University Challenge

Мэри бы не было здесь, если бы не Тэсс из рода Д'Эрбервиллей. После двух недель пахоты над эссе, работа была наконец закончена, отправлена по назначению, и она могла забыть о перечислениях виноватых, распределении ответственности и размышлении, действительно ли Энджел был таким козлом, как выглядел (это был термин преподавателя, не ее).Это была долгая работа. Интересная, конечно, но долгая. Она была рада отослать наконец документ и отключить компьютер. Мэри была не из тех, кто работает размеренно. Она думала о работе, конечно, но только когда крайний срок подходил ближе, она направлялась в библиотеку и застревала там. А потом она тяжко работала, почти безостановочно, пока не заканчивала. Никто не мог заявить, что работа Мэри Кроули была недостаточно тщательной, когда она серьезно относилась к делу. Что же делать теперь? Она едва ли кого видела все то время, что работала, и теперь жаждала разговоров и веселья. Анна обычно бывала по вечерам с ней, чтобы ей приготовить, это верно (Мэри с трудом могла сварить яйцо, да это было стыдно), и она видела Ивлина в библиотеке, но никаких вечеринок, ужинов, танцев... В день, когда она сдавала эссе, Анна была занята. Ну, она проводила свой вечер у Джона, как обычно каждую пятницу. Мэри не сердилась на нее за это, ведь в конце концов, Анна не была ее личной служанкой, вечно к ее услугам. И все же, она не могла стерпеть мысли об очередном ужине на вынос. Каждый раз она ненавидела себя больше, когда ей приходилось это есть. И потому она отправилась на дебаты. Это был ежегодный ужин после дебатов Консервативной Ассоциации против Клуба Лейбористов. Обычно она бы и не подумала идти, потому что стала членом КА только чтобы знакомиться с богатыми членами Ассоциации из высших слоев общества, за которых можно было выйти замуж. И все же, после двух лет верного членства, она так и не нашла хоть кого-нибудь, отвечающего всем запросам. Парни, которые ей интересовались, были глупы и невыносимы, а те, кто был интересен ей, были или заняты, или геи. Это было так угнетающе. Ежегодные дебаты вряд ли могли это изменить, потому что единственные новые люди, которых она могла встретить, были бы членами Клуба Лейбористов, и они редко принадлежали к высшему обществу. Но все же, это был шанс выйти на люди, надеть красивое платье и подумать о чем-нибудь кроме женской доли в литературе девятнадцатого века. "Тэсс" была чертовски депрессивной книгой. Ей следовало выбрать работу по Остен. Мэри отдыхала весь день после сдачи работы. После обеда она пошла за покупками, купила красивое черное платье от Рейсса, чтобы одеть его вечером. Потом привела в порядок волосы. Ногти. И пошла домой, чувствуя себя настоящим человеком, потом узнала все новости за последние две недели. Она не хотела выглядеть глупо или невежественной на ужине, хотя ей не хотелось, чтобы ее соседом оказался кто-нибудь слишком увлеченный политикой. Политические активисты так скучны (кому знать, как не ей, ее младшая сестра вечно присылала ей приглашения в разные либеральные группы в фейсбуке. Молодец, что старается, конечно, но право слово. В прошлые времена феминистки приковывали себя к перилам, а не спамили сестер в социальных сетях). Как обычно, когда Мэри появилась на дебатах, все уставились на нее. Ну да, она любила выглядеть элегантной и ухоженной, что с того? Лучше быть слишком нарядной, чем выглядеть как вон та рыжая в рваных джинсах на трибуне у спикера Клуба Лейбористов, которая смотрелась так, словно выпала из постели и проползла через живую изгородь. Мэри закатила глаза и прошла к месту на стороне консерваторов, когда вдруг вспомнила, что этой рыжей была подруга Анны, Гвен. О боже, она не станет с ней разговаривать, только не теперь, когда та так одета! Она недолго сидела одна, пока к ней не присоединился