличаешься от других? Ты — человек, и ты такой же, как все! Слабый, лживый ублюдок! — огрызнулся Моран, слова превратились в рык разъяренного зверя. Он окончательно стал тигром, скалясь и зло рыча. Если он что-то сейчас и говорил, то все это становилось просто разгневанным рыком. Себастьян чувствовал, что еще немного, и просто перегрызет человеку горло, он тряхнул головой, как будто пытался стряхнуть эту мысль, поэтому он отпрыгнул в сторону. Гнев и обида кипели в нем, как в котле. Моран буквально вылетел из квартиры, забираясь на крышу. Было темно, и он мог по крышам спокойно перемещаться, не боясь быть замеченным, хотя сейчас ему очень хотелось кого-нибудь убить и дать этим выход своим эмоциям. Джеймс был готов расстаться с жизнью прямо сейчас. Тигр в его постели — это одно, но разъяренный тигр... Но Моран ушел, только дверь, выбитая с петель, раскачивалась от удара. — Вот дьявол... — Джеймс набросил простыню, оглядываясь. Он не понимал Морана. Но его эмоции были очевидны. Про себя Джеймс же внезапно понял, что ему жаль... Жаль терять такого работника.

***

Себастьян был на взводе, он несся по крышам, благо расстояние между ними для него было небольшим. И только нелюбовь людей к прогулкам по крышам спасала их от встречи с разгневанным зверем. Неожиданно тигр уловил смутно знакомый запах, заинтересованный, он изменил бег в сторону запаха, благо ветер был встречный, и можно было не опасаться, что его учуют раньше. Впереди тигр увидел двух людей, прыгавших по крышам, неужели жертвы для его ярости, но тут снова в ноздри ударил знакомый запах... Тигр озадаченно замер, потому что никак не мог понять, откуда ему так хорошо знаком этот запах. Увидя, что один из людей тоже замер, тигр инстинктивно припал на лапы, прижимаясь к холодной поверхности крыши, он постарался стать незаметным. Сейчас он понял, кого напомнил ему этот запах. Тот врач-лев, которого он встретил в Афганистане. Какая неожиданная встреча, и как-то не очень вовремя. Себастьян вспомнил, что тот и правда был комиссован в Лондон. А город оказался тесен.