Мирта, 12 лет
Несколько секунд Мирта мирно лежит на кровати с закрытыми глазами, ориентируясь в пространстве. Зрачки неспешно двигаются под плотно сомкнутыми веками. Небо, занимающее большую часть окна, сияет голубизной. Иногда по его полотну пролетают легкие, практически невесомые облака, быстро скрывающиеся за заснеженным хребтом. На девочку падают ласкающие кожу лучи весеннего солнца, только-только выбравшегося из-за Скалистых гор. Пролетая сквозь тонкую белую штору, украшенную цветочным орнаментом, они приземляются на части ее тела, не укрытые большим пуховым одеялом, оставляя на коже Мирты витиеватые узоры. Справа от нее небольшой шкаф, стол и стул стоят на привычных местах. Обстановка комнаты не менялась с самого ее рождения. Только большую деревянную люльку, доставшуюся молодой семье от бабушки, сменили на просторную кровать. Лежа в ней, даже вытянувшись по струнке, Мирта не могла занять всю площадь постели, дотянутся до ее краев. Изголовье кровати украшала искусная резьба, изображавшая привычные виды Дистрикта 2: сосны, уходящие в небо, ледяные горные реки и сами горы, величественные и могучие. Понежившись еще пару минут в нагретой за ночь постели, Мирта не спеша встает, потягиваясь, и направляется к ванной, а затем на кухню. С раннего утра мама на своем посту. Из кухни доносится шипение, бурление, перестук соприкасающихся тарелок, удары ножа о доску и еле слышимые шаги, семенящие по небольшому пространству. Комната залита ярким солнечным светом, освещая каждый миллиметр. Свежий горный воздух моментально прогоняет сонливость и заставляет взбодриться. Кухня была мастерской женщины. С ней она связывала лучшие моменты своей жизни: вот Жанис разливает только сварившийся суп по тарелкам, наблюдая, как Хёрч беззаботно играется с совсем еще малышкой Миртой; заваривает травяной чай, что разносит пленяющий аромат по всему дому; разделывает тушку зайца, так умело подстреленную мужем. Все эти бытовые мелочи составляли жизненное счастье Жанис, находящую единственную отраду в своей семье. Каждый день возвращаясь на кухню, она придерживалась цели – накормить так, чтобы каждый хотел вернуться обратно. Здесь женщина чувствовала себя, по праву, властной. На кухне никто не мог перечить матери, поэтому там она была словно королева, умело управляющая своим небольшим государством. При входе Мирты хозяйка мимолетно оглядывает дочь, подмигивает и продолжает что-то варить, нарезать и перемешивать. Женщина была брюнеткой лет тридцати. Ее имя Жанис Хёрч. Это имя было так не похоже на все остальные в дистрикте, что часто, услышав его, люди с усмешкой переспрашивали его и узнавали, кто дал его девочке. Она одета в простое, легкое ситцевое платье, подпоясанное таким же ремешком. Волосы ее еще не были тронуты сединой, а лицо морщинами. Из-под густых ресниц, отбрасывавших объемные тени на впалые щеки, на мир взирали добрые глаза цвета горных трав. Волосы, коротко остриженные, создавали нужный объем для ее миниатюрной головки. Сама она была со спины словно ребенок: небольшой рост, худое тело. На фоне отца она совсем терялась, а рядом с Миртой выглядела старшей сестрой. О ее возрасте говорили руки. Вены на них сильно проступали, сплетаясь друг с другом подобно корням старого дерева. Кожа из-за частой работы огрубела и потеряла былую эластичность. Ее руки были жилистыми, совсем не соответствующими юному телу. Только по ним можно рассказать историю Жанис, поведать о каждодневном труде, молодости и семейной жизни. Движением руки она указала на стул, приставленный к столу, на котором аккуратно были разложены тарелка, вилка, нож и стакан, готовые приняться за великолепную стряпню. -Ну, что, боец, готова к своему первому дню? – мать обратилась к дочери, держа в руке сковородку, на которой что-то с аппетитным