Энтони Страллан. Он был одним из самых скучных членов клуба, и почему-то всегда думал, что она хочет с ним разговаривать. С другой стороны, он был богат, поэтому она не была с ним слишком резка. К счастью, начались дебаты, и она смогла его заткнуть. Темой было "Эта сторона считает, что нынешний парламент не представляет всех своих граждан", и сторону утверждения представлял Мэтью Кроули из Клуба Лейбористов. Мэри приподняла брови, услышав, что делит с ним фамилию. – Возможно, вы родственники! – шепотом пошутил Энтони, и она хихикнула в ответ. Это было удивительно забавно для него. Мэри была не согласна с оратором в принципе, но следовало признать, он хорошо представил свои аргументы, а спикер от консерваторов почти не сопротивлялась. На все вопросы она отвечала "Да, но..." – и Мэри сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она была бы намного лучше, она знала, что могла. – Да, но что? – не выдержал наконец Мэтью, широко улыбаясь публике. Лейбористы засмеялись. – Думаю, я остановлюсь, раз уж вы и так подтвердили все мои пункты. Иначе будет нечестно. Ему было слишком уж весело. Как бы мало не интересовала Мэри политика и Консервативная Ассоциация, она все равно ощутила стыд от поражения. Когда микрофон передали публике, она не смогла сдержаться и подняла руку. – Дама в черном в задних рядах! – объявил председатель. Мэри медленно встала и заговорила, тщательно выбирая слова. – У меня вопрос к стороне утверждения. Мэтью Кроули наклонился вперед к кафедре, уверенно улыбаясь ей. – Валяйте. Она прищурилась. – Вы несколько раз упомянули, что члены парламента должны представлять все слои общества, и все же мне интересно, как вы собираетесь воплотить это в жизнь. Вы действительно думаете, что страной смогут управлять невежественные наркоманы из общественных домов, отчисленные из школ? Понимаю, что вам среди них привычнее, но с трудом представляю, как это принесет пользу нашему государству, особенно на международной арене. Мэтью посмотрел вниз, прикусил губу, немного подумал и ответил: – Благодарю вас, э-э-э... – Мэри. Мэри Кроули. На секунду их взгляды встретились (у него были красивые голубые глаза, заметила она, это было видно даже издали), и по его лицу пробежало изумление при ее имени. Потом он вернулся к теме. – Благодарю вас, Мэри. Так... – Леди Мэри, на самом деле. По залу пробежал смех, кто загудел. Мэри покраснела. Она не представляла, зачем сказала это, она скрывала или открывала свой титул в зависимости от того, как ей было выгоднее, и посреди сторонников лейбористов, вряд ли она кого-то могла этим впечатлить. Губы Мэтью дрогнули, и он коротко кашлянул в кулак. Теперь Мэри была в бешенстве, в основном на себя за свою глупость. – Леди Мэри. Спасибо, что поделились этой деталью вашей биографии, это многое объясняет, – еще смех. – Но я понял вашу точку зрения. Действительно понял. В этом заключается противоречие. Для управления государством потребны образование и интеллект. Это автоматически делает вас частью элиты. Если ж вы часть элиты, и при этом живете при демократии, как вы можете называть себя частью большинства страны, которой намерены управлять? – Да, именно это я и спрашивала! – Что ж, я могу дать только один ответ: образование. Бесплатное, качественное образование для всех, из всех слоев общества, чтобы любой мог подняться выше того класса, в котором родился, стать членом парламента, представляя людей, которые в настоящий момент не имеют своего представительства, и навсегда изменить будущее. – Как вы? – усмехнулась Мэри. – Собираетесь стать народным премьер-министром? Он покраснел и явно разозлился. Она была довольна. – Мои происхождение и амбиции не имеют к этому отношения. Я говорил в общем. – И безнадежно оптимистично! – воскликнула она. – Вы действительно думаете, что... – Достаточно, – перебил