Maledicto Dracula...

День пролетел как-то уж слишком быстро, и полностью поглощенный работой Гэбриэл даже не заметил, что на город снова опустились густые, словно патока, сумерки, заполняя собой все вокруг. Мрак был везде. Казалось, что солнце навеки проиграло извечную битву со своим ночным собратом, ввергнув тем самым землю в беспросветную, вязкую, как смола, тьму. Из ниоткуда вдруг налетел ветер, принесший с собой грозовые тучи, которые хаотично передвигались по темной небесной тверди, сотрясая мир громом и разрывая вселенную пополам яркими вспышками молний. Настроение человека, мечущегося по кабинету, словно загнанный в ловушку зверь, полностью соответствовало неспокойной стихии, разгулявшейся за окном. Каждый раскат грома эхом отдавался в сознании Ван Хельсинга, заставляя того искать причины непонятной тревоги, что окутывала его душу плотным коконом отчаяния и безысходности, сводя с ума и не давая возможности спокойно заниматься насущными делами. Как назло кольцо на пальце, некогда принадлежавшее его заклятому врагу, снова жгло руку, будто раскаленный уголь, воскрешая в памяти события давно минувших веков и вынуждая уже в который раз переживать весь ужас тех мрачных дней. И чем больше Гэбриэл старался отвлечься, тем нестерпимей была боль и тем сильнее в его сердце разрастался страх неизвестности, опутывая своей липкой паутиной разум. Ван Хельсинг чувствовал, что что-то пошло не так, но что именно вызывало эти неприятные ощущения, как он ни старался понять не мог, и это выводило обычно спокойного человека из себя. С первой минуты, когда они прибыли в Тырговиште, его начали терзать дурные предчувствия, лишая сна и заставляя блуждать в ночи, подобно демону, не знающему покоя. Нападение на Гвендолин было лишним подтверждением его далеко нерадостным думам, как и загадочные убийства девушек, потрясшие город в последние несколько дней и погрузившие его жителей в настоящее средневековое безумие, снова расправившее свои суеверные крылья. Если бы охотник на нечисть не был уверен, что стер с лица земли Дракулу, он точно бы подумал, что это дело рук вампира. Хотя эта самая уверенность таяла практически с каждой минутой, словно снежинка на солнце, не оставляя после себя ни одного напоминания о том, что она когда-то была на этом свете. Цепь событий и собственные ощущения заставляли Гэбриэла серьезно задуматься над возможным воскрешением этого исчадия Ада из недр Преисподней. Он уже был свидетелем того, как грозный властитель ночи возвратился на землю, восстав из пепла подобно фениксу. Дьявол явно благоволил к своему отпрыску, давая тому возможность беспрепятственно топтать землю и вершить кровавые дела в его славу. Даже само приглашение на реставрационные работы теперь, в свете последних размышлений мужчины, выглядело весьма странным и подозрительным. Создавалось впечатление, что все было заранее и отлично спланировано и разыгрывалось согласно сценарию, написанному неизвестным кукловодом, который мастерски управлял театром под названием жизнь, принуждая плясать под свою невидимую дудку едва ли не весь город. Как же раньше он этого не заметил? Ответа на этот вопрос у матерого охотника не было. Видимо, он слишком расслабился за последние двести лет, совершенно забыв, что значит быть в постоянном напряжении в окружении могущественных врагов. Хотя на исходе минувшего столетия он стал смутно ощущать нависшую над ним призрачным дамокловым мечом опасность. К тому же Ван Хельсинг начал стареть. Несильно, но все же года стали оставлять свой неизгладимый отпечаток, как в его внешности, так и на самочувствии. С одной стороны это дало возможность Гэбриэлу спокойно осесть на одном месте и заняться исследованиями, но с другой — подобные метаморфозы вызывали серьезные опасения, что что-то в его мире изменилось. Проклятие крови Дракулы вдруг резко прекратило свое воздействие на организм охотника и последний, как ни пытался выяснить причину, никак не мог найти логичного объяснения происходящему. Конечно, он понимал, что рано или поздно это все-таки случится, но одно совпадение, шедшее за другим, ставили мужчину в тупик, заставляя серьезно задуматься над сложившейся ситуацией. — Черт! — в стену полетел стакан воды, который Ван Хельсинг налил себе пару минут назад. — Да что же происходит? — с досадой выдохнул Гэбриэл, устало падая на стул и прикрывая глаза, прислушиваясь к своей интуиции, которая еще ни разу его не подводила. Не добавлял оптимизма и тот факт, что что-то творилось и с его