треском жарилось. -Конечно, да, - Мирта верила, что занятия в центре это то, чем она должна заниматься, то, что принесет ей и ее семье почет и уважение в дистрикте. С десяти лет дети из обеспеченных семей могут поступить в Подготовительный центр. Подготовка к Голодным Играм официально запрещена, но правительство закрывает на это глаза, так как помнит преданность дистрикта Капитолию в Темные времена. Тренерами в нем становятся военные, работающие по соседству на базе Орешек. Оружие для тренировок поставляют они же. Попасть в центр может не каждый. Обычно это богачи - те, кто живут рядом с Домом Управления. Из центра выходят профи – любимцы публики, постоянные победители. В Играх с самого начала фаворитами становятся именно дети из 1, 2 и 4 дистриктов, отличавшиеся хорошей физической подготовкой, силой, крепким здоровьем и умением выживать. Прибывая на арену в качестве добровольцев, они совершенно не думают о том, что им придется кого-то убить. Убивать было их целью. Мирта тоже поставила для себя цель.***
Одноэтажное серое здание на окраине деревни утопало в соснах и пихтах. Подойдя к главному входу, отец остановил Мирту и присел, чтобы их глаза были на одном уровне друг с другом. Обычно насмешливый и задиристый взгляд его сменился на приторно-сладкий и умиляющийся. -Детка, я так горжусь тобой, твоей храброй душой, которая решилась показать всем, что семья Хёрч точно не из робкого десятка. Он был вне себя от радости. Сколько девочка себя помнила, не было и дня, чтобы папа не говорил о ее будущем добровольца, которое еще больше возвысит его над людьми в дистрикте. Он любил говорить длинными, пафосными фразами, так пошло сочетающимися с его натурой. Мирта кивнула и неуверенно улыбнулась, с опаской бросая взгляд на высокие входные двери. -Пойдем, тебе понравится. Когда двери с грохотом захлопнулись за ее спиной, девочка поняла, что Подготовительный центр станет для нее вторым домом, если не первым. Вокруг них около пятнадцати детей сражались в рукопашном бою друг с другом, метали копья, поднимали гири, выполняли физические упражнения. Некоторых Мирта знала лично, с другими иногда встречалась в школе. Пока она рассматривала их, ее отец разговаривал с мужчиной, не скупясь на лестные слова. Глаза его вновь стали источать зрительный яд, быстро проникающий в сознание собеседника. Их беседа длилась недолго. В конце они пожали друг другу руки, и отец подтолкнул дочь к собеседнику, ободряюще похлопав ее по плечу. -Итак, Мирта, твой папа сказал мне, что ты уже кое-что умеешь, - мужчина направился к матам, кучей сложенным в углу зала. -Меня, кстати, зовут Грегори Коннорс, я твой тренер. Можешь называть меня Грег, будущий профи, - он приветливо улыбнулся, поднял вверх бровь и легко кивнул головой, возвращаясь к первому вопросу. -Несколько лет я занималась с отцом в лесу. Он научил меня пользоваться ножом и сражаться, - подросток с гордостью поднял подбородок и победно улыбнулся, показывая, что и без этого центра достаточно подготовился к играм для своих лет. -И тебе двенадцать, да? Как-то поздновато ты к нам наведалась, учитывая, что в этом году у тебя первая жатва. -Вы же сами знаете, в нашем дистрикте всегда найдется доброволец, особенно за маленькую двенадцатилетнюю девочку, - манерно похлопав ресницами, она провела руками от пояса до конца юбки платья. Пока они разговаривали, Коннорс подозвал к себе мальчишку. Мирта знала его. Высокий, в хорошей спортивной форме, кареглазый блондин ловко пробрался между дерущимися парами и подошел к тренеру, ожидая указаний. Его звали Катон. Он не выглядел покладистым учеником, готовым бегать за Грегом на задних лапках. Его мощная фигура источала уверенность, смешанную с самолюбованием. Он опустил взгляд и заметил ее, маленькую и хрупкую. Заботливые родители