ее председатель. – Благодарю вас, леди Мэри. Думаю, на этом мы остановимся. У кого-нибудь еще есть вопросы к ораторам? Мэри уселась. По крайней мере, она доставила ему хлопоты. Она подняла голову и удивленно заметила, что Мэтью все еще задумчиво смотрит на нее, пока спикер от консерваторов отвечала на какой-то ядовитый комментарий. Она тяжело посмотрела на него, и он стеснительно отвернулся. Ужин проходил в милом ресторане, выбранном Консервативной Ассоциацией. Мэри была рада: дай волю лейбористам, и они бы ели в Макдональдсе. Но попытавшись убраться подальше от Энтони, она оказалась на другом конце стола, рядом ни с кем иным, как Мэтью Кроули. Но что было хорошо, Энтони она даже не видела. Присев, они обменялись напряженными взглядами, и Мэри тяжело вздохнула своей неудаче. – Разве вам не полагается сидеть в центре? Вы же герой дня, в конце концов. Конечно же, лейбористы в итоге победили. Он улыбнулся и покачал головой. – Я бы лучше прочувствовал победу, если бы ваша сторона хотя бы попыталась сопротивляться. – Мы просто получше постараемся в следующий раз, – сухо ответила Мэри и открыла меню, отворачиваясь от него. Выбрав блюда, Мэри приготовилась к скучному и одинокому ужину. Она умудрилась оказаться среди лейбористов. Двое напротив нее явно были парочкой, и были больше заинтересованы друг другом, чем новыми знакомствами. (Конечно же, она не была против, они выглядели раздражающими). Справа от нее сидел Мэтью, погруженный в беседу с мужчиной с другой стороны от него, а слева никого не было. Она уперлась подбородком в ладонь и уставилась в пустоту. Наверное, лучше бы ей было пойти с Анной и Джоном. Она бы заперла их в туалете на первом этаже, пока они наконец не признаются друг другу. Это было бы весело. Ей следует серьезно об этом подумать... Официант принял у нее заказ, и когда он ушел, она твердо решила, что не станет проводить весь вечер в молчании. презрительно глянув на парочку напротив (публичные проявления чувств так вульгарны, к тому же едва не лишали ее аппетита; эти лейбористы подтверждали все ее предубеждения, как грустно), она повернулась на стуле и приклеила к лицу ярчайшую из улыбок. – Итак, Мэтью, намерены вы лично рулить государством? Вы выкрутились, не ответив мне, когда я предположила, не собираетесь ли вы приложить свои таланты в этом направлении. Он приподнял брови, когда она заговорила с ним. – Даже если бы я так и сделал, сомневаюсь, что вы стали бы за меня голосовать, но нет, у меня нет политических амбиций. У меня другие интересы. – Браво! Если вы пытаетесь убедить меня в своей пригодности к правлению, то вы говорите как раз то, что и следует. – Так вы не платонист, я полагаю, – ответил он, и его губы дрогнули. – А вы – король-философ, я уверена. Их взгляды встретились в удивленном и радостном понимании, что они мыслили в одном направлении, и Мэтью отвернулся, словно сделал то, чего не должен был. Мэри решила надавить: – Раз уж вы не интересуетесь политикой, то чем же? Закон? – Это так очевидно? – Или это, или актерство. Вы явно в своей тарелке на сцене. – Сочту это комплиментом, Мэри. Она улыбнулась. Возможно, она слишком рано решила, что все ее предубеждения подтверждаются в этот вечер. Через несколько секунд он снова обратился к ней: – Так вы действительно леди? Это значит ваш отец герцог или что-то вроде того? – Граф Грантэм, – ответила она, выпрямляясь и не сумев сдержать усмешку самодовольства. – Граф. Герцог. Какая разница. Никогда раньше не встречал настоящих аристократов. – И что вы думаете? – она откинулась назад на стуле, неумышленно демонстрируя себя с самой выгодного ракурса. Его губы снова дрогнули, когда он оглядел ее, прищурившись. Наконец он ответил с тенью смеха: – Удручающе нормальна, во всяком случае для Сэнт Эндрюса. Ну может быть разве что чуть более