подопечными, как минимум трое вели себя достаточно необычно. Он сам себе еще никак не мог объяснить, что именно его так беспокоило, чувство зарождалось где-то в глубине души, но никак не хотело уходить, будоража его сознание. Сейчас спокойно проанализировав ситуацию, Гэбриэл отметил некоторые странности в поведении своих коллег, которых раньше за ними не водилось. Например Петша, вернувшись в родной город, стал совсем уж дерганным и нервным, как будто что-то скрывал или чего-то опасался. Бенджамин почему-то захотел поселиться отдельно ото всех, мотивируя данное желание тем, что хочет закончить писать книгу, поэтому и снял небольшой дом на окраине города, как раз недалеко от реставрируемого замка. А Гвендолин… — Гвендолин! — Ван Хельсинг практически подпрыгнул на стуле. — Нужно немедленно с ней поговорить и подробно расспросить обо всем, что с ней случилось. И эта машина… — пробубнил себе под нос Ван Хельсинг, пытаясь из обрывков мыслей сложить мозаику происходящего. Он быстро развернулся к выходу и рывком открыл дверь, при этом чуть не сбив с ног Брижит, которая только подняла руку, чтобы постучать. — Что-то случилось? — с беспокойством поинтересовалась мадемуазель Саваж, заметив лихорадочный блеск в глазах Ван Хельсинга. — Вы не видели Гвен? Мне нужно срочно с ней кое-что обсудить, — бросил он на ходу. — Наверное, она в каминном зале, реставрирует фреску, — догоняя своего коллегу, стремительно несущегося по коридору, ответила профессор. Уже вместе они вошли в огромное помещение, тускло освещенное всего лишь одной лампой. — И где же она? — застыв посреди комнаты, словно каменное изваяние, и уставившись на портрет Дракулы, поинтересовался Ван Хельсинг. Он не мог оторвать взгляд от глаз на фреске, как не мог отделаться он неприятного ощущения, что они внимательно следят за каждым его движением. — Хм, странно, — Брижит подошла к рюкзаку, валявшемуся на полу. — Ее вещи здесь, но… Что с вами? — она повернула голову и заметила стоящего посреди комнаты, как соляной столб, коллегу. — Он, — кивнул Гэбриэл, стряхивая с себя оцепенение. — Да, поразительно, — с благоговейным трепетом, будто она находилась в древнем храме, произнесла Брижит. — Изображению более пятисот лет, а кажется, что его нарисовали только вчера. Умели же раньше мастера работать, не то, что теперь. Дракула словно живой здесь, — озвучила она мысли бывшего охотника на нечисть, отчего у того поползли мурашки по всему телу. — Нужно срочно всех найти, — произнес Гэбриэл, выходя из комнаты и ясно понимая, что момент хоть что-то изменить в этой ситуации, безвозвратно упущен. И что ему не остается ничего другого, как изображать марионетку и послушно играть роль, отведенную ему в этом спектакле. Чтобы разобраться в происходящем, шоу должно продолжаться, несмотря ни на что. — Все оставайтесь на своих местах! — по замку разнесся властный голос, усиленный громкоговорителем. И тут же послышался топот нескольких пар ног, гулко отдающийся от стен многовекового строения. — Что тут творится? — услышав шум в коридоре, из соседнего помещения выглянул Андор. — Похоже, это полиция, — заметила Брижит, увидев мужчину в форме, спешащего к ним навстречу. — Но что им нужно? — вставил Гиозо, выходя из комнаты, в которой все это время работал вместе со своим соотечественником. — Вот сейчас мы и узнаем, — мрачно подытожил Ван Хельсинг, понимая, что его предчувствия и на этот раз не подвели, точно обозначив момент, когда все перевернулось с ног на голову. — Вы все задержаны и должны проследовать с нами в участок, — сказал высокий темноволосый мужчина, подошедший следом за первым полицейским. — Но… — попыталась возмутиться Мэри. — Мисс, на все вопросы вам ответят в полиции, — бросил на плохом английском человек в форме. — Прошу, не заставляйте применять к вам силу. Пойдемте! ******* Дождь барабанил по крышам дробно и однообразно, смывая прошлое и унося его в реку забвения. Черное крыло отчаянья накрыло душу Гвендолин, заставляя ее забиться в самый дальний уголок хрупкого тела девушки. Сейчас Гвен, глядя в спину князя, стоящего в нескольких шагах от нее перед приоткрытым окном и пристально всматривающегося в ночную тьму, ясно поняла, что ее привычная и спокойная жизнь дала трещину — глубокую, словно бездонная пропасть, и необратимую, словно сама смерть… Она беспощадно разделила ее существование на этой земле на до и после. Гвен прекрасно осознавала, что путь назад для нее отрезан, она уже никогда не сможет вернуться в такой мир, каким его