часто приводят сюда своих дочерей, чтобы дать им хоть какой-то шанс выжить на арене. Центр принимает их, превращая за годы тренировок в убийц. Сначала те сопротивляются, не понимают, как могут убивать, а потом их затягивает. Детей будто подменивают, от привычной молодой живости и резвости не остается и следа. Движения их становятся резкими и уверенными, взгляд холодным и маниакальным, а игры для них заветной мечтой. С раннего детства они живут в жестокости и противостоянии. Выживать любым путем, разрушая преграды, становится для них жизненным кредо. Катону было четырнадцать. Коротко-стриженные светло-русые, почти блондинистые, волосы, напоминающие цветом спелые пшеничные колосья, которые можно было увидеть лишь во время презентации дистриктов по телевидению, были аккуратно уложены. Взгляд карих глаз сквозил надменностью и даже отвращением. Отвращением ко всем. Для него не было равных, так считал сам Катон. Его спортивное накаченное тело, высокий рост и грубый голос убивали жалкие попытки подростка пробиться наружу. Его отец был военным, коллегой отца Мирты, мать, как и большинство жен военных, домохозяйкой. Родители Катона не хотели славы и почета. Им нужен был сын - живой, настоящий, юный, не думающий с утра о том, как пойдет на тренировку, а ночью, как отправится на нее следующим днем. Но, как и всегда в этом мире, люди хотят ничтожно мало, а получают еще более ничтожное ничего. После первого просмотра Игр, которые Катон смог запомнить, он решил, что обязательно выйдет победителем. Ему не нужен был дом, дополнительное пропитание, место ментора. Катону нужно превосходство. Превосходство над всем: над человеком, над животным. Он хотел чувствовать силу в своих руках. -Катон, я поручаю Мирту тебе. Покажи ей наш специальный зал. Пригвоздив девочку взглядом, парень развернулся и направился к комнате на противоположной стороне. Не понимая, куда и зачем ее ведут, она с недоверием шла за ним, но не отставала, боясь потерять Катона среди тренирующихся детей. За небольшой деревянной дверью находилось то, что тут явно оберегали. Достав ключи из заднего кармана, он открыл дверь и впустил в нее девочку, включая попутно свет. На серых обшарпанных стенах висели вырезанные из того же дерева, что и дверь, панели, на которых с особым удобством расположились ножи, мечи, мачете, копья. Они были идеально вычищены и заточены. В неестественном освещении комната напоминала больше выдуманную камеру пыток в Доме Управления, про которую дети рассказывали друг другу на переменах, пытаясь напугать. Зрачки Мирты расширились. Не от страха, а от желания поскорее опробовать их на каком-нибудь дереве, а лучше манекене. Пару секунд она молча стояла, оглядываясь по сторонам. Потом взгляд замер. Ножи. Ее оружие. То, с помощью чего она добудет себе победу, изрезав каждого на своем пути в мелкие кусочки. -Ты знаешь как с этим обращаться? – голос юноши оторвал Мирту от разглядывания стальных предметов. -Да, мой отец начал готовить меня к Играм с самого детства. Моим оружием он выбрал нож. Я практикуюсь каждый день. Не в первый раз за день в голосе девочки взыграли нотки самодовольства. Она хмыкнула и вплотную подошла к стенду, протягивая руки к одному из ножей. -Тебе никто не разрешал трогать их. -Мне никто не запрещал. Дотянувшись до холодного оружия, она перекинула его из руки в руку, прокрутила между пальцев, провела ими по лезвию, оценивая состояние. Осмотрев его, Мирта уже потянулась к стенду, чтобы положить нож на место, но резко развернулась и метнула его в стену напротив, попав в один из тех, на которых висело габаритное оружие. Украсив лицо детской улыбкой, она немного вприпрыжку вышла из комнаты, оставляя в ней ошарашенного Катона и нож над самой его головой. Выйдя, Мирта полностью погрузилась в атмосферу