высокомерна чем большинство оттуда. – "Чуть более высокомерна"? Я оскорблена! – О, ну конечно. А, стейк! – воскликнул он, когда принесли еду, на его лице было выражение абсолютного удовольствия и ожидания. Мэри уставилась на него. Когда он заметил, он пожал плечами: – Моя девушка – вегетарианка. Она прекрасно готовит, правда, но это просто... – он прикрыл глаза. – Восхитительно! Почему-то Мэри была разочарована. Она не могла объяснить, почему. Она немного отведала своего лингвини с креветками, прежде чем заговорить снова: – Ваша девушка не пришла послушать дебаты? – Лавиния? – переспросил Мэтью с набитым ртом. Мэри поджала губы при виде столь дурных манер, и он проглотил, прежде чем продолжить. – Она не интересуется политикой. И ей нужно было работать. – Она тоже адвокат? – Нет, классицист. – Полагаю, я бы тоже занималась римской историей, если бы меня звали Лавинией. Мэтью улыбнулся. – Она действительно пишет диссертацию о Лавинии. Ну, вернее обо всех женах Энея, но в основном чтобы доказать, что Лавиния важнее их всех. Боже, подумала Мэри, это звучало так скучно. Скучно и эгоистично. Как если бы сама Мэри изучала теологию, и писала бы диссертацию на тему, как крута была Дева Мария. Хотя, скорее всего, такие диссертации и так существовали. И наверное, некоторые из них были написаны женщинами по имени Мэри. Все же она сладко улыбнулась и заметила: – Как интересно! – Вед так, правда? Должен признаться, меня всегда больше интересовали греческие мифы, но так даже лучше. Мы бы постоянно пихались локтями, если бы интересовались одним и тем же. – Прошу прощения? – О, простите. Я тоже изучал классицизм. Так мы познакомились. Мэри приподняла брови. – Классицист, голосующий за лейбористов. Нет ли здесь противоречия? – Только потому, что я не учился в Итоне, еще не значит, что я не понимаю культуру и не имею образования, – он с ненужной агрессией разрезал толстый, позолоченный кусок картошки. Его попытка защититься заставила защищаться ее: – Я просто удивлена, что в государственных школах учат латинскому. Удивительно, что у вас нашлось время, между торговлей наркотиками и перестрелками. – Не представляю, с чего вы предположили подобное о моем происхождении, Мэри. И нет, я не считаю, что вам интересно, но я изучал латинский и греческий в университете. В наши дни даже такие предметы открыты для всех, а не только для привилегированных классов. Его наглый и высокомерный тон действовал ей на нервы. Она уже начала думать, что предпочла бы компанию Энтони, или бы просто лучше смотрела, как парочка напротив кормит друг друга с ложечки картофельным пюре. – Что ж, я не представляю, с чего бы кому-то это учить. Работу найти это не поможет, а вам, полагаю, она нужна. Он отложил нож и вилку и некоторое время смотрел в тарелку. – Теперь я изучаю закон, помните? – напряженно ответил он. – А чем занимаетесь вы? – Английская литература. Он тяжело посмотрел на нее. – Ах да, и что же вы собираетесь делать с этим? Хотя, конечно, вы просто собираетесь унаследовать огромный кусок земли в провинции, с тысячей слуг, без нужды работать. Мэри сжала вилку. О, если бы! Но с тех пор как ее дед был вынужден передать их поместье в Национальный Фонд в шестидесятых, все, что она могла унаследовать – бесполезный титул для ее сына, если он родится до смерти ее отца, плюс возможность жить в одном крыле Аббатства, глядя как туристы толпятся в ее фамильном особняке и проводят гонки старинных машин на его территории. – Я что-нибудь придумаю, – гордо ответила она. Внезапно он рассмеялся и махнул ножом (она скривилась). – А, я знаю ваш тип. Вы имеете в виду, что будете искать себе богатого мужа. На самом деле, вы вообще сюда только для этого и пришли. Я знал таких как вы в Оксфорде. Ну простите, дорогая, принц Уильям уже занят! Она не слышала, что он говорил после этого. Волна горя и зависти пробежала по ней, и она резко встала. – Прошу прощения, – сказала она, перебивая его. Она бросила салфетку на стол и протиснулась позади других стульев, направляясь к дамской комнате, Мэтью изогнулся на своем стуле, глядя ей в след с открытым ртом. Оставшись одна, она облокотилась о раковину и закрыла глаза. Прошло уже больше трех лет. Она должна была уже это пережить, но каждый раз случалось такое, еще одно доказательство, кем она не была. На этот раз было больнее обычного. Она могла принять, что другие учились в Оксфорде, что они это заслуживали, но не в этот раз. Сама идея, что ей отказали в месте, которое занимали ее отец и дед, в то время как этот либеральный выскочка Мэтью Кроули хвастался этим, было для нее личным оскорблением. За ее закрытыми глазами, ее мысли скакали как бешеные. В ее воображении Мэтью в академической мантии встречал заваленную книгами бледную анемичную Лавинию. Они радостно улыбались (ну еще бы, они учились в Оксфорде!). Они лакомились шампанским и клубникой... Мэри резко подняла голову, словно отстраняясь от физической боли. Она заставила себя открыть глаза. Это было смешно. Мэри была счастлива в Сэнт Эндрюсе, действительно была, какая разница, где Мэтью получал первичное образование? Она не собиралась никогда видеться с ним после этого вечера. Это того не стоило. Он того не стоил. Она критически осмотрела свое отражение и поправила макияж. Потом одернула платье, придавая груди более выраженный вид. Может она и недостаточно умна для Оксфорда, она была красива, и это чего-то стоило. (Лавиния, скорее всего, носила огромные очки, и не носила макияж). Она в последний раз усмехнулась отражению, пригладила свои мягкие темные локоны и вышла из туалета, покачивая бедрами. – Прошу прощения, Мэри, – сказал Мэтью, когда она присела. Она с удовольствием отметила, как на долю секунды его взгляд скользнул по ее декольте. Боже, Лавиния наверное одевается как фермерша. Так ему и надо, что встречается с заучкой, которая пишет диссертацию о самой себе. – Правда, прошу прощения. Я не хотел так сердиться. Это просто... Меня просто раздражает, когда люди все принимают как должное, когда мне приходится тяжко работать, чтобы это получить. – Все в порядке, – легко ответила она. – Я думаю то же о людях, которые тяжко работают, чтобы получить то, что я должна была бы получить просто так. Он искоса глянул на нее, неуверенный, пошутила она или нет, но Мэри отпила вино, не давая ему понять, что это было. Она осушила бокал, достала из сумки купюру в двадцать фунтов и положила на стол. Это должно было с лихвой покрыть заказ и выпивку, но она была не против, если кто-то решит, что она может с легкостью бросать на ветер деньги. – Вы уходите? – спросил Мэтью, и он действительно выглядел виноватым. – Да. Мне нужно встретиться с подругой. Ну, Анна действительно могла ждать утешения после того, как Джон в очередной раз не соизволил сделать ход. Какие же они идиоты, оба. – О, – он поколебался, глядя на нее, пока она надевала жакет и застегивала пуговицы. – Что ж, приятно было с вами познакомиться, Мэри. Она улыбнулась. – Мне тоже. Поздравляю с победой в дебатах. –- Благодарю, что так достойно приняли поражение. – Вы сможете вернуть любезность в следующем году. Он широко улыбнулся: – Увидим. Она не знала, почему все еще стояла, глядя на него. Она вскинула голову и протиснулась прочь, ее разве что задержал Энтони, внезапно отодвинувший стул и схвативший ее за руку: – Вот ты где, Мэри! Что ты делала в том конце стола? Ты идешь с нами в паб? Я собирался рассказать о моих экспериментах с клетками – они наконец начали менять вчера цвет! Я думал, тебе будет интересно. Она скорчила гримасу и выдернула руку из его хватки: – Ты серьезно? Она сбежала как можно скорее. Этот вечер был настоящей катастрофой.