помнила. Верно ведь говорят, что в одну и ту же реку войти дважды невозможно. Попав в хитроумную ловушку грозного князя ночи, Гвендолин навеки потерялась в темных лабиринтах его вечности и его же прихоти, став безвольной игрушкой в умелых руках Дракулы. И когда ее настигнет смерть, а в том, что эта старуха протянет ей свою костлявую руку в ближайшее время Гвен уже ни минуты не сомневалась, ей достанется лишь бренная оболочка, ибо душа и сердце Гвендолин умирали в это самое мгновение. В момент, когда лезвие беспощадного серебряного злодея коснулось ее кожи, в ней что-то изменилось, вынудив раз и навсегда пересечь воды Стикса. Первый шок прошел, сил плакать не было, да и смысла в этом было ноль, поэтому Гвендолин отрешенно смотрела на то, как алое пятно ее крови растекается бесформенной кляксой по дорогому персидскому ковру ручной работы, отмечая про себя причудливость получившегося узора. Рядом на полу валялся и нож, нанесший одним точным движением сокрушительный удар по самолюбию Гвен и ее мировоззрению, в одночасье разрушив все, что она любила, во что верила и что знала. Внутри нее сейчас образовалась глубокая яма, в которую она мысленно падала. Дракула прекрасно чувствовал состояние своей гостьи, для этого ему не нужно было даже смотреть ей в глаза или читать мысли. Князь отчетливо слышал ровный, но тихий стук ее сердца, из которого, казалось, уходила сама жизнь. Он ожидал от Гвен чего угодно: слез, истерики, криков, возмущения, но не этого обреченного спокойствия. Ему так хотелось схватить ее за плечи и что есть силы встряхнуть, заставляя проявить хоть какие-то эмоции, но по непонятным даже для самого себя причинам, он этого не делал, а подобно ей стоял, словно истукан, и созерцал дождь, омывающий своими горькими слезами город. Это было настоящее проклятие его бессмертного существования, он подобно царю Мидасу уничтожал все вокруг себя, к чему прикасался. Мысленно выругавшись, Влад отогнал мрачные мысли и, оторвавшись от своего увлекательного занятия, направился к массивному письменному столу, стараясь не смотреть на Гвен. Объяснить подобное поведение Дракула не мог даже самому себе. В нем не было сочувствия, жалости или сострадания, его поступками руководили как всегда холодный расчет, жесткая логика и жажда власти, но все же, что-то явно не давало покоя грозному князю. Где-то на задворках сознания мелькали непривычные думы, так выводившие из себя Владислава, заставляя снова перебирать по крупицам и анализировать причины, по которым его обычно холодный разум отказывался служить своему хозяину, обрушивая на него целый шквал чувств. Спонтанно проявившиеся в нем эмоции весьма трудно было бы назвать симпатией, скорее это был чистой воды азарт. Влад хотел подчинить мисс Оллфорд своей воле, желая вызвать в ней трепет по отношению к своей персоне, уж очень не давали ему покоя упрямство и бесстрашие Гвендолин. К тому же именно ей Дракула отвел одну из главных ролей в своем кровавом спектакле — использование в качестве приманки для старого недруга. О том, что в его закованном в многовековой лед сердце могут зародиться какие-то чувства, Владислав даже думать не хотел. Более того Дракула был абсолютно уверен в том, что полностью контролирует ситуацию. Привычный к женским слезам и капризам, которыми его буквально заливали и засыпали, как его бывшие невесты, так и представительницы древнейшей профессии, услугами которых он изредка пользовался, он никак не ожидал увидеть в хрупкой девушке при всей ее эмоциональности подобную невозмутимость рассудка. В который раз поразившись ее внутренней силе и способности держать себя в руках, Влад, загнав непрошеные чувства как можно дальше в глубины сознания и устроившись за антикварным резным столом, взял ручку в форме пера и лист гербовой бумаги и начал что-то быстро писать. Закончив послание, Дракула позвал Больдо и отправил его в полицию. Затем князь стремительно повернулся, поднял руку, жестом велев Гвендолин молчать. — Уже почти полночь и дождь закончился, — сухо бросил он, пройдя мимо Гвен и открыв дверь. — Если мы хотим поставить в этом деле точку, то стоит поторопиться. Только сначала нужно обработать вашу рану, — добавил он. — Елена! — голос вампира разнесся эхом по всему дому, нарушая покой его немногочисленных обитателей. Несколько минут спустя в комнату вошла невысокая рыжеволосая девушка и поинтересовалась, что угодно Хозяину. Получив инструкции, она покинула кабинет Дракулы, но тут же вернулась, принеся аптечку. Обработав руку Гвендолин антибактериальным средством, она засыпала рану стрептоцидом и забинтовала. Проделав все манипуляции в полной тишине, девушка, слегка кивнув князю, спешно покинула его покои. — Отлично, — сказал Владислав, осмотрев руку Гвендолин. — Пойдемте! Не проронив ни слова, Гвендолин послушно встала с кресла и последовала мрачной безмолвной тенью за Дракулой, растворившимся, словно бестелесный призрак, во тьме ночи. ******* Небольшой душный кабинет, куда поместили задержанных для допроса историков, давил на психику оказавшихся в нем людей, заставляя теряться в догадках и строить различные предположения по поводу своего заключения под стражу. — Я ничего не понимаю, — тяжело вздохнув, произнесла мисс Саваж, привалившись к обшарпанной стене крохотного помещения. — Скажите спасибо, что нас, словно зверей, не посадили за решетку, — бросил Гиозо, прохаживаясь по кабинету и заглядывая в камеры слежения, установленные по периметру помещения. Время текло очень медленно, складывалось ощущение, что стрелки на настенных часах стоят на месте, не желая более выполнять свою работу и отмерять минуты и часы. Разговор у взятых под стражу историков не клеился, тяжелые мысли сейчас терзали каждого из присутствующих. Они сидели молча, в абсолютной тишине, которую, казалось, при желании можно было даже потрогать. Поэтому неудивительно, что лязг отодвигающегося засова на железных дверях произвел эффект разорвавшейся бомбы, враз выдернув людей из размышлений и заставив сконцентрировать все свое внимание на вошедшем. — Я не буду тратить время разводя вас по комнатам и по десять раз спрашивая об одном и том же, — слова оказались в кабинете раньше, чем говоривший их полицейский. Он сразу решил расставить все точки над «i». Довольно высокий мужчина, подтянутый, с шикарной черной шевелюрой и одетый в штатское, неспеша прошел к единственному перекошенному столу и, устало опустившись на трехногий табурет, положил перед собой толстую пластиковую папку. — У меня к вам всем только один вопрос: что вы можете рассказать о Петше Луческу? — и начальник полиции Тырговиште Лучиан Кришан обвел каждого из присутствующих в допросной тяжелым взглядом. — А что мы можем о нем рассказать? — спокойно поинтересовался Ван Хельсинг. — Он вместе с нами работает над реставрацией замка, местный уроженец и довольно неплохой человек, насколько я могу судить. — Да, — вставила Брижит, — тихий и спокойный парень, учтивый. Хорошо разбирается в истории. В моем университете сейчас рассматривают его кандидатуру на роль моего ассистента. Сорбонна, — уточнила она, заметив вопросительный взгляд полицейского. — Вы знали о том, что его сестра была проституткой, постоянно клянчившей деньги на якобы уход за больной матерью, которая страдала четвертой стадией рака костей? — спросил Кришан, внимательно следя за реакцией на свои слова. — Нет, понятия не имели, — удивленно ответил Андор. — По-моему, это далеко не та информация, которой хочется делиться со всеми подряд, — несколько резко проговорил Гэбриэл, начиная понимать, к чему клонит начальник полиции. — Вы же не думаете, что именно он этот пресловутый вампир-убийца? — Как сказать, — выдохнул Лучиан. — Когда Петша вернулся домой, он нашел мать мертвой, а Моника даже не знала, что та умерла, потому что не появлялась дома уже несколько месяцев. Дом их на отшибе, соседей практически нет — вот никто и не заметил, что женщины не стало. Они сильно поругались с сестрой и тут же, несколько дней спустя, ее находят мертвой, а он сидит над ней весь в ее крови. Не находите, что это очень удобное стечение обстоятельств? — Я так понимаю, вы намекаете на то, что Петша убивал девушек, похожих на его сестру, чтобы скрыть истинную жертву, ради которой вся эта история с вампирами и была затеяна. — Думаю, он просто хотел сбить следствие со следа, так сказать, скрыв за другими своими жертвами истинный мотив своего преступления. Кришан даже не подозревал, насколько близок был к истинному положению вещей. Но, к сожалению, он выбрал не того подозреваемого. А поставив не на ту лошадь в своем расследовании, он пустил под откос и весь процесс дознания. Вроде бы все и было: и мотив, и возможность, и средства, и улики, и свидетельства очевидцев, и задержание на месте преступления, а вот что-то не складывалось в этой общей картине. И это не давало покоя начальнику полиции. Для этого он и вызвал коллег парня на допрос, но, по-видимому, они вообще были не в курсе его личной жизни. Что и говорить, люди, полностью поглощенные своей работой. Хорошо, хоть по именам друг друга знают. Что с них возьмешь… Раздосадованный очередной потерей времени, Кришан покинул допросную громко хлопнув дверью, оставив ничего непонимающих людей переваривать полученную информацию. — Посидят, подумают, — размышлял про себя Лучиан, — возможно, что-то и вспомнят. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал или не замечал никаких странностей в поведении этого парня. — Просто охринительно! — выпалила Мэри, падая на стул, почему-то намертво приколоченный к полу. — Да уж, дела, — согласно кивнул Андор, потирая переносицу и пытаясь осознать новости, которыми только что ошарашили их дружную компанию. — Это просто не может быть правдой. Мы же столько времени проводим вместе. Неужели мы бы ничего не заметили? — Кстати, а где Лейси и Бен? — спросил все это время молчавший, словно воды в рот набрал, Гиозо Ковач. — Там же, где и Гвен, по всей вероятности, — бросил Катона. — У них… — мисс Литтл немного замялась, прежде чем продолжить, помня просьбу подруги никому ничего не говорить, — что-то типа отношений. — Что у всех троих? — хохотнул Гиозо. — Отстал я от жизни, однако. — Да нет же, конечно, — немного покраснев уточнила Мэри, — у Лейси с Беном. А вот где Гвендолин не известно. Я ее вообще с утра не видела. — Прекрасно! И это дает им повод сбегать с работы и шататься невесть где?! — возмущенно выдохнула Брижит, понимая, что ни черта они друг про друга не знают. Поэтому совершенно неудивительно, что и всплывают подобные подводные камни. В комнате снова повисла почти осязаемая тишина, каждый из присутствующих задумался о том, что же их ждет дальше. А, судя по тому, что происходило вокруг, ничего хорошего им в ближайшее время не светит. В лучшем случае их имена станут трепать газетчики, наперебой рассказывая ужасные подробности этой трагедии, не забыв при этом все приукрасить суеверным вампирским колоритом. В худшем же, их будут мариновать в полиции до тех пор, пока подозрения не подтвердятся или не опровергнутся и преступления не будут раскрыты. ******* Оказавшись на улице, Гвендолин оглянулась в поисках Дракулы, но его нигде не было. Тяжело вздохнув, она решила идти, куда глаза глядят, потому что не имела ни малейшего представления о том, где может нанести свой следующий удар убийца. Справедливо рассудив, что неприятности сами ее найдут, как, впрочем, это всегда и происходит, Гвен направилась вверх по извилистой дороге, которая несколько минут спустя вывела ее на утопающий в зелени и ярко освещенный многочисленными фонарями бульвар. — Вы бы еще на главную площадь вышли и транспарант развернули, — услышала она сзади голос, полный сарказма. — Думаете, наш убийца будет искать своих жертв в самом сердце города? — Я вообще уже ничего не думаю, — зло бросила она в ответ. — За меня это делаете вы, поэтому полностью умываю руки. Говорите, куда идти, — огрызнулась Гвендолин, едва сдерживая гнев, клокотавший в глубинах ее сознания, словно вулкан, готовый в любой момент извергнуть потоки лавы и уничтожить все вокруг себя. — Кажется, апатия уступила все-таки место своей вздорной сестрице-ярости, — усмехнулся Владислав. — Такой вы мне нравитесь больше, а то я уж грешным делом начал сомневаться в своем выборе. — Очень рада за вас, — буквально упав на скамью, окруженную красивыми цветами в высоких вазонах, сказала Гвен. — А вот вы мне никаким не нравитесь. — Неужели? — задорная мальчишеская улыбка скользнула по лицу Дракулы. — То-то я смотрю вы все время крутитесь рядом и ищите приключения на свою… — князь сделал эффектную паузу, — голову. — А кто в этом виноват? — вспылила девушка, наблюдая за спокойным, словно древний сфинкс, князем. Казалось, что все происходящее его не касается, настолько отрешенным сейчас был его взгляд. — Вы словно огромный тарантул, сидите и дергаете всех за нити, чтобы ваши жертвы, по неосторожности попавшие в умело расставленные сети, послушно исполняли все ваши приказы, — проговорила Гвендолин, продолжая всматриваться в глаза своего собеседника, но они не выражали ровным счетом ничего. В них была лишь пустота и, как на миг показалось Гвен, усталость. — Вот только не пойму, зачем вам все это понадобилось? И главное, зачем вам я? Жили бы себе спокойно, наслаждаясь вечностью и бессмертием. — Всему свое время, не бегите впереди паровоза, — полностью проигнорировав выпад Гвен и ее пламенную речь, философски заметил Дракула, присев рядом с мисс Оллфорд на скамью. — К тому же вы сначала проживите шестьсот лет, тогда-то мы с вами и поговорим об этом в следующий раз, — губ коснулась едва уловимая загадочная усмешка. — Сами живите, — буквально прорычала Гвен, снедаемая гневом и усталостью. — Мне надоели все эти игры. — Да что вы? Мы же только начали, — с неприкрытой иронией заметил Дракула. — К тому же, если бы не вы, то не было бы и половины этого спектакля. Мне пришлось на ходу менять почти все свои планы, — заключил Влад под удивленным взглядом своей спутницы. — Просто потрясающе! Так, оказывается, это все моя вина?! Катитесь в Ад со своим театром! — зло выпалила Гвендолин. — Я уже давно там, поверьте. Но, боюсь, что нам все-таки придется доиграть пьесу до конца. Ведь согласно великому Шекспиру: вся наша жизнь — театр и все мы послушно исполняем в нем свои роли, написанные для нас Создателем. — Что-то мне подсказывает, что Создатель тут абсолютно не при чем. Этот затянувшийся фарс дело только ваших рук, — отчеканила мисс Оллфорд, сверля князя тяжелым взглядом. — Когда-то, очень давно, — едва слышно, будто разговаривая с самим собой, произнес вампир, рассматривая цветастое многообразие ближайшей клумбы, — я поклялся, что больше никогда не стану пешкой в чьих бы-то ни было руках. Мне жутко надоело быть значительной, но в то же время ничего не решающей фигурой, которую переставляют сильные мира сего по шахматной доске исключительно по своему усмотрению. Вы хорошо знаете историю, поэтому должны прекрасно понимать то, что я долгие годы своей земной жизни был заложником обстоятельств, не имеющим права голоса. Меня, как мебель, передвигали с места на место, не спрашивая моего мнения и согласия. Сначала отец, но его как раз я понять могу. Потом были турки, венгры, свои тоже не отставали, надо сказать. У меня постоянно были связаны руки, я практически ничего не мог сделать по своему усмотрению и все время был вынужден под кого-то прогибаться. Я долго все это терпел, помня слова отца о том, что любая дорога, ведущая к власти — правильная. Имея законное право на княжеский трон, я большую часть своей жизни сражался за него, поочередно завися от прихоти то турецкого султана, то венгерского короля. Первый стравил меня с собственным братом в этой гонке за первенство, второй же, обязанный мне своей короной, предал и при первой же возможности посадил на двенадцать лет под замок, намереваясь сгноить в своих темницах. Апофеозом всего этого стала моя первая смерть от руки лучшего друга, с которым мы прошли столько всего, что я до сих пор удивляюсь, как старуха с косой не добралась до нас раньше, — Дракула на мгновение прикрыл глаза, прогоняя прочь тяжелые воспоминания, неподъемным грузом все еще лежащие на его памяти. — Знаете, я очень рано понял, что в этом мире нет ничего святого, — после недолгой паузы, продолжил Влад, — что прикрываясь именем Бога и благими намерениями, люди совершали, да и чего уже там, и сейчас совершают самые ужасные поступки, проливая реки крови и сотнями убивая невинных. Но история почему-то запомнила только меня, — он невесело улыбнулся. — И это при том, что добрая половина россказней обо мне является ничем иным, как вымыслом Матияша, боявшегося и ненавидевшего меня всеми фибрами своей мелкой и алчной душонки. А также саксонских купцов из Брашова, подливших своими интригами масла в огонь. — Поддельные письма, якобы написанные вами турецкому султану, оригиналы которых куда-то потом самым таинственным образом исчезли, — тихо произнесла Гвен, слегка ошарашенная рассказом Владислава, — но... насколько я помню, вы же их так и не подписали? — Нет, но я бы и злейшему врагу не пожелал и половины тех пыток, которые был вынужден терпеть изо дня в день на протяжении нескольких лет, пока его королевское величество пыталось выбить из меня липовое признание, — также тихо произнес Дракула, прикрыв глаза. — Хотя этим его изобретательность не ограничилась. Ничего не добившись от меня, он шантажом и угрозами заставил моего секретаря переписать своей рукой письма, обливающие меня грязью и очерняющие в глазах всего мира, чтобы можно было хотя бы таким образом доказать их подлинность перед Римом, — вампир откинулся на спинку скамьи и закинул ногу на ногу. — А знаете, что послужило причиной подобного поведения Матияша? — выдержав театральную паузу, Дракула продолжил: — Банальная алчность. Он получил от папы Пия II сорок тысяч гульденов на проведение крестового похода, но не использовал эти деньги по назначению. Иными словами, постоянно нуждавшийся в деньгах король просто прикарманил эту значительную сумму и переложил вину за сорванный поход на своего вассала, «верного и любимого друга», — его губы снова тронула едва уловимая печальная улыбка. — Он обвинил меня в том, что я якобы вел двойную игру и интриговал с турками. И чтобы полностью отвести от себя подозрения, он нашел прекрасный выход — взяв уже моего сына в заложники и угрожая его жизни, вынудил меня сдаться в плен. Вот вам и справедливость. И это только один небольшой фрагмент, составляющий мрачную мозаику моего земного существования. Поэтому, обретя бессмертие и поистине неограниченную власть, я решил, что пора бы воплотить в жизнь свою клятву… Владислав замолчал, удивляясь своей откровенности. Он вдруг осознал, что перестал притворяться и снял маску бездушного тирана и грозного властителя ночи. Гвендолин оказывала на него какое-то странное воздействие, впервые за сотни лет Дракула почувствовал внутреннее умиротворение, ощутил себя обычным человеком, которому больше не было необходимости производить нужное впечатление. Рядом с ней все это казалось таким незначительным и нелепым, что князь мог позволить себе расслабиться и не скрывать свою истинную сущность и тяжелый нрав. Красивая, нежная и такая настоящая… она, и правда, могла стать для него лунной дорожкой, проливающей свой свет на его вечный мрак. — Да вы просто мечта психоаналитика, — нарушая тишину, повисшую между ними прозрачной стеной, проговорила Гвен. Сначала она довольно скептически воспринимала речь Дракулы, но с каждым новым словом Гвен проникалась к своему собеседнику неким чувством, очень напоминающим уважение. Возможно, в какой-то мере даже симпатией. Ведь она действительно очень хорошо знала историю мрачного во всех смыслах Средневековья. Ангелом князь никогда не был - это неоспоримый факт, но все, что он делал, он делал для своей страны, которую хотел поднять с колен, освободить от турецко-венгерского гнета и вернуть ей независимость и процветание, что были у Валахии при правлении его деда Мирчи. Неудивительно, что многим это очень не нравилось, как на международной арене, так и в самой Валахии. Бояре неохотно расставались со своим золотом, поэтому и вставляли палки в колеса Владу, устраивали заговоры и предавали, ища выгоду лично для себя и перешептываясь о том, что избавились от одного непокорного, избавятся и от второго. Ничего юный князь сделать против них не сможет. Вспомнить только то, что бояре сотворили с отцом Влада и его старшим братом... Это же ни в какие ворота не лезет: Влада II предав, обезглавили и еще умудрились отослать его голову в Турцию, где как раз в это время "гостили" Влад и его младший брат Раду. Старшего же брата Влада - Мирчу, которому на тот момент было всего-то 17 лет, ослепили и живьем похоронили. Мороз ледяной рекой разлился по телу Гвендолин, когда ужасные подробности далекого прошлого вспыли в ее памяти. В какой-то момент Гвендолин словила себя на мысли, что стала даже где-то понимать истинные причины, по которым Владислав стал таким, каким его знал мир. Ее удивляло только одно, как имея такие возможности и обладая жестоким и мстительным характером, князь еще не утопил в крови все вокруг себя. Гвендолин с неподдельным интересом рассматривала князя, гадая, как он может жить с таким грузом на сердце. Это ведь настоящая пытка помнить все… Безмолвная луна наконец-то полностью разогнала тяжелые грозовые тучи, отвоевав в свое безраздельное пользование небесную гладь. Она с заговорщицким видом проливала на город свой странный неземной свет, озаряя даже самые темные уголки древнего града. Ее потусторонний лик освещал немногочисленных прохожих, по каким-то, только им ведомым причинам еще бродивших по улицам Тырговиште, заглядывая, казалось, тем прямо в души и пытаясь поведать какую-то древнюю тайну. — Философские беседы и экскурс в мое прошлое — это, безусловно, довольно увлекательно, — проговорил Влад, разрывая своими словами шлейф размышлений Гвендолин и всматриваясь в ночное небо, усыпанное многочисленными звездами. Сейчас его глаза светились каким-то загадочным сиянием, словно обменивались с луной мистическим блеском, — но позвольте заметить, что мы совершенно отвлеклись от нашей миссии. Как ни хотелось это признавать, но весь гнев на Влада прошел, словно его никогда и не было, и мисс Оллфорд действительно увлеклась разговором с Дракулой. Одно дело было узнать эти факты из сухих и часто противоречивых хроник и совсем другое услышать пересказ тех событий от их первоисточника. Князь несомненно был интересным собеседником и при других обстоятельствах она бы с радостью продолжила их разговор, но сейчас Гвен понимала, что Дракула прав, и стоит вернуться к поимке убийцы пока он не вышел на след своей следующей жертвы. Влад поднялся на ноги и властным жестом протянул Гвен руку, в который раз неосознанно напоминая, с кем та имеет дело. Гвендолин про себя усмехнулась, но подчинилась молчаливому приказу. Их шаги гулко звучали в тишине видевшего десятый сон города, а изменчивые тени метались по стенам в бешеном танце, словно были самостоятельными существами, а не принадлежавшими своим хозяевам отражениями. Ночь подходила к концу, а охотники по-прежнему оставались без добычи. Продолжая петлять неприметными улочками и тихими переулками, они пересекли главную площадь Тырговиште и свернули на небольшую парковую аллею, надежно укрытую от посторонних глаз многолетними разлапистыми елями. — Так мы ничего не добьемся, — резко останавливаясь, сказала Гвен. — Этот горе-вампир никогда не решится напасть на меня, если вы все время маячите рядом. — И что вы предлагаете? — мрачно бросил князь, прекрасно понимая, что Гвен права. — Исчезните! — развернувшись на сто восемьдесят градусов, Гвендолин быстро вернулась в начало аллеи и, сделав несколько шагов, скрылась в ничем непримечательном проулке. Немного пропетляв по замысловатому лабиринту городских дорог, она вышла на Strada sforii,* скорее напоминающую собой бесконечный извилистый тоннель, нежели привычную улицу. Преодолев наконец-то этот, едва освещенный редкими фонарями, кошмар для любого клаустрофоба, она повернула на соседнюю улицу Poarta Şchei и ей показалось, что в темноте мелькнула белокурая макушка. Она бросилась бежать, чтобы догнать девушку и предупредить о возможной угрозе ее жизни, при этом совершенно позабыв о собственной безопасности, отчасти понадеявшись на князя, который незримой тенью следовал за ней по пятам все это время. Выскочив, как черт из табакерки, из одного из многочисленных переулков, вклинивающихся в широкую улицу, словно притоки в русло реки, высокий человек в черном спортивном костюме и маске ударил Гвен камнем по голове. Все произошло за считанные секунды, Гвендолин даже не успела вскрикнуть, чтобы позвать на помощь. — Ну наконец-то я добрался до тебя! — буквально прошипел он, нервно оглядываясь по сторонам. — Теперь я буду отомщен и моя мать… — голос от едва сдерживаемой ярости готов был сорваться на крик в любую минуту. Поэтому резко замолчав, таинственный незнакомец подхватил мисс Оллфорд, потерявшую сознание, и почти бегом направился к своему фургону, стоящему в паре кварталов от того места, где он сейчас находился. ******* Дракула немного отстав от Гвендолин, окутал свою фигуру плотным туманом и, обретя демоническую сущность, взмыл в ночное небо. Рассудив, что с высоты скорее увидит, если что-то пойдет не так. Бесшумно пролетая над мирно дремлющими улицами все еще пребывающего в царстве Морфея города, он заметил черный фургон, припаркованный в тупике, недалеко от str. Poarta Şchei. Спустившись, он тихо подошел к автомобилю и приоткрыл переднюю дверь со стороны пассажира. Тут же ему на руки упала девушка. Сначала ему показалось, что она была мертва, но прислушавшись, князь уловил равномерное, хоть и очень слабое дыхание. Понимая, что забрать ее он не может, чтобы не выдать своего присутствия, князь снова усадил свою находку в то же положение и аккуратно закрыл дверь фургона. — Да что же ты творишь? — прорычал Влад в темноту, но услышав быстро приближающиеся шаги, поспешно отошел от машины и опять растворился в густом белом мареве. Дракула, конечно, мог убить наглеца прямо здесь, в этом глухом месте, где ни одна живая душа не услышала бы его, но это было бы слишком просто. Человек, так грубо нарушивший его планы, без сомнения заслуживал того, чтобы прочувствовать на собственной шкуре все оттенки гнева всемогущего властителя ночи. Не став церемониться с незадачливым убийцей-вампиром, Влад, поработив волю человека в черном, направил автомобиль к своему особняку. Сам же последовал следом, нависая над фургоном черной бесформенной тучей. — Этого в подземелье, — кивнув на водителя, сидевшего, словно истукан, бросил Владислав слугам, обретая вновь человеческие черты. — Девушек в комнату для гостей на втором этаже. И вызови Драгана, — он повернулся к Больдо, — лишние вопросы нам сейчас ни к чему. — Слушаюсь, Хозяин, — склонив голову, промолвил тот и поспешил исполнить волю Дракулы.