подготовки. Большой бетонный зал с крошечными окнами под самым потолком освещался электрическими лампами, превращая любого находившегося в нем человека в мертвеца. Маты, уложенные горками по периметру, были заняты отдыхавшими детьми или боевым оружием, используемым во время тренировок. Крики, разговоры, жужжание ламп смешивались в непрекращающийся гул. На середине зала шел бой двух рослых парней. Чуть поодаль за тренировочной схваткой следил Грег, скрестив на груди руки и выставив ногу вперед, не выказывая никакого интереса к происходящему. Такие бои были частью тренировок, иногда они дополнялись использованием оружия, не всегда традиционного. Это мог быть камень, древесный сук или даже кокосы и орехи. Никогда не знаешь, что попадется тебе за арена. В углу, рядом с входной дверью, стоят тренажеры, которые всегда кем-то, да заняты. Физическая составляющая являлась одним из главных факторов сначала заполучения спонсоров, а потом и победы в Играх. В другом углу, как в комнате с оружием, висели стенды, но уже с мишенями, на которых будущие профи тренировали свою меткость. В арсенале Центра были лук и стрелы, метательные ножи, копья. Но главное место в подготовке занимали бои. Каждую минуту кто-то в центре зала падал, замахивался и толкался. Часто домой дети возвращались не только с синяками и ушибами, но и с переломами, которым не уделяли много внимания. Ребят готовили к самому худшему, воспитывали выдержку. Форма тренирующихся была свободной, каждый приходил в том, что считал удобным. Чаще всего это были темные хлопковые штаны, майка и тяжелые ботинки. Наряд, похожий на тот, что используется на арене. Слезы в центре были редким явлением, а вот крики нет. Часто из горла детей вырывался дикий вопль, вызванный злостью и агрессией. Они не могли сдерживать в себе поток животной силы, пытающийся вырваться на волю. Крик увеличивал их физические возможности, высвобождая зверя внутри. Детьми никого не называли. От них не осталось ничего детского кроме возраста. Составляющая часть хладнокровного убийцы брала над ними верх. Они были сломлены, и уже ничто не могло вернуть их в нормальное состояние. Дети – пластилин в руках каждого, кто может влиять на них. С самого рождения родители и близкие закладывают в них то, что хотят видеть в будущем. Их поступки, мысли, взгляд на жизнь передаются ребенку, формируя из него личность. От того где, как и с кем живет ребенок зависит его будущее. Дети из Центра живут в различных семьях, если бы не эти занятия, то, возможно, они выросли бы достойными людьми, знали что такое хорошо и плохо, но у них нет такой возможности. Будущие трибуты - заложники Центра. Он не их дом, как считают сами дети и их родители, это больница с пожизненным заключением. Совсем глупых, несмышленых ребят приводят сюда, чтобы подготовить к Играм, а забирают маньяков и садистов. Тут формируют личность – грубую, наглую, жестокую. Каждая тренировка, будто быстрорастворимая таблетка. День за днем они принимают ее, начиная привыкать. Яд постепенно пропитывает их тело, медленно и верно продвигаясь к мозгу. Тренера – медбратья, что помогают таблетке возыметь эффект. Они педантично следуют своему плану, превращая ребенка в убийцу, жаждущего крови. Одни дети сразу поддаются воздействию, не создавая никаких препятствий. Из них делают бесправных марионеток, что бездумно следуют за своим наставником. Другие же воспитываются в другой среде, где подобная жестокость бывает крайне редкой. Такие сопротивляются. Дети изо всех сил протестуют, вырываются, но со временем ломаются и они. Яд действует, искажая реальность. Правда заменяется тренерами на нужную. Бой на середине окончился. Проигравший юноша отполз в сторону, растирая лодыжку, скорее всего подвернутую. Победитель устало поплелся к матам, плюхнулся на них и выдохнул, измотавшись за долгий поединок. Коннорс не давая и минуты пустовать залу, подозвал к себе двух девушек. Одна из них, семнадцатилетняя блондинка Оливия, была совсем не похожа на типичного тренирующегося. Когда Мирта только зашла в зал, девушка смирно сидела на полу, держа рядом с собой копье с металлическим наконечником. Ее глаза, будто окутанные легкой сероватой дымкой, сквозь которую яркими пятнами проглядывались зеленые и голубые вкрапления, внимательно и пытливо всматривались в каждого, проникая в потаенные уголки сознания человека, выискивая незначительные мелочи, так ее привлекающие. Когда Грег вызвал девушку на центр, та немного неуклюже поднялась с насиженного места, подобрав копье. Оливия обладала невысоким ростом и изящной фигурой. Она была немного застенчива и нескладна, часто спотыкалась и не любила разговаривать, ей нравилось подмечать мелочи и записывать их в свой, с ладонь, блокнот. Подойдя к сопернице, девушке приблизительно ее возраста, крупнее Оливии в раза два, она моментально трансформировалась из застенчивого подростка в хладнокровного бойца. От испытующего взгляда, несуразности не осталось и следа. Она прокрутила копье между пальцами, даже не взглянув на него, а потом отбросила на пустующий мат. Грег что-то сказал обеим, а затем они отошли на пару метров друг от друга. Соперница встала в боевую позицию, на что Оливия ответила лишь насмешливый улыбкой и элегантно выставила ножку вперед, уперев при этом руки в бока. Ей было наплевать на бой, она скучала и хотела скорее разделаться с девчонкой, чтобы продолжить бессловесное наблюдение. Как только тренер махнул рукой, давая сигнал к началу, девушка не шелохнулась, лишь задиристо подняла одну бровь, как бы говоря: «Ну, удиви». Ее противница, приняв во внимание ее негласную просьбу, с нарастающим рыком, побежала, нацеливаясь на хрупкое тело. Пара секунд и блондинка бы оказалась придавленной к пыльному деревянному полу. Такое точно произошло бы с кем-нибудь другим в этом зале, но только не с ней. В последний момент она ухватила бежавшего на нее подростка за руку и свернул ее в сторону спины, заламывая, проявляя при этом невесть откуда взявшуюся силу. Она взвыла от боли, но не поддалась, а с силой дернула руку, от чего Оливия приподнялась на пару секунд над полом. Девушка обрушила красавицу на жесткую деревянную поверхность и крепко сжала свою крупную руку вокруг тонкой шеи бойца. На лице проигравшей играла довольная ухмылка, означающая, что бой еще не закончен. Она подняла ногу и с силой пнула соперницу прямо в грудь, кусая одновременно ее за мясистую руку. Не ожидавшая такого девушка отпрянула и с глухим шлепком повалилась на пол. Грациозно поднявшись со спины, Оливия ножкой придавила горло соперницы, как и в самом начале боя, прикрывая ей доступ к кислороду. Бой был выигран. Коннорс с явным довольством посмотрел на победительницу и хлопнул в ладоши, намекая ей, что уже можно расслабиться. Услышав короткий звук, она отошла от проигравшей, подняла копье и снова села на горку матов, приковывая взгляд к одному парню, который подтягивался на перекладине. Пока Мирта наблюдала за сражением, в ее глазах горел азарт. Она переступала с ноги на ногу, поднимаясь на носочках, будто хищная кошка, выжидающая свою добычу. Нужен был лишь взмах флажка или команда, и девочка со свойственной ей грацией унеслась бы к мишеням, чтобы показать всем свои навыки. Но Мирта выжидала, не хотела показаться глупой маленькой девчонкой, стремившейся везде влезть своим аккуратным носиком. Она умела преподносить себя уже в столь юном возрасте, знала, когда нужно молчать, а когда идти напролом. Именно сейчас Мирта должна была ждать, высматривать, узнавать. Мирта не была пафосным оружием. Она – маленький нож, колющий